Ее жизнь, бедняжки, была очень пуста, недостойна такой натуры, как она. Брак ее был без любви и бездетен. У нее были поклонники, но никогда не было друга в высшем значении этого слова. Все лучшие годы ее жизни она тщетно старалась полюбить кого-нибудь, и вот в конце ее жизни вы заполнили эту пустоту. Сердце ее вернуло свою молодость с появлением вас. В ее лета, да, впрочем, как и во всякие, возможно ли грубо разорвать такую связь только по трагическому стечению обстоятельств? Нет! Она вытерпит все, рискнет всем скорее, чем признается даже себе, что обманулась в вас. Дело идет более чем о ее счастье! В такой любви, как ее, есть гордость, благородная гордость, которая не захочет признать верного ясного открытия и отвергает самые неопровержимые истины. Я твердо убежден, зная ее характер и то, что я заметил сегодня, что она найдет предлог отказаться выслушать ваше признание. Мало того, я думаю (если ее влияние сможет это сделать), что она употребит все средства не допустить вас признаться в вашем настоящем положении ни одной живой душе. Я беру на себя серьезную ответственность, говоря вам это, — и не затрудняюсь это сказать. Вам следует знать, какие испытания и искушения могут вам предстоять.Он замолчал, дав Мерси время успокоиться, если она захочет говорить с ним.Она чувствовала, что ей необходимо с ним говорить. Он, очевидно, не знал, что леди Джэнет уже обращалась к ней, чтобы она отложила обещанное объяснение. Это обстоятельство само по себе подтверждало выраженное им мнение. Она должна была упомянуть ему об этом, она постаралась это сделать. Но такое усилие было свыше ее сил. Простые слова, в которых Джулиан коснулся чувств, привязывающих леди Джэнет к ней, истерзали ее сердце. Слезы душили ее. Она могла только подать знак рукой Джулиану, чтобы он продолжал.— Вы можете удивляться, что я говорю так определенно, — продолжал он, — когда меня ничего не оправдывает, кроме моего собственного убеждения. Я могу только сказать, что я наблюдал за леди Джэнет так пристально, что не могу чувствовать ни малейшего сомнения. Я видел так ясно, как вижу вас теперь, ту минуту, когда истина открылась ей. Она не постепенно открывалась ей, а осенила вдруг, как меня. Она не подозревала ничего, она чистосердечно негодовала на ваше внезапное вмешательство и на ваши странные слова до того времени, когда вы обязались представить Мерси Мерик. Тогда (только тогда) истина мелькнула в голове ее, втройне обнаружившаяся ей в ваших словах, в вашем голосе и вашем взгляде. Тогда (только тогда) я приметил в ней заметную перемену, сохранявшуюся в ней все время, пока она пробыла в комнате. Я со страхом думаю о том, что она может сделать в нервном порыве отчаяния от сделанного ей открытия. Я не доверяю, хотя Богу известно, что я по природе не подозрительный человек, самым внешне ничтожным событиям, отныне происходящим около нас. Вы благородно держались вашей решимости сказать всю правду. Приготовьтесь, прежде чем закончится вечер, подвергнуться опять испытанию и искушению.Мерси подняла голову. Страх в ее глазах сменил горе, когда они с испугом и вопросом остановились на лице Джулиана.— Возможно ли, чтобы искушение возникло у меня теперь? — спросила она.— Я предоставлю событиям ответить на этот вопрос, — сказал Джулиан, — вам недолго придется ждать. Пока я предостерег вас.Он нагнулся и серьезно сказал следующие слова у самого ее уха.— Держитесь того проявленного мужества, которое восхищало меня до сих пор, — продолжал он, — лучше перетерпеть все, чем всю жизнь терпеть собственное унижение. Будьте той женщиной, о которой я когда-то говорил, той женщиной, которая еще и теперь в моих мыслях, которая благородно может проявить свою благородную натуру. И никогда не забывайте, что мое доверие к вам твердо по-прежнему!Мерси посмотрела на него с большой признательностью.— Я обязана оправдать ваше доверие ко мне, — сказала она. — Я лишила себя возможности поддаться искушению. Орас заставил меня обещать объяснить ему все в этой комнате.Джулиан вздрогнул.— Сам Орас просил вас об этом? — спросил он. — Он по крайней мере не подозревает правды.— Орас обратился к моей обязанности относительно него как невесты, — ответила она, — он раньше всех имеет право на мое доверие, он сердится на мое молчание и имеет на это право. Как ни ужасно раскрыть ему истину, я должна исполнить его просьбу.Говоря это, она смотрела на Джулиана. Прежнее желание присоединить к тяжелому испытанию признания единственного человека, сочувствовавшего и верившего ей, ожило в другом виде. Если б она могла знать, что пока будет говорить роковые слова Орасу, Джулиан также слушает, она почувствовала бы силу перенести самое худшее, что бы ни случилось. Когда эта мысль промелькнула в ее голове, Мерси заметила, что Джулиан смотрит на дверь, в которую они вошли, и в одно мгновение она нашла способ достигнуть своей цели. Не выслушав ласковых слов сочувствия и одобрения, с которыми он обратился к ней, она робко намекнула на предложение, которое готовилась сделать ему.