omoikiri мойки
Я знаю, что была к вам несправедлива, и приношу свои извинения.
Кейн пожал широкими плечами:
– Вы с Хьюстон близнецы, вы должны быть очень похожи. И если вы вполовину так же хороши в медицине, как она в ведении хозяйства, вы должны быть лучшей из врачей. И у меня такое чувство, что скоро все изменится. Вот увидите, очень скоро дамы будут ломиться в дверь вашей клиники. Главное, будьте на месте, и завтра, бьюсь об заклад, здесь будет тесно от посетителей.
Она не могла не улыбнуться в ответ.
– Спасибо вам. Вы сделали для меня так много хорошего.
И, повинуясь импульсу, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Он улыбнулся:
– Знаете, вы сейчас были так похожи на Хьюстон. Блейр засмеялась:
– Я в жизни не получала лучшего комплимента. Если спина будет вас беспокоить – приходите.
– Все свои сломанные кости я понесу к вам, доктор Вестфилд, и все розовые стены, – сказал он, покидая клинику.
Насвистывая, Блейр принялась прибирать на своем столе и тут же вспомнила, что не выяснила у Кейна, в какую сторону ошиблась на семь центов миссис Шейнес, и произвела подсчет сама. Вторую половину дня Блейр провела прекрасно: впервые за много дней она чувствовала себя так хорошо.
В какой-то момент она задумалась над тем, как добр был с ней Кейн, несмотря на ее прежнее к нему отношение. Возможно, именно за это качество Хьюстон и полюбила его.
***
Вернувшись домой и пройдя в обитый темными панелями кабинет, Кейн поинтересовался у своего помощника Эдена Найланда:
– Когда на прошлой неделе я купил Национальный банк Чандлера, они прислали нам документы?
– Целую груду весом не меньше двадцати фунтов, – не поднимая головы, ответил Эден и указал в угол.
Кейн взял бумаги и просмотрел их.
– А куда ушла Хьюстон?
Этот вопрос пробудил в Эдене интерес.
– По-моему, к портному.
– Хорошо, – сказал Кейн. – Значит, остаток дня в нашем распоряжении, а может, и остаток недели. – И он вышел из комнаты с бумагами в руках.
Любопытство одолело Эдена, и он отыскал Кейна в библиотеке, где тот названивал по телефону. Поскольку местная сеть обслуживала только Чандлер, Эден никогда не видел, чтобы Таггерт пользовался этим средством связи.
– Вы поняли, – говорил Кейн кому-то на том конце провода, – срок вашей закладной истекает на следующей неделе, и я имею полное право предъявить ее к оплате. Правильно. Вы получите беспроцентную отсрочку на три месяца, если завтра ваша жена пойдет на прием в клинику Вестфилдов к доктору Блейр. Она вот-вот должна родить? Прекрасно! Если она родит в этой клинике, я дам вам шесть месяцев отсрочки. Абсолютно верно, вы можете послать и дочерей. Да, хорошо. Тридцать дней за каждую дочь, которая завтра пойдет на прием. Но если Блейр об этом узнает, я все отменю. Вы меня поняли?
– Проклятье! – ругнулся он, кладя трубку и поворачиваясь к Эдену. – Мне это обойдется в кругленькую сумму. Просмотри эту пачку и отбери тех, кто должен возвращать ссуду или кому было отказано в отсрочке, а потом посмотри, нет ли среди них владельцев чандлеровской больницы. Увидим, посмеют ли они отказать моей свояченице?
На следующее утро хорошее настроение Блейр куда-то улетучилось, и она пошла на работу через силу. «Еще один длинный день в безделье», – думала она, идя в клинику пешком. Она не дошла до нее полквартала, когда увидела бегущую навстречу миссис Креббс.
– Где вы были? Там столько пациентов!
Блейр остановилась, а потом со всех ног бросилась к своей клинике. В приемном покое стоял невообразимый шум: плакали дети, матери пытались их успокоить, а одна женщина стонала – похоже, у нее начинались роды.
Пятнадцать минут спустя Блейр перерезала новорожденной девочке пуповину.
– Сто восемьдесят, – пробормотала ее мать. – Мы назовем ее Мэри Стовосемьдесят Стивенсон.
Блейр ничего не успела спросить, потому что ввели новую больную.
