Говорили, естественно, и об отделе моего Западника. Было высказано много комплиментов. Но высказывались и критические замечания, как это и положено по форме в таких случаях. Выступил и Соперник. Его выступление было сюрпризом для всех (кроме самого Секретаря, разумеется). Он сказал, что объём работы отдела Западника за последние годы увеличился по крайней мере раз в пять в сравнении с тем, каким он был вначале. Конечно, отдел в общем и целом с работой справляется. Но это очень тяжело для сотрудников. Было бы целесообразно разделить отдел на два, увеличив, само собой разумеется, число сотрудников. Участники совещания поняли, куда клонит Соперник. И поняли также, чья это идея. И они единодушно одобрили её. Совещание приняло решение поручить Сопернику и Западнику подготовить материалы на эту тему для Политбюро. Западник про себя подумал, что это решение есть глупость, граничащая с преступлением. Но вслух сказал, что необходимость такой меры назрела.
Если какое-то дело делается на хорошем уровне, думал он по дороге домой, то лучше начать другое дело, пусть аналогичное, но другое. А старое не трогать до тех пор, пока новое дело не сделает его излишним. Надо мой отдел сохранить в том виде, в каком он сложился. А новые отделы надо создавать независимо от него.
Но если бы он выступил с таким предложением, его бы истолковали превратно. Ему стало вдруг плохо, и он потерял сознание.
Очнулся он в Кремлевке со вторым инфарктом, окружённый заботой и вниманием светил советской медицины.
...Инфаркт — профессиональная болезнь ответственных работников аппарата власти. Есть два вида инфаркта: прогрессивный и регрессивный. Первый — здоровый, зовущий вперёд, стимулирующий. Бывает он в период движения вверх по служебной лестнице, обычно от горения на работе, от служебного рвения И от внутреннего ликования по поводу личных успехов. Обычно ответственные работники даже не знают о таких инфарктах. Они чувствуют лёгкое недомогание, которое преодолевают горячей ванной и бутылкой водки. Лишь потом доктора с изумлением обнаруживают, что их сердца бывают покрыты шрамами, рубцами, пятнами, буграми и вообще чем-то таким, чему нет названия. В Институте кардиологии вы можете увидеть одно такое выдающееся сердце, выдержавшее шестнадцать инфарктов. И умер его обладатель, как утверждает экскурсовод, не от инфаркта, а от чиха. Подхватил грипп в гостях, пришёл домой, сильно чихнул и умер. Ничего не скажешь — красивая смерть! Смерть, достойная старого партийного работника.
Регрессивный инфаркт, наоборот, всегда опасен. В случае регрессивного инфаркта ответственные работники внезапно умирают даже со здоровым сердцем. Заместитель заведующего одним из отделов аппарата ЦК, преуспевающий карьерист, внезапно умер таким образом по ошибке. Друзья решили подшутить над ним: позвонили по телефону и сказали, что новым заведующим (старый умер, кстати, от регрессивного инфаркта) назначен его заклятый враг. Услышав это, преуспевающий карьерист схватился за сердце и умер. При вскрытии никаких следов инфаркта не нашли, хотя он умер явно от инфаркта. А отчего же ещё? Он же даже чихнуть не успел.
Первый инфаркт у моего Западника был с признаками регрессивности, но ещё в основном прогрессивный. Второй же был классически регрессивным. И потому врач, лечивший его, сказал, что с таким сердцем можно жить до ста лет. Но от чиханья посоветовал воздерживаться.
Кошмар победы
По пути из бессознательного состояния в сознательное ему привиделось, что он является Генсеком и Верховным Главнокомандующим. Он предъявил ультиматум странам Западной Европы — распустить все армии. Солдаты бросили оружие. Школьники разгромили американские военные базы, а пацифисты — банки и магазины. В Европе все стали говорить по-русски. Везде стали показывать советские фильмы. Все стали пить водку без закуски. Ему присвоили чин генералиссимуса. Он полетел в Европу, чтобы стать во главе её. Ведь это по его идее предупредительной войны Советский Союз завоевал Европу без единого выстрела. Но самолёт приземлился на Лубянке.
— Ты арестован и разжалован! — страшно закричал на него Соперник. — Ты думаешь, что мы победили? Мы потерпели сокрушительное поражение! Что нам теперь делать со спасёнными тобою ценностями и людьми? Чтобы эти ценности сохранить и использовать, нужны огромные траты. А люди! Их же надо кормить! Их же надо развлекать! Их же надо в порядке держать! Они свобод требуют! А где мы им возьмём свободы, если у нас этих свобод у самих нет?! Где мы им возьмём порядок, если мы его у себя дома никак навести не можем?! Видишь, что ты натворил со своей дурацкой идеей предупредительной войны! Лучше уж настоящая война, чем липовая!
