Не пытался ли Жюль на самом деле избавиться от нее, будучи пьяным? Не выпил ли он в тот день столько вина, чтобы осмелиться на поступок, который даже его порочная натура считала потрясающе жестоким? Он не знал, что Розелла хорошая наездница и сможет удержаться в седле, не верил, что юная выпускница закрытой женской школы способна показать класс в верховой езде. К счастью для Розеллы, мадемуазель Делагранже полагала, что девушек нужно обучать отлично ездить верхом.
А теперь для Жюля – и для кого еще? – Клодин стала препятствием между Себастьеном и замком, который он мог бы получить через другой брак! Розелла поднесла дрожащую руку ко рту. Если Жюль пытался убить ее, используя Талейрана, не займется ли он теперь Клодин, планируя какой-нибудь несчастный случай для беременной невестки? Замок полон лестниц, высоких окон, каменных зубчатых стен. Есть десятки мест, откуда можно столкнуть ничего не подозревающего человека.
Но что же делать? Розелла беспокойно бродила по комнате, размышляя над кошмарной проблемой. Клодин не очень хорошо себя чувствует. Если предостеречь ее, это будет угнетать женщину, возможно, негативно скажется на неродившемся ребенке. Конечно, рассказать нужно только Себастьену, но примет ли он всерьез такое обвинение против брата? Без доказательств он не поверит, что Жюль способен попытаться убить. А какие есть доказательства? Только удар хлыстом по крупу лошади в состоянии сильнейшего опьянения. А это типичное для Жюля проявление дикого чувства юмора. Обычная шутка. Ничего более.
Розелла остановилась у окна и посмотрела на крышу виллы, скрытой за отдаленными деревьями. Филипп! Филипп выслушает ее. Но как он защитит Клодин? Он даже не живет в замке. Она одна должна замечать все необычное, что могло бы указать на опасность для Клодин. Только тогда появится возможность действовать. И обвинять.
Поздно ночью Розелла проснулась от протяжного печального завывания. В освещенной лампой комнате словно повис дрожащий заунывный звук. После напряженного дня и предшествующих бессонных ночей, когда Розелла боялась возвращения непонятных воплей, она поддалась панике и плач призрака смешался с ее собственными криками.
– Мари! Мари!
Девушка вскочила с кровати и бросилась к звонку. Распахнув дверь, Розелла выбежала на площадку, но там ее охватил новый приступ ужаса. Она не осмелилась спускаться по черному колодцу лестницы, вспомнив, как под ногой у нее исчезла ступенька, заставив бесконечно падать вниз, вниз и вниз.
Мари выбежала из своей комнаты и, услышав повторяющиеся снова и снова крики, подумала, что хозяйка опять упала. Однако она увидела, что Розелла стоит на верхней площадке лестницы. Бедняжка прижалась спиной к стене и в истерике трясла головой.
– Мадам! Боже праведный! В чем дело? Розелла почти без чувств рухнула в объятия горничной.
– Комната плачет! Послушай сама!
Мари бросилась к открытой двери в башенную комнату. Все было, как она и ожидала. Вокруг царила мертвая тишина. Чтобы убедиться, горничная вошла в спальню хозяйки. Единственное, что она услышала, – отдаленное уханье совы, доносившееся через открытое окно.
– Вам приснился сон, мадам, – заверила служанка, вернувшись на лестницу. – Там не слышно плача. Вообще ни звука.
Розелла откинула волосы с искаженного страхом лица и прижала пальцы к вискам.
– Я схожу с ума, Мари? О, скажи мне, что я не схожу с ума.
Глава 8
Месье Батальяр три дня гостил в замке и знакомил Розеллу со всеми бумагами и документами. Едва они управились с делами, он поинтересовался, встречала ли Розелла некоего месье Армана Монтагю.
– Мужа Софи? Да, конечно, – ответила она.
– Он пытался опротестовать завещание. Его адвокаты несколько раз связывались со мной. Когда они выяснили, что нет никаких шансов выиграть дело, им пришлось сменить тактику. Месье Монтагю предъявил абсурдное требование, чтобы приданое его жены было выплачено из состояния моего последнего клиента.
Розелла вспомнила угрозу Армана устроить неприятности.
– Он имеет право на это?
– Господи милосердный, нет, конечно! Он грозится передать дело в суд, но с тем же успехом может выбросить свои франки в Луару. Не тревожьтесь. Это не более чем хитрый трюк, чтобы выудить у вас деньги. Он надеется, что вы захотите избежать вовлечения семьи в скандальный судебный процесс. Не думайте об этом. Дело не получит продолжения, и мы никогда не услышим о нем. У адвокатов месье Монтагю гораздо больше ума и здравого смысла, чем у него самого. Ну ладно. А теперь давайте займемся более важными проблемами.