***
А назавтра женщина принесла в клинику мальчика восьми лет, который выглядел на шесть и который уже два года проработал в угольной шахте. Он умер у Блейр на руках – его хрупкое тельце было раздавлено кусками угля, выпавшими из вагонетки. Блейр позвонила Нине и сказала:
– Я сделаю это. – И повесила трубку.
Глава 30
Блейр возвращалась в Чандлер с шахты «Инэкспрессибл». Нина не стала терять времени и быстро организовала доставку листовок на шахту, боясь, что Блейр передумает. Поэтому в это утро Блейр позвонила доктору Виверу, молодому врачу, с которым она познакомилась в городской больнице, и попросила его подежурить в клинике, так как с шахты поступил срочный вызов. Молодой человек был счастлив помочь ей.
В багажнике новой коляски Блейр Нина соорудила двойное дно и уложила туда листовки. Выслушав все инструкции, Блейр едва могла говорить от страха.
У въезда в поселок охрана стала шутить, что доктор Вестфилд сильно изменился со времени своего последнего визита, но пропустила Блейр без задержки. У нескольких покрытых угольной пылью ребятишек она спросила, как найти дом нужной ей женщины. Та лежала в постели, притворившись больной, и нервничала точно так же, как Блейр. Женщина спрятала листовки под половицу, и Блейр как можно скорее покинула поселок.
Охранники почувствовали, что она нервничает, но с присущим мужчинам тщеславием отнесли это на свой счет и сопроводили ее выезд удвоенным числом острот.
Отъехав от шахты на милю, Блейр задрожала, как в лихорадке. И минут двадцать ее трясло так, что она не могла даже держать поводья. Она съехала с дороги, поставила коляску между скал и вышла из нее. Ноги у Блейр подогнулись, она села на землю и заплакала, заплакала слезами облегчения от сознания того, что все позади.
Она еще дрожала, когда внезапно две сильные руки схватили ее за плечи и поставили на ноги.
Она встретилась взглядом с глазами Лиандера, сверкавшими от ярости.
Он чертыхнулся и прижал ее к груди. Блейр настолько обрадовалась его появлению, что даже не спросила, откуда он узнал о том, что она сделала. Она вцепилась в него и, хотя он и так уже чуть не сломал ей ребра, хотела, чтобы он обнял ее еще крепче.
– Мне было так страшно, – сказала она, уткнувшись ему в плечо, потом встала на цыпочки и прижалась лицом к его шее. – Мне было так страшно, – слезы струились по ее лицу, попадая в рот.
Ли обнимал ее, гладил по волосам и молчал. Наконец слезы Блейр иссякли, а тело перестала сотрясать дрожь. Тогда она осмелилась ослабить свою мертвую хватку и принялась искать по карманам носовой платок. Ли дал ей свой, и она высморкалась и промокнула лицо. После этого она подняла глаза на мужа и отступила под его взглядом.
– Ли, я… – начала она, сделала еще шаг назад и наткнулась на скалу.
Его глаза метали молнии. Веселый, остроумный, терпимый Ли, которого она знала, не имел ничего общего с этим разъяренным человеком.
– Я ничего не хочу слышать, – слова клокотали у него в горле. – Ни слова. Я хочу, чтобы ты поклялась, что никогда больше этого не сделаешь.
– Но я…
– Клянись! – приказал он, приблизившись и беря ее за локоть.
– Ли, пожалуйста, ты делаешь мне больно, – она хотела успокоить его и заставить понять всю необходимость ее поступка. – А как ты узнал? Ведь это секрет.
– Я бываю в поселках ежедневно, – сказал он, усмехнувшись. – И знаю, что там происходит. Блейр, когда я узнал, что это ты должна доставить листовки, то сначала не поверил. – Он кивнул, указывая на мокрый платок, который она скомкала в руке:
– По крайней мере, ты осознала опасность. А ты знаешь, что сделали бы с тобой эти люди? Имеешь представление? Да ты умоляла бы их убить тебя. И закон на их стороне.
– Я знаю. Ли, – горячо сказала она. – У них есть все права делать то, что они делают. Поэтому кто-то должен рассказать шахтерам об их правах.
– Но не ты! – Ли наклонился к ней. Она сильно зажмурилась, как от вспышки, вжимаясь в скалу.
