OCR Fenzin
«Остапенко Ю. Ненависть»: АСТ /СПб: Астрель-СПб; М.; 2005
ISBN 5-17-028398-9
Аннотация
Магии здесь немного, баталий — ещё меньше. А Добра и Зла нет вообще. Это скорее психологическое фэнтези. Но по-прежнему — чёрное. И не думайте, что это история о ненависти, являющейся оборотной стороной любви. Здесь нет любви. К сожалению.
Роман написан на стыке жанров фэнтези и психологической прозы. На фоне средневекового антуража описывается история сложных личностных отношений главных героев, практически без использования фэнтезийный сюжетных элементов (минимум магии, отсутствие «квестов»). Отличительная черта романа — отсутствие четкого деления двух главных героев на антагониста и протагониста: добро и зло временами меняют полярности и переходят из одного в другое.
Юлия Остапенко
Ненависть
Ветер яростно трепал грязные драные знамена. Пусть драные, пусть грязные — зато гордо реющие над темными куполами шатров. Они выиграли сегодняшнюю битву. И кое-кому это казалось предзнаменованием, потому что за последние шесть месяцев армия графа Меллена выиграла всего пять сражений. Эта победа была не самой крупной, но и не пирровой — убитых вдвое меньше, чем раненых, и впятеро меньше, чем оставшихся невредимыми. Хорошая победа.
В лагере жгли костры; у огня собирались те, кому не выпало обыскивать трупы и выхаживать раненых. Душное сентябрьское небо, покрытое россыпями мелких звезд, давило на затылки. Разговаривали мало, никто не пел, против обыкновения, — усталость взяла свое, к тому же все были слишком довольны, чтобы разговаривать, и потому просто лежали вокруг костров, сгрудившись в пределах освещенных пламенем клочков земли, и изредка перебрасывались парой-тройкой фраз.
Диз сидела в стороне от всех и сосредоточенно чистила клинок меча. Ее лицо и одежда были в копоти и чужой крови, но она не торопилась приводить себя в порядок. До полуночи еще несколько часов, спешить некуда. К тому же ей нравилось ощущать, как засохшая грязь стягивает кожу. Засаленная войлочная тряпка плавно скользила по клинку, на котором не осталось ни капли крови, еще недавно обагрявшей его по самую рукоятку. Диз чистила лезвие неторопливо, давно отработанным движением, мысленно рассчитывая длину пути, который ей предстоит проделать в эту ночь. Двигаться придется быстро, чтобы оторваться достаточно далеко от возможного преследования. Впрочем, ее отсутствие вряд ли заметят раньше рассвета… но подстраховаться не мешает.
Тряпка в последний раз свободно прошла по лезвию и соскользнула с него. Диз подняла меч острием к небу, медленно повернула запястье, разглядывая огненные блики, сверкающие на зеркально чистой поверхности клинка. Это была хорошая битва. Возможно, лучшая ее битва. Диз была рада тому, что ее последний день в этой армии прошел именно так, а не иначе. Победа, и победа без чрезмерных усилий, лишних потерь. Может быть, это в самом деле предзнаменование? Да, наверняка. Лезвие ее меча еще никогда не выглядело так красиво в отблесках пламени.
— Привет, — услышала она негромкий голос справа от себя.
Ее глаза блеснули из-под густых бровей. Диз коротко кивнула, взглядом указала на землю рядом с собой:
— Садись.
— Благодарю, миледи.
— Вина не принес?
Он протянул кубок. Диз приставила меч острием к земле, удерживая рукоять левой рукой, правой взяла сосуд и залпом осушила. Вино было терпким и кислым, но она не приостановилась и даже не скривилась. Всё же лучше, чем ничего.
— Спасибо, — сказала она и смачно рыгнула.
Он ухмыльнулся, уселся на прогретую еще теплым сентябрьским солнцем землю.
— А про меня, как всегда, забыла.
