Может быть, заболела одна из ваших сестер? Сожалею, но могу говорить от имени мисс Олвинг только с миссис Уиттен и ни с кем другим, и спросить, захочет ни она принять меры, нужно только ее. Завтра может быть слишком поздно!..
- Спросите у него, не явился ли он требовать денег, - подсказал от дверей Даниэль Барр. - Если это попытка вымогательства, ответ может быть только один.
- Если бы вопрос стоял о деньгах, - парировал я, - то этим занимался бы наш отдел, ведающий шантажом, но я не имею к нему никакого отношения. Вот и все, что я могу вам сказать. Остальное скажу только миссис Уиттен.
- Обождите здесь, - сказал Джером, направляясь к лестнице.
Я принял позу благородного спокойствия и огляделся. Несомненно, это был зал для приемов: лестница как рассказывал нам Марко - слева, дверь справа в гостиную, а в дальней стене - дверь в столовую, где, видимо, и состоялась та самая "тайная вечеря". Зал пуст, если не считать загадочной скульптуры из розового мрамора у стены и плетеных циновок на полу.
Через несколько минут появился Джером. Он спустился до половины лестницы и окликнул:
- Поднимайтесь сюда, Гудвин. - Он обождал меня. - Постарайтесь не задерживаться.
- Понятно.
- Моя мать в постели, но еще не спит. Доктор не давал ей никакого снотворного, она в нем не нуждается, но у нее плохо с сердцем, что вполне естественно после всего происшедшего. Я попытался отговорить ее от встречи с вами, но тщетно. Надеюсь, вы не задержитесь.
- Нет-нет, не беспокойтесь.
Я последовал за ним. Третий этаж - мне показался не самым подходящим для человека с больным сердцем. Мы вошли в комнату, и я растерялся во второй раз. Вместо одной женщины здесь было три. Возле кровати стояла темноволосая и невысокая, как Джером Ева. Фиби - ее сестра - что-то делала возле секретера. Согласно моим дневным изысканиям, она больше других походила на отца. Быстрый взгляд в ее сторону показал, что Х.Р. Лэнди вряд ли пожелал бы лучшего комплимента.
Джером назвал мое имя, и я приблизился к кровати. При этом услышал скрип двери и краем глаза увидел входивших Мортимера и Даниэля. Итак, собралась вся шестерка, которую желал повидать Вулф.
Со стороны кровати послышался властный голос:
- Дети, выйдите отсюда!
- Но, мама... - Чуть ли не хором принялись они протестовать. Однако миссис Уиттен решительно и не повышая голоса повторила приказание.
На какое-то мгновение я подумал, что заупрямится Фиби. Но и она покинула спальню, правда, последней, и прикрыла за собой дверь, как было велено.
- Ну? - спросила миссис Уиттен, глубоко и тяжело вздохнув. - Что желает мисс Олвинг?
Она лежала укрытая голубым шелковым покрывалом, и на фоне голубой наволочки лицо было так бледно, что я не узнал бы ее, несмотря на то, что хорошо запомнил фотографии, опубликованные в газетах. Она казалась старше своих лет, к тому же прическа не предназначалась для публичного обозрения. Но в глазах ее были вызов и пламя, а губи твердо и решительно сжаты.
- Так что ей угодно? - нетерпеливо повторила она.
- Простите, - сказал я, - но может быть, не следовало вас тревожить? Вы выглядите нездоровой...
- Я совершенно здорова. Вот только сердце, - она снова перевела вздох. - Ничего другого нельзя было и ожидать... Так что же мисс Олвинг?
А мне вдруг в голову пришла идея, которая разом вытеснила все, что я до сих пор намечал.
- Я не хочу быть бестактным, миссис Уиттен, - начал я, - но вы, конечно, понимаете, что заботы и неприятности возможны не только у вас одной. Во всяком случае, согласитесь, что смерть Флойда Уиттена означает для мисс Олвинг. Больше, чем для тех, кто не знал его. У Ниро Вулфа возникла мысль поговорить с вами относительно некоторых аспектов ситуации, представляющих особый интерес для мисс Олвинг.