– Я имею доступ на шахты, у меня есть коляска, это так естественно.
Ли покраснел так, что, казалось, сейчас взорвется, руки его потянулись к горлу Блейр, но он опомнился и отодвинулся от нее. Отвернувшись, он несколько раз глубоко вздохнул. Это помогло ему взять себя в руки.
– А теперь я хочу, чтобы ты выслушала меня, и очень внимательно. Я согласен, что ты сделала очень хорошее дело и что шахтеры должны знать правду. Я высоко оценил твою готовность пожертвовать жизнью ради других людей, но я не могу позволить тебе заниматься этим. Я ясно выразился?
– Если не я, то кто?.
– Какое мне дело! – заорал Ли и опять несколько раз глубоко вдохнул. – Блейр, я за тебя отвечаю. Для меня ты важнее всех шахтеров в мире. Я хочу, чтобы ты поклялась не делать впредь ничего подобного.
Блейр посмотрела на свои руки. Она никогда в жизни ничего так не боялась, как этим утром, но в глубине души чувствовала, что совершила сегодня самый важный в своей жизни поступок.
– Вчера у меня на руках умер маленький мальчик, – прошептала она. – Его раздавило… Ли схватил ее за плечи:
– Мне не нужно ничего объяснять. Ты знаешь, сколько детей умерло у меня на руках? Сколько рук я ног мне пришлось отнять у заваленных в шахтах рабочих? Ты никогда не спускалась в шахту. Если бы тебе пришлось туда спуститься… Ты и представить себе не можешь этого ужаса.
– Значит, что-то нужно делать, – упрямо сказала она.
Он опустил руки, начал говорить, закрыл рот, снова попытался.
– Хорошо, попробуем по-другому. Ты не создана для этого. Несколько минут назад ты пребывала в шоке. У тебя нет способностей для подобного рода деятельности. Ты очень смела, когда дело касается спасения жизней, но когда ты попадешь в ситуацию, ведущую к войне или уничтожению жизней, ты просто развалишься на части.
– Но это нужно делать, – умоляюще произнесла она.
– Да, возможно, но для этого нужны другие люди.
По твоему лицу можно легко прочитать, что творится у тебя внутри.
– Но что же делать? Кто еще может посещать шахты, кроме тебя и меня?
– Не тебя и меня! – снова взорвался Ли. – Меня! У меня есть доступ на шахты, а не у тебя. Я не знаю, как вообще охрана пропустила тебя. Я не хочу, чтобы ты там появлялась. Я не хочу, чтобы ты спускалась в шахты. В прошлом году я просидел в завале шесть часов – подвела крепь. Я не могу позволить, чтобы что-то подобное случилось с тобой.
– Позволить? – переспросила она, чувствуя, что страх оставил ее. – Что еще ты собираешься мне "позволить?
Он поднял бровь:
– Можешь понимать мои слова как угодно, но результат будет один: на шахтах ты больше не появишься.
– Значит, тебе можно исчезать посреди ночи, а я – нежная женушка – буду сидеть дома.
– Какая чушь! До этого я ничего не запрещал тебе. Ты хотела клинику для женщин – ты ее получила. И оставайся там.
– А ты будешь ездить на шахты, да? Ты считаешь, что я слишком труслива, чтобы спуститься в шахту? Ты думаешь, что я испугаюсь темноты?
С минуту Ли молчал, а когда заговорил, его голос звучал едва ли громче шепота.
– Не ты трусиха, Блейр, а я. Не ты боишься, что с тобой случится что-то ужасное, это я слишком боюсь потерять тебя, чтобы позволить тебе заниматься этим. Возможно, я был груб, но ты должна понять: тебе придется держаться подальше от шахтерских поселков.
Целая буря чувств охватила Блейр. Ее злила властность Ли.. Как и говорила Нина, его запрет привел ее в ярость. Но, вместе с тем, она задумалась над его словами о том, что не подходит для этой работы. Хьюстон ездила в поселки, и если бы ее повозку обыскали, то не нашли бы ничего, кроме чая и детской обуви. А ее груз – совсем другое дело. Кроме того. Ли сказал, что листовки могут причинить вред. Она прочла одну из них, полную ярой ненависти: в таком состоянии люди сначала действуют, а потом осознают, что натворили.
Она подняла глаза и увидела, что Ли наблюдает за ней.
