— Но мне по собственному опыту известно, как вы любите делать все что вздумается, посылая все приличия к черту. Идите за плащом. Думаю, что у вас разболелась голова и я должен немедленно проводить вас домой.
— Что? — ахнула Мередит, потрясенная столь неожиданным оборотом.
— Домой, — мягко пояснил он, многозначительно щурясь. «Дом» означало Хайгейт.
— Смеем ли мы? — прошептала она, оглядывая многолюдную комнату. Перспектива покинуть это скучное чопорное собрание ради ночи украденной любви так восхитила Мерри, что она мигом забыла о всех своих бедах.
— Трусиха, — поддел он.
— Я иду за плащом, милорд.
Карета Ратерфорда отвезла их на Кавендиш-сквер, откуда они спокойно, как добрые родственники, пешком свернули в боковую улочку, где Дэмиен нанял извозчика. Услышав, куда везти пассажиров, кучер просиял, услужливо захлопнул дверцу своего экипажа и стегнул коней, рассуждая всю дорогу о долгом и трудном пути и явно ожидая щедрой платы. А тем временем Дэмиен, пользуясь мраком и тишиной, схватил в объятия свою хрупкую спутницу. Со времени их возвращения из Белвуара они постоянно препирались, и, только когда оставались одни, между ними вновь воцарялся мир. Вряд ли такие отношения способствуют долгому супружескому блаженству! Но, вдыхая исходивший от волос возлюбленной аромат, Дэмиен отбросил мрачные думы и предался блаженству. А вот Мередит, даже отдаваясь его ласкам, отчетливо сознавала, что собирается нарушить неписаные правила их святилища. Безобразная сцена с Джералдом Деверо оказалась последней каплей. Перед лицом его честности она была вынуждена признать, что больше не может жить во лжи. Игра потеряла свою привлекательность, и ее ложное положение становилось невыносимым. Сегодня в Хайгейте она в последний раз попытается выйти из этой передряги, не уронив ничьего достоинства. Либо она вынудит Дэмиена согласиться на свой переезд в Хайгейт, либо возвращается в Корнуолл. Последняя возможность наполнила ее таким ощущением потери, что сердце зашлось нестерпимой болью. Значит, остается первоначальный план. Придется скандализовать общество до такой степени, чтобы двери всех респектабельных домов закрылись для нее. Конечно, Арабелла будет сначала страдать, но друзья скорее всего выразят сочувствие несчастной маркизе, пригревшей змею на груди, и, как только неприятная гостья исчезнет во мраке забытья, все снова станет как обычно.
В уютной спаленке под черепичной крышей Ратерфорд закончил подкладывать дрова в камин и выпрямился. Здесь всегда тлел огонь на случай их внезапного приезда. Мерри даже не сделала попытки снять плащ и, подойдя к окну, задумчиво смотрела на ясное, усыпанное звездами небо. Что-то в ее осанке и решительно вскинутом подбородке наполнило его мрачным предчувствием.
— Что с тобой? — тихо спросил он, подходя сзади и берясь за застежку на ее плече.
— Ты прекрасно знаешь, — воскликнула она. — Я больше не могу так продолжать. Сколько раз мне это твердить? Но теперь ты должен меня послушаться. Я больше так не могу! Хватит с меня лжи!
— Тогда преврати ее в правду, — ответил он, снимая с нее плащ и бросая а стул. — Решение, как всегда, в твоих руках.
— Скорее в твоих, — свирепо прошипела она, вырываясь. — Все, о чем я прошу, — позволение жить в Хайгейте. Я должна вернуться домой, как только у мальчиков начнутся каникулы, но могу спокойно приехать, когда семестр начнется снова. И все было бы идеально, если бы ты только послушал еще кого-то, кроме себя.
— Так вот в чем заключается твой план!
Терпению Дэмиена пришел конец. Если Мередит желает замутить спокойные воды их убежища глупыми стычками, пусть будет так.
— Мадам, вы, по-видимому, забыли, что этот договор заключен по вашему предложению, и, пока вы остаетесь в Лондоне, прежние условия сохраняются!
— Но я не выйду за тебя! — вскричала она,
— Когда-нибудь обязательно выйдешь, моя упрямая маленькая авантюристка. Ты станешь моей женой, когда поймешь, что иного выбора у тебя нет. — Он не стал разъяснять, что чем больше она возненавидит их сделку, тем скорее капитулирует. — Ты просто желаешь поставить на своем ради того, чтобы взять верх.
— Как ты смеешь! — разъяренно вскинулась Мередит. — Ты, который категорически отказывается даже встать на мою точку зрения! Ты поставил себе цель и не терпишь возражений.
— А ты, Мерри Трелони, лелеешь свою гордыню, вместо того чтобы признать свою неправоту! — перебил он, сжимая кулаки и искренне надеясь, что не придется пустить их в ход. В этой атмосфере скандала он просто не мог ручаться за последствия.
Мередит, со своей стороны, отчаянно старалась не взорваться. Не зная, что предпринять, она заметалась по комнате. Вышитые воланы вечернего платья из голубого крепа мели носки атласных туфелек.
