Тебя не встретишь на балу в Уайтхолле или в аристократическом доме — все свое время ты проводишь либо в какой-нибудь грязной пивной, либо среди книг у себя в кабинете. Однако ты прославился, как великолепный фехтовальщик, а в прошлом ноябре внезапно потряс ораторским искусством парламент, как мистер Беттертон потрясает театр. И наконец твое предсказание исполняется с точностью до одного дня!
— Повторяю, Джордж: ну и что?
Джордж проглотил слюну, из-под его парика потекли капли пота.
— Некоторые дураки утверждают, что ты вступил в сношения с дьяволом…
Фентон бросил на него странный взгляд.
«Так называемые дураки абсолютно правы, — подумал он. — Однако в своих пророчествах я руководствуюсь только простыми человеческими знаниями».
— Давай говорить откровенно! — продолжал Джордж. — Здравомыслящие люди понимают, что несмотря на бедняг, которых повесил в Бери Сент-Эдмундс сэр Мэттью Хейл, руководствуясь все еще действующим законом, все эти истории о привидениях и ведьмах — просто глупости, в которые верили наши предки.
— Ну, а если так?
— Будь я проклят! Тогда все ясно: ты пользуешься таким доверием его величества, что заранее знаешь о его намерениях.
— Джордж, это неправда.
Джордж посмотрел на него, махнул по столу перчаткой и глубоко вздохнул.
— Некоторые говорят, — пробормотал он, — что от твоего дома в Уайтхолл ведет подземный тоннель, и поэтому тебя во дворце никогда не видят… — Сделав паузу, Джордж стукнул кулаком по столу. — Ладно, Ник, прости меня; я не стану совать нос в твои дела.
— Ты не сможешь это сделать, дружище, по той простой причине, что я никогда не обменялся с его величеством ли единым словом и владею даром предвидения не в большей степени, чем ты!
— Ну, значит, и говорить не о чем, — с облегчением ответил Джордж. — Кроме того, с отъездом из Лондона милорда Шафтсбери тебе не может грозить опасность.
— Опасность? Какая опасность?
— Будь я проклят! Это все мой болтливый язык! Ну ладно, скажу! Помнишь, что ты еще напророчил на собрании клуба «Зеленая лента»?
— Какую-то чепуху — я уже забыл.
— Зато они не забыли, Ник! Они говорят, что ты утверждал, будто скоро начнется большое и кровавое восстание папистов, которые перережут нам глотки и сожгут Лондон!
Фентон медленно поднялся.
Сначала он пробормотал несколько ругательств. Медленно, но верно бывший член совета колледжа впитывал в себя дух времени, в котором пребывал ныне. Затем он прошелся взад-вперед по тусклой комнате, поблескивающей серебром, дабы подавить возможную выходку сэра Ника.
— Я не говорил такого, — наконец промолвил Фентон спокойным голосом. — Они заявляют полностью противоположное сказанному мной. Я утверждал, что в вымышленном заговоре обвинят ни в чем не повинных католиков, многих из которых ожидает кровавая кончина.
Старый мистер Рив впервые отвернулся от портрета и висевших под ним лат. Его обрюзгшее от пьянства лицо выглядело нелепо в сочетании с длинными седыми волосами.
— Я могу это подтвердить, — произнес он, — как и лорд Джордж Харуэлл. Но что скажут остальные?
Отодвинув стул подальше от стола, чтобы дать место своему животу, старик сел, устремив проницательный взгляд на Фентона. Ножны его длинной шпаги барабанили по полу.
— Джордж узнал все это в основном от меня, — продолжал он. — Я ведь шпион, хотя теперь уже разоблаченный «Зеленой лентой». Но мне хотелось бы знать, парень, понимаешь ли ты, что все это значит?
— Я? Ну… не вполне…
Мягкий взгляд слезящихся глаз по-прежнему не отрывался от Фентона.
— Когда ты в той комнате наверху открыто выступал против милорда Шафтсбери, — продолжал мистер Рив, — то все были взбешены донельзя и плоховато соображали. Они хорошо запомнили 19 мая, так как ты часто называл эту дату милорду. Но что еще они могли запомнить? Даже самые честные из них были настолько ошеломлены, что подтвердят все, сказанное милордом. Если ты пророчил кровавый папистский мятеж, значит, ты сам вовлечен в него, а быть может, являешься вожаком головорезов. Несомненно, улыбаясь, заявлял милорд, герцог Йоркский осведомлен о заговоре, а может быть, и его величество. Если бы милорд Шафтсбери был по-прежнему силен, что, как я уверен, не так, то ты, парень, открыл бы бутылку гражданской войны!
Фентон снова зашагал по комнате.
— С самим собой в качестве пробки? — саркастически осведомился он.
На одутловатой физиономии мистера Рива отразилось раздражение.
— Сэр Николас, — формально заговорил он, — неужели вы не понимаете, какое преступление вы, по их словам, совершили? — Старик ударил кулаком по столу. — Всего лишь государственную — измену, за которую вы рискуете угодить в Тауэр!
Фентон остановился и повернулся к нему.
