смеситель для биде
Леди Джэнет сообщила мне, что он узнал ее. Когда услышал об этом, я заранее уже знал, что будет. Потом сказали, что он набирается сил, а потом, что он вне опасности. Потом леди Джэнет вернулась в Мэбльторн. Я заходил туда неделю тому назад — и слышал, что его перевезли к морю. Я заходил вчера — и получил последнее сведение от ее сиятельства самой. Мое перо почти отказывается это написать. Мерси Мерик согласилась выйти за него замуж! Оскорбление общества — вот как моя мать и мои сестры смотрят на это, вот как вы будете на это смотреть. Моя мать сама вычеркнула имя Джулиана из своего пригласительного списка. Слуги получили приказание, если он придет, отвечать: «Нет дома». К несчастью, я слишком уверен, что этот бесславный брак — дело решенное. Леди Джэнет показала мне даже письма — одно от Джулиана, другое от самой Мерси Мерик. Представьте себе, Мерси Мерик переписывается с леди Джэнет Рой, называет ее «моя милая леди Джэнет Рой» и подписывается: «любящая вас»! У меня не хватило терпения прочесть письма. Джулиан пишет тоном социалиста. По моему мнению, письмо следовало бы показать его епископу. А она играет свою роль так искусно пером, как играла языком. "Не могу скрыть от себя, что поступаю дурно, соглашаясь… " "Грустные предчувствия наполняют мою душу, когда я думаю, о будущем… " «Я чувствую, что первый презрительный взгляд, брошенный на моего мужа, уничтожит мое счастье, хотя, может быть, не растревожит его» .. "Пока я была в разлуке с ним, я могла преодолевать собственную слабость, я могла покоряться моей тяжелой участи, но как могу я сопротивляться ему после того, как целые недели сидела у его постели? После того, как видела его первую улыбку и слышала его первые слова признания, когда помогала ему медленно возвращаться к жизни? " Вот таким-то противно-унизительным и пошло-сентиментальным языком изъясняется она на четырех, мелко исписанных страницах! Этого достаточно, чтобы заставить презирать женщин. Слава Богу! Под рукой есть контраст, напоминающий мне о должном уважении к немногим лучшим образцам ее пола. Я чувствую, что моя мать и сестры вдвойне драгоценны для меня теперь. Могу я прибавить к числу утешений, что ценю с не меньшей признательностью преимущество переписываться с вами? Пока прощайте. Я так жестоко потрясен в самых дорогих моих убеждениях, я так упал духом и так опечален, что не могу писать больше. Желаю вам всего лучшего, любезная мисс Розбери, до свидания! Искренно преданный вам Орас Голмкрофт. " ВЫПИСКИ ИЗ ДНЕВНИКА ДЖУЛИАНА ГРЭЯ Первая выписка Сегодня месяц, как мы обвенчаны. Я могу сказать только одно: я с радостью опять перенес бы все, что выстрадал, с тем, чтобы прожить опять такой месяц. До сих пор я не знал, что значит счастье. Мало того, я убедил Мерси, что это сделала одна она. Я рассеял все ее неприятные предчувствия. Она принуждена покориться очевидному и сознаться в том, что она может составить счастье моей жизни.Мы завтра вернемся в Лондон. Она с сожалением оставляет спокойное уединение этого отдаленного приморского городка — она боится перемены. Я же нисколько об этом не забочусь. Для меня решительно все равно, куда ехать, если моя жена будет со мной.
