На конунга! – выкрикнул кто-то, и толпа потрясённо примолкла. Несколько секунд был слышен только детский плач и тревожное мычание неподоенной коровы в соседнем дворе. Потом снова заговорили все разом:
– Как на конунга? Почему, зачем?
– То не наше дело, зачем! Сказано – на конунга, и собираться спешно, в замок всем явиться до полудня!
– Да совсем подурели – до полудня! Туда ж от нас добрый день ходу!
– Так и хватит лясы точить! Хотите, чтоб солдатню сюда понаслали?! Дождётесь!
Том ничего не понимал. И то, что в этом он был не одинок, ничуть его не утешало. Он отыскал парня, который первым заорал про Фосигана, и схватил его за грудки.
– Что ты несёшь, дурак? Кто тебе сказал, что война будет против Фосигана?
– Да гонец же сказал, гонец! – крикнул тот; щёки у него разалелись, глаза блестели, но он не был похож ни на дурака, ни на враля. – Я сам слышал, и вот, Роб тоже слышал, и Гунс – они там были, верно, ребята?
– Верно, верно! – охотно подтвердили те.
Том выпустил парня. Голова у него шла кругом, ноги почти не держали – сказывалась бессонная ночь. А кругом продолжали голосить.
– Цапаются нынче лорды, что ж, нашему в стороне быть?
– Лорды цапаются, а нашим бошкам лететь!
– Пропади они пропадом!
– Жатва же в разгаре! Кто урожай собирать станет, бабы, что ли?
Если Адриан и проходил через деревню, то выяснить это при нынешней суматохе было совершенно нереально. Выбравшись из толпы, Том побрёл назад, к горам. То, что он только что видел и слышал, казалось дурным сном. Гвэнтли выступят против Фосиганов? Почти немыслимо. Если они и решились нарушить давний нейтралитет, на то должна была быть очень веская причина, и ещё вчера Том поставил бы сто к одному, что, доведись всё-таки выбирать, они поддержат сильнейшего… но разве Фосиган – не сильнейший? Разве Одвеллы нападением на клан Адриана не подтвердили лишний раз свою вероломность, разве это не должно было окончательно отвратить от них тех, кто подумывал о союзе?.. И разве Гвэнтли, чьи земли располагались между землями враждующих кланов, не были всегда обращены лицом в сторону Сотелсхейма? К тому же такие вещи не решаются за день, а ещё вчера подобного поворота событий никто не ждал.
То, что сейчас происходило, отдавало абсурдом. Объяснение было одно: что-то случилось за прошедшую ночь. За ту ночь, которую Адриан провёл одни боги знают где…
Интересно, какие именно боги?
Поднимаясь по горной тропе, Том чувствовал себя дряхлым стариком. Один раз он даже едва не сорвался в опасном месте, которое знал и всегда обходил. Он уже не расчищал посохом путь, а тяжело опирался на него, будто столетний старец. И виной тому была не физическая усталость, а мутное, вязкое чувство, такое знакомое и такое ненавистное. Это было чувство знания– то, что осталось ему как отголосок давних времён, издевательское напоминание о том, от чего он сам сознательно отказался. Но ни одну ношу нельзя просто сбросить и пойти дальше как ни в чём не бывало – в лучшем случае останется боль в плечах. У Тома болело что-то – какое-то странное, тайное место в глубине его естества, которое и существовало, кажется, лишь для того, чтобы болеть.
Оно всегда болело, когда он думал об Адриане Эвентри.
«Гилас! Пусть он всё-таки окажется мёртв!» – взмолился Том – по-настоящему, со страстью, с которой не взывал к богам уже много лет. Это до того потрясло его, что он остановился, даже не заметив, как из-под ноги сорвался и понёсся вниз увесистый камень. Пусть он окажется мёртв, Гилас. Пусть его возьмёт Молог в своём тайном святилище. Том повторил это про себя ещё раз, яростно стискивая посох обеими руками. Ему не хотелось этого, но он знал, что об этом надо просить – не важно, чего хочешь ты сам, всегда есть нечто более важное…
Но боги никогда его не слушали – ни раньше, ни теперь.
Выйдя на последний виток тропы, откуда уже была видна хижина, Том увидел Адриана. Мальчишка сидел на земле, обхватив голову руками. Будто почувствовав взгляд Тома, вскинулся – и, хотя они были ещё слишком далеко друг от друга, Тому почудилось, будто они встретились взглядами. Он остановился на месте, будто вкопанный.
Внутри судорожно скрутилось в последний раз – и перестало болеть.
Адриан вскочил и побежал ему навстречу.
Том смотрел, как он бежит. Стиснул зубы так крепко, что свело судорогой челюсти. Потом разжал их.
И пошёл вперёд.

4

В этот раз он не собирался сбегать. Правда же, не собирался – просто ему стало смертельно скучно, и он решил немного разведать местность вокруг хижины, не отходя далеко – когда ещё представится такая возможность! И глазам своим не поверил, когда, пройдя всего полсотни шагов к долине, увидел этих людей.
