Их было много, так как она старалась, как можно реже посещать супермаркет из-за боязни лишний раз столкнуться с Бартоном, который наверняка отоваривался там же. Схватив покупки в охапку, девушка поспешила наверх. Остановившись, чтобы поудобнее перехватить ношу, она вдруг услышала за спиной чьи-то быстрые шаги. Она резко обернулась, и тут же из разорвавшихся пакетов прямо на грудь Фрэнку Бартону посыпались продукты, а две банки шлепнулись к его ногам и с грохотом покатились вниз по ступенькам. Элис услышала, как сосед негромко чертыхнулся, и с ужасом прижала остатки пакетов к груди.Фрэнк протянул руку, предлагая помощь.— Нет! — Вспомнив, что в одном из пакетов находится коробка детского питания, Элис так резко отшатнулась, что лежащая сверху упаковка яиц полетела прямо на рубашку соседа. — О Боже, что я наделала!Оба молча наблюдали, как яичные желтки медленно растекались по шелковому галстуку и дорогой кремовой рубашке.— Странно, но я почему-то совсем не удивлен, бесстрастно констатировал Фрэнк.— Мне очень жаль, — растерянно пролепетала Элис, подняв на него глаза. — Дело в том, что в местном супермаркете в целях защиты окружающей среды вместо пластиковых пакетов предлагают бумажные, изготовленные из вторсырья. А они моментально размокают от дождя.— О, конечно, глобальные проблемы у нас на первом плане! — съязвил профессор. — И никому нет дела до отдельно взятого человека. Кстати, на вашей совести уже четвертая испорченная рубашка.— Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, — елейным голоском пропела Элис, мысленно прикидывая, что на возмещение ущерба уйдет, пожалуй, месячная стипендия. — Ничего страшного, это всего лишь яйца. Нужно срочно застирать рубашку, и все будет в порядке.— А что прикажете делать с галстуком?— Думаю, я могла бы оплатить химчистку, — вздохнула Элис, втайне надеясь, что сосед великодушно откажется.— Прекрасно, он мне понадобится в пятницу. А теперь идите, откройте дверь, а я все отнесу вам на кухню. — Фрэнк принялся собирать вывалившиеся продукты.От растерянности глаза девушки стали круглыми как блюдца: сейчас он войдет к ней в квартиру и…— Нет-нет, не надо, — затараторила она. — Я принесу коробку, и мы все в нее сложим. — Элис опрометью бросилась на свой этаж, на ходу нащупывая в кармане ключи.Очутившись в квартире, она схватила картонную коробку, после чего быстро спустилась к сидящему на корточках возле кучи продуктов Фрэнку.— Знаете что? Дайте мне вашу рубашку, я ее постираю и завтра же верну вам, — смущенно предложила Элис.— Спасибо, но мой гардероб за последнее время и так изрядно оскудел. Пожалуй, я сам займусь ею.— Как вам будет угодно.— Я всегда поступаю именно так, как мне угодно.— Меня это не удивляет, — буркнула девушка. Но Фрэнк оставил ее реплику без внимания.— Ого! — воскликнул он, поднимая со ступенек коробку с рисовой кашей для младенцев.— Ну и что? Мне нравится эта каша, — с вызовом заявила Элис. — И что вас, собственно, так поразило? У вас какие-то проблемы?— У меня нет, а вот у вас определенно. Судя по вашим гастрономическим пристрастиям, вы значительно моложе, чем выглядите, — сухо заметил он.— Тот факт, что я не безнадежная пессимистка и не хочу надоедать окружающим, вовсе не означает, что я грудной ребенок, — с жаром возразила Элис.— Оно и видно. — Фрэнк окинул взглядом ее промокшую белую блузку, плотно облепившую пышную грудь. — Ваше замечание относительно пессимистов, кажется, адресовано мне?— На воре и шапка горит.— Похвальное знание пословиц для начинающего писателя. Вот только выражаетесь вы иногда несколько вульгарно.— Спасибо за критику, профессор, — усмехнулась Элис. Она заметила, что взгляд Фрэнка по-прежнему устремлен на ее груди, просвечивающие сквозь мокрую ткань. Ей стало неуютно, и, схватив коробку, она ринулась вверх по лестнице.— Позвольте, я вам все же помогу, — предложил Фрэнк, идя следом.— Благодарю, вполне справлюсь сама. — Она уже была у порога своей квартиры.— По крайней мере, дайте ключи, я открою вам дверь.— Спасибо, в этом нет никакой необходимости. — Элис не собиралась открывать дверь, дожидаясь, когда настырный помощник отправится восвояси.Фрэнк задумчиво смотрел на соседку, явно озадаченный ее необъяснимым упорством.— Вы действительно на редкость упрямая женщина, — процедил он сквозь зубы. На его скулах заходили желваки.Элис довольно усмехнулась: она, наконец, выросла в его глазах — ее назвали женщиной.— Ну что вы, я могу быть еще упрямее, — игриво заверила она. — До новых встреч, профессор!— Постараюсь избегать их. — Он направился к своей квартире. — И прекратите называть меня профессором.— Почему? Это напоминает вам о возрасте? — Она не собиралась оставлять за противником последнее слово.