Вторая выписка Нависла первая туча. Я неожиданно вошел в комнату и застал Мерси в слезах.С большим трудом уговорил я ее рассказать мне, что случилось. Есть ли границы вреду, который может наделать язык сумасбродной женщины? Эта женщина — хозяйка моей квартиры. Не имея еще никаких определенных планов на будущее, мы вернулись (к несчастью, как оказалось) в ту квартиру, которую я занимал в Лондоне, будучи холостяком. Она еще моя на шесть недель, а Мерси не хочет останавливаться в гостинице, чтоб не подвергать меня лишним издержкам. За завтраком сегодня утром я опрометчиво выразил удовольствие (при жене моей), что в мое отсутствие получено писем и карточек меньше обыкновенного. После завтрака я должен был уйти. Бедняжка, очень чувствительная ко всякой перемене в маленьком мире, окружающем меня, которую можно объяснить моей женитьбой, Мерси расспрашивала хозяйку в мое отсутствие об уменьшившемся числе моих гостей и корреспондентов. Эта женщина воспользовалась случаем поболтать обо мне и о моих делах, а быстрая проницательность моей жены сделала безошибочно соответствующее заключение. Моя женитьба заставила некоторых мудрых глав семейств прекратить отношения со мной. Обстоятельства, к несчастью, говорят сами за себя. Люди, в прежние годы обычно бывавшие у меня и приглашавшие меня, или те, которые во время моего отсутствия обыкновенно писали мне в это время года, воздержались теперь с замечательным единодушием от посещений, приглашений и писем.Стараться поправить дело, оспаривая заключение, сделанное Мерси, значило бы понапрасну терять время — не говоря уже о том, что это показало бы недостаток доверия к моей жене. Я только мог убедить ее, что в моей душе не остается и тени досады или обманутого ожидания. В этом отношении я до некоторой степени успел успокоить мою бедную, возлюбленную Мерси, но рана нанесена и не зажила. Этого результата скрыть нельзя. Я должен смело взглянуть на это.Как ни ничтожно это обстоятельство, по моему мнению, оно уже заставило меня принять одно решение. Устраивая мою будущую жизнь, я теперь решился действовать по своим собственным убеждениям — предпочтительно доброжелательным советам друзей, еще оставшихся у меня.Самый большой успех в моей жизни приобрел я на кафедре. Меня называют популярным проповедником, но я в глубине моего сердца никогда не радовался своей популярности, никогда не чувствовал особенного уважения к средствам, которыми эта известность была приобретена. Во-первых, ораторское искусство как интеллектуальное дарование я ставлю не очень высоко. Ни в каком другом искусстве большого успеха не достигают так легко. Ни в каком другом искусстве чисто поверхностное так легко не принимается за глубину. Потом, как жалки результаты, достигаемые им! Возьмем для примера меня самого. Как часто (например) громил я от всего сердца и от всей души вредную расточительность женских нарядов — их противные фальшивые волосы, отвратительную пудру и румяна! Как часто (возьмем другой пример) выставлял я корыстолюбивый и материальный дух века, нечестность и подлог в торговле, и в высших сферах, и в низких! Какую пользу я принес? Я приводил в восторг тех самых людей, порицание которых было моей целью!— Какая очаровательная проповедь!— Красноречивее прежнего!— Бывало, я боялся проповеди в других церквях, а теперь, знаете ли, с нетерпением ее жду!Вот какое впечатление произвожу я по воскресеньям. В понедельник женщины отправляются к модисткам тратить денег больше прежнего, купцы в Сити выручают денег больше прежнего, а мой лавочник, громко расхваливавший меня в своем воскресном платье, засучает будничные рукава и подмешивает сахар для своего любимого проповедника так же самодовольно, как всегда!В прежние годы я часто чувствовал указанные здесь препятствия к продолжению моей профессии. Они горька тяготили мою душу, когда я отказался от пасторской должности, и теперь имеют на меня сильное влияние.Мне надоел легко приобретаемый успех на кафедре. Мне надоело общество. Я чувствую некоторое уважение к себе, некоторое мужество и надежду в моих трудах на благо бедняков в Полях Зеленого Якоря. Но я не могу и не должен возвращаться к ним. Теперь я не имею права рисковать своим здоровьем и своей жизнью. Я должен вернуться к моим проповедям или оставить Англию. Между простых людей, вдали от городов, на прекрасном и плодородном западе обширного американского материка, я могу жить счастливо с моей женой и делать добро моим ближним.Материальные потребности наши будут обеспечены скромным доходом, который почти бесполезен мне здесь. В жизни, которую таким образом я рисую себе, я вижу любовь, спокойствие, обязанности и занятия, достойные христианина. Какая перспектива откроется мне, если я послушаю совета моих друзей и останусь здесь? Занятие, которое мне надоело, потому что я давно перестал уважать его, презрение света, которое я ощущаю через свою жену, раздражающее и унижающее ее, куда бы она ни повернулась. Если б я должен был думать только о самом себе, я мог бы перенести все, что самого худшего может придумать это презрение. Но я должен думать о Мерси — о Мерси, которую я люблю больше собственной жизни. Женщины, бедняжки, живут мнением других. Я уже имел один пример того, что моя жена может выстрадать от моих «друзей» — да простит меня Небо за то, что я злоупотребляю этим словом! Могу ли я добровольно подвергнуть ее новым неприятностям? И только для того, чтоб вернуться к карьере, которую я больше не ценю? Нет! Мы оба будем счастливы, мы оба будем свободны! Господь милосердный, природа добра, любовь истинна и в Новом Свете, как в Старом. Мы поедем в Новый Свет.