– Я.., я не хотела напугать тебя, – запинаясь, проговорила она. – Я… – она не договорила, потому что Ли протянул к ней руки, и она бросилась к нему.
– Значит, ты даешь обещание? – спросил он, зарываясь лицом в ее волосы.
Блейр начала говорить, что она не может дать такого обещания, но потом подумала, что можно будет найти другой способ информировать шахтеров, более надежный, который не повлечет за собой человеческие жертвы.
– Я обещаю, что больше никогда не повезу в шахтерские поселки листовки. Он взглянул ей в лицо:
– А если меня срочно вызовут на шахту, и к телефону подойдешь ты?
– Ну, Ли, мне придется… Его рука сжала ей затылок.
– Чтобы ты знала, я очень люблю наш город, и мне не хотелось бы уезжать отсюда, но может так случиться, что придется переехать, скажем, в Техас. Куда-нибудь, где моя жена не сможет попадать в затруднительные ситуации, – он прищурился. – Я попрошу миссис Шейнес и миссис Креббс поехать с нами.
– Жестокое, бесчеловечное наказание. Хорошо. Пока я с тобой, я не подойду к шахтам. Но если я тебе понадоблюсь…
Он закрыл ей рот поцелуем.
– Если ты когда-нибудь мне понадобишься, я хочу знать, где ты, – всегда. Каждый день и каждую минуту. Ты поняла?
– Я очень часто не знаю, где ты. По-моему, это несправедливо…
Он снова поцеловал ее.
– Когда я уходил из больницы, подъехали два фургона с покалеченными ковбоями. Кажется, они попали под копыта бегущего в панике стада. Мне пора…
Она оттолкнула его:
– Что же мы стоим? Поехали!
– Вот это моя девочка, – сказал Ли, идя за ней к коляске.
***
– Откройте ворота!
На двух охранников шахты «Маленькая Памела» с высоты лошади требовательно смотрела Памела Фентон Янгер.
Охранники не могли отвести от нее глаз. Вид женщины шести футов ростом верхом на черном жеребце семнадцати ладоней в холке производил устрашающее впечатление. Животное вставало на дыбы так высоко, что были видны подковы. И хотя тяжелые деревянные ворота отделяли его от мужчин, они попятились, когда конь вздернул голову и повернулся в их сторону.
– Вы что, не слышите? Откройте ворота!
– Подожди минуту… – начал один из охранников. Другой ткнул его в бок.
– Сию минуту, мисс Фентон, – сказал он, открывая перед ней ворота и отскакивая в сторону. – Дочь владельца шахты, – объяснил он первому охраннику.
Памела поскакала прямо ко входу в шахту, оставляя позади себя облако угольной пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Кейн пожал широкими плечами:
– Вы с Хьюстон близнецы, вы должны быть очень похожи. И если вы вполовину так же хороши в медицине, как она в ведении хозяйства, вы должны быть лучшей из врачей. И у меня такое чувство, что скоро все изменится. Вот увидите, очень скоро дамы будут ломиться в дверь вашей клиники. Главное, будьте на месте, и завтра, бьюсь об заклад, здесь будет тесно от посетителей.
Она не могла не улыбнуться в ответ.
– Спасибо вам. Вы сделали для меня так много хорошего.
И, повинуясь импульсу, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Он улыбнулся:
– Знаете, вы сейчас были так похожи на Хьюстон. Блейр засмеялась:
– Я в жизни не получала лучшего комплимента. Если спина будет вас беспокоить – приходите.
– Все свои сломанные кости я понесу к вам, доктор Вестфилд, и все розовые стены, – сказал он, покидая клинику.
Насвистывая, Блейр принялась прибирать на своем столе и тут же вспомнила, что не выяснила у Кейна, в какую сторону ошиблась на семь центов миссис Шейнес, и произвела подсчет сама. Вторую половину дня Блейр провела прекрасно: впервые за много дней она чувствовала себя так хорошо.
В какой-то момент она задумалась над тем, как добр был с ней Кейн, несмотря на ее прежнее к нему отношение. Возможно, именно за это качество Хьюстон и полюбила его.
***
Вернувшись домой и пройдя в обитый темными панелями кабинет, Кейн поинтересовался у своего помощника Эдена Найланда:
– Когда на прошлой неделе я купил Национальный банк Чандлера, они прислали нам документы?