— Возможно, милорд, но в таком случае посмотрите на себя! — сдавленно процедила она наконец. — Я и представить не в силах, чтобы вы когда-нибудь сознались, что тоже способны ошибиться! Вы так долго уверяли себя, что неуязвимы и безупречны, а те несчастные, которым выпало служить под вашим командованием, только укрепляли вас в этих убеждениях!
— Ты далеко заходишь, Мередит, а мое терпение не бесконечно, — зловеще тихо процедил он.
— Поэтому вы решили прибегнуть к угрозам! — презрительно бросила Мерри, забыв об осторожности. — Что ж, вполне понятно, ведь правда всегда глаза колет!
— Ах ты…
Потеряв от бешенства дар речи, Дэмиен шагнул вперед. Мерри начала отступать, видя, что
он с мрачной решимостью надвигается на нее. Так продолжалось, пока она не уперлась спиной в кроватный столбик. Дальше дороги не было. Но Мередит, стараясь не терять присутствия духа, с вызывающей храбростью загнанного в угол зверька воззрилась на него. Извинений он не дождется, ведь она действительно сказала то, что думала.
— Ты сварливая ведьма, — объявил наконец Дэмиен, — и скандальная особа. Теперь ты увидишь, что бывает с теми, кто привык распускать язык.
Он сжал ее плечи, легонько подвинул, подтолкнул, и Мередит упала на кровать.
— Что это ты вытворяешь? — разъяренно прошипела она, силясь сесть.
— Собираюсь преподать тебе урок, который, как считал, ты давно усвоила.
Стиснув ее запястья, он рывком поднял руки вверх. Мерри впервые ощутила неподдельный ужас, сообразив, как неравны силы, как слаба она по сравнению с этим закаленным воином.
Каждый раз, когда они шутливо боролись, она понимала, что он сдерживается, чтобы не причинить ей боль, и из галантности всегда старается сдаться первым, но теперь все было по-другому, и ее охватило противное чувство полнейшей беспомощности.
Перекинув через нее ногу, чтобы удержать на месте, Дэмиен впился в ее губы грубым, беспощадным, требовательным поцелуем. Мерри лихорадочно извивалась, пытаясь вырваться, но он, не прекращая поцелуя, навалился на нее всем телом. В ее зажмуренных глазах мелькали золотисто-алые сполохи, в ноздри ударил знакомый запах его кожи, и весь страх внезапно улетучился, а сопротивление само собой иссякло. Как бы ни был сердит Дэмиен, он ни за что не причинит ей зла.
Едва она замерла, Дэмиен поднял голову.
— Ты погубишь мою амазонку, — прошептала Мерри. — А она ужасно дорогая.
— Можешь считать, что тебе повезло, если я не сорву ее с тебя, — прорычал он, все еще удерживая ее своей тяжестью. Мередит ничего не ответила, но знакомое возбуждение уже начало будоражить ее. Должно быть он что-то прочел по лицу Мередит, потому что серые глаза торжествующе блеснули. Дэмиен очень медленно откатился, встал и, все еще не выпуская ее запястий, правой рукой задрал юбки. Мередит затрепетала, неосознанно проводя языком по распухшим губам. Длинные пальцы проникли за пояс ее панталон, распластались по животу, скользнули вниз. Когда она попыталась освободиться, запястья оказались в стальном кольце, а пальцы Дэмиена коснулись набухшей горошинки, полускрытой нежными лепестками.
— Несправедливо, милорд, — слабо запротестовала она, пытаясь устоять перед бурным потоком, неотвратимо уносившим ее в темные глубины страсти. Но Дэмиен с улыбкой покачал головой, не сводя глаз с ее лица, искаженного мукой сладострастия. Мередит знала, что обречена на поражение: ее тело, уже привыкшее к наслаждению, не желало слушать доводов рассудка. И когда она лежала, омываемая волнами экстаза, открытая для его ласк, умоляя о позволении разделить это блаженство, Дэмиен наскоро освободил ее и себя от самых необходимых предметов одежды, прежде чем вонзиться в нее со свирепым триумфом хозяина и владельца, так и не выпуская ее рук.
— Когда ты усвоишь, что я люблю тебя, Мерри Трелони? — скомандовал он, замирая и держа ее и себя на краю вечности.
— Знаю, — прошептала она в ответ, не в силах сейчас убеждать его, что речь шла вовсе не об их взаимных чувствах.
— Ты любишь меня?
Эти глаза словно прожигали ее насквозь. Мерри чуть заметно кивнула.
— Тебе это известно.
«Но разве в этом дело?» — вскрикнула она про себя. И этот безмолвный вопль затерялся в водовороте, где разом потонули все протесты и убеждения.
Глава 20
Хмурым ноябрьским утром Мередит нерешительно, но сознавая, что выхода нет, принялась приводить в исполнение свой план, долженствующий заставить Дэмиена согласиться на ее условия. Мысль о том, что леди Блейк одна, без сопровождения, собирается править фаэтоном, до глубины души потрясла приставленного к ней грума, но поскольку он был не вправе делать замечания господам, то и вернулся в конюшню, чтобы без помех выразить свою досаду и ужас.