Третья выписка Не знаю, хорошо или дурно я сделал. Я сказал вчера леди Джэнет о холодном приеме, встреченном мной по возвращении в Лондон, и о тягостном чувстве, которое он вызвал у моей жены.Тетка моя смотрит на это дело со своей точки зрения и не придает ему важности.— Ты никогда не понимал и не поймешь общества, Джулиан, — сказала ее сиятельство. — Эти бедные глупые люди просто не знают, что им делать. Они ждут, чтоб им сказала знатная особа, должны они или нет признать твой брак. Просто сказать, они ждут, чтобы я подала им пример. Будь уверен, что это случится. Я подам им пример.Я думал, что тетушка шутит. Сегодняшнее происшествие показало мне, что она говорила серьезно. Леди Джэнет разослала приглашения на большой бал в Мэбльторне и разгласила повсюду, что это празднество дается «в честь супружества мистера и мистрис Джулиан Грэй».Я сначала отказался присутствовать на этом бале. К моему изумлению, однако, Мерси приняла сторону тетушки.Она напомнила мне все, чем мы оба обязаны леди Джэнет, и уговорила меня изменить мое решение. Мы будем на балу — по настойчивой просьбе моей жены.Я объясняю это таким образом, что мою бедную возлюбленную Мерси еще преследует тайная мысль, что наша женитьба повредила мне в общем уважении. Она выстрадает все, рискнет всем, повредит всему, для того, чтобы освободиться от этой одной преследующей ее мысли. Леди Джэнет предсказывает торжество, а моя жена, с отчаяния, не из убеждения, верит предсказанию. Я же приготовил себя к последствиям. Это кончится тем, что мы уедем в Новый Свет и попытаемся вступить в новое, молодое общество, складывающееся между лесами и равнинами. Я спокойно приготовлюсь к нашему отъезду и признаюсь в том, что я сделал, в надлежащее время — то есть после бала.
Четвертая выписка Я встретил человека, нужного для нашей поездки, — старого школьного товарища, теперь партнера фирмы судовладельцев, занимающейся в основном перевозкой переселенцев.Один из их кораблей отправляется в Америку из Лондона через две недели и зайдет в Плимут. По счастливому стечению обстоятельств бал леди Джэнет будет через две недели. Я знаю, что мне делать.С помощью моего доброго друга я занял каюту, дав небольшой задаток. Если бал кончится (как я убежден) новыми неприятностями для Мерси, мне он неприятностей не может сделать, мне стоит только дать знать по телеграфу, и мы сядем на пароход в Плимуте.Я знаю, какое действие произведет это на нее, когда я сообщу Мерси это известие, но у меня приготовлено лекарство. Страницы моего дневника, написанные в прошлые годы, покажут довольно ясно, что не она выгоняет меня из Англии. Она увидит, что желание мое заняться другим делом и в другой местности выражалось постоянно задолго до нашего первого свидания.
Пятая выписка Бальное платье Мерси, подарок доброй леди Джэнет, готово. Мне позволили посмотреть на первую демонстрацию этого произведения искусства. Я ничего не понимаю в шелке и кружевах, но одно знаю я — моя жена будет первой красавицей на балу.В тот же день я поехал к леди Джэнет поблагодарить ее и увидел новый пример сложного и своеобразного характера моей старой тетки.Она разрывала какое-то письмо, когда я вошел в комнату. Увидев меня, она остановилась и подала мне письмо. Это был почерк Мерси. Леди Джэнет указала на одно место на последней странице.— Передайте вашей жене мою любовь, — сказала она, — и скажите ей, что я упрямее ее. Я решительно отказываюсь читать ее письмо и слушать ее, когда она возвращается к этому предмету. Теперь дайте мне назад письмо.Я отдал ей, и она разорвала его при мне. Мерси запрещается так же строго, как и прежде, говорить о том, что она не Грэс Розбери. Ничего не могло быть естественнее и деликатнее кроткого намека моей жены на этот счет. Нужды нет! Первой строки было достаточно. Леди Джэнет зажмурила глаза и уничтожила письмо — леди Джэнет будет жить и умрет в решительном неведении настоящей истории Мерси Мерик. Какие непонятные мы загадки! Удивительно ли, что мы постоянно не понимаем друг друга?