– Целую груду весом не меньше двадцати фунтов, – не поднимая головы, ответил Эден и указал в угол.
Кейн взял бумаги и просмотрел их.
– А куда ушла Хьюстон?
Этот вопрос пробудил в Эдене интерес.
– По-моему, к портному.
– Хорошо, – сказал Кейн. – Значит, остаток дня в нашем распоряжении, а может, и остаток недели. – И он вышел из комнаты с бумагами в руках.
Любопытство одолело Эдена, и он отыскал Кейна в библиотеке, где тот названивал по телефону. Поскольку местная сеть обслуживала только Чандлер, Эден никогда не видел, чтобы Таггерт пользовался этим средством связи.
– Вы поняли, – говорил Кейн кому-то на том конце провода, – срок вашей закладной истекает на следующей неделе, и я имею полное право предъявить ее к оплате. Правильно. Вы получите беспроцентную отсрочку на три месяца, если завтра ваша жена пойдет на прием в клинику Вестфилдов к доктору Блейр. Она вот-вот должна родить? Прекрасно! Если она родит в этой клинике, я дам вам шесть месяцев отсрочки. Абсолютно верно, вы можете послать и дочерей. Да, хорошо. Тридцать дней за каждую дочь, которая завтра пойдет на прием. Но если Блейр об этом узнает, я все отменю. Вы меня поняли?
– Проклятье! – ругнулся он, кладя трубку и поворачиваясь к Эдену. – Мне это обойдется в кругленькую сумму. Просмотри эту пачку и отбери тех, кто должен возвращать ссуду или кому было отказано в отсрочке, а потом посмотри, нет ли среди них владельцев чандлеровской больницы. Увидим, посмеют ли они отказать моей свояченице?
На следующее утро хорошее настроение Блейр куда-то улетучилось, и она пошла на работу через силу. «Еще один длинный день в безделье», – думала она, идя в клинику пешком. Она не дошла до нее полквартала, когда увидела бегущую навстречу миссис Креббс.
– Где вы были? Там столько пациентов!
Блейр остановилась, а потом со всех ног бросилась к своей клинике. В приемном покое стоял невообразимый шум: плакали дети, матери пытались их успокоить, а одна женщина стонала – похоже, у нее начинались роды.
Пятнадцать минут спустя Блейр перерезала новорожденной девочке пуповину.
– Сто восемьдесят, – пробормотала ее мать. – Мы назовем ее Мэри Стовосемьдесят Стивенсон.
Блейр ничего не успела спросить, потому что ввели новую больную.
***
А назавтра женщина принесла в клинику мальчика восьми лет, который выглядел на шесть и который уже два года проработал в угольной шахте. Он умер у Блейр на руках – его хрупкое тельце было раздавлено кусками угля, выпавшими из вагонетки. Блейр позвонила Нине и сказала:
– Я сделаю это. – И повесила трубку.
Глава 30
Блейр возвращалась в Чандлер с шахты «Инэкспрессибл». Нина не стала терять времени и быстро организовала доставку листовок на шахту, боясь, что Блейр передумает. Поэтому в это утро Блейр позвонила доктору Виверу, молодому врачу, с которым она познакомилась в городской больнице, и попросила его подежурить в клинике, так как с шахты поступил срочный вызов. Молодой человек был счастлив помочь ей.
В багажнике новой коляски Блейр Нина соорудила двойное дно и уложила туда листовки. Выслушав все инструкции, Блейр едва могла говорить от страха.
У въезда в поселок охрана стала шутить, что доктор Вестфилд сильно изменился со времени своего последнего визита, но пропустила Блейр без задержки. У нескольких покрытых угольной пылью ребятишек она спросила, как найти дом нужной ей женщины. Та лежала в постели, притворившись больной, и нервничала точно так же, как Блейр. Женщина спрятала листовки под половицу, и Блейр как можно скорее покинула поселок.
Охранники почувствовали, что она нервничает, но с присущим мужчинам тщеславием отнесли это на свой счет и сопроводили ее выезд удвоенным числом острот.
Отъехав от шахты на милю, Блейр задрожала, как в лихорадке. И минут двадцать ее трясло так, что она не могла даже держать поводья. Она съехала с дороги, поставила коляску между скал и вышла из нее. Ноги у Блейр подогнулись, она села на землю и заплакала, заплакала слезами облегчения от сознания того, что все позади.