Месье Батальяр неодобрительно покачал головой, когда Розелла заявила, что хочет отдать Себастьену большую долю доходов от замковых угодий и виноградников. Адвокат умолял пересмотреть опрометчивое решение, но Розелла осталась непреклонна. Она говорила, что строгий надзор и контроль над всем хозяйством находятся полностью в руках Себастьена, и она желает, чтобы так и оставалось. Поняв, что невозможно переубедить своевольную девушку, месье Батальяр обещал подготовить необходимые бумаги.
Себастьен принял Розеллу и адвоката в библиотеке. Он выслушал все, что хотел сказать месье Батальяр, и возразил только один раз, когда прозвучало слово «зарплата». Как джентльмен, он заявил, что это слово совершенно неприемлемо. Документ был сразу же переписан в соответствии с его пожеланием клерком, которого адвокат привез из Парижа. Розелла и Себастьен поставили свои подписи.
Когда они покончили с делами, Себастьен вышел вслед за Розеллой из библиотеки.
– Только очень сильно любящая женщина сделает то, что ты сделала для меня. – Он подарил ей теплую, удивленную улыбку.
Розелла протестующе взмахнула рукой.
– Пожалуйста, не придавай этому особого значения, – обеспокоенно сказала она, но сама радовалась, что зажгла счастливый огонь в его глаза. – Я лишь хочу, чтобы не изменился твой образ жизни и, конечно, твоих близких.
– Думаю, это значит гораздо больше. Да и неважно, что ты отрицаешь сей факт.
Они стояли в проходном салоне длинной анфилады комнат, окруженные золотистым сиянием десятков горящих свечей. Себастьен подтолкнул Розеллу в тень ниши, но девушка сопротивлялась, вырываясь из его рук.
– Месье Батальяр обедает со мной. Я должна идти.
– Тогда я приду позже. – Себастьен улыбнулся.
– Нет, тебе нельзя! – отчаянно воскликнула Розелла.
– Ты не можешь остановить меня, – любовно проговорил он, радуясь ее смятению.
– Могу! Разве Клодин не говорила тебе, что я предложила ей приходить в западное крыло, когда она пожелает, в любой час дня и ночи?
Улыбка исчезла с его лица.
– Зачем ты сделала это?
– В день вашего возвращения из свадебного путешествия Жюль ждал меня в башенном крыле. Он подслушал наш разговор и угрожал передать все Клодин. Это пустая угроза! – поспешно заверила Розелла, увидев, как ярость исказила лицо Себастьена. – Но я хотела быть уверенной, что он станет молчать. Ни одна жена не получит приглашение в комнаты, где могло бы происходить что-то нехорошее.
– Ты очень умна, – горько заметил Себастьен. – На мой взгляд, даже слишком умна. Было бы лучше, если бы ты предоставила мне самому разобраться с Жюлем. Когда он вернется из Парижа, я улажу это дело раз и навсегда. А пока ты можешь найти какой-нибудь предлог и отказать Клодин в предложении.
– Я не сделаю этого.
– Ради Бога, почему нет? – раздраженно воскликнул Себастьен.
– Для приглашения есть и другая причина. Хотя я не уверена, что подобная идея пришла бы мне в голову, если бы не Жюль. Клодин плохо переносит беременность, и она одинока. Бедняжка часами оставалась одна за границей, и здесь ее поджидала та же участь. Тебя нет целый день – о, я знаю, за время отсутствия накопилось много работы в поместье! – но твоя жена не видит тебя и по вечерам! Несколько раз я заставала ее в слезах. Утром, перед приездом месье Батальяра, мы с ней долго говорили. Именно тогда я пригласила ее присоединиться к нам на ленч. Не особо интересная компания, но Клодин подпрыгнула от радости. По той же причине она обедает с нами и сегодня вечером. Твоя жена думает, что тебя снова не будет дома. Когда я разрешила ей приходить ко мне в любой момент, не важно, есть у меня гости или нет, это очень обрадовало Клодин. И я не стану огорчать ее.
– Все ее жалобы на одиночество абсурдны, – раздраженно заспорил Себастьен, непроизвольно показывая, что знает о своей вине, но не собирается признавать ее. – У нее есть друзья и знакомые…
– Клодин сказала, что не хочет принимать никого или ездить с визитами, так как всем станет понятно, что она беременна гораздо больше двух месяцев.
– В любом случае все узнают, когда родится ребенок, – заявил Себастьен с флегматичной мужской логикой.
– Это уже не будет иметь для нее значения, потому что появится любимый малыш, закончатся волнения и страхи. И кто узнает наверняка, что произошли преждевременные роды? А сейчас твоя жена не была бы так болезненно чувствительна, если бы чувствовала себя счастливой. В конце концов, есть достаточно платьев, которые могут скрыть ее положение, но она не в состоянии предстать перед людьми. Почему ты бросаешь ее, когда она нуждается в тебе?
Лицо Себастьена помрачнело.
– И ты смеешь говорить это мне! Я нуждаюсь в тебе, но разве я не покинут?