Последняя выписка. Утро после бала.Кончено. Общество победило леди Джэнет. У меня нет ни терпения, ни времени описывать все подробно. Мы едем в Плимут с послеполуденным экстренным поездом.Мы довольно поздно приехали на бал. Великолепные комнаты быстро наполнялись. Когда я проходил по ним с моей женой, она обратила мое внимание на одно обстоятельство, которого я не заметил.— Джулиан, — сказала она, — посмотри на дам и скажи мне, не видишь ли ты чего-нибудь странного.Когда я оглянулся, оркестр начал играть вальс. Я заметил, что мимо нас немногие дамы проходили в танцевальный зал. Я заметил также, что в числе этих немногих еще меньше было молодых. Наконец я понял. С некоторыми исключениями, нет правила без исключения, на балу леди Джэнет молодых девушек не было. Я тотчас отвел Мерси назад в приемную. Лицо леди Джэнет показывало, что она очень хорошо заметила случившееся. Гости все еще приезжали. Мы встречали мужей с женами, сыновей с матерями, внуков с бабушками, но за отсутствующих незамужних дочерей они извинялись с бесстыдной вежливостью, просто изумительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Вторая выписка Нависла первая туча. Я неожиданно вошел в комнату и застал Мерси в слезах.С большим трудом уговорил я ее рассказать мне, что случилось. Есть ли границы вреду, который может наделать язык сумасбродной женщины? Эта женщина — хозяйка моей квартиры. Не имея еще никаких определенных планов на будущее, мы вернулись (к несчастью, как оказалось) в ту квартиру, которую я занимал в Лондоне, будучи холостяком. Она еще моя на шесть недель, а Мерси не хочет останавливаться в гостинице, чтоб не подвергать меня лишним издержкам. За завтраком сегодня утром я опрометчиво выразил удовольствие (при жене моей), что в мое отсутствие получено писем и карточек меньше обыкновенного. После завтрака я должен был уйти. Бедняжка, очень чувствительная ко всякой перемене в маленьком мире, окружающем меня, которую можно объяснить моей женитьбой, Мерси расспрашивала хозяйку в мое отсутствие об уменьшившемся числе моих гостей и корреспондентов. Эта женщина воспользовалась случаем поболтать обо мне и о моих делах, а быстрая проницательность моей жены сделала безошибочно соответствующее заключение. Моя женитьба заставила некоторых мудрых глав семейств прекратить отношения со мной. Обстоятельства, к несчастью, говорят сами за себя. Люди, в прежние годы обычно бывавшие у меня и приглашавшие меня, или те, которые во время моего отсутствия обыкновенно писали мне в это время года, воздержались теперь с замечательным единодушием от посещений, приглашений и писем.Стараться поправить дело, оспаривая заключение, сделанное Мерси, значило бы понапрасну терять время — не говоря уже о том, что это показало бы недостаток доверия к моей жене. Я только мог убедить ее, что в моей душе не остается и тени досады или обманутого ожидания. В этом отношении я до некоторой степени успел успокоить мою бедную, возлюбленную Мерси, но рана нанесена и не зажила. Этого результата скрыть нельзя. Я должен смело взглянуть на это.Как ни ничтожно это обстоятельство, по моему мнению, оно уже заставило меня принять одно решение. Устраивая мою будущую жизнь, я теперь решился действовать по своим собственным убеждениям — предпочтительно доброжелательным советам друзей, еще оставшихся у меня.Самый большой успех в моей жизни приобрел я на кафедре. Меня называют популярным проповедником, но я в глубине моего сердца никогда не радовался своей популярности, никогда не чувствовал особенного уважения к средствам, которыми эта известность была приобретена. Во-первых, ораторское искусство как интеллектуальное дарование я ставлю не очень высоко. Ни в каком другом искусстве большого успеха не достигают так легко. Ни в каком другом искусстве чисто поверхностное так легко не принимается за глубину. Потом, как жалки результаты, достигаемые им! Возьмем для примера меня самого. Как часто (например) громил я от всего сердца и от всей души вредную расточительность женских нарядов — их противные фальшивые волосы, отвратительную пудру и румяна! Как часто (возьмем другой пример) выставлял я корыстолюбивый и материальный дух века, нечестность и подлог в торговле, и в высших сферах, и в низких! Какую пользу я принес? Я приводил в восторг тех самых людей, порицание которых было моей целью!