Мостовая, как на грех, была забита каретами, и от Мерри потребовалось немало усилий, чтобы ловко маневрировать между почтовыми экипажами и телегами, стараясь не сбить при этом неосторожных пешеходов. Пассажиры ландо и колясок бросали на леди Блейк изумленные взгляды, на которые она отвечала подчеркнуто короткими поклонами. В самом начале Пиккадилли она свернула на Сент-Джеймс-стрит. Вся ее смелость куда-то улетучилась при виде бесконечно длинной улицы, на которой не смела показаться ни одна респектабельная дама. Мерри решительно вскинула голову, пустила лошадей рысью, и путешествие началось. Поскольку она стремилась быть увиденной и узнанной, приходилось все время осматриваться и ловить похотливые взгляды зевак и ценителей женской плоти дольше, чем позволяли приличия любоваться окнами различных клубов. Где-то здесь должен быть «Уайте»!
Лорд Ратерфорд, проведя довольно насыщенный час в спортивном клубе Джексона, намеревался не много отдохнуть в дружеской компании и как раз стоял на ступенях «Уайте», занятый беседой с полковником Армитеддсем и сэром Чарлзом Стентоном. Появление Мерри произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
— Черт меня побери, Ратерфорд, если это ли гнедые леди Блейк! — воскликнул Стентон, поднимая лорнет. — Я узнал бы эту пару повсюду!
Ратерфорд обернулся. Минутный шок мгновенно сменился яростью на себя, как, впрочем, и на Мередит. Ему следовало бы знать, что сцена в Хайгейте ничего не изменит! Его. гадкая маленькая авантюристка так легко не сдается, но ничего у нее не выйдет, какие бы гнусные замыслы ни роились в ее головке!
— Должно быть, лошади понесли, — на ходу сымпровизировал он.
— Не похоже. Она прекрасно с ними справляется, — запротестовал полковник.
— Нет-нет, Ратерфорд прав, — поспешно поддакнул Стентон. — Посмотрите, с ней нет даже грума. Наверное, не успел вскочить на сиденье.
— Прошу извинить, джентльмены, — кивнул Дэмиен и неспешно направился к мостовой, где и встал на пути фаэтона, легонько похлопывая по своей ладони перчаткой. При виде столь грозного препятствия Мерри стало не по себе. Лицо Дэмиена оставалось совершенно бесстрастным, но в его осанке и легкой улыбке было нечто зловещее. От него прямо-таки исходила угроза, и Мерри невольно поежилась. Пришлось натянуть поводья, чтобы не переехать Дэмиена, и Ратерфорд ловко вскочил на высокий облучок, опасно нависавший над передней осью.
— Отдай мне поводья, пожалуйста, — с учтивой улыбкой попросил он и, отобрав хлыст, погнал коней по улице и ловка свернул на Пэл-Мэл. — Мне самому догадываться о причинах, или будешь так добра объясниться? — осведомился он так же вежливо.
— Решила осуществить давнюю мечту, — ответила она в том же тоне. — Тебе следовало бы знать, что я считаю крайне несправедливым и абсурдным это странное правило иметь улицу, предназначенную исключительно для мужчин! Я еще смирилась бы, будь у вас улица специально для женщин!
— Совершенно верно, — согласился он, — но подобные вещи часто случаются в обществе.
— В таком случае я считаю своим долгом это исправить, — выпалила Мередит.
— Вот как! — Ратерфорд задумчиво поджал губы. — Что ж, благодарен за предупреждение, Мерри Трелони. Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.
Скоро они оказались на Кавендиш-сквер, и экипаж остановился у дверей.
— Придется тебе слезть без моей помощи, — мягко заметил он. — Я не могу оставить лошадей.
— Если ты сам отведешь их в конюшню, я тебя провожу.
— Я отведу их в свою конюшню, — спокойно пояснил Дэмиен, подчеркивая слово «свою». — Вижу, что совершил прискорбную ошибку, купив их. Не понимал, что они слишком резвы для тебя и женщина с ними не справится. Вряд ли кто-то удивится, узнав, что ты не сумела их сдержать.
Протестовать было ниже ее достоинства, поэтому Мерри легко спрыгнула на землю, не удостоив Дэмиена ни единым словом. Ратерфорд дождался, пока она вошла в дом, прежде чем отъехать. Его так и распирал гнев, хотя он не дал Мередит удовлетворения это заметить. Гнев и, как ни странно, тревога. Она, очевидно, бросила ему перчатку, а он, так же очевидно, ее поднял. Неизбежный конфликт не приведет ни к чему хорошему, но нельзя же позволить ей себя опозорить, а ведь Мерри явно намеревалась одним махом уничтожить свою репутацию в глазах общества. Это не только уязвит его гордость, но и разрушит планы. Может, стоило отступить, позволить ей поселиться в Хайгейте, брать то, что она добровольно и без всяких условий ему давала, и не просить о том, чего, по ее убеждению, она дать не могла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47