– Я не твоя жена!
В его глазах снова мелькнула горечь.
– Клодин и я быстро поняли, что мы чужие друг другу.
– Это только твоя вина! – Розелла яростно метнула в Себастьена обвинение, выплескивая вместе с ним и собственное страдание.
– Я не отрицаю. Мне нечего сказать ей, потому что я люблю тебя.
Он сказал это. Слова, которые никогда не должны были прозвучать. Розелла не почувствовала ни радости, ни счастья, только отчаяние. Она шагнула к Себастьену, не вполне понимая, зачем. А потом оказалась в его объятиях, поддалась ему, на несколько мгновений повинуясь страсти. Губы Себастьена овладели ее губами. Внезапно сквозь открытую дверь библиотеки до них донесся голос месье Батальяра. Себастьену пришлось отпустить Розеллу. Они отшатнулись друг от друга, он – упоенный победой и ликующий, она – бледная от угрызений совести.
– Никогда снова, Себастьен! – крикнула Розелла. – Никогда, никогда.
Она развернулась на каблуках и побежала от него. Девушка бежала и бежала, пока не влетела в башенную комнату и не бросилась на кровать. Она даже не заметила, что упала на аккуратно разложенное Мари вечернее платье. Розелла лежала с сухими глазами, не в силах отдышаться от быстрого бега, и проклинала собственное безрассудство. Почему она так глупа, что не может держаться на расстоянии от мужчины, который никогда не будет ее. Случались короткие периоды, когда Клодин чувствовала себя довольно хорошо, но в целом она тяжело переносила беременность и часто была вынуждена лежать в постели. Розелла делала все возможное, чтобы развеять скуку Клодин в подобные моменты: читала ей, играла в шахматы и трик-трак, рассказывала случайно услышанные сплетни.
После разговора с Розеллой Себастьен действительно попытался проводить больше времени с женой. Это привело к тому, что у нее поднималось настроение, когда она видела его, зато когда Себастьен не появлялся, Клодин впадала в депрессию. Перепад настроения, конечно, не шел на пользу в ее положении.
Едва почувствовав себя лучше или поднявшись утром с постели в надежде на «хороший день», Клодин отправлялась в западное крыло, зная, что там ей всегда рады. Она не могла оставаться одна, будучи по натуре общительной и словоохотливой. В прошлом Клодин привыкла жить только под аккомпанемент похвал и лести. Ее мать, а потом и отец баловали ее, и она никогда не слышала резкого слова, пока они о отцом не стали чужими во время ее помолвки. Клодин глупо вообразила, будто после того, как расскажет отцу о своей несвоевременной беременности, он приблизит день свадьбы. Однако граф отказался и с побелевшими от гнева губами заявил, что союз между такими важными семьями, как де Вайи и де Луимонт, предполагает приезд издалека многих известных гостей, и не может быть речи о скоропалительном бракосочетании, словно его дочь выходит замуж за крестьянина.
Потеря Себастьеном наследства стала последней каплей в разрыве отношений с отцом. Сразу же после свадьбы граф закрыл особняк де Вайи и снова уехал за границу. Клодин не знала точно, где он, и это в тот момент, когда осталось не так уж и много времени до рождения его первого внука. Ссора с отцом легла дополнительной тяжестью на сердце, и Клодин была благодарна, что иногда может поговорить о нем с Розеллой.
– Я скучаю по верховой езде. Папа и я всегда выезжали раз в день, где бы мы ни находились, – сказала Клодин Розелле однажды днем. Она встретилась с Розеллой в западном крыле как раз тогда, когда та только что вернулась с верховой прогулки.
– Конечно, я тебя понимаю, – сочувствуя, произнесла Розелла, сняв шляпу и стягивая перчатки.
Клодин подошла к открытым стеклянным дверям и посмотрела на зубчатые стены террасы.
– Во время свадебного путешествия я мечтала скорее возвратиться сюда, а теперь чувствую себя запертой. Это потому, что я ни с кем не встречаюсь.
– А как насчет небольшой поездки? – предложила Розелла. – Переодевание займет у меня всего несколько минут.
Клодин с сомнением сморщила носик.
– Куда? У меня нет сил отправиться далеко.
– Мы могли бы проехать по окружной дороге и нанести визит Филиппу. – Розелла заметила, что Клодин не стесняет присутствие Филиппа. Она хорошо знала его, потому что он так часто появлялся в замке.
– Я бы очень хотела! – Клодин просияла.
Оказалось, что это был «хороший день». Кроме того, что Розелла предложила единственный приемлемый для нее вариант прогулки, Клодин прекрасно себя чувствовала сегодня и, самое главное, Себастьен завтракал с ней, что всегда делало ее счастливой. Он подробно рассказывал о новом методе выращивания злаков и находил эту тему захватывающей. Клодин прилагала максимум усилий, чтобы слушать внимательно и заинтересованно, и старалась все понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28