— Какая очаровательная проповедь!— Красноречивее прежнего!— Бывало, я боялся проповеди в других церквях, а теперь, знаете ли, с нетерпением ее жду!Вот какое впечатление произвожу я по воскресеньям. В понедельник женщины отправляются к модисткам тратить денег больше прежнего, купцы в Сити выручают денег больше прежнего, а мой лавочник, громко расхваливавший меня в своем воскресном платье, засучает будничные рукава и подмешивает сахар для своего любимого проповедника так же самодовольно, как всегда!В прежние годы я часто чувствовал указанные здесь препятствия к продолжению моей профессии. Они горька тяготили мою душу, когда я отказался от пасторской должности, и теперь имеют на меня сильное влияние.Мне надоел легко приобретаемый успех на кафедре. Мне надоело общество. Я чувствую некоторое уважение к себе, некоторое мужество и надежду в моих трудах на благо бедняков в Полях Зеленого Якоря. Но я не могу и не должен возвращаться к ним. Теперь я не имею права рисковать своим здоровьем и своей жизнью. Я должен вернуться к моим проповедям или оставить Англию. Между простых людей, вдали от городов, на прекрасном и плодородном западе обширного американского материка, я могу жить счастливо с моей женой и делать добро моим ближним.Материальные потребности наши будут обеспечены скромным доходом, который почти бесполезен мне здесь. В жизни, которую таким образом я рисую себе, я вижу любовь, спокойствие, обязанности и занятия, достойные христианина. Какая перспектива откроется мне, если я послушаю совета моих друзей и останусь здесь? Занятие, которое мне надоело, потому что я давно перестал уважать его, презрение света, которое я ощущаю через свою жену, раздражающее и унижающее ее, куда бы она ни повернулась. Если б я должен был думать только о самом себе, я мог бы перенести все, что самого худшего может придумать это презрение. Но я должен думать о Мерси — о Мерси, которую я люблю больше собственной жизни. Женщины, бедняжки, живут мнением других. Я уже имел один пример того, что моя жена может выстрадать от моих «друзей» — да простит меня Небо за то, что я злоупотребляю этим словом! Могу ли я добровольно подвергнуть ее новым неприятностям? И только для того, чтоб вернуться к карьере, которую я больше не ценю? Нет! Мы оба будем счастливы, мы оба будем свободны! Господь милосердный, природа добра, любовь истинна и в Новом Свете, как в Старом. Мы поедем в Новый Свет.
Третья выписка Не знаю, хорошо или дурно я сделал. Я сказал вчера леди Джэнет о холодном приеме, встреченном мной по возвращении в Лондон, и о тягостном чувстве, которое он вызвал у моей жены.Тетка моя смотрит на это дело со своей точки зрения и не придает ему важности.— Ты никогда не понимал и не поймешь общества, Джулиан, — сказала ее сиятельство. — Эти бедные глупые люди просто не знают, что им делать. Они ждут, чтоб им сказала знатная особа, должны они или нет признать твой брак. Просто сказать, они ждут, чтобы я подала им пример. Будь уверен, что это случится. Я подам им пример.Я думал, что тетушка шутит. Сегодняшнее происшествие показало мне, что она говорила серьезно. Леди Джэнет разослала приглашения на большой бал в Мэбльторне и разгласила повсюду, что это празднество дается «в честь супружества мистера и мистрис Джулиан Грэй».Я сначала отказался присутствовать на этом бале. К моему изумлению, однако, Мерси приняла сторону тетушки.Она напомнила мне все, чем мы оба обязаны леди Джэнет, и уговорила меня изменить мое решение. Мы будем на балу — по настойчивой просьбе моей жены.Я объясняю это таким образом, что мою бедную возлюбленную Мерси еще преследует тайная мысль, что наша женитьба повредила мне в общем уважении. Она выстрадает все, рискнет всем, повредит всему, для того, чтобы освободиться от этой одной преследующей ее мысли. Леди Джэнет предсказывает торжество, а моя жена, с отчаяния, не из убеждения, верит предсказанию. Я же приготовил себя к последствиям. Это кончится тем, что мы уедем в Новый Свет и попытаемся вступить в новое, молодое общество, складывающееся между лесами и равнинами. Я спокойно приготовлюсь к нашему отъезду и признаюсь в том, что я сделал, в надлежащее время — то есть после бала.