Его до сих пор колотило, когда он вспоминал их. Их лица, обращённые к нему, когда он закричал им: «Постойте!»
– Том! Где ты был?! Я думал…
– Где я был? – мягко переспросил тот. Никогда прежде Адриан не слышал от него такого тона. Внезапно он обнаружил, что они стоят друг против друга посреди тропы – и понял, что сам подбежал к Тому. Хотя теперь, глядя в его неподвижное лицо, на его странную, напряжённую полуулыбку, Адриан не мог понять, зачем сделал это.
Мгновением позже до него дошло, что Том не только что вернулся из деревни… отнюдь не только что. Адриан потупился и непроизвольно отступил назад.
– Так ты…
Том молча прошёл мимо него. Адриан помедлил и поплёлся следом, глядя на обитый железом конец посоха, впивающийся между камней, с тихим шорохом осыпавшихся Адриану под ноги. А он спотыкался о них, забывая преступать, и понемногу сбавлял шаг.
Том подошёл к дому и поставил посох у стены. По-прежнему ни слова не говоря, стянул через голову рубаху и повернулся к бадье с водой, приготовленной на утро. Бадья была полна на две трети – Адриан брал из неё воду вчера днём, но к ручью потом не ходил. Дьявол, ещё и за это теперь влетит… Том схватил бадью обеими руками и, резко подняв, опрокинул над головой. Поток воды шумно хлынул по его телу наземь, струясь по взбугрившимся мускулам. Адриан завороженно смотрел, как ходят под тёмной кожей тугие мышцы, и вздрогнул от грохота, с которым Том швырнул бадью на землю.
Всё так же ни слова не говоря, Том развернулся и вошёл в дом.
Адриан какое-то время топтался во дворе, ничего не понимая. Он не удивился бы выволочке, и даже, пожалуй, на сей раз согласился бы с ней – да что там, он был бы ей попросту рад! Потому что тогда он смог бы объяснить, что случилось… а он сам этого не понимал и потому мучительно хотел поделиться, пусть бы и с Томом – всё равно ведь не с кем больше.
Тяжело вздохнув, Адриан спрятал руки за спину и робко ступил на порог.
– Том?..
– Сядь.
Том обтирал полотенцем руки и шею. К двери он стоял спиной, и на Адриана по-прежнему не смотрел. Адриан пробрался к столу и сел на краешек скамьи. Том шагнул к двери и захлопнул её.
На дворе стоял ясный день, но в хижине сразу стало сумрачно. Окна были забраны ставнями, и лишь пробивавшийся сквозь щели свет рассеивал полумрак. Адриан зябко повёл плечами.
Том подошёл к печи и порылся за ней. Вытянул что-то, завёрнутое в солому, и какое-то время отряхивал. Потом поставил на стол, и Адриан увидел, что это бутылка толстого зелёного стекла – в таких в замке Эвентри хранили выдержанное вино.
Том сел напротив Адриана, откупорил бутылку и плеснул себе в кружку. Подумал немного, потом плеснул ещё, а потом вино полилось струёй, и лилось, пока кружка не стала полна до краёв. Том взял её и пил не отрываясь, а Адриан, так же не отрываясь, смотрел на него, пока дно опорожнённой посуды не стукнуло о столешницу.
– Рассказывай, – спокойно приказал Том.
Адриан сглотнул.
– Я не собирался сбегать, – поспешно сказал он, полагая, что это самое главное. – Просто… ну…
– Просто я ушёл, и ты возомнил, что тебе всё позволено, – без выражения закончил Том. – Дальше.
– Я не собирался отходить далеко, честное слово! Я же помню… как ты… Ну, словом, я просто бродил тут неподалёку…
– Сутки напролёт? – мрачно спросил Том.
Сердце у Адриана подскочило. Когда же он вернулся?!
– Ну… так вышло…
– Я велел, чтобы ты рассказывал, а не мямлил всякую чушь. И я не повторяю в третий раз, Адриан, тебе это известно.
Ему действительно было известно. Но только то, что так хотелось рассказать человеку, готовому выслушать, никак не складывалось в слова теперь, когда он чувствовал себя будто на допросе.
Том смотрел на него, сжимая ручку пустой кружки, и Адриан решил не тянуть.
– Я увидел людей.
Пальцы Тома сжались крепче.
– Людей?
– Да… их было трое. Я обалдел просто, ты же говорил, тут никто никогда не ходит!
– Так и есть.
– Но они же ходили! Я их точно видел! Я с ними…
– Говорил? – обречённо закончил Том.
Адриан опасливо кивнул.
– Я… попытался. Ну ты сам подумай, ты меня уже целый месяц тут держишь! – внезапно разозлившись, выпалил он. – Я человеческого лица всё это время не видал, кроме твоей рожи, а от тебя меня тошнит уже!
Ещё вчера он непременно получил бы за эту вспышку крепкий подзатыльник. Но сейчас Том не двинулся с места, всё так же глядя на Адриана ясными, абсолютно непроницаемыми глазами. Будто ждал.
Злость Адриана моментально прошла. Он снова сгорбился и отвёл взгляд.