— Это не моя идея, — взмолился Западник, — эту предупредительную войну выдумал сумасшедший боец противопожарной обороны! Это он виноват, а не я!
— Не сваливай с больной головы на здоровую! — кричал Соперник. — Мы тебя будем судить как антивоенного преступника! Ты хуже Сталина и Гитлера. Те хотя бы частично очистили мир от лишнего населения. А ты, уничтожил ли ты хотя бы одного бездельника?! Ни одного? Ах, негодяй! Ты даже коммунистов, лефтистов, пацифистов, зелёных, розовых, фиолетовых не тронул? Смерть тебе! Причём без некролога! Без некролога!!!
При слове «некролог» его охватил ужас, и он очнулся. Некролог! Было бы лучше, если бы он умер, когда был первый инфаркт. Тогда был бы некролог первой категории. А что будет теперь? А если Генсек не подпишет?! А если члены Политбюро не подпишут?! А если даже никто из членов ЦК не подпишет?! А если некролог поместят на последних страницах?! А если где-то в областной газетёнке?! А если всего лишь «Группа товарищей»?! Не-е-е-т, надо принимать меры, чтобы этого не случилось!..
Слух
В аппарате ЦК и КГБ распространился слух, будто он заболел психически. Говорили даже, будто он не с инфарктом слёг в больницу, а отправлен в психиатрическую больницу в Энск. В этот слух никто не верил, но никто его и не опровергал.
Но был ли он на самом деле сумасшедшим?! Ответить на этот вопрос трудно. Все зависит от интерпретации его идей. Тут есть аргументы за, но есть аргументы и против. Всякое безумие есть преувеличение некоторой реальности, а социальное безумие полностью базируется на реальности даже в тех случаях, когда оно не осуществляется. Вспомните хотя бы идеи и намерения Гитлера и его соратников! Какие, казалось бы, ничтожные препятствия предотвратили их осуществление! И много ли на Западе было таких людей, кто был уверен в принципиальной неосуществимости гитлеровского безумия?!
Существенным в данном случае является не то, были его идеи бредовыми или нет, а то, почему в аппарате власти возник слух о том, что он «свихнулся». В другое время и в другой обстановке никто не рискнул бы пустить такой слух и поддерживать его. Этот же слух проявил панический страх советской системы власти перед своей собственной устремлённостью на подготовку к войне, которую в маниакально-гипертрофированной форме выразил Западник. Как бы хорошо советское общество ни подготовилось к войне, оно всё равно будет испытывать этот страх.
Из сказанного не следует, что панический страх войны послужит сдерживающим фактором против войны. Страны, как и отдельные люди, способны совершать безумные поступки именно из страха по отношению к этим поступкам. Страх войны есть одно из проявлений тенденции к войне, неподвластной воле и желаниям отдельных людей, партий, правительств.
Новатор и общество
Пока он болел, его отдел разделили на два. За ним сохранили один из отделов. Так что формально особых оснований для беспокойства не должно было бы быть. Но с первого же дня на работе он почувствовал, что вокруг него образовался вакуум. Генсек лежал в больнице, присоединённый к аппаратам, заменяющим неработающие почки. Сторонники Генсека в сложившейся ситуации не хотели связываться с инициативой Западника, чтобы не дать лишний козырь в руки ещё очень сильной брежневской мафии. И среди них самих не было единства. Мой Западник, оставшись без высшего покровительства, был отдан во власть массы чиновников всех сортов и рангов. И тут он ощутил на своей собственной шкуре, что такое власть безликого общества над возомнившим о себе индивидом.
Человек, решивший сделать благо для своего общества, с необходимостью вступает в конфликт с обществом, которое он хочет облагодетельствовать. Такой конфликт неизбежен по той простой причине, что всякое улучшение общественной жизни в больших масштабах означает угрозу потери достигнутого благополучия многих людей, обладающих той или иной формой власти. Они стремятся этому изменению помешать. А если помешать невозможно, они стремятся потерять на этом как можно меньше или даже извлечь для себя выгоду.
Намерение влиятельных сил общества подставить ножку возомнившему о себе новатору заражает все социобиологическое пространство вокруг него. Даже мухи и комары начинают кусать новатора с удесятерённой яростью сравнительно с прочими гражданами. И укусы их при этом имеют гораздо более тяжкие последствия. Удесятеряется число анонимных доносов. Уборщицы буквально прилипают глазом к замочным скважинам дверей, за которыми предполагается присутствие новатора. Ни одно слово и ни один жест новатора не остаётся без внимания сослуживцев. Причём это все касается новаторов любого уровня, начиная с тех, кто стремится усовершенствовать форму канцелярской кнопки, и кончая теми, кто хочет направить все человечество по новому пути.