— Глодер, не строй из себя младенца. Я уверена, ты своего не упустил.
— Это точно, — признался он и пристально посмотрел ей в глаза. Диз слегка напряглась, не понимая смысла этого взгляда, но он развеял ее тревогу, проговорив: — У тебя кровь на лице.
— А-а. — Она рассеянно провела тыльной стороной ладони по лбу, размазав грязь. — Да. Надо умыться, наверное.
— Зато меч, вижу, ты привела в порядок.
— Конечно. — Диз приподняла лезвие и осторожно прислонила гарду к коленям.
— И что ты за женщина, Диз? — с искренним восхищением проговорил Глодер.
— А разве я женщина? — фыркнула та.
— Без сомнения.
Диз бросила на него короткий взгляд. Они сидели спиной к огню, и его лицо было затемнено, а вокруг взъерошенной копны жестких черных волос алел тонкий ореол пламени. Глаза сверкали в полумраке, на фоне красноватого света выделялся силуэт мышц, вызывающе бугрившихся под грязной рубахой. Самец, удовлетворенно подумала Диз. Пожалуй, ей будет немного не хватать его. Совсем немного… но всё же будет. За последние три года у нее не было лучшего любовника.
— Неплохо дали им сегодня, да? — тихо спросил Глодер.
Диз кивнула, глядя на свой клинок. Сегодня он выпил много крови… он выпил много крови, но ему всё мало. И еще долго будет мало. А может, и не очень долго… если ей наконец повезет.
— Ты внесла ощутимую лепту в общее дело, — так же тихо добавил Глодер.
Диз вяло отмахнулась: она не любила лесть. Это слишком мощное оружие в руках умного человека и слишком жалкое — в руках дурака. Глодер не был ни тем ни другим, но его лесть раздражала Диз.
— Не больше остальных, — пробормотала она.
— Больше, — настаивал Глодер. — Гораздо больше. В тебе силы столько же, сколько в самом высоком и могучем воине, и в пять раз больше ловкости, и в десять раз больше ума… Ты имеешь больше шансов убить и меньше — быть убитой. Не думаю, что наш лейтенант отнесется с восторгом к перспективе потерять тебя.
Диз слушала вполуха, делая вид, что любуется клинком, и продолжая размышлять о предстоящей дороге, но последние слова Глодера выдернули ее из грез и заставили в упор посмотреть на него.
— О чем это ты? Я еще не собралась помирать, — отрывисто проговорила она. Конечно, следовало притвориться недоумевающей, но выпад застал ее врасплох. Позже ей не раз пришлось выругать себя за невыдержанность, но ведь она была уверена, что вела себя безупречно и ничем не могла вызвать подозрения.
Глодер открыто посмотрел в ее яркие синие глаза, гневно сверкающие сквозь узкие прорези век.
— Да, но ты собралась дезертировать, — тихо и твердо сказал он.
Диз отвела взгляд, достала из-за пояса тряпку и снова принялась полировать меч.
— Кажется, ты немного перебрал, — спокойно проговорила она.
— Хотелось бы, чтобы это было так. Но — увы. — Диз не ответила. Тряпка быстро скользила по клинку.
— Послушай, Глодер, — ровно сказала Диз, не отрывая взгляда от стока на лезвии, — я собираюсь умыться и лечь спать. Можешь составить мне компанию, но только быстро. Я чертовски устала сегодня.
— Не стоит переутомляться. Тебя ведь ждет долгий путь.