— Я… я понимаю всю опасность, — запротестовал он. — Но ваши новости пришли так внезапно и несвоевременно, что…
— Так-то лучше! А то можно было подумать, что тебе все равно.
— Но что мне делать?
Мистер Рив улыбнулся.
— Если ты сказал нам правду, то все очень просто. Добейся личной аудиенции у его величества, что очень легко сделать… — Здесь он немного помедлил, потому что никогда не прибегал к этому в своих личных интересах. — Скажи королю, если он еще ничего не знает, что ты просто высказывал собственное мнение и случайно назвал точную дату. Объясни, что милорд Шафтсбери дважды напускал на тебя головорезов, и что тебе наскучило его внимание. Скажи его величеству, что ты пророчествовал с целью напугать милорда до смерти. А самое главное…
Сидящий на другом конце стола Джордж не мог более сдерживаться.
— Самое «главное, — вмешался он. — относительно твоего уверенного заявления, что через три года произойдет история с» папистским заговором «. Члены» Зеленой ленты «, безусловно, превратили три года в три месяца! Ты должен сказать, что все это ложь.
Мистер Рив заставил его замолчать взмахом руки.
— Вот и все, что тебе нужно сделать, — улыбнулся он. — Его величество, несомненно, хорошо к тебе отнесется. Он ведь, как я слышал, был а Раскрашенном зале, когда ты выступал против Шафтсбери. Король посмеется над ними так же, как… как пытается смеяться над всем.
Некоторое время Фентон стоял неподвижно, закрыв глаза и вцепившись в высокую спинку стула. В его голове теснилось столько мыслей, что он не мог в них разобраться. Но одно он решил твердо.
— Сэр, — обратился Фентон к мистеру Риву, открыв глаза. — Я не могу этого сделать.
— Не можешь? Почему?
— Этого я не в силах объяснить.
— Снова мне приходится напомнить, что тебе грозит Тауэр!
— Лучше оказаться в Тауэре, чем в Бедламе среди умалишенных! А меня запрут именно туда, если я все объясню. Кроме того…
— Мы слушаем тебя, сэр Ник.
— Мой мозг, мое сердце, моя жизнь — все мое существо было посвящено изучению истории! Наверное, это кажется вам странным, как, впрочем, и мне. Но я не шучу и не смеюсь над вами.
— Сэр Ник, что же в этом безумного?
— То, что каждое слово, сказанное мною Шафтсбери, было правдой! Я не предсказывал этого — я это знал! Хотите услышать точную дату, когда первые сведения о мифическом» папистском заговоре» дойдут до короля? Я назову вам ее: 13 августа 1678 года.
Джордж вскочил на ноги с выражением ужаса на лице. Но старый мистер Рив продолжал спокойно сидеть, словно терпеливый школьный учитель, потягивая себя за тощую седую бородку. Его надтреснутый голос оставался мягким.
— Полагаю, — сказал он, — что, показывая мне этот портрет, ты не думал, что я узнаю в нем не только такого же старого кавалера, как я сам?
— Ну, — ответил Фентон, вынужденный ломать голову над новой проблемой, — Я, конечно, помню дом Мег в… в Эпсоме, — солгал он, — и ваши визиты туда. Все же, когда мы встретились тем вечером в «Голове короля», вы как будто даже не узнали меня.
Мистер Рив прищурился.
— Не узнал тебя? — переспросил он, отведя взгляд. — Малыш, я скакал бок о бок с твоим отцом, когда Руперт атаковал Айртона в битве при Нейсби. — Старик, казалось, погрузился в воспоминания. — Мы скакали вверх на холм. Справа, из-за живой изгороди, драгуны Оуки палили в нас из мушкетов, но беднягам едва ли удалось выбить из седла хотя бы одного. Когда мы налетели на солдат Айртона, — в его глазах сверкнула гордость, — мы сломали их ряды, словно фарфоровую тарелку, словно молния гнилое дерево, словно…
Мистер Рив медленно опустил поднятую руку на стол и вернулся к действительности.
— Но все это поросло быльем, — устало промолвил он, — и в итоге мы проиграли битву. Парень, я видел сквозь облака пыли, как шпага твоего отца — та самая, что висит на стене, — прошла сквозь вражеский шлем после одного удара. Ночью, когда все было кончено, мы спрятались за бивачными кострами и видели, как благочестивые круглоголовые отрезали носы женщинам, бывшим с нами в лагере…
Старик снова умолк.
— Ладно, хватит об этом! Но разве я могу не питать интерес к сыну моего друга? Не знаю, что за странный недуг мучит тебя. Но, если ты не поможешь себе сам, то клянусь, что я помогу тебе!
Джордж окончательно потерял терпение.
— Вы? — с презрением воскликнул он, глядя на залатанную одежду старого кавалера. — Солдат, ставший шпионом? Опустившийся пьяница? Да кто вы такой, чтобы помогать кому бы то ни было?
Мистер Рив медленно отодвинул стул и поднялся во весь рост, став на голову выше Джорджа.
— Я граф Лоустофт, — ответил он, и его голос четко прозвучал в тишине комнаты.
Старик наклонился за своей ветхой шляпой, но снова выпрямился.