— Между прочим, мне всего тридцать семь, — буркнул он, вставляя ключ в замочную скважину. — Неужели? А я думала, вы значительно старше. Может, оттого, что вы такой угрюмый.— Я не угрюмый! — рявкнул Бартон.Элис одарила его лучезарной улыбкой.— Не стоит кипятиться, профессор. Не сомневаюсь, что в компании своих сверстников вы просто неотразимы. Кстати, давайте ваш галстук…Захлопнув за собой дверь, девушка едва не расхохоталась. Конечно, с ее стороны весьма неосмотрительно дразнить соседа, но она была не в силах отказать себе в этом удовольствии. В Бартоне таилось нечто такое, что постоянно провоцировало ее на колкости. Ей еще никогда в жизни не доводилось иметь дело с мужчиной, который бы заводился с пол-оборота. Ее отец и братья, как и все знакомые фермеры, отличались невозмутимостью и добродушием и, когда над ними подтрунивали, лишь посмеивались в ответ. Да, Фрэнк — весьма занимательный субъект… 3 Собравшись с духом, Элис постучала в дверь. От волнения стук получился громче, чем требовали приличия. Девушка нервно втянула в себя воздух в ожидании предстоящей встречи. Когда же дверь, наконец, приоткрылась, она обомлела. Фрэнк стоял перед ней голышом. Ну, почти голышом, поскольку набедренная повязка из полотенца частично прикрывала наготу.Несмотря на неприязнь к этому человеку, Элис вынуждена была признать, что он выглядел весьма впечатляюще: налитые мышцы, широкая грудь, которую вовсе не портили густые заросли темных волос. Да, он настоящий самец, подумала она, не в силах оторвать взгляд от атлетической фигуры. Капельки воды бусинками поблескивали на теле — нежданный визит явно вытащил Бартона из ванны.— Ну что, ваше любопытство удовлетворено? — с усмешкой вывел он ее из оцепенения. Элис представила, что будет, если сказать «нет».— Я… я приготовила мясной соус и решила угостить вас. Надеюсь, вам понравится. Мне очень хотелось… хм… отблагодарить вас за помощь, которую вы мне вчера оказали. Кроме того, я принесла ваш галстук, он в полном порядке.Фрэнк сказал, что галстук потребуется ему в пятницу, и Элис надеялась, что если принесет его на день раньше, то это ей зачтется. Правда, по выражению лица Бартона нельзя было сказать, что он обрадовался. Девушка сдержанно и, как ей хотелось верить, с достоинством улыбнулась, одной рукой протягивая банку, а другой — галстук. Она не собиралась посвящать Фрэнка в подробности того, как намучилась с этим злосчастным предметом мужского туалета, чтобы привести его в порядок. В настоящий момент расходы на химчистку не вписывались в ее бюджет, поэтому ей ничего другого не оставалось, как изрядно повозиться.Фрэнк протянул руку, чтобы взять галстук, явно собираясь проигнорировать соус, но начавшее вдруг сползать с бедер полотенце отвлекло его. Элис не преминула воспользоваться ситуацией и прошмыгнула в квартиру.— Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь, — с явной иронией предложил Бартон, которому ничего другого не оставалось.— Спасибо, я только на минутку, — учтиво ответила она.Элис осмотрелась, отметив, что квартира соседа по планировке была зеркальным отражением ее собственной, но на этом сходство и заканчивалось. Фрэнк обставил свое обиталище с претензией на роскошь. Ноги буквально тонули в мягком ковре, лежащем на полу. Бледно-терракотовые обои служили прекрасным фоном для многочисленных картин. Огромное зеркало в затейливой резной раме, занимавшее почти всю стену, делало комнату намного просторнее и значительно светлее, даже сейчас, когда на улице шел дождь и приближались сумерки. Она представила, как, должно быть, приятно танцевать, глядя на свое отражение в этом великолепном зеркале. Впечатляли и большие книжные шкафы, и огромных размеров диван, и уютные кресла, обтянутые натуральной кожей абрикосового цвета. Просторная кухня была превосходно оборудована.Поставив банку с соусом на мраморную кухонную стойку, Элис смутилась. Этот примитивный сосуд, пусть даже наполненный вкусной приправой к спагетти, был здесь явно не к месту, как, впрочем, и она сама.— Соус следует перед употреблением разогреть. — Обернувшись, она не обнаружила хозяина.Элис посмотрела на телефонный аппарат, раздумывая, не воспользоваться ли, но решила не самовольничать и принялась рассматривать одну из картин. Она не сомневалась, что это оригиналы и что коллекция подобрана сообразно вкусу хозяина, а не ради выгодного вложения денег.— Нравится?От неожиданности девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Фрэнк, который уже успел надеть рубашку и джинсы, но Элис все еще видела его полуобнаженным. Она снова перевела взгляд на картину.