«Не такой уж и долгий», — подумала Диз. Рука Глодера легла на ее плечо, и она застыла, почувствовав тепло дыхания у своего уха, когда он зашептал:
— Послушай, Диз, я не знаю, что с тобой происходит, что тебя мучит, но я заметил это с того самого дня, как увидел тебя впервые. И давно подозревал, что ты идешь с армией Меллена только потому, что тебе это выгодно. Она движется в нужном направлении, параллельно снабжая тебя крышей над головой, едой и деньгами. Сегодня ты впервые была спокойна. Мы влезли в самую жаркую драку за всё время, что ты с нами, черт побери, а ты была спокойна, как глыба льда. Потому что теперь ты знаешь, что достигла своей цели. Ты выжила, и ты там, куда стремилась. Теперь хочешь уйти. Но ты не уйдешь, Диз.
— Почему? — процедила она сквозь зубы, не оборачиваясь. Со стороны казалось, что они сидят в привычной позе воинов-любовников, столь же грубых в любви, как и на поле боя, и Диз была, как никогда, заинтересована в поддержании этой иллюзии. «Черт, я недооценила его, — думала она, кусая губы. — Он не просто неглуп. Он умен. И наблюдателен, скотина. Но кто мог знать? Разве в армиях смышленые парни становятся сержантами? Он так мастерски орет на своих солдат, даже и не заподозришь в нем способности мыслить разумно. Умело маскируется, гад».
Глодер положил руку ей на шею, интимно примяв толстую рыжую косу к затылку, наклонился ниже. Теперь его дыхание шевелило волосы Диз.
— Ну, во-первых, потому что я как сержант войск милорда не могу не сообщить руководству о готовящемся дезертирстве. А во-вторых, я влюблен в тебя, Диз. И не хочу, чтобы ты уходила.
«Неужели придется его убить?» — с досадой подумала Диз: ей этого очень не хотелось. Он в самом деле был отличным любовником.
— Чего ты хочешь? — раздраженно спросила она и была ошеломлена немедленным ответом:
— Поехать с тобой.
Диз справилась с изумлением и сменившей его вспышкой гнева, обхватила рукоять меча обеими руками и медленно покачала головой:
— Это исключено.
— Позволь хотя бы проводить тебя.
— Проводить?
— Недалеко. Мне ведь нельзя надолго отлучаться, а то решат, что и я дезертировал.
Чего он добивается? Диз безуспешно пыталась рассмотреть в полумраке выражение лица Глодера. Вероятно, следовало бы сейчас же выпустить ему кишки, благо меч у нее в руках, а сержант вряд ли подозревает возможность нападения, но потом она отмела эту мысль. Они сидели слишком близко к костру, труп обнаружили бы очень быстро, стали бы припоминать, с кем видели сержанта Глодера в последний раз… что сводило к нулю шансы Диз уйти незамеченной.
— Я иду на восток, — сказала она, неожиданно приняв решение. — К Серому Оракулу.
Глодер молча кивнул, не проронив ни слова, хотя Диз знала, что он удивлен.
— Ты можешь идти со мной до храма, — продолжала она. — Но дальше, после него, я пойду одна.
— Хорошо, — негромко согласился он. — Через час после отбоя, у восточной границы лагеря. Я буду ждать с лошадьми.
Он пружинисто поднялся и, небрежно кивнув, вернулся к огню. Диз не обернулась, чтобы проводить его взглядом. Ее мысли были заняты отчаянными размышлениями о том, правильно ли она поступила, упустив шанс убить Глодера. Что бы он ни говорил о ее силе, уме и ловкости, главным преимуществом всегда оставалась внезапность. Минуту назад, в пяти шагах от костра, у нее было это преимущество, но теперь она утратила его. Глодер знает ее… немного, но знает. И он будет готов. Да, теперь он будет готов. А Диз не может рисковать — не сейчас, когда она прошла так много… и когда у нее наконец появилась надежда.
Да и в конце-то концов, она всегда сможет убить его потом, во время пути, если он потребует слишком много.
В полночь они встретились в назначенном месте. Глодер ждал с двумя лошадьми, одной из которых была гнедая кобыла Диз. Они тихо отошли от лагеря, ведя лошадей под уздцы. Потом вскочили в седла и в полном молчании выехали на тракт. Ночь стояла безлунная, и дорогу окутывал мрак. Копыта лошадей чавкали в грунте, вязком после недавнего ливня.
