Испуг у Петрова не проходил. Вдруг он слишком крепко сжимает им плечи, еще синяки останутся? Но близнецы корчились у него в руках, попки их скользили по дну ванны, и они снова норовили нырнуть.— Ребята, давайте жить дружно, — бормотал Петров. — Возьмите себя в руки! Кто это пытается плакать? А где у нас равновесие? А где у нас игруу-шечки? — елейно просипел он.Вопрос неожиданно заинтересовал не то Ваню, не то Саню. Он взял резиновую рыбку и протянул ее. Петров руки не убрал, дар он принял зубами.Второй малыш тоже протянул игрушку — пластмассового зайца. Петров выплюнул рыбку и закусил зайца.— Хорошие детки, — прогундосил он, не разжимая зубов. — Чем еще дядю покормите?Когда вернулась Зина, у них царила полная идиллия: во рту Петрова уже по третьему кругу побывали все игрушки. Особенно ему не понравился красный кубик, который никак не удавалось захватить зубами. Ребятам его шлепание губами, напротив, пришлось по душе. Они по очереди толкали в него этот кубик и весело хохотали.— Я вас не задержала? Спасибо большое, вы меня очень выручили. Вообще-то они очень спокойные, но иногда шалят.— На редкость тихие дети, — сказал Петров, поднимаясь.Зина не почувствовала его иронии, но Петров все-таки извинился:— Да нет, правда, симпатичные ребята.— А почему вы мокрый? Они вас забрызгали!— Ничего подобного, это я сам.Зина рассмеялась: Петров сказал это как мальчишка, который выгораживает приятелей. Мокрое и слегка растерянное лицо соседа впервые показалось ей симпатичным.— Вы что-то хотели? — спросила Зина. — Ванечка, не балуйся.Она забрала у Ванечки синего крокодильчика, которого тот пытался засунуть брату в рот. Петров; понимал недовольство Сани: крокодил горчил.— Я был в командировке и привез вашим малышам сувениры — там, в прихожей, пакеты.— Зачем? Спасибо, конечно, большое. Если вам что-нибудь будет нужно, не стесняйтесь и обращайтесь к нам. Я ведь целыми днями дома.Выходя из квартиры соседки, Петров улыбался Здорово он струхнул, когда ребята вздумали тонуть И как ловко они заставили его плясать под свою дудочку. * * * Предложением Зины Петров воспользовался через несколько дней. Утром он занес ей ключ от своей квартиры и попросил отдать его симпатичной даме по имени Таисия.Когда Зина в семь вечера открыла дверь на звонок и увидела Таисию, она почувствовала себя размытым черно-белым снимком какой-то полевой травки напротив цветного фото пламенеющей розы.У Таисии были гладкие и блестящие черные волосы до плеч, большие продолговатые глаза, фарфоровая кожа и пухлые, подкрашенные алой помадой губы. Из-под воротника розового кожаного пальто двумя элегантными полосами на грудь спускался белый шарф.Они общались секунд двадцать: поздоровались, Зина отдала ключ, попрощались. Из этого времени одна секунда потребовалось Таисии, чтобы оценить соседку Павла, — замарашка. Вспыхнувшее в ее глазах любопытство тут же погасло и сменилось равнодушным презрением, нисколько не скрываемым.Зина вернулась в комнату и подошла к зеркалу. Сколько месяцев она в него не смотрелась? Конечно, по утрам и перед выходом на улицу причесывалась. Но с вопросом «Как я выгляжу?» — очень давно. Может быть, сделать стрижку? Нет, дорого, и хвостик на затылке удобнее, никаких укладок. Она посмотрела на свои руки. Пальцы от стирки покраснели и распухли, ногти с детским маникюром, то есть коротко стриженные.— Игорек, но ведь ты все равно меня любишь? — спросила она вслух.Отражение в зеркале могло претендовать только на любовь слабовидящего мужчины, если у него украсть очки. С таким лицом только в очереди стоять да у корыта со стиркой.— Ни-чи-во, — сказала Зина по слогам, отходя от зеркала. — Подумаешь, Таисия. Лицо с обложки.Кукла. Кукол с черными волосами не бывает. — Зина вздохнула и повторила:— Ни-чи-во! Вот мы вырастим, кренделей на голове накрутим, ногти накрасим и на шпилечках запрыгаем. * * * Таисии исполнилось сорок пять лет, но даже самые злобные завистники не могли дать ей больше тридцати. Муж Таисии был президентом крупного банка. Несмотря на экстравагантную красоту банкирши, мужики подваливать к ней опасались, берегли головы. Петров не побоялся. Они познакомились на банкете в ресторане «Националь».Улучив минутку, он подошел к ней и заговорил просительным тоном тяжелобольного:— У меня очень слабые мышцы шеи. Народ крепится и старается на вас не пялиться, а я не могу.Я еще не окривел? Ведь у вас добрая душа? Вы не хотите, чтобы у меня развился печальный дефект?Вас будет мучить совесть, если вы не протянете руку страждущему.Крепость сдалась на удивление легко.— И где я могу вас подлечить?Лишаться жизни Петрову все же не хотелось, показываться в ресторанах с банкиршей он не собирался.