- Я ничем не обязана ей, - миссис Уиттен приподняла голову с подушки, устремив на меня пристальный взор, но тут же откинулась назад и снова глубоко вздохнула, ей явно не хватало воздуха. - Это не секрет, что мой муж когда-то знал мисс Олвинг, но их знакомство... оно прекратилось, когда мы поженились...
- Знаю, - закивал я. - Но я всего лишь посыльный. Моя задача заключается в том, чтобы договориться с вами о встрече с мистером Вулфом, по-видимому, с этим придется повременить, коль скоро доктор уложил вас в постель, он никогда не выходит из дому ради дел. - Я улыбнулся. - Поэтому приношу свои извинения за беспокойство. Может быть, завтра или днем позже... - я попятился к двери. - Я или мистер Вулф позвоним вам...
Миссис Уиттен приподнялась.
- Вы немедленно скажете, зачем мисс Олвинг послала вас досаждать мне, решительно произнесла она.
- Не могу, - я был уже возле двери, - потому что не знаю. Я обещал вашему сыну не задерживаться у вас. Извините, мы вам позвоним.
Обе дочери и Джером находились на лестничной площадке.
- Все в порядке, - бросил я им с безмятежной улыбкой.
Барр и Мортимер стояли внизу и молча поклонились. Сбежав по лестнице, я быстро прошел мимо них, открыл дверь и вышел.
Мне был нужен ближайший телефон. Я повернул налево, в сторону Мэдисон-сквера, и на следующем углу пошел в аптеку.
Правильнее всего было бы посоветоваться с Вулфом насчет идеи, которая осенила меня, но поскольку он обрек меня на явный провал, сказав лишь "действовать по обстоятельствам", ему я решил не звонить. Узнать то, что требовалось, можно было и в полицейском управлении на Двадцатой улице, но я лучше обрасту перьями, чем дам сержанту Пэрли Стеббинсу повод сунуть сюда нос, поэтому я набрал телефон редакции "Газетт", где Лон Коэн обычно засиживался до полуночи.
- Нужен хороший врач, чтобы продырявить мне уши для серег, - сказал я, - и, кажется, я нашел такого. Позвони мне по этому номеру, - я назвал ему номер, - и сообщи, кому принадлежит темно-серый "седан" с нью-йоркским номером четыре-три-три-один-семь.
Он заставил меня повторить номер, что было вовсе не обязательно для такого прожженного газетного волка. Я повесил трубку и принялся ждать. Звонок раздался через пять минут, и Коэн сообщил мне фамилию и адрес: Фредерик М. Катлер, доктор медицины, приемная на Шестьдесят пятой Восточной улице, место жительства - Парк авеню.
Это было в десяти кварталах отсюда, и я сел в машину. Дом оказался именно таким, каким и должен быть в этом районе, и ночной сторож с определенной подозрительностью отнесся к позднему и незнакомому посетителю. Но и я тоже вовсе не собирался отступать.
- Мне нужен доктор Фредерик Катлер, - сказал я. - Позвоните ему.
- Ваша фамилия?
- Скажите, что частный детектив по имени Гудвин желает задать ему важный вопрос относительно пациента, которого он навещал сорок минут назад.
Мой ответ сработал безошибочно. Сторож, позвонив по телефону, проводил меня к своему коллеге - лифтеру и велел поднять в квартиру 12. Тут уж сердце мое забилось чуть ли не вдвое сильнее.
В квартире 12 меня встретил тот самый человек, которого я видел выходившим из дома Уиттенов с чемоданчиком в руках. Сейчас-то я хорошо его разглядел: седину в полосах, нетерпеливые серо-голубые глаза, опущенные углы широкого мясистого рта. Сквозь неплотно прикрытую дверь, в просторной комнате мне было видно мужчин и женщин, сидящих за карточным столом.