Она еще дрожала, когда внезапно две сильные руки схватили ее за плечи и поставили на ноги.
Она встретилась взглядом с глазами Лиандера, сверкавшими от ярости.
Он чертыхнулся и прижал ее к груди. Блейр настолько обрадовалась его появлению, что даже не спросила, откуда он узнал о том, что она сделала. Она вцепилась в него и, хотя он и так уже чуть не сломал ей ребра, хотела, чтобы он обнял ее еще крепче.
– Мне было так страшно, – сказала она, уткнувшись ему в плечо, потом встала на цыпочки и прижалась лицом к его шее. – Мне было так страшно, – слезы струились по ее лицу, попадая в рот.
Ли обнимал ее, гладил по волосам и молчал. Наконец слезы Блейр иссякли, а тело перестала сотрясать дрожь. Тогда она осмелилась ослабить свою мертвую хватку и принялась искать по карманам носовой платок. Ли дал ей свой, и она высморкалась и промокнула лицо. После этого она подняла глаза на мужа и отступила под его взглядом.
– Ли, я… – начала она, сделала еще шаг назад и наткнулась на скалу.
Его глаза метали молнии. Веселый, остроумный, терпимый Ли, которого она знала, не имел ничего общего с этим разъяренным человеком.
– Я ничего не хочу слышать, – слова клокотали у него в горле. – Ни слова. Я хочу, чтобы ты поклялась, что никогда больше этого не сделаешь.
– Но я…
– Клянись! – приказал он, приблизившись и беря ее за локоть.
– Ли, пожалуйста, ты делаешь мне больно, – она хотела успокоить его и заставить понять всю необходимость ее поступка. – А как ты узнал? Ведь это секрет.
– Я бываю в поселках ежедневно, – сказал он, усмехнувшись. – И знаю, что там происходит. Блейр, когда я узнал, что это ты должна доставить листовки, то сначала не поверил. – Он кивнул, указывая на мокрый платок, который она скомкала в руке:
– По крайней мере, ты осознала опасность. А ты знаешь, что сделали бы с тобой эти люди? Имеешь представление? Да ты умоляла бы их убить тебя. И закон на их стороне.
– Я знаю. Ли, – горячо сказала она. – У них есть все права делать то, что они делают. Поэтому кто-то должен рассказать шахтерам об их правах.
– Но не ты! – Ли наклонился к ней. Она сильно зажмурилась, как от вспышки, вжимаясь в скалу.
– Я имею доступ на шахты, у меня есть коляска, это так естественно.
Ли покраснел так, что, казалось, сейчас взорвется, руки его потянулись к горлу Блейр, но он опомнился и отодвинулся от нее. Отвернувшись, он несколько раз глубоко вздохнул. Это помогло ему взять себя в руки.
– А теперь я хочу, чтобы ты выслушала меня, и очень внимательно. Я согласен, что ты сделала очень хорошее дело и что шахтеры должны знать правду. Я высоко оценил твою готовность пожертвовать жизнью ради других людей, но я не могу позволить тебе заниматься этим. Я ясно выразился?
– Если не я, то кто?.
– Какое мне дело! – заорал Ли и опять несколько раз глубоко вдохнул. – Блейр, я за тебя отвечаю. Для меня ты важнее всех шахтеров в мире. Я хочу, чтобы ты поклялась не делать впредь ничего подобного.
Блейр посмотрела на свои руки. Она никогда в жизни ничего так не боялась, как этим утром, но в глубине души чувствовала, что совершила сегодня самый важный в своей жизни поступок.
– Вчера у меня на руках умер маленький мальчик, – прошептала она. – Его раздавило… Ли схватил ее за плечи:
– Мне не нужно ничего объяснять. Ты знаешь, сколько детей умерло у меня на руках? Сколько рук я ног мне пришлось отнять у заваленных в шахтах рабочих? Ты никогда не спускалась в шахту. Если бы тебе пришлось туда спуститься… Ты и представить себе не можешь этого ужаса.
– Значит, что-то нужно делать, – упрямо сказала она.
Он опустил руки, начал говорить, закрыл рот, снова попытался.
