– Послушайте, сударыня! Никто не может взять у меня мое ружье! Я хочу получить его обратно!
Она снисходительно улыбнулась ему.
– Ты его получишь, когда скажет Джош.
– Эй, Анна! – позвал Аарон, стоявший немного ниже по дороге. Он играл с Плаксой. – Сейчас ты можешь подойти и посмотреть чудо?
– Попозже! – ответила она, и пошла обратно разливать варево из корешков и крысиного мяса. Она даже стала насвистывать во время работы одну из своих любимых мелодий: “Бейли Хей” и “Саут Пасифик”.
Робин знал, что нет другого способа получить свою винтовку обратно, кроме как штурмовать хижину. Ни его самого, ни его ребят не пускали внутрь с тех пор, как они пришли, и Робин стал сердиться.
– Какого черта вы так счастливы? – огрызался он.
– Потому что,– отвечала она,– это великое и славное утро. Такое славное, что даже такой сопляк, как ты, не может досадить мне. Понятно?
И она сверкнула на него быстрой ухмылкой, в которой показала все свои передние зубы.
– Что в этом такого великого и славного?
Он выплеснул остатки супа.
– Мне так все равно – темно и холодно.
Но он заметил, что глаза у нее изменились; они были блестящими и возбужденными.
– Что происходит?
Вышла Сестра с кожаным футляром, с которым никогда не расставалась. Она втягивала холодный воздух, чтобы прочистить голову, потому что она бодрствовала и следила за Свон вместе с другими, встав задолго до рассвета.
– Тебе помочь? – спросила она Анну.
– Нет, уже все. Это последнее.
Она вылила суп в последнюю миску. Все кроме Робина вернулись есть к костру.
– Как она?
– То же самое. – Сестра потянулась и услышала, как захрустели ее старые суставы. – Она хорошо дышит, а лихорадка ее прошла – но она в том же состоянии.
– Что происходит? – спросил Робин.
Анна взяла у него пустую чашку и бросила ее в кастрюлю.
– Когда Джош захочет, чтобы ты знал, он тебе расскажет. И еще кому–нибудь тоже.
Робин взглянул на Сестру.
– Что со Свон? – спросил он ее тише.
Сестра быстро взглянула на Анну, потом снова на молодого человека. Он ждал ответа, и она подумала, что он его заслуживает.
– Она… преобразилась.
– Преобразилась? Во что? В лягушку?
Он улыбнулся, но Сестра в ответ не улыбнулась, и улыбка сошла у него с лица.
– Почему мне не разрешают посмотреть на нее? Я не собираюсь нападать на нее и все такое. Кроме того, это я видел ее и здоровяка в этой стеклянной штуке. Если бы не я, вас бы здесь не было. Это что–то значит?
Анна сказала:
– Когда Джош скажет…
– Я не с тобой разговариваю, мамаша! – прервал ее Робин, и его холодный спокойный взгляд проник прямо ей в черепную коробку.
Она чуть вздрогнула, а потом ответила ему таким же взглядом.
– Да мне плевать на то, что скажет или захочет Джош,– продолжал он твердо. – Я должен посмотреть на Свон. – Он потянулся к кожаному футляру. – Я знаю, что ты веришь, что сюда тебя привело стеклянное кольцо. – Сказал он Сестре. – Ну, а тебе никогда не приходило в голову, что меня оно тоже привело сюда?
Эта мысль дала ей пищу для размышления. Может, он и прав. Кроме нее он был единственным, кто видел в глубинах стеклянного кольца образ Свон.
– Так что на счет этого? – спросил он.
– Хорошо,– решила она. – Пойдем.
– Эй! Ты не думаешь, что сначала мы должны спросить Джоша?
– Нет. Все в порядке.
Она подошла к двери и открыла ее.
– Почему ты не расчесываешь волосы? – спросила она, когда он поднялся на ступеньки. – Выглядишь как чудное птичье гнездо!
Он криво улыбнулся ей.
– Почему ты не отрастишь волосы? Как на лице?
И он прошел мимо Сестры в хижину.
Прежде чем войти, Сестра спросила у Анны, нашли ли Джин и Зэхиэл калеку в красной детской коляске. Анна ответила, что нет, они еще не докладывали. Они ушли примерно два часа назад, и она о них начинает беспокоиться.
– Зачем он тебе? – спросила она. – У него просто не все в порядке с головой, и все.
– Может, и так. А может, он безумен в той же мере, что и лиса.
И Сестра вошла в хижину, в то время как Анна пошла собирать пустые миски от супа.
– Эй, Анна! – позвал Аарон. – Теперь ты подойдешь смотреть чудо?
Внутри хижины Пол занялся печатным прессом, частично разобрав его, они вместе с Глорией чистили шестеренки и валики золой. Она настороженно посмотрела на Робина, когда он подошел к печке погреть руки, но Пол сказал, что с ним все в порядке, и она вернулась к работе.