- Сюда, пожалуйста, - сердито произнес Катлер, и я последовал за ним.
Мы очутились в маленькой комнатке, все стены которой были в книжных полках. Кушетка, три стула и кресло не оставляли свободного места. Доктор закрыл дверь и встал передо мной.
- Что вам угодно?
Бедняга, он уже дал мне, пожалуй, половину того, что мне было угодно, но его можно извинить: надо быть чрезвычайно хитроумным, чтобы не попасть ко мне в силки.
- Меня зовут Арчи Гудвин, я работаю у Ниро Вулфа.
- Так вот, кто вы! Чем обязан?
- Меня послали к миссис Уиттен, и я видел, как вы вышли из ее дома. Естественно, я узнал вас, человек вы известный (вовсе не мешало подсластить ему пилюлю). Я был принят и имел короткую беседу с миссис Уиттен. Ее сын сказал, и она подтвердила, что у нее пошаливает сердце. Но как же так, доктор? Общеизвестно, что здоровье у миссис Уиттен отличное. В ее возрасте она играет в теннис, без труда поднимается на третий этаж, славится прекрасным цветом лица. Однако, когда я увидел ее - там, в постели, - она была бледна, как покойник, дыхание у нее было затруднено. Я не врач, но знаю, что эти два симптома - бледность и такое дыхание - связаны со значительной потерей крови...
Челюсть доктора энергично заработала:
- Состояние моего пациента ни в коей мере вас не касается. Могу лишь сказать, что миссис Уиттен перенесла тяжелое потрясение.
- Это мне известно. При моей профессии я видел много различных проявлений нервного шока, но такое, как у миссис Уиттен, вижу впервые. Бледность, пожалуй... но затрудненное дыхание...? - я покачал головой. Кроме того, если это всего лишь потрясение, почему вы приняли меня после того, что вам сказал сторож? Почему отвели сюда. В подобной ситуации вы должны были либо прогнать меня, либо предложить мне сесть.
Он не сделал ни того, ни другого. Только свирепо взглянул.
- Послушайте, мистер Катлер, - как можно дружелюбнее произнес я, давайте поразмышляем. Могу я предположить, что, приехав в дом Лэнди, вы застали миссис Уиттен раненой и потерявшей много крови. Вы оказали ей необходимую помощь и, когда она попросила вас сохранить все это в тайне, согласились, презрев известный вам закон, повелевающий сообщать о подобных случаях властям. В обычных историях незачем трубить на весь мир, но этот случай далеко не обычный. Муж миссис Уиттен был убит. Обвинен в убийстве человек по имени Пампа, но в момент, когда было совершено преступление, он был в гостиной вместе с миссис Уиттен. Значит, есть основания предположить, что убил Флойда Уиттена один из пятерых людей, находившихся в столовой? Это вполне можно сделать за то время, которое Пампа провел вместе с миссис Уиттен в гостиной. Все пять находятся сейчас в доме миссис Уиттен, а двое вообще там живут. Раз существовал повод для убийства мистера Уиттена, почему же не может быть повода для убийства его жены. Тот, кто убил Уиттена, возможно, повторит свою попытку убить и его жену - сегодня или завтра. И на этот раз с иным результатом. Как же вы будете чувствовать себя, умолчав про первую попытку? А ведь это обязательно откроется, не может не открыться!
- Вы с ума сошли! - прорычал Катлер. - Ведь это ее сыновья и дочери!
- О, боже! - я покачал головой. - И это говорите вы, врач, который должен знать людей! Родителями, убитыми своими сыновьями и дочерьми, можно заполнить сотню кладбищ!.. Я утверждаю, что эта женщина потеряла много крови, и вы этого не отрицаете, поэтому одно из двух: либо вы конфиденциально сообщите мне всю подноготную, либо я дам знать властям и к миссис Уиттен пришлют полицейского врача. И тогда, если я все же окажусь прав, совесть моя будет чиста и я не буду причастен к ее смерти. Что вы скажете мне на это?