— У меня дома вполне госпитальная обстановка.— Позвоните, — обронила Таисия и отошла.Занятая светской жизнью и заботами о своей внешности, Таисия выкраивала для Петрова одно-два свидания в месяц. * * * Если сложить все время, которое Зина провела с Игорем за полтора года замужества, то получится чуть больше трех месяцев. Прошлым летом они познакомились в Севастополе, куда Зина приехала с подругой на каникулы после третьего курса художественного училища. Ей казалось потом, что в Игоря она влюбилась с первого взгляда, как только увидела на пляже в Херсонесе. Да в него и нельзя было не влюбиться. Внешности его могли бы позавидовать голливудские актеры: высокий, стройный, черты лица правильные — ни штриха не требуется, чтобы добавить мужского обаяния.В Москве, обнаружив, что беременна, Зина вначале испугалась. Но постепенно ошеломляющая мысль обернулась предвкушением чуда. Чудо сотворили они с Игорем. Зина позвонила в Севастополь и сообщила Игорю новость уже в восторженном настроении-. Ее не обидела его растерянность и отсутствие бурной радости, она помнила свои недавние страхи. Это пройдет, знала она. Любовь Игоря тоже усилится от сознания предстоящего отцовства. Разве не удивительно — появится человек, сотканный из их клеточек!Медовый месяц съежился до десяти дней — Игорь спешил в Североморск, куда получил распределение. Он тогда все время с удивлением рассматривал ее плоский живот и спрашивал, не ошиблись ли врачи. Начало семейной жизни омрачало решительное неприятие родителями Игоря его женитьбы.Они и на свадьбу не приехали. Игорь ушел в долгий поход, приехал на неделю уже после рождения близнецов, а затем на месяц в отпуск летом.Зина отчаянно скучала без мужа, но насладиться его присутствием мешали заботы, связанные с детьми. На Игоря в последние приезды сваливались обязанности няни, Зининой помощницы. К вечеру они оба выматывались, и на душевное общение, о котором так мечтала Зина, не хватало сил. Разговоры в основном касались главной проблемы: где взять денег и как распределить те крохи, что получал Игорь. * * * Наступил октябрь, холодный и дождливый.У Зины не было теплой обуви, и она гуляла с детьми в стареньких кроссовках. Совершенно не думала, что может простудиться, заболеть. Нелепо и предположить — кто же тогда позаботится о детях?И все-таки она заболела. Началось с першения в горле, потом добавился кашель, озноб.Как назло, близнецы тоже плохо чувствовали себя, отказывались есть, капризничали и много плакали. Зина сбилась с ног, успокаивая их. Дважды после тяжелых ночей она вызывала детского врача, но та велела больше вызовов не делать.— У них режутся зубки, все нормально.— Знаете, ночью они так кричали! Мне страшно стало.— Так у всех. Вы сами заболели? Наденьте марлевую маску, чтобы детей не заразить.В третью бессонную ночь Зина стала терять чувство реальности. То она обнаружила себя спящей на стуле и едва не выронила детей, которых держала на руках, то не помнила, где ванная, и никак не могла попасть в нужную дверь. Когда она услышала запах гари и увидела, что зачем-то включила утюг, испугалась и решила позвонить сестре.И тут же зазвонил телефон.— Зиночка, — плакала на том конце Валя, — бабушке очень плохо. Я вызвала «скорую», ее отвозят в больницу, мы сейчас едем.— Очень хорошо, поцелуй их.— Кого «их»?— Поцелуй тебя и бабулю.— Зина, с тобой все в порядке? Что ты делала?— Я спала. Я очень устала. Ты мне позвони потом.Комната стала медленно кружиться и оплавляться, словно карамельная. Зина услышала, как снова заплакали дети, но пошла не к ним, а к входной двери.Петров, сонный, в трусах, открыл дверь на непрерывный звонок и не узнал Зину. Лицо ее закрывала белая марлевая маска, глаза закрыты.— Чего надо? — грубо спросил он.— Надо что-то делать, — пробормотала Зина и стала медленно оседать.Он едва успел ее подхватить.— Зина? Что с вами?Она висела в его руках бесчувственной куклой.Петров взял соседку на руки и отнес в комнату, положил на постель, с которой только что вскочил.Он понятия не имел, как надо обращаться с обморочными женщинами.— Зина, очнитесь, — тормошил он ее. — Хотите воды?Петров сбегал на кухню, принес стакан воды и побрызгал ей на лицо. Безрезультатно. Он вытирал с нее воду и почувствовал пальцами горячую кожу.— Я вызову «скорую», — сказал он. — Вы вся горите.— Дети и бабуля — это сейчас самое важное, — прошептала Зина, не открывая глаз. — Им плохо.— Что? Что вы сказали?Но она опять отключилась. Дети? Наверное, что-то случилось с близнецами. Петров представил себе пухлых карапузов Саню и Ваню. А почему нет? На его глазах они едва не утонули. Но тут он услышал плач за стеной и облегченно вздохнул — по крайней мере живы.