— Вы возвращаетесь в ту комнату? — спросила она.— Я не пойду, если вы не хотите, — отвечал он.— Я этого желаю. Мне хочется, чтоб вы были там.— После того, как Орас к вам придет?— Да. После того, как Орас ко мне придет.— Вы хотите видеть меня после того, как свидание с ним состоится?Она собрала всю свою решимость, откровенно сказала ему, что было у нее в мыслях.— Я хочу, чтоб вы были возле меня, когда я буду говорить с Орасом, — сказала она. — Если я буду чувствовать, что говорю с вами так же, как и с ним, это придаст мне мужество. Я могу положиться на ваше сочувствие, а сочувствие так драгоценно для меня теперь! Не много ли будет, если я попрошу вас не затворять этой двери, когда вы вернетесь в столовую? Подумайте об испытании, страшном и для него, и для меня! Я только женщина, я боюсь, что у меня не хватит сил, если возле меня не будет друга. А у меня нет друзей, кроме вас.Этими простыми словами она в первый раз попробовала убедить его.Озадаченный и огорченный Джулиан в первую минуту не знал, как и ответить ей. Любовь к Мерси, в которой он не смел признаться, была в нем таким же сильным чувством, как и доверие к ней, в котором он признаться мог свободно. Отказать в том, о чем она просила его в горестной необходимости, и даже более, того, отказаться выслушать признание, которое она хотела сделать ему по первому своему благодарному побуждению, были жестокими жертвами, по его мнению, тому, чем он был обязан Орасу и самому себе. Но как ни неприятна была ему мысль бросить ее, ему невозможно было (кроме условия, равнявшегося отказу) согласиться на ее просьбу.— Все, что могу сделать, я сделаю, — сказал он, — дверь не будет затворена, и я останусь в той комнате с условием, что Орас будет знать об этом. Я был бы недостоин вашего доверия ко мне, если б согласился слушать на других условиях. Я уверен, что вы понимаете это так же, как и я…Она не подумала о своем предложении с этой точки зрения. Как женщина, она не подумала ни о чем, кроме утешения знать, что он возле нее. Теперь Мерси поняла его. Слабый румянец стыда выступил на ее бледных щеках, когда она поблагодарила Джулиана. Он деликатно постарался избавить ее от неловкого положения, задав вопрос, весьма естественный при сложившихся обстоятельствах.— Где Орас все это время? — спросил он. — Почему его нет здесь?— Его позвала леди Джэнет, — отвечала Мерси.Ответ этот более чем удивил Джулиана, он почти испугал его. Он вернулся к креслу Мерси и сказал ей с жаром:— Вы это знаете наверно?— Сам Орас сказал мне, что леди Джэнет хотела непременно видеть его.— Когда?— Не так давно. Он просил меня подождать его здесь, пока он пойдет наверх.Лицо Джулиана омрачилось зловещим образом.— Это подтверждает мои худшие опасения, — сказал он. — Вы имели какие-нибудь сношения с леди Джэнет?Мерси ответила, показав ему записку его тетки.— Не говорил ли я вам, — сказал он, — что она найдет какой-нибудь предлог отказаться выслушать ваше признание? Она начинает тем, что откладывает его, просто для того, чтобы выиграть время для чего-то другого, что у нее теперь в мыслях. Когда вы получили эту записку? Вскоре после того, как пошли наверх?— Через четверть часа после того, насколько приблизительно могу предполагать.— Вы знаете, что случилось здесь после того, как вы оставили нас?— Орас сказал мне, что леди Джэнет предложила мисс Розбери посидеть в ее будуаре.— А еще что?— Он сказал, что вы проводили ее туда.— Сказал он вам, что случилось после этого?— Нет.— Так я должен вам сказать. Если я не могу ничего больше сделать в таком серьезном положении дел, то могу, по крайней мере, предупредить, чтобы вас не застали врасплох. Во-первых, вам следует знать, что я имел причину проводить мисс Розбери в будуар. Я хотел (для вас) обратиться к ее лучшим чувствам — если они у нее есть. Признаюсь, я сомневался в моем успехе, судя по тому, что я уже видел в ней. Мои сомнения подтвердились. В обычной жизни я просто счел бы ее пошлой и неинтересной женщиной. Видя ее, когда мы были одни, другими словами, разобравшись в ее характере, — я понял, что никогда в жизни не встречал такой ограниченной и низкой натуры. Понимая, что она не могла не понять, что значила перемена в обращении с ней леди Джэнет, она только и думала о том, как бы извлечь из этого больше выгоды. Она вовсе не чувствует к вам никакого сожаления, она еще больше настроена против вас. Она протестовала против того, чтоб вам позволено было добровольным признанием возвратить ей ее настоящее положение. Она настаивала, чтобы публично разоблачить вас и заставить леди Джэнет выгнать вас публично из своего дома."