— По правде говоря, не нравится, — откровенно призналась Элис, но, вспомнив, что цель ее визита — постараться наладить отношения с соседом после недавнего инцидента, поспешно добавила:— Дело в том, что я плохо разбираюсь в живописи, так что не могу судить…— Я спрашиваю не о художественных достоинствах картины, а о том, нравится ли она вам или нет.— Это имеет для вас какое-то значение? — Девушка украдкой попыталась прочесть подпись на холсте. Что, если Фрэнк — автор этого полотна?— Не волнуйтесь, это не моя картина, я даже не умею толком держать кисть. Поэтому вы меня ничуть не огорчите, если скажете, что вам не импонирует мой художественный вкус.— Ну что ж, в таком случае должна признаться, что эта картина слишком пестра, — заметила Элис. — Теперь вы довольны?— Вполне. Вообще-то эту картину написала моя мать.Элис почувствовала, как щеки становятся пунцовыми. Зачем он все время пытается поставить меня в неловкое положение?— Мне ничего не остается, как посочувствовать вашему отцу, — смущенно выдавила она.— Мои родители развелись, когда я еще учился в начальной школе. Отца уже нет в живых, но при жизни он тоже не испытывал восторгов в отношении творений матери.— Извините, — пробормотала Элис. Ну почему все мои самые благие намерения в отношении этого человека заканчиваются тем, что я попадаю впросак? — По-моему, ваша мать — хорошая и, безусловно, талантливая художница.— Специалисты тоже так считают, — улыбнулся Фрэнк. — Мне пришлось заплатить несколько тысяч долларов за эту картину.— Ваша мать продала вам эту картину? Вам, своему сыну? — опешила Элис.— Не совсем так. Я приобрел ее у владельца одной галереи. Мама часто раздаривает свои полотна, но, когда я попросил у нее именно эту картину, она мгновенно продала ее художественной галерее.— Но почему?Элис знала не понаслышке, что такое творческий темперамент. Талантливые люди зачастую склонны к необъяснимым, с точки зрения логики простых смертных, поступкам, ведь именно благодаря этому они с Ником и оказались в Окленде. По мнению Стеллы, ее литературное творчество оправдывало любые перегибы, и сестру вовсе не мучили угрызения совести.Что касается Элис, то она старалась свести до минимума ложь, благодаря которой и оказалась в Оклендском университете. В деканате она представилась именем сестры, но каждый раз поправляла сокурсников, когда кто-нибудь называл ее Стеллой.И все же ей было тяжело жить чужой жизнью еще и потому, что она по-прежнему не была уверена, правильно ли поступает по отношению к Стелле и Нику. Элис и в голову не пришло бы поставить успешную карьеру выше интересов собственного ребенка. Но в то же время Элис считала себя не вправе осуждать сестру за то, что та воспринимает жизнь по-своему.Беременность Стеллы протекала тяжело, и она, и ребенок едва не отправились на тот свет во время преждевременных родов. Позднее, когда Стелла привезла малыша в свой крохотный уединенный домик на побережье, она вдруг с ужасом обнаружила, что из-за повседневных домашних хлопот и забот о ребенке у нее напрочь пропало столь необходимое писателю вдохновение. Элис, которая помогала Стелле в первый месяц материнства, глубоко тревожили участившиеся у сестры приступы апатии.Когда Стелла, приняв участие в конкурсе, проводимом Фондом Маркхэма, победила, став его стипендиаткой, Элис очень обрадовалась. Она надеялась, что грядущие перемены встряхнут сестру и выведут ее из уныния. Ведь по условиям конкурса стипендиат должен был переехать в Окленд, поселиться в квартире, предоставляемой фондом, и работать над завершением книги. В противном случае он лишался не только стипендии, но, что самое главное для начинающего писателя, и контракта на издание своего произведения. Однако Стелла категорически отказалась ехать в Окленд, мотивируя это тем, что только в привычном уединении может плодотворно работать. Но чтобы не потерять предоставляемые фондом льготы, она уговорила Элис выдать себя за Стеллу Годвин, а заодно забрать с собой и ребенка.Поначалу Элис восприняла предложение сестры без особого энтузиазма, но, поговорив с ее лечащим врачом, высказавшим серьезную обеспокоенность состоянием здоровья пациентки, она согласилась на авантюру…Фрэнк внимательно взглянул на ее отрешенное лицо.— Моей матери эта картина не нравится. Она считает ее нетипичной для своего творчества.— Зачем же вы ее приобрели?Рот Бартона скривился в усмешке.— Чтобы досадить милой родительнице, привыкшей к беспрестанным похвалам. Захотелось напомнить ей, что она слеплена из того же теста, что и простые смертные, и у нее тоже бывают неудачи.— Весьма дорогостоящий способ напоминания, — заметила Элис, подумав при этом, что профессору, очевидно, не приходится жить только на жалованье лектора и он вполне может позволить себе экстравагантные капризы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17