там — искренность, здесь — притворство; те пользуются ножом, эти — ядовитыми словами или мыслями; тем — смертная казнь, этим — безнаказанность.
На другой день, проснувшись около полудня, г-жа Эванхелиста подошла к постели Натали. Целый час они обменивались ласками и нежными словами, вспоминая счастливые дни совместной жизни, которую ни разу на нарушали раздоры: чувства обеих были всегда едиными, мысли — одинаковыми, удовольствия — общими.
— Бедная моя малютка! — сказала мать, плача неподдельными слезами. — Разве может не волновать меня мысль о том, что ты, привыкшая все делать по своей прихоти, завтра вечером будешь принадлежать человеку, которому тебе придется повиноваться!
— О мамочка, повиноваться?! — возразила Натали, покачав головкой с грациозным упрямством. — Ты шутишь? Разве отец не исполнял малейшее твое желание? А почему? Потому что любил тебя. Ну, а разве Поль не любит меня?
— Да, Поль тебя любит; но если замужняя женщина не будет предусмотрительна, любовь мужа быстро улетучится. Влияние жены на мужа целиком зависит от того, как началась семейная жизнь. Тебе нужно несколько добрых советов.
— Но ведь ты будешь жить вместе с нами! — Не знаю, право, дитя мое. Вчера, во время бала, я много думала о том, что такая совместная жизнь таит в себе опасности. Если мое присутствие повредит тебе, если поступки, с помощью которых ты должна будешь постепенно упрочить свой авторитет, припишут моему влиянию, твоя семейная жизнь превратится в ад. Ты знаешь мою гордость: лишь только твой муж начнет хмуриться, я тотчас же покину ваш дом. А уж если я когда-нибудь покину его, то с твердой решимостью больше не возвращаться. Я не прощу твоему мужу, если он посеет между нами разлад. Но если ты будешь господствовать в семье, если Поль станет относиться к тебе так, как относился ко мне твой отец, — мы избежим этой беды. Хотя твоему юному и нежному сердцу и нелегко будет вести подобную политику, но в интересах своего счастья ты должна добиться неограниченной власти в семье.
— Почему же, маменька, ты сказала, что мне придется повиноваться ему?
— Милая девочка, если женщина хочет повелевать, она должна делать вид, будто выполняет волю мужа. Не зная этого, ты могла бы несвоевременным противодействием испортить всю свою будущность. Поль — человек слабохарактерный, он легко может подпасть под влияние приятеля, а то и под влияние другой женщины, и тогда тебе придется немало терпеть от их происков. Предотврати эти неприятности, утверди собственное влияние. Ведь лучше, чтобы вертела им ты, а не кто-нибудь другой.
— Конечно, — сказала Натали, — ведь я буду заботиться о его счастье.
— Позволь мне, дитя мое, думать только о твоем счастье. Мне не хотелось бы, чтобы ты осталась без компаса в столь опасный момент, когда твоему кораблю грозит встреча со множеством подводных камней.
— Но, дорогая маменька, ведь мы с тобой достаточно уверены в себе и прекрасно можем жить вместе с ним, не опасаясь, что он станет хмуриться. Неужели ты этого боишься? Поль любит тебя, маменька.
— О нет, он боится меня, а не любит. Обрати внимание на выражение его лица, когда я сегодня скажу ему, что не поеду с вами в Париж; ты увидишь, что в глуби не души он будет очень рад, как бы он ни старался это скрыть.
— Что ты! — воскликнула Натали.
— А вот посмотришь! Я обличу его в твоем присутствии красноречивее Иоанна Златоуста.
— А если я поставлю условием своего замужества — не разлучаться с тобой? — спросила Натали.
— Нам придется расстаться, — возразила г-жа Эванхелиста. — Этого требует целый ряд соображений. Мои виды на будущее изменились, я разорена. Вам предстоит блестящая жизнь в Париже; чтобы вести такой образ жизни, мне пришлось бы истратить и то немногое, что у меня осталось; живя же в Ланстраке я буду заботиться о ваших интересах и в то же время поправлю свои дела, буду бережливой…
— Как, маменька, ты будешь бережливой? — рассмеялась Натали. — Полно, не зачисляй себя раньше времени в бабушки. Неужели ты хочешь расстаться со мной только по этой причине? Нет, маменька, Поль может тебе показаться чуточку глуповатым, но уж о деньгах он думает меньше всего на свете.
— Увы, — возразила г-жа Эванхелиста гробовым тоном (Натали даже вздрогнула), — я стала недоверчивой после этих препирательств при заключении контракта; они вселили в меня сомнения. Но не беспокойся, дитя мое, — продолжала она, обнимая дочь за шею и привлекая к себе, чтобы поцеловать, — я не оставлю тебя надолго. Когда мое присутствие перестанет внушать недоверие, когда Поль оценит меня по справедливости, мы снова заживем по-хорошему, будем болтать по вечерам…
— Как, маменька, неужели ты можешь жить без своей Нини?