— Меня действительно зовут Джонатан Рив, но двенадцать поколений моих предков рождались, чтобы унаследовать титул графа Лоустофта. Негодяи украли у меня титул и поместье, я больше не пользуюсь ими, но они по-прежнему мои. — Сильный голос внезапно дрогнул. — Боюсь, молодой сэр, что ты сказал обо мне правду. Но есть еще люди, которые помнят, кто я такой.
В мертвой тишине он нахлобучил шляпу. В свои преклонные годы ясно видя лишь прошлое, старый кавалер отчетливо представлял, кем он мог бы быть, но был не в силах что-либо предпринять. Водянистая кровь быстро пробуждала в нем эмоции. Слезы заблестели в его глазах, угрожая потечь по сморщенным щекам.
— С вашего позволения, — сказал он, поспешно отворачиваясь, — я удаляюсь. Я… У меня есть дела.
Фентон обнял старика за плечи.
— Милорд, — заговорил он с такой почтительностью, которая едва снова не вызвала у старого кавалера слезы, — позвольте мне проводить вас. Обещаю вам, что титул и поместье будут вам возвращены, независимо от того, придется ли мне использовать для этой цели закон или шпагу!
— Нет, прошу тебя, не тревожься! А вот я и вправду могу тебе помочь. Я никогда не бываю при дворе. Но у меня есть друзья, сыновья и внуки друзей. Они отлично знают, что я никогда не стану клянчить у них денег, и сообщат мне все, о чем шепчутся в галерее Зала Совета. Ты узнаешь обо всем и сможешь быть настороже.
Джордж, знавший о том, что старик был знатным человеком, и просто сболтнувший пришедшие ему в голову грубые слова, терзался угрызениями совести.
— Милорд! — воскликнул он. — Я вел себя, как болван, но не хотел обидеть вас!
— Думаешь, я об этом не знаю? — усмехнулся восьмидесятилетний кавалер. — Ты молод, парень, и презираешь слабость — это понятно. Поедем назад вместе. Я только пройду немного вперед. Смотреть, как я сажусь в седло, не слишком приятно — у меня болит правая нога и с трудом влезает в стремя. Пускай уж это видит только мальчишка-конюх. До свидания.
И Джонатан Рив, граф Лоустофт, виконт Стоу вышел из комнаты неуклюже, но гордо, словно идя на встречу с принцем Рупертом.
Фентон задержал Джорджа, выглядевшего готовым провалиться сквозь землю.
— Кто ты такой, — свирепо осведомился Фентон, — чтобы называть кого бы то ни было опустившимся пьяницей?
— Ник, я говорил глупости, потому что боялся за тебя… Ты не понимал грозящей тебе опасности и казался сбежавшим из Бедлама!
— Ладно, допустим. Но когда, возвращаясь из «Головы короля», мы зашли выпить в «Лебедь», ты клялся, что разыщешь Мег и уговоришь ее выйти за тебя замуж.
— Ник, я просто хотел подбодрить самого себя и зашел слишком далеко…
Фентон закусил губу.
— Все это не так важно, но ты как-нибудь связывался с ней с тех пор?
— Да, на следующий день — я забыл тебе рассказать. Помнишь этого размалеванного как баба великана, капитана Дюрока, которого ты спустил с лестницы? Ну, буфетчик оказался прав: у него сломана нога, и он все еще в лечебнице, весь в бинтах и повязках.
— А Мег?
— Мег живет в его апартаментах — великолепных, насколько мне известно, — которыми управляет какая-то особа, и вроде бы очень довольна. Я послал ей записку, умоляя о встрече, но она ответила, что готова принять только…
— Капитана Дюрока?
— Нет, тебя! — помрачнев буркнул Джордж. Фентон подумал, что если бы его друг не был таким честным, то мог бы его возненавидеть. — Больше я не стану за ней волочиться — за хороший дом и несколько платьев можно заполучить любую девушку. Но, Ник, пожалуйста, выслушай мой совет!
— Жажду это сделать, Джордж.
— Ты влюблен в свою Лидию, как старый муж из пьесы! Ты проводишь с ней столько времени, что удивительно, как у тебя еще хватает сил держать нож за столом. Я ничего не имею против Лидии, но берегись своих врагов! Милорд Шафтсбери уедет из города, но не будет держаться в отдалении. А у тебя мозги набекрень, в чем я только что имел возможность убедиться. Как бы ты вместе со способностью соображать не утратил и умение обращаться со шпагой!
И Джордж, разодетый в алый шелк, с ножнами шпаги, приподнимавшими низ камзола, сердито удалился.
Хотя Фентон был осведомлен о грозящих ему опасностях, его беспокоило лишь то, что он никогда не держал в руках настоящей шпаги. Рано или поздно ему придется драться. В глубине души он знал, что боится не быть убитым или тяжело раненым, а проявить себя неуклюжим и неумелым.
Насколько его опыт в обращении с легкой рапирой поможет ему противостоять тяжелой шпаге, управляемой умелой рукой? Необходимо это проверить.
Стоя вечером того же дня на заднем дворе, у стены, выходящей в парк, Фентон послал за Джайлсом Коллинсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46