– Я крикнул им. Чтоб подождали… чтоб помогли мне отсюда выбраться, – мрачно закончил он, уже не заботясь, что ему за это будет.
– А они, однако же, не помогли, – жёстко усмехнулся Том.
Адриан посмотрел на него с ненавистью.
– Ладно, Адриан. Что было, то было. Эти люди ушли, а ты всё ещё здесь. Как они выглядели?
– Это были не каторжники, – сказал Адриан, думая, что именно эта опасность ввергла Тома в такое странное состояние. – Я потому так и удивился. Обычные люди, хорошо одетые… слишком даже хорошо. И бороды у них были аккуратные, словно вчера подстригали.
Том неотрывно смотрел на него. Адриан растерялся.
– Я правду говорю!
– Какого цвета на них была одежда?
– Что?
– Отвечай! – закричал Том и с силой ударил кулаком по столу – так, что тот качнулся.
– Фиолетовая… фиолетовая с жёлтым, – помертвевшими губами ответил Адриан. – На всех троих.
Том расхохотался.
Он смеялся долго, будто услышал очень хорошую, свежую шутку. Всё ещё смеясь, снова налил себе вина – на сей раз не до краёв, а половину кружки. Потом выпил. Его плечи всё ещё подрагивали от смеха.
– Чудо-то какое, – проговорил он наконец, ни к кому не обращаясь. – Ну просто чудо! Эх, Адриан Эвентри! Видать, и правда…
Он умолк. Даже тени улыбки не осталось на его лице. Он быстро протянул руку и крепко сжал запястье Адриана, так, что едва не хрустнули кости.
– Что они сказали? Когда ты закричал, что они тебе ответили?
– Н-ничего, – выдавил Адриан, почти не чувствуя боли в стиснутой руке – гораздо сильнее был недавно пережитый страх, в этот миг нахлынувший с новой силой. – Они… убить меня хотели…
– Убить? – переспросил Том; его глаза чуть расширились, словно от удивления, хотя потрясённым он вовсе не выглядел. – Это как? За что?
– Почём я знаю! – бросил Адриан и попытался вырваться, но Том тут же сжал его запястье с такой силой, что тот застыл, боясь, как бы этот сумасшедший в самом деле не сломал ему руку. – Я правда не знаю, Том. Я им крикнул, чтобы они подождали меня, что я хочу спуститься с ними…
– Ты назвал им своё имя?
– Нет… я не успел. Они сначала просто на меня смотрели, и лица у них были такие странные… вроде совсем обычные, один даже на отца чем-то походил, и в то же время они так странно глядели, что я пожалел… пожалел, что заговорил с ними.
– Правда? – с улыбкой спросил Том. – Правда пожалел?
– А то, – совершенно искренне ответил Адриан. – Они меня послушали, потом перемолвились между собой, и один из них вытащил меч. Ну, я и испугался, конечно! Не знаю, чего это они…
– А я знаю.
Адриан осёкся. Какое-то время они с Томом смотрели друг на друга. Их лица находились очень близко. Адриан мог разглядеть каждую морщинку возле глаз Тома, даже в полумраке, чувствовал влажный запах его мокрых волос. Снаружи беспечно свистела птица, и внешний мир внезапно показался Адриану ужасно чужим и далёким.
Том выпустил его и выпрямился.
– Эти люди, Адриан, из клана Гвэнтли. Судя по всему, сам лорд с братом и старшим сыном.
– Гвэнтли? – моргнул Адриан. – Здесь? Но они же… зачем же они…
– У поклонников Молога есть обычай, – продолжал Том, подливая себе вино. – В смутное время трое старших членов клана обращаются к нему с просьбой о заступничестве. Молог зол, но честен, и, дав слово, держит его. Однако надо твёрдо знать, даёт он это слово или нет. Старшие члены клана надевают родовые цвета и идут к тайному алтарю Молога – хорошо бы, конечно, в главном святилище. Гвэнтли повезло, что оно находится на их земле. Там они приносят жертву и просят отца-Молога о заступничестве. Свои одежды при том окропляют кровью. Ты не заметил на них крови?
– Н-нет…
– Что ж, значит, аккуратно окропили. Им ведь надо было пройти через собственные земли, в собственных цветах… Возвращаясь, они должны молчать, не глядеть друг на друга и не прекращать молитв до тех пор, пока кто-нибудь, встретившийся по дороге, не обратится к ним с просьбой. Если это будет женщина – значит, Молог отринул их молитву. Если мужчина – значит, Молог молитву принял.
Он смолк и надолго приложился к кружке. Адриан пытался осознать то, что только что услышал.
– Так значит… они теперь…
– Накануне, – невозмутимо перебил его Том, – Гвэнтли объявили набор в ополчение. Они знали, что война неизбежна, вопрос был лишь в том, на чьей стороне выступать. Молог принял их, и теперь они рассчитывают на Молога. Теперь они не побоятся воевать с Фосиганами.
– Но ведь Гвэнтли поклоняются Гвидре, сыну Матери-Гилас!
– Ты хорошо знаешь историю своей страны. Молодчина.
– Но как же…
– Это не первый случай, когда клан меняет богов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17