Сестра сделала Робину знак идти за ней. Они прошли в соседнюю комнату, но фигура Джоша вдруг заслонила дверной проем.
– Что он здесь делает?
– Я его пригласила. Я сказала, что он может посмотреть на Свон.
– Она спокойно спит. Она или ужасно истощена, или с ней что–то еще не совсем в порядке.
Он повернул голову и его глаза нацелились на Робина.
– Я думаю, что это не самая хорошая идея – привести его сюда.
– Давай, мужик! Что за ужасные загадки? Я просто хочу увидеть, как она выглядит, вот и все!
Джош проигнорировал его слова и не двинулся из дверного проема. Он обратился к Сестре.
– А Джин и Зэхиэл еще не вернулись?
– Нет. Анна говорит, что начинает беспокоиться. Я тоже.
Джош проворчал что–то. Он был тоже очень обеспокоен. Сестра рассказала ему о мужчине с горящей рукой в кинотеатре на Сорок Второй улице, и о своей встрече с Дойлом Хэлландом в Нью–Джерси. Она рассказала о мужчине, который ехал на велосипеде по пеннсильванской автостраде со стаей волков, хватающих его за пятки, и который просто упустил ее на спасательной станции в Хоумвуде. Он также мог изменять свое лицо и тело, говорила она. Он мог являться в любом виде, даже калекой. Это было бы хорошей маскировкой, сказала она Джошу, потому что кто же будет ожидать, что какой–то калека окажется так же опасен, как бешеная собака среди овец? Чего она не могла понять, так это как он выследил ее. Решил ли он устроиться здесь и ждать ее или кого–то другого, кто мог видеть магическое кольцо? Анна сказала, что мистер Добро Пожаловать здесь только пару дней, но опять же, он мог жить в Мериз Рест в любом обличье. Когда бы и как он ни появился, мистера Добро Пожаловать необходимо найти, и Джин с Зэхиэлом ушли искать его, вооруженные до зубов.
– Он был здесь,– вспомнил Джош, что говорила Свон. – Человек с алым глазом.
– Послать ли нам кого–нибудь поискать их? – спросила Сестра.
– Что?
Он очнулся от своих мыслей.
– Джина и Зэхиэла. Не начать ли нам искать их?
– Нет, еще нет.
Он хотел идти с ними, но Глория схватила его за рукав и сказала, что необходимо, чтобы он оставался около Свон. Она знает кто он, подумал Джош. И, может, она тоже пытается спасти его жизнь.
– Человек с алым глазом,– тихо сказал он.
– Эй? – Робин нахмурился, не зная, правильно ли он расслышал.
– Так назвала его Свон. – Он не сказал парню, что надпись именно на этой игральной карте гласила “Дьявол”.
– Пррравильно,– стал насмехаться Робин. – Вы двое должны иметь здесь вблизи сильное лекарство, здоровяк.
– Да, хотел бы я,– Джош решил, что с Робином все в порядке – немного грубоват, но кто в эти дни не такой? – Я хотел бы выпить чашку кофе. Ты можешь войти, но ты можешь остаться там не более двух минут. Понятно?
Он подождал, пока парень кивнул, а потом вышел в переднюю комнату. Вход в комнату, где лежала Свон, был свободен.
Но Робин колебался. Ладони у него стали влажными. При свете лампы он мог различить фигурку, лежащую на койке. Одеяло было натянуто до самого подбородка, но лицо было повернуто в другую сторону, и он его не видел.
– Иди,– сказала ему Сестра.
Я боюсь до чертиков, подумал он.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что она изменилась? Она что… ненормальная?
– Иди, увидишь сам.
Его ноги не повиновались ему и он никак не мог сдвинуться с места.
– Она ведь очень ценная, да? Я имею в виду, что если она заставила снова расти кукурузу, она действительно что–то такое особенное. Правильно?
– Ты лучше иди. Зря тратишь свои две минуты.
Она подтолкнула его, и он вошел в спальню. Сестра вошла за ним.
Робин подошел сбоку к кровати. Он нервничал, как будто боялся получить по рукам от одной из монашек за плевки.
Он увидел рассыпавшиеся по лоскутной подушке золотые волосы. Они светились при свете лампы как только что скошенное сено, тут и там отсвечивали рыжеватыми пятнышками.
Он уперся коленями о край кровати. Он был заворожен этими волосами. Он уже забыл, как выглядят чистые волосы.
А потом она шевельнулась под одеялом и легла на спину, и Робин увидел ее лицо.
Она все еще спала, черты ее лица были спокойны. Волосы струились назад как грива от ее высокого гладкого лба, и полоски красноватого цвета бежали у висков как языки пламени в желтом поле.
Лицо у нее было овальной формы, и она была… да, подумал Робин. Да. Она была прекрасна. Она была самой прекрасной девушкой, которую он когда–либо видел.