— Да, мой ангел, но ведь я буду жить для тебя. Разве мое материнское сердце не будет испытывать непрестанного удовлетворения при мысли, что я исполняю свой долг, способствую вашему счастью?
— Но, обожаемая моя маменька, ведь сейчас я останусь совсем одна с Полем! Что со мной будет? Как я обойдусь без тебя? Что я должна делать и чего не должна?
— Бедная моя малютка, неужели ты думаешь, что я брошу тебя в первом же бою? Мы будем писать друг другу три раза в неделю, точно двое влюбленных; сердца наши будут всегда открыты друг для друга. Все, что с тобой ни случится, тотчас же станет мне известно; я буду оберегать тебя от бед. Не думай, что я совсем не собираюсь навещать вас, это показалось бы странным и повредило бы твоему мужу в общем мнении: месяц или два я все-таки проведу с вами в Париже.
— А потом я останусь одна, совсем одна с ним! — испуганно прервала Натали.
— Но ведь должна же ты быть его женой!
— Я ничего не имею против, но научи меня по крайней мере, как мне себя вести? Ты это хорошо знаешь, недаром папенька исполнял все твои желания. Я во всем буду слушаться тебя.
Госпожа Эванхелиста поцеловала Натали в лоб. Она ждала этой просьбы и хотела ее услышать.
— Дитя мое, советы даются сообразно с обстоятельствами. Мужчины не похожи друг на друга. Если сравнивать их душевные свойства, то у двух мужчин меньше сходства между собою, чем у льва и лягушки. Разве мне известно, что с тобой случится завтра? Я могу дать тебе лишь общие указания, как нужно себя вести.
— Ну, так скажи мне, маменька, поскорее все, что ты знаешь.
— Во-первых, детка, запомни причину, из-за которой обычно терпит неудачу женщина, пытающаяся сохранить любовь своего мужа. А сохранять его любовь и господствовать над ним — это, в сущности, одно и то же, — прибавила она как бы в скобках. — Итак, главная причина семейных неурядиц коренится в излишней близости; раньше ее не существовало, она появилась в этой стране вместе с пристрастием к семейной жизни. После революции, происшедшей во Франции, аристократические семьи усвоили буржуазные нравы. Мы обязаны этим несчастьем одному писателю, по имени Руссо, гнусному еретику, все идеи которого были антиобщественными; не знаю, каким образом он доказывал разные нелепости. Он утверждал, что у всех женщин одни и те же права, одни и те же свойства; что люди, составляющие общество, должны во всем следовать природе; как будто у супруги испанского гранда или у нас с тобой есть что-нибудь общее с женщиной из простонародья! И с тех пор порядочные женщины сами кормят грудью своих детей, воспитывают дочерей и сидят дома. От этого жизнь до такой степени усложнилась, что счастье стало большой редкостью, ибо сходство характеров, подобное нашему, сходство, благодаря которому мы живем в такой дружбе, встречается лишь в исключительных случаях. Постоянная близость между родителями и детьми не менее опасна, чем близость между супругами. Вряд ли кто-нибудь способен сохранить любовь к тому, кто вечно на глазах, — это было бы настоящим чудом. Итак, пусть между тобою и Полем встанут преграды светской жизни; посещай балы. Оперу, по утрам выезжай на прогулки, по вечерам обедай в гостях, делай побольше визитов, а Полю уделяй поменьше времени. Поступая так, ты ничего не потеряешь, — он будет еще больше ценить тебя. Если двое людей связаны только нежным чувством и хотят жить им до самой могилы, сила этого чувства скоро иссякнет, и они изведают равнодушие, пресыщение, скуку. Если чувство угасло — что тогда? Знай, что на смену былой привязанности приходит либо безразличие, либо презрение. Будь же всегда молодой, всегда по-новому привлекательной для мужа. Может статься, он тебе иногда и наскучит, но берегись наскучить ему. Умение не наскучить — одно из главных условий, нужных, чтобы сохранить любую власть. Ваше счастье будет слишком однообразно, тут вам не помогут ни домашние дела, ни всевозможные заботы. Итак, если ты не заставишь мужа вести вместе с тобой светский образ жизни, не будешь развлекать его, ваше чувство угаснет, для вас наступит сплин любви. Но тех, кто нас развлекает, от кого зависит, чтобы мы были счастливы, невозможно разлюбить. Приносить мужчине счастье или же самой ждать от него счастья — вот два разных пути для женщины; между ними лежит пропасть.
— Я слушаю, маменька, но не понимаю.
— Если ты так любишь Поля, что не будешь ни в чем ему отказывать, и если он в самом деле будет доставлять тебе счастье — тогда не о чем говорить, ты никогда не будешь господствовать над ним, и самые лучшие советы тебе не помогут.
— Это более ясно, но я усваиваю правило, не применяя его на деле, — сказала Натали, смеясь. — Ну что ж, ты объяснила теорию, а практика будет потом.