Петров быстро натянул спортивные штаны, майку и побежал в квартиру соседки.Ваня с Саней плакали так исступленно, что казалось, еще один вздох — и они замолкнут навсегда. Петров не помнил, когда он последний раз слышал детский плач, но этот дуэт нагнал на него страху больше, чем Зинин обморок.— Тише, ребята. Все хорошо, все спокойно, — уговаривал он их.Петров брал близнецов на руки по очереди, но они плакали еще сильнее, корчились, вырывались.Через пять минут Петров почувствовал, что больше не может этого выдержать: голова звенела, словно собиралась взорваться.— Молчать! — рявкнул Петров. — Вы не можете затихнуть, чтобы я обдумал ситуацию? Вот так. Взяли по игрушке в руки и мирно их грызем.Выходя из комнаты, он еще погрозил близнецам:— Чтоб мне!Со «Скорой помощью» у Петрова были связаны очень неприятные воспоминания. На тренировке он поранил ногу, приехали бравые ребята, вкололи ему укол от столбняка, а заодно запустили вирус гепатита. Потом он месяц провалялся в больнице и уже не вернулся в секцию тяжелой атлетики.Петров набрал номер Потапыча:— Старик, мне нужен детский врач.— Тебе нужно проспаться, — буркнул сонный Потапыч.— Это ты приди в себя. Есть у вас хороший врач?— Есть. Козлов Александр Владимирович. Когда у Анечки появилась сыпь, мы…— Ты можешь его попросить приехать ко мне? — перебил его Петров.— У тебя гости?— Вроде того.— Не знаю, поедет ли он среди ночи.— Сколько он берет?— Пятьдесят долларов за визит.— Начинай со ста, только пусть прибудет.— Я слышу, как ребеночек плачет.Дети действительно опять заплакали.— Потапыч, если он заартачится, поезжай к нему, свяжи и доставь сюда. Ты понял?Петров не услышал ответа, потому что бросил трубку и помчался к малышам.Второй заход был уже легче. Теперь Петрову не казалось, что через минуту они помрут. Он сумел поменять мокрые ползунки, напоил водой из бутылочки, все время разговаривал с ними, даже песни пел. Он взял одного на руки, крепко прижал к груди и стал укачивать, пресекая попытки вырваться.Потом сообразил, что их лучше разлучить, чтобы не заводили друг друга. Он вышел в другую комнату и затряс малыша с новой силой. Кажется, мальчик отключился. Петров положил его на диван и пошел за вторым. Этого он тоже утряс, опустил в кроватку, сходил за первым и положил рядом — побоялся, что, проснувшись, малыш может скатиться с дивана. Теперь навестить мамашу.Спала соседка или пребывала в обмороке — он определить не мог. Она часто дышала, на щеках пунцевел румянец. Петров дотронулся до ее лба.Горячий. Что делать дальше?— Зина, очнись! — пытался он растолкать ее. — Зина, открой глаза. Черт подери, да приди ты в себя!С таким же успехом он мог будить манекен. Похоже, она не очнется, даже если резать ее на части.Позвонили в дверь. Петров пошел открывать — здоровый детина, выше Петрова на голову, с ручищами коновала.— Я врач Козлов.— Ага, — умно ответил Петров.— Вы просили меня приехать. Где ребенок?Козлов пребывал в большом раздражении. Его подняли среди ночи, позади сутки дежурства. А теперь он стоит перед мужиком, который держит его на пороге и хлопает глазами.Петров думал о том, что этот бугай сейчас разбудит детей, а успокаивать не будет. А если он, Петров, снова устроит им укачивание — сотрясение мозга ребятишкам гарантировано.— Послушай, — Петров сразу начал на «ты», — они только уснули. Может, чуть позже или вообще…— Что «вообще»? Какого лешего я тащился через всю Москву в три часа ночи? Ребенок болен или нет?— Их двое, близнецы. Пошли.Козлов шагнул ему навстречу.— Не сюда, туда. — Петров показал на квартиру соседей.Врач мыл руки и задавал Петрову вопросы.— Что с детьми?— Они орут.— Температура есть?— Не знаю.— Сколько им лет?— Не знаю, месяцев десять.— Что они сегодня ели?— Не знаю.— Стул был?— Наверно, то есть не знаю.Козлов выразительно посмотрел на Петрова. Тот не успел ничего объяснить, врач пошел в комнату, склонился над детьми.— Карточки дайте.«Ну, Потапов, сволочь, — разозлился Петров, — экстрасенса прислал. Сейчас по фотографии диагноз будет устанавливать. Убью сумасшедшего деда».— Извините, не знаю, где хранится фотоальбом, — процедил Петров.— То, что вы вообще мало знаете, я уже понял.Мне нужны медицинские карточки детей.— А! А где их хранят?Козлов, ничего не ответив, стал осматривать комнату. На стеллаже лежали стопки ползунков, пеленок, распашонок, выше — бутылочки, скляночки, какие-то кремы, на самом верху обнаружились карточки.— Так, значит, зубки режутся, — проговорил он, читая записи, — посмотрим, посмотрим. Памперсами не пользуетесь? — Козлов показал на кучу мокрых штанишек.
1 2 3 4 5 6 7