Рыжеватые брови очерчивали полукруг над закрытыми глазами. У нее был прямой элегантный нос и острые скулы, а на подбородке – небольшая ямочка в форме звезды. Кожа у нее была очень бледная, почти прозрачная; ее оттенок напоминал Робину о том, на что была похожа луна на чистом летнем небе в том мире, который был раньше.
Взгляд Робина блуждал по ее лицу – но очень робко, как у человека, который исследует прекрасный сад, где нет тропинок. Ему хотелось знать, как она будет выглядеть, когда проснется, какого цвета у нее будут глаза, как будет звучать ее голос, как будут двигаться ее губы. Робин не мог оторваться от нее глаз. Она выглядела как дочь, родившаяся от брака льда и огня.
Проснись, подумал он. Пожалуйста, проснись.
Она лежала и тихо спала. Но что–то внутри у нее проснулось.
Проснись. Проснись, Свон, желал он. Глаза ее оставались закрытыми.
Из состояния восторга его вывел голос.
– Джош! Глория! Скорее выходите и посмотрите на это.
Он понял, что это старая дубина Анна зовет их от входной двери.
Он вновь обратил все свое внимание на Свон.
– Разреши мне посмотреть, что происходит,– сказала Сестра. – Я сейчас вернусь.
Она вышла из комнаты, но Робин вряд ли слышал ее.
Он потянулся, чтобы дотронуться до щеки Свон, но остановился. Он чувствовал себя недостаточно чистым, чтобы до нее дотрагиваться. Одежда его была изодранной и жесткой от пота и грязи, руки были грязные. Анна была права на счет того, что его волосы были похожи на гнездо. Какого черта он вообще стал вплетать в волосы перья и косточки, хотел бы он знать. С этим надо что–то делать, решил он, а пока он подумал, что очень холодно. Он просто оцепенел.
– Проснись Свон,– прошептал он.
Но ответа не было. Вдруг сверху налетела муха и стала кружиться над ее лицом, Робин захватил ее в кулак и раздавил о ногу, потому что для такой мерзкой твари нет места рядом с ней. Муха слегка его укусила, но он едва это заметил.
Он стоял, уставившись взглядом в ее лицо и думал обо всем том, что он когда–либо слышал о любви. Ну! – подумал он. Ребята застонали бы, наверняка, если бы увидели меня сейчас!
Но она была так прекрасна, что он подумал, что его сердце сейчас разорвется.
Сестра может вернуться в любую секунду. Если он собирается сделать то, чего так жаждет, то ему следует сделать это быстро.
– Проснись,– снова прошептал он, и когда она все же не двинулась, он наклонил голову и легко поцеловал ее в уголок рта.
Тепло ее губ под его губами поразило его, и он почувствовал аромат ее кожи как слабое дуновение из персикового сада. Сердце его билось, как барабан в тяжелом металле, но он задержал поцелуй. Дольше и дольше.
Потом он оторвался, испуганный до смерти, что войдет Сестра или кто–нибудь другой. Этот большой парень поддаст ему так, что он улетит так высоко и далеко, что сможет попасть на спутник, если они еще есть на…
Свон шевельнулась. Робин был в этом уверен. Что–то шевельнулось – бровь, уголок рта, может дернулась щека или подбородок. Он склонился над ней, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица.
Ее глаза открылись без предупреждения.
Он был так поражен, что отдернул голову, как будто она была ожившей статуей. Глаза у нее были темно–голубые, с рыжими и золотыми крапинками, и их цвет заставил его подумать о стеклянном кольце. Она села, одной рукой взмахнула у губ, где он ее поцеловал, и тогда Робин увидел, что ее бледные щеки расцвели ярко–розовым цветом.
Она подняла правую руку, и прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы увернуться, резкий хлопок раздался у него на щеке.
Он отшатнулся на несколько футов, прежде чем взял себя в руки. Теперь горела его собственная щека, но ему удалось изобразить глупую улыбку. Он не смог придумать ничего лучшего, чем просто сказать “привет”.
Свон уставилась на свои руки, коснулась своего лица, провела пальцами по носу, рту, пощупала край скул и линию подбородка. Она дрожала и чуть не плакала, она не знала, кто этот парень с перьями и косточками в волосах, но она его ударила, потому что подумала, что он собирается напасть на нее. Все перепуталось и стало ненормальным, но у нее снова было лицо, и она могла ясно видеть обоими глазами. Уголком глаза она поймала отблеск красноватого золота, и пальцами завила длинную прядь ее собственных волос. Она смотрела на них, как будто не была уверена в том, что это такое. Она вспомнила, что последний раз, когда у нее были волосы, это было в тот день, когда она с мамой шла в ту пыльную бакалейную лавку в Канзасе.
Мои волосы были светлыми, вспомнила она. Теперь они были цвета огня.
– Я могу видеть! – сказала она парню, когда слезы покатились по ее гладким щекам. – Я снова могу видеть!
Ее голос без маски Иова, сдавливающей рот и ноздри, тоже изменился, это был мягкий обволакивающий голос девушки, почти ставшей женщиной –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61