— Бедная моя Нини, — сказала мать, уронив искреннюю слезу при мысли о браке дочери и крепко прижав ее к сердцу, — тебе придется испытать многое, и многое тебе врежется в память. Словом, — продолжала она после короткой паузы, в течение которой мать и дочь нежно обнимали друг друга, — знай, Натали, что у женщин, как и у мужчин, есть свое призвание. Предназначение мужчины — быть военачальником или поэтом, а женщины — быть светской дамой или обаятельной хозяйкой дома. Твое призвание — нравиться. Ты воспитана для светской жизни. Раньше женщин воспитывали для гинекея, а теперь — для гостиных. Ты создана не для того, чтобы стать матерью семейства или домоправительницей. Если у тебя все-таки будут дети, то надеюсь, по крайней мере, что они не испортят твоей талии вскоре после замужества; забеременеть через месяц после свадьбы — мещанство, к тому же это доказывает, что муж недостаточно любит жену. Если же через два — три года после брака у тебя родятся дети, — пусть их воспитывают гувернантки и учителя. Будь знатной дамой, пусть у тебя в доме царят роскошь и удовольствия; но нужно, чтобы твое превосходство было заметно лишь в тех мелочах, что льстят мужскому самолюбию; если же ты сумеешь сохранить преобладание и в более важном — постарайся это скрыть.
— Ты пугаешь меня, маменька! — воскликнула Натали. — Как мне запомнить все эти советы? Как я смогу все заранее рассчитывать, обдумывать каждый свой шаг, ведь я так ветрена и ребячлива!
— Да, моя девочка, но все, что я говорю тебе сейчас, ты узнала бы впоследствии сама на горьком опыте собственных ошибок и промахов, ценою поздних сожалений и жизненных тягот.
— С чего же начать? — наивно спросила Натали.
— Тебе укажет дорогу инстинкт, — ответила мать. — Сейчас Полем владеет не столько любовь, сколько страсть; любовь, подсказанная голосом страсти, — лишь мечта; настоящая любовь возникает после того, как желания уже утолены. В этом, дорогая моя, коренится твоя власть, здесь — разрешение всего вопроса. Мало ли каких женщин любят накануне свадьбы! Сумей быть любимой и на другой день, и ты будешь любима всегда. Поль — бесхарактерный человек, его легко приучить к чему-нибудь. Если он уступит тебе в первый раз, то будет уступать и в дальнейшем. Женщина, внушающая страстное желание, может требовать всего. Не будь же безрассудной, как большинство жен; не зная всей важности первых часов совместной жизни, когда наша власть беспредельна, они тратят их на всякий вздор, на бесполезные глупости. Воспользуйся тем, что страстно влюбленный в тебя муж подпадет под твое влияние, и приучи его повиноваться тебе. Заставь его уступать во всем, даже в тех случаях, когда это противно здравому смыслу; тогда ты сможешь измерить силу своей власти важностью сделанных тебе уступок. Что толку, если он послушает тебя, когда ты потребуешь чего-нибудь дельного? Ведь он будет в этом случае повиноваться не тебе, а голосу рассудка. Идешь на быка — хватай за рога, говорит кастильская пословица. Раз он увидит тщетность своих попыток защититься, увидит свое бессилие — он побежден. Если муж сделает ради тебя глупость — твоя власть над ним обеспечена.
— Господи, да зачем все это?
— Затем, дитя мое, что брак длится всю жизнь и нельзя равнять мужа с остальными людьми. Поэтому никогда не открывай ему своей души: это было бы безумием с твоей стороны. Будь всегда сдержанной и в разговорах и в поступках; ты можешь безбоязненно быть с ним даже холодной как лед, ибо эту холодность всегда можно при желании смягчить, между тем как безрассудная любовь не знает удержу в своих проявлениях. Муж, дорогая моя, — единственный мужчина, с которым женщина никогда не должна быть безрассудной. Да и нет ничего легче, как хранить свое достоинство. «Ваша жена не должна, вашей жене не приличествует говорить или делать то-то и то-то» — в этих словах скрыт великий талисман. Вся жизнь женщины — в возгласе: «Я этого не хочу!» или же: «Я этого не могу!». «Я не могу» — неопровержимый довод слабого существа, которое кидается на постель, плачет и пленяет своей беспомощностью. «Я не хочу» — это последний довод. В нем проявляется сила женщины; поэтому к нему нужно прибегать лишь в крайних случаях. Успешность этих доводов зависит от того, как женщина пользуется ими, как она их применяет и разнообразит. Но есть и другой способ добиться господства; он еще лучше, чем первый, который все-таки иногда не устраняет разногласий. Знай, дорогая моя, что я царила лишь благодаря полному доверию мужа ко мне. Если муж доверяет тебе — ты всемогуща. А для того, чтобы внушить ему эту благоговейную веру, надо убедить его, что ты его понимаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21