Розеллу взволновало столь неожиданное развитие событий.
– Нет! Это вовсе не соответствует моим намерениям! Я должна найти Луизу и поговорить с ней.
– Подождите! – Филипп опередил ее и положил руку на отполированную ручку двери, вежливо преграждая путь. – Я понимаю ваши чувства. Вы уже сделали огромные уступки де Луимонтам, но необходим еще один шаг, иначе все будет бесполезно. Своим появлением на обеде вы спасете семью от бесконечных разговоров и унижения. Подумайте, каково будет им, несомненно, гордым людям, знать, что вся округа шепчется о них. Подозревая о сложившейся непростой ситуации, многие начнут говорить, будто им позволили остаться в замке из милости. Из жалости и сострадания. Семья де Луимонтов потеряла состояние и земли во время революции, именно поэтому Кадели три поколения назад разрешили им переехать в замок. Это всем известный факт, но прошли годы, дав де Луимонтам возможность присоединиться к другим крупным землевладельцам долины Луары. Доход от поместья делился с Каделями. Об этом мне поведала Луиза, а вы, конечно, тоже должны знать от ваших адвокатов.
– Луиза просила вас поговорить со мной? – прямо спросила Розелла.
Он кивнул.
– Вот почему я пришел раньше остальных гостей. Она посчитала, что будет лучше, если кто-то чужой объяснит вам все, и так как я присутствовал при вашем появлении здесь и знаю основные факты, ее выбор пал на меня. Это вполне естественно.
Розелле пришлось восхититься хитростью Луизы. Высокомерие де Луимонтов не позволяло Луизе просить о чем-то того, кого она всегда презирала. К тому же, существовала дополнительная угроза вспышки семейного нрава де Луимонтов в случае отказа. Розелла была благодарна Филиппу за согласие стать посредником. Это уберегло от многих неприятностей. Ведь ей меньше всего хотелось, чтобы по ее милости Себастьен страдал еще больше.
– Я приду на обед, – тихо произнесла Розелла.
Филипп медленно, одобряюще улыбнулся.
– У вас есть мужество, Розелла. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам выдержать суровое испытание.
В знак благодарности девушка выдавила улыбку, даже не осознав, какая она получилась тусклая. Филипп открыл перед Розеллой дверь, и девушка поспешила к большой лестнице. Навстречу спускалась Луиза, одетая к вечернему приему в атласное платье, шуршащее при каждом ее шаге.
– Итак, Розелла? – властно спросила она, прямо переходя к делу.
– В котором часу приедут ваши гости? – поинтересовалась Розелла.
– В восемь.
– Я буду готова.
В глазах Луизы промелькнуло облегчение, но это не смягчило резкость тона.
– Надеюсь, что будешь! Тебе обязательно нужно было часами слоняться по саду? Почему ты не осталась с Себастьеном, когда пошла за ним? Если бы ты объяснила ему, что собираешься занять только западное крыло, оставив остальной замок нам, возможно, он немного успокоился бы. Тогда не произошел бы этот несчастный случай. А так мне самой пришлось давать объяснения, когда он вернулся, уже, конечно, не в ярости, но в таком же невыносимом настроении…
– Несчастье? – перебила Розелла. На ее лице отразилась тревога. – Что случилось?
Луиза нетерпеливо взмахнула веером.
– О, ничего серьезного. Мой глупый братец отправился в конюшню, собираясь скачкой развеять свой гнев. Но его безумный черный жеребец, видимо, почувствовал непривычную грубость – ведь Себастьен был в таком взвинченном состоянии – ну и встал на дыбы. Я бы пристрелила эту мерзкую скотину! Ты бы видела пальцы Себастьена! Ух! – Она манерно передернула плечами. – Я не могла дотронуться до них. Он в коляске поехал к доктору в город и потом должен зайти к Клодин… – тут ее глаза злорадно вспыхнули, – и обрадовать ее новостью о твоем несвоевременном вторжении в наш дом.
Розелла с облегчением вздохнула, услышав, что Себастьен нашел подходящее объяснение, которое сможет положить конец любым щекотливым вопросам о его израненных руках. Как отреагирует Клодин на неприятные для нее вести? Розелла лелеяла слабую надежду.
– Клодин не передумает выходить замуж, как ты считаешь? – осторожно спросила она.
Луиза приподняла брови.
– Ха, что за глупая идея! Ты слишком долго жила в этой стране лавочников, Розелла. Здесь Франция. Даже если Клодин не без ума от Себастьена, она пройдет через все, чтобы избежать сплетен и скандала. Ведь тогда ни ее, ни нашей семье не стоит надеяться на прекращение разговоров еще долгие десятилетия. В любом случае, – добавила Луиза, продолжая спускаться и проходя мимо Розеллы, – Клодин – наследница отцовского состояния, и у нее будет достаточно денег, которые Себастьен сможет промотать, когда придет время.