Западник был не первым и не последним в аппарате власти, кто предпринял попытку проявить инициативу большого масштаба. В памяти его сослуживцев ещё был свеж пример аппаратчика, отдавшего сорок лет жизни делу укрепления советской идеологии. Тот всю жизнь вынашивал идею создания идеологических центров наподобие церковных приходов, которым следовало подчинить абсолютно всю культурную и духовную жизнь граждан. В отличие от Западника, этот новатор в идеологии разработал свою идею вплоть до описания интерьера идеологического центра. Он даже сочинил идеологические молитвы на все случаи жизни. Когда он в конце концов решился представить свой проект Великой Идеологической Революции в ЦК, потребовалось два грузовика, чтобы привезти рукописи, схемы, графики, рисунки, фотографии и прочий хлам, накопившийся в городской квартире и на Даче аппаратчика. Проект консервативные силы аппарата отвергли. Новатор оказался в Кремлевке сразу с Двумя инфарктами — со вторым и третьим. Но умер он не от них, а от цирроза печени, пареза языка, болезни Паркинсона, уремии и рассеянного склероза. Некролог его напечатали в журнале «Работница».
Слухи о наполеоновских замыслах Западника заполонили не только коридоры и кабинеты, но и квартиры, кровати, туалеты и дачи власти. Стало накапливаться всеобщее возмущение, причём не столько из-за еретичности идей (такие еретические идеи высказывают тысячи пенсионеров, воинов и шизофреников в своих письмах в высшие органы власти), сколько из-за наглости и самомнения какого-то чиновника, имя которого известно лишь очень немногим лицам в системе власти.
Рутина
Все события, о которых здесь идёт речь, происходили лишь как маленькая частичка потока жизни, состоящего из огромного числа рутинных действий огромного числа людей. Западник, если он не лежал в больнице, строго в определённое время являлся в свой рабочий кабинет, делал все то, о чём уже говорилось в начале повествования. Вот сейчас, например, он углубился в изучение материалов об оживлении террористической деятельности в Западной Европе. Через неделю он (т.е. его отдел) должен представить отчёт шефу КГБ на эту тему и свои соображения по поводу возможности влияния на террористические группы в нужном направлении. В современной ситуации придание этим группам антиамериканской направленности было бы весьма желательно — такова установка свыше. Задача Западника — найти пути реализации этой установки и проследить за её практическим исполнением.
Министерство культуры представило в ЦК перспективный план культурного обмена со странами Западной Европы. Отдел Западника должен согласовать этот план с общим планом агентурной работы и внести в него свои коррективы. Эта работа очень трудоёмкая. В Министерстве культуры исходят из своих эгоистических интересов, которые редко отвечают интересам страны и агентурной войны на Западе. Вот, например, эти люди регулярно выезжают на Запад, привозя оттуда чемоданы, битком набитые дефицитными в Москве вещами, которые затем распределяются среди сотрудников министерства в виде подарков. Конечно, они выполняют и поручения КГБ. Но делают это плохо. На Западе они уже примелькались. Доверие и интерес к ним упали. Нужно изменить контингент посылаемых. Подобрать подходящих лиц и произвести их обработку — не проблема. Но на это нужно время. Повседневная рутинная работа отнимает больше всего времени и сил.
Возникла возможность внедрить агента в штаб НАТО. Согласно распределению функций этим должна заниматься военная разведка. Но обстановка сложилась такая, что передача агента в ведение ГРУ (Главного разведывательного управления) грозила провалом операции. Имело смысл передать операцию в ведение отдела Западника. Но в ГРУ упёрлись. В результате возник конфликт, возможность была упущена, и теперь ГРУ сваливает вину на Западника. Нужно подготовить материалы для Политбюро, «чтобы доказать, что ты — не верблюд». А труднее всего доказать свою правоту тогда, когда ты действительно прав: в этом случае ты связан средствами доказательства, т.е. именно своей правотой.
Взаимный контроль
Характерным для советской системы власти является взаимный контроль различных учреждений и Лиц друг за другом, пронизывающий общество во Всех измерениях. В этом есть свой плюс: тебе не позволят сделать грубую ошибку. Но в этом есть и свой Минус: тебе не позволят сделать больших дел, требующих личной инициативы и риска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28