Теперь я могу отомстить! Наконец леди Джэнет боится меня! " — вот ее собственные слова. Мне очень стыдно повторить их — вот, честное слово, ее собственные слова!Всевозможные унижения должны обрушиться на вас, никакого внимания не следует придавать летам и положению леди Джэнет, ничего, решительно ничего не должно мешать мщению и торжеству мисс Розбери! Вот постыдный взгляд этой женщины, высказанный ею в самых ясных выражениях. Я сдержал себя, я сделал все, что мог, для того чтобы привести ее в лучшее расположение духа. Это все равно, как если бы я уговаривал, не скажу дикаря, дикари иногда бывают доступны к увещеваниям, если вы знаете, как до их ума и сердца добраться, я мог бы точно так же уговаривать голодное животное не есть пищи, которая лежит подле него. Я с отвращением отказался от этого безнадежного усилия, когда горничная леди Джэнет пришла сказать мисс Розбери от своей барыни:— Миледи приказала вам передать, что будет рада видеть вас в своей комнате так скоро, как только это будет удобно для вас.Какая новость! Грэс Розбери приглашена на свидание с леди Джэнет! Невозможно было бы поверить этому, если б Джулиан не слышал этого собственными ушами.— Она тотчас встала, — продолжал Джулиан.«Я ни минуты не заставлю ждать ее сиятельство, — сказала она, — покажите мне дорогу». Она сделала горничной знак раньше ее выйти из комнаты, а потом обернулась и заговорила со мной из дверей. Я отчаиваюсь описать мерзкую радость во всем в ее обращении, я могу только повторить ее слова:"Вот именно чего я и желала! Я намеревалась настоять на свидании с леди Джэнет: она избавляет меня от этого труда, я чрезвычайно обязана ей. С этими словами она кивнула мне головой и затворила дверь. После того я не видал ее и ничего не слышал о ней. Должно быть, она еще у моей тетки и Орас, верно, застал ее там, когда вошел к ней в комнату.— Что могла леди Джэнет пожелать сказать ей? — с живостью спросила Мерси.— Невозможно даже угадать. Когда вы нашли меня в столовой, я обдумывал этот самый вопрос. Я не могу представить себе никаких компромиссов между леди Джэнет и этой женщиной. В ее теперешнем расположении духа она, вероятно, оскорбит леди Джэнет, не пробыв в комнате и пяти минут. Признаюсь, я в недоумении. Я могу прийти только к такому заключению, что записка, присланная к вам леди Джэнет, последовавшее затем свидание наедине с мисс Розбери и приглашение Ораса — все звенья одной цепи событий, и все стремятся к тому возобновленному искушению, против которого я вас предостерегал.Мерси подняла руку, призывая помолчать. Она посмотрела на дверь передней, не услышала ли она шагов? Нет, все было тихо. Не было еще никаких признаков возвращения Ораса.— О, — воскликнула она, — чего ни дала бы я, чтобы узнать, что происходит наверху!— Теперь вы скоро это узнаете, — сказал Джулиан, — невозможно, чтобы наша неизвестность могла долго продолжаться.Он повернулся, намереваясь вернуться в комнату, в которой Мерси нашла его. Рассматривая ее положение с чисто мужской точки зрения, он, естественно, предположил, что лучшая услуга, которую он мог теперь оказать Мерси, состояла в том, чтобы оставить ее приготовиться к свиданию с Орасом. Не сделал он и трех шагов, как Мерси показала ему разницу между женской и мужской точкой зрения. Мысль продумать заранее, что она скажет, совсем не приходила в голову Мерси. Ужасаясь остаться одна в эту критическую минуту, она забыла всякие другие соображения. Даже неприятное воспоминание о ревнивом недоверии Джулиана исчезло от нее до такой степени, как будто никогда и не было в ее памяти.— Не оставляйте меня! — закричала она. — Я не могу ждать здесь одна. Вернитесь, вернитесь!Она встала, говоря эти слова, как будто хотела последовать за ним в столовую, если он непременно хотел уйти от нее.Мимолетное выражение сомнения пробежало по лицу Джулиана, когда он вернулся назад и сделал ей знак присесть. Можно ли на нее положиться (спрашивал он себя), что она выдержит приближающееся испытание ее решимости, когда у Мерси не было достаточно мужества, чтобы ожидать развития событий одной в комнате? Джулиану оставалось еще узнать, что мужество женщины укрепляется вместе с событиями. Попросите ее пойти с вами по полю, на котором пасутся смирные коровы, и сомнительно, чтобы из десяти раз девять она сделала это. Попросите ее, как пассажирку на горящем корабле, помочь подать пример спокойствия другим, и наверное девять раз из десяти она сделает это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39