– Я бы не назвала Себастьена мотом, – заметила Розелла, неприлично быстро вставая на его защиту.
Злость Луизы вспыхнула вновь. Ее лицо покрылось багровыми пятнами. Она обернулась, чтобы взглянуть на Розеллу.
– Нет? Ну, я считаю, что слишком расточительно вкладывать в обработку земли почти каждый заработанный су, не говоря уже о бесконечных ремонтах замка, счета за которые давно просрочены. А все эти бесконечные капризы maman. В один сезон она хочет сиреневый будуар, в другой – белый со специально вытканными шторами и покрывалами из золотых нитей. Потом ее экипажи, шляпы, парижские платья. И Себастьен всегда потворствовал ей. Неудивительно, что она обожает его, не удосуживаясь взглянуть на нас! – Луиза перевела дыхание. – Вот почему он практически нищий теперь, когда ты забрала замок и земли!
Она удалилась, а Розелла стала медленно подниматься по лестнице. У нее на душе стало еще тяжелей, чем раньше. Значит, ко всему прочему у Себастьена есть долги. Когда приедет месье Батальяр, ей нужно проконсультироваться с ним. Должна найтись лазейка, с помощью которой удастся возместить расходы Себастьена, не задев его чувствительную гордость.
В западном крыле горели лампы, но слуг Розелла не увидела. Луиза, вероятно, была полностью уверена, что Филипп уговорит ее присутствовать на приеме, потому что стол в маленькой столовой не накрыли для одинокого обеда хозяйки.
В башенной комнате на девушку навалилась огромная усталость. Она сняла разорванное платье и отбросила его в сторону. Без всякого интереса Розелла подошла к стенному шкафу, выбирая, что одеть. Позади нее без стука открылась дверь, и она вяло обернулась, подумав, что это служанка, пришедшая расстелить постель. Но вошла та маленькая круглолицая девушка, которая приносила ей горячую воду. Увидев хозяйку, она явно смутилась.
– Прошу прощения, мадам! – извиняющимся тоном воскликнула служанка, сделав быстрый книксен. – Я думала, вы спустились на обед.
– Ты должна всегда стучаться, – сказала Розелла с мягким укором. – Никогда не допускай, что комната пуста.
– Да, мадам. В другой раз я не забуду.
– Домоправительница проинструктировала тебя?
– Да, мадам. Но запомнить нужно так много. Раньше я никогда не была в услужении.
– Как давно ты в замке?
– Всего две недели. Я уехала из дома. – Робея, девушка говорила сдавленным шепотом. Чтобы скрыть свое замешательство, она схватила брошенное платье и хотела повесить его на стул, но от удивления только открыла рот. – Ой, а что с ним случилось?
– Ты должна навсегда запомнить, – упрекнула Розелла, садясь на край кровати, – никогда не задавай вопросы, которые могут не понравиться хозяйке.
– Простите меня, мадам! Мне и об этом говорили. О, Боже!
Внимание служанки вновь вернулось к наряду в ее руках. Платье было сильно испорчено, и уже не любопытство вызвало следующий вопрос.
– Желаете, чтобы я починила его, мадам? Розелла отклонила предложение.
– Я никогда не хочу видеть его снова! – поспешно воскликнула она.
– Но я очень хорошо управляюсь с иголкой. Моя мать – хорошая швея. Она научила меня шить. Я могу заштопать крошечными стежками, под оборками швы будут совершенно незаметны.
Девушка покраснела от собственной настойчивости, но подобная расточительность огорчала ее. Это абсолютно противоречило крестьянскому воспитанию. Ее учили, что ничто никогда не выбрасывается, пока не перелицуется, починится или перешьется во что-нибудь другое.
Розелла раздумывала, отказываться ли во второй раз, но вдруг ей в голову пришла превосходная мысль.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Мари Лерой.
– Мне нужна личная горничная, Мари. Думаю, ты очень хорошо подойдешь мне. Я немедленно сообщу домоправительнице о своем решении.
Радость на лице девушки почти мгновенно померкла, как только она подумала, что ей предстоит делать. Ее прямолинейная натура заставила Мари откровенно признаться в собственных недостатках.
– Я не умею причесывать волосы! Меня ничему не учили, кроме того, чему я сама научилась у матери. Она показывала, как правильно отпаривать бархат, гофрировать оборки, крахмалить белье. Но я не знаю, как подбирать подходящую обувь к костюмам для верховой езды, дневным платьям или вечерним туалетам, и все такое. И я часто забывчива, как вы знаете.
– Сколько тебе лет, Мари?
– Семнадцать, мадам.
– Хороший возраст для начала новой карьеры в качестве личной горничной, – твердо сказала Розелла. Откровенность девушки не поколебала ее решения. Она заметила, что движения Мари быстры и точны, а руки умелы. – Я умею быть терпеливой. И готова учить тебя. До сих пор я всегда причесывалась сама, и нет причины думать, что вместе мы не сможем скопировать все последние модные прически из дамских журналов, которые я закажу в Париже.