— Куда ты едешь? — спросил Глодер.
Диз не взглянула на него, зная, что не сможет разглядеть во тьме его лица. А, впрочем, если бы и могла, все равно бы не обернулась.
— Я же сказала. К Серому Оракулу.
— Я имею в виду, куда ты едешь. Всё это время. Ты была с нами шесть месяцев, но, думаю, в пути ты гораздо дольше. Может быть, годы. Ты всегда смотришь вперед, только вперед, словно боишься упустить из виду цель. И ты думаешь о ней. Постоянно. Во время боя. И в постели тоже. Вот я и спрашиваю: куда ты едешь, Диз?
Она слабо улыбнулась, язвительно спросила:
— Что ты делаешь в армии, Глодер?
— А ты? — парировал тот.
— Тебе здесь не место. Ты слишком умен.
— Я просто наблюдателен. Тоже полезное качество.
— Может быть. Для наемного убийцы. Но не для сержанта личной армии мелкого дворянчика, развлекающегося междоусобицами.
Теперь уже Глодер улыбнулся, и Диз это заметила. А значит, и он не мог не заметить ее улыбки.
— Я понимаю, на что ты намекаешь. Но то же самое могу сказать о тебе.
— Как ты попал в эту армию?
— Ответь на мой вопрос, и я отвечу на твой.
Ей не хотелось отвечать. Не хотелось говорить об этом. Она вообще редко упоминала о своей цели — цели, которую преследовала уже одиннадцать лет. Предпочитала думать. У нее было много времени для размышлений. И ей нравилось отвечать на такие вопросы мысленно. А когда некому было спросить, появлялась та девочка. Маленькая девочка в синей, слишком большой для нее тунике, с белым покрывалом на голове. Девочка, которая редко, но очень красиво улыбалась.
— Куда ты едешь, Диз? — спрашивала она, и Диз менялась. Она не знала об этом, но она менялась. Чувства и эмоции, вернее, чувство и эмоция, наполнявшие каждую минуту ее существования, жившие в ее мыслях, когда она бодрствовала, и в снах, когда она спала, напряженно застыли там, внутри — в самой глубине. Но когда она задавалась прямым, а оттого сладостным вопросом, они вырывались наружу, сужали ее и без того узкие глаза, обостряли черты, сжимали губы, зажигали в зрачках холодное пламя. Куда ты идешь, Диз? Куда ты идешь?
— Есть один человек, — тихо проговорила она, глядя в густую темноту — и, как всегда, прямо перед собой. — Он должен умереть.
* * *
Дэмьен опустил занесенные над головой руки, лезвие топора вонзилось в чурбан. Дерево треснуло, раскололось до половины, во все стороны брызнули щепки. Дэмьен взглянул на застрявшее в чурбане лезвие, рывком высвободил топор и рубанул снова. На сей раз чурбан разлетелся двумя неровными обломками. Черт, он теряет сноровку. Похоже, пора отдохнуть. А может быть, он отдыхает слишком долго. В былые времена ему не требовалось двух попыток, чтобы разрубить голову врага.
Дэмьен выпрямился, поставил топор на землю, прислонив его рукояткой к пню, подобрал обрубки, аккуратно сложил в высокую поленницу у стены избы. Дров уже набралось более чем достаточно, хватит всему поселку на две зимы, но он никак не мог остановиться. Утром рубил лес, днем колол дрова, вечером складывал и перекладывал поленницу, стараясь обезопасить ее от обвала. Он просто помешался на этих дровах. Если бы сейчас стояла весна или начало лета, он бы с ума сошел. Но, к счастью, для заготовки дров был самый сезон, а так уж сложилось, что эта заготовка была единственным, что позволяло ему хоть недолго не думать.
1 2 3 4 5