Четвертая выписка Я встретил человека, нужного для нашей поездки, — старого школьного товарища, теперь партнера фирмы судовладельцев, занимающейся в основном перевозкой переселенцев.Один из их кораблей отправляется в Америку из Лондона через две недели и зайдет в Плимут. По счастливому стечению обстоятельств бал леди Джэнет будет через две недели. Я знаю, что мне делать.С помощью моего доброго друга я занял каюту, дав небольшой задаток. Если бал кончится (как я убежден) новыми неприятностями для Мерси, мне он неприятностей не может сделать, мне стоит только дать знать по телеграфу, и мы сядем на пароход в Плимуте.Я знаю, какое действие произведет это на нее, когда я сообщу Мерси это известие, но у меня приготовлено лекарство. Страницы моего дневника, написанные в прошлые годы, покажут довольно ясно, что не она выгоняет меня из Англии. Она увидит, что желание мое заняться другим делом и в другой местности выражалось постоянно задолго до нашего первого свидания.
Пятая выписка Бальное платье Мерси, подарок доброй леди Джэнет, готово. Мне позволили посмотреть на первую демонстрацию этого произведения искусства. Я ничего не понимаю в шелке и кружевах, но одно знаю я — моя жена будет первой красавицей на балу.В тот же день я поехал к леди Джэнет поблагодарить ее и увидел новый пример сложного и своеобразного характера моей старой тетки.Она разрывала какое-то письмо, когда я вошел в комнату. Увидев меня, она остановилась и подала мне письмо. Это был почерк Мерси. Леди Джэнет указала на одно место на последней странице.— Передайте вашей жене мою любовь, — сказала она, — и скажите ей, что я упрямее ее. Я решительно отказываюсь читать ее письмо и слушать ее, когда она возвращается к этому предмету. Теперь дайте мне назад письмо.Я отдал ей, и она разорвала его при мне. Мерси запрещается так же строго, как и прежде, говорить о том, что она не Грэс Розбери. Ничего не могло быть естественнее и деликатнее кроткого намека моей жены на этот счет. Нужды нет! Первой строки было достаточно. Леди Джэнет зажмурила глаза и уничтожила письмо — леди Джэнет будет жить и умрет в решительном неведении настоящей истории Мерси Мерик. Какие непонятные мы загадки! Удивительно ли, что мы постоянно не понимаем друг друга?
Последняя выписка. Утро после бала.Кончено. Общество победило леди Джэнет. У меня нет ни терпения, ни времени описывать все подробно. Мы едем в Плимут с послеполуденным экстренным поездом.Мы довольно поздно приехали на бал. Великолепные комнаты быстро наполнялись. Когда я проходил по ним с моей женой, она обратила мое внимание на одно обстоятельство, которого я не заметил.— Джулиан, — сказала она, — посмотри на дам и скажи мне, не видишь ли ты чего-нибудь странного.Когда я оглянулся, оркестр начал играть вальс. Я заметил, что мимо нас немногие дамы проходили в танцевальный зал. Я заметил также, что в числе этих немногих еще меньше было молодых. Наконец я понял. С некоторыми исключениями, нет правила без исключения, на балу леди Джэнет молодых девушек не было. Я тотчас отвел Мерси назад в приемную. Лицо леди Джэнет показывало, что она очень хорошо заметила случившееся. Гости все еще приезжали. Мы встречали мужей с женами, сыновей с матерями, внуков с бабушками, но за отсутствующих незамужних дочерей они извинялись с бесстыдной вежливостью, просто изумительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39