- Полиция не имеет права вторгаться в частный дом подобным образом!
- Позвольте вас удивить: полиция имеет право войти в дом, в котором совершено убийство.
- Ваши предположения противоречат фактам.
- Так дайте же мне факты, именно они-то мне и нужны.
Он сел в кресло и, свесив кисти рук с подлокотников, внимательно принялся изучать угол ковра. Я смотрел на него. Он поднялся со словами: "Я сейчас вернусь", - и направился к двери.
- Стойте! - воскликнул я. - Вы находитесь у себя дома и я не вправе помешать вам пройти в другую комнату и позвонить по телефону. Но если вы это сделаете, то все те факты, которые вы мне изложите, потребуют тщательной проверки. Поэтому я вас спрашиваю, что вы предпочитаете - немедленно все выложить мне или чтобы полицейский врач отправился в дом к миссис Уиттен и осмотрел ее?
- Мне следовало бы прогнать вас отсюда! - удрученно пробормотал Катлер.
- Поздно. Теперь уже поздно... - Я посмотрел ему в глаза. - Сыновья и дочери, что вы о них знаете? Если Пампа невиновен, а он невиновен, значит убийца в доме. Но ведь зверь, который убил один раз, может убить и еще? Так, к сожалению, часто случается? Что там происходит? Я должен это знать. Вижу, что-то грызет и вас, иначе вы бы не приняли меня!?
Катлер отошел от окна и снова опустился в кресло. Я присел на краешек кушетки, не сводя с него глаз. Я ждал.
- Нет, - наконец произнес Катлер.
- Что "нет"?
- Меня ничто не грызет.
- Что же это было? Пуля?
- Ножевая рана, - тон у Катлера был надломленный, не такой активный, как вначале.
- Ее сын Джером позвонил мне без четверти десять, - продолжал он, - и я сразу отправился к ним. Миссис Уиттен была наверху в постели, все вокруг в крови. Они прикладывали к ране полотенца. Рана в левом боку, в области восьмого ребра, и еще неглубокий порез левого предплечья. Обе рапы резаные, нанесены острым лезвием. Та, что на боку, потребовала двенадцати швов, другая - четырех. Потеря крови была значительная, но не серьезная. Вот и все. Я прописал ей режим, лекарства и уехал.
- Как она объясняет случившееся?
- Сказала, что во второй половине отправилась на какое-то совещание к себе в контору. Миссис Уиттен созывала его срочно, в связи со смертью мужа и арестом Пампы. Совещание затянулось, она отпустила шофера и поехала домой на такси. Когда у своего дома вышла из машины, кто-то напал сзади. Она испугалась, подумала, что ее хотят похитить, и принялась отбиваться. Нападавший вдруг пустился наутек. Миссис Уиттен бросилась к двери, позвонила, ей открыл Борли, дворецкий. Лишь тут она почувствовала, что ранена. Ее сыновья и дочери помогли подняться наверх, уложили в постель. По ее настоянию все вычистили в доме и около подъезда. Дворецкий смыл следы крови на тротуаре. Он как раз этим занимался, когда я подъехал. Миссис Уиттен объяснила мне, что при существующих обстоятельствах не хочет, чтобы вокруг этой истории поднялся шум, и попросила меня сохранить все в тайне. Я не видел причины ей отказать, - он развел руками. - Таковы факты.
Я продолжал натиск:
- Не факты таковы, а так их вам представили. Кто же все-таки напал на нее, можете сказать?
- Она не знает.
- Мужчина или женщина?
- Неизвестно. Нападение было произведено сзади, а уже наступили сумерки.
1 2 3 4 5 6 7 8