В восторге Мари повесила алое платье на спинку стула и радостно захлопала в ладоши.
– Я буду стараться! Я научусь! Я буду верно служить вам, мадам!
Улыбка тронула губы Розеллы.
– Я уверена в этом, Мари, – тепло сказала она. – Начни с приказа принести мне воду для купания. Помни, ты должна приказать, и не неси сама больше одного кувшина. Теперь ты – личная горничная хозяйки, и у тебя другие обязанности. Проследи, чтобы воду принесли быстро. У меня мало времени. Через двадцать минут я должна появиться в главной гостиной. Пока я купаюсь, подготовь абрикосовое шелковое платье с кружевными оборками и туфли.
Купание и одевание заняли рекордно короткое время. Пока Мари застегивала на спине крючки платья, Розелла, уже сделав прическу, вдела в уши жемчужные серьги – подарок дедушки ко дню рождения. Она чувствовала, что поступила правильно, выбрав себе в горничные Мари Лерой, чей открытый взгляд подтверждал отсутствие хитрости и коварства, а внешность говорила о личной утонченности. Розелле понравилась и честность выросшей в деревне девушки, быстро проявившаяся в импульсивном признании в том, что у нее нет нужных навыков. Другая, менее правдивая, постаралась бы скрыть свои недостатки в подобной ситуации. Кроме того, Мари совсем недавно появилась в замке в качестве простой служанки и не успела проникнуться преданностью к де Луимонтам. А Розелла твердо знала, что в будущем ей понадобится человек, которому можно безоговорочно доверять.
– Вот! – Мари восхищенно отступила на шаг. Вы выглядите прелестно, мадам.
– Спасибо, Мари. Теперь короткие белые перчатки и веер.
Розелла была готова, но ее туалет занял на семь минут больше, чем она планировала. Значит, она немного опоздает с приходом в гостиную, но, возможно, для нее даже лучше войти, когда все уже собрались. Розелла повернулась к двери и заметила платье из тафты, которое до сих пор лежало на стуле. Она перевела взгляд на Мари. Девушка была приблизительно того же роста и так же сложена, как и она. Возможно, даже талия горничной немного тоньше.
– Если починишь это алое платье, Мари, можешь взять его себе, но с одним условием: никогда не одевай его при мне.
Мари была слишком ошарашена, чтобы сказать что-нибудь, пока Розелла не вышла за дверь. Тогда она кинулась к башенной лестнице и крикнула вдогонку хозяйке.
– Благодарю вас тысячу раз, мадам! Спасибо! О, спасибо!
Гул голосов донесся до Розеллы раньше, чем она остановилась на пороге Золотого салона. На фоне обтянутых желтым шелком панелей, в свете бесчисленных свечей в позолоченных канделябрах Розелла увидела человек двадцать гостей, разбившихся на маленькие группки. Все мужчины в черных вечерних костюмах стояли, большинство дам расположились в креслах. Она сразу же поискала глазами Себастьена, но не нашла его, и ее сердце екнуло от смешанного чувства облегчения и разочарования. В зале прохаживалась Софи, а Маргарита де Луимонт, изысканная, словно редкая увядающая роза, руководила приемом, сидя в кресле с высокой спинкой рядом с огромным мраморным камином. Его пляшущее пламя отгоняло вечернюю прохладу. Луиза разговаривала с двумя мужчинами, одним из которых был Филипп. Краешком глаза он, наверно, наблюдал за дверью, потому что, извинившись перед Луизой, с улыбкой на устах направился к Розелле и протянул ей руку в белой перчатке.
– Вот видите! – тихо произнес Филипп, чтобы услышала только она одна. – В конце концов все пройдет не так уж плохо. Здесь есть несколько чрезвычайно интеллигентных людей. Я уверен, вечер покажется вам интересным. Луиза хочет, чтобы я познакомил вас с гостями.
Он сделал это как нельзя лучше. С тактом, раскрепощенно, найдя нужные слова, Филипп представлял ее как новую хозяйку замка таким образом, что складывалось впечатление, будто Розелла теперь владеет замком вместе с Себастьеном. Девушка была ему благодарна от всего сердца. Она никогда раньше не представляла, что можно проявить подобную ловкость, говоря только правду. Луиза внимательно следила за столь важной для нее парой, хотя делала вид, что ловит каждую фразу беседующего с ней мужчины. Потом она заметно расслабилась. Розелла никогда прежде не замечала в ней столь живую веселость. Луиза подхватила Филиппа под локоть и снова увлекла за собой. Розелла осталась с единственным человеком из всех гостей, к которому почувствовала мгновенную неприязнь, – мужем Софи, Арманом Монтагю.
– Остальных можно обмануть, но меня, знаете ли, нет, – покровительственно заявил он своим скрипучим голосом.
На его неподвижном лице с довольно бесформенными чертами поблескивали любопытно-тревожные глаза под жирными веками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28