– Хорошо, попробуем по-другому. Ты не создана для этого. Несколько минут назад ты пребывала в шоке. У тебя нет способностей для подобного рода деятельности. Ты очень смела, когда дело касается спасения жизней, но когда ты попадешь в ситуацию, ведущую к войне или уничтожению жизней, ты просто развалишься на части.
– Но это нужно делать, – умоляюще произнесла она.
– Да, возможно, но для этого нужны другие люди.
По твоему лицу можно легко прочитать, что творится у тебя внутри.
– Но что же делать? Кто еще может посещать шахты, кроме тебя и меня?
– Не тебя и меня! – снова взорвался Ли. – Меня! У меня есть доступ на шахты, а не у тебя. Я не знаю, как вообще охрана пропустила тебя. Я не хочу, чтобы ты там появлялась. Я не хочу, чтобы ты спускалась в шахты. В прошлом году я просидел в завале шесть часов – подвела крепь. Я не могу позволить, чтобы что-то подобное случилось с тобой.
– Позволить? – переспросила она, чувствуя, что страх оставил ее. – Что еще ты собираешься мне "позволить?
Он поднял бровь:
– Можешь понимать мои слова как угодно, но результат будет один: на шахтах ты больше не появишься.
– Значит, тебе можно исчезать посреди ночи, а я – нежная женушка – буду сидеть дома.
– Какая чушь! До этого я ничего не запрещал тебе. Ты хотела клинику для женщин – ты ее получила. И оставайся там.
– А ты будешь ездить на шахты, да? Ты считаешь, что я слишком труслива, чтобы спуститься в шахту? Ты думаешь, что я испугаюсь темноты?
С минуту Ли молчал, а когда заговорил, его голос звучал едва ли громче шепота.
– Не ты трусиха, Блейр, а я. Не ты боишься, что с тобой случится что-то ужасное, это я слишком боюсь потерять тебя, чтобы позволить тебе заниматься этим. Возможно, я был груб, но ты должна понять: тебе придется держаться подальше от шахтерских поселков.
Целая буря чувств охватила Блейр. Ее злила властность Ли.. Как и говорила Нина, его запрет привел ее в ярость. Но, вместе с тем, она задумалась над его словами о том, что не подходит для этой работы. Хьюстон ездила в поселки, и если бы ее повозку обыскали, то не нашли бы ничего, кроме чая и детской обуви. А ее груз – совсем другое дело. Кроме того. Ли сказал, что листовки могут причинить вред. Она прочла одну из них, полную ярой ненависти: в таком состоянии люди сначала действуют, а потом осознают, что натворили.
Она подняла глаза и увидела, что Ли наблюдает за ней.
– Я.., я не хотела напугать тебя, – запинаясь, проговорила она. – Я… – она не договорила, потому что Ли протянул к ней руки, и она бросилась к нему.
– Значит, ты даешь обещание? – спросил он, зарываясь лицом в ее волосы.
Блейр начала говорить, что она не может дать такого обещания, но потом подумала, что можно будет найти другой способ информировать шахтеров, более надежный, который не повлечет за собой человеческие жертвы.
– Я обещаю, что больше никогда не повезу в шахтерские поселки листовки. Он взглянул ей в лицо:
– А если меня срочно вызовут на шахту, и к телефону подойдешь ты?
– Ну, Ли, мне придется… Его рука сжала ей затылок.
– Чтобы ты знала, я очень люблю наш город, и мне не хотелось бы уезжать отсюда, но может так случиться, что придется переехать, скажем, в Техас. Куда-нибудь, где моя жена не сможет попадать в затруднительные ситуации, – он прищурился. – Я попрошу миссис Шейнес и миссис Креббс поехать с нами.
– Жестокое, бесчеловечное наказание. Хорошо. Пока я с тобой, я не подойду к шахтам. Но если я тебе понадоблюсь…
Он закрыл ей рот поцелуем.
– Если ты когда-нибудь мне понадобишься, я хочу знать, где ты, – всегда. Каждый день и каждую минуту. Ты поняла?
– Я очень часто не знаю, где ты. По-моему, это несправедливо…
Он снова поцеловал ее.
– Когда я уходил из больницы, подъехали два фургона с покалеченными ковбоями. Кажется, они попали под копыта бегущего в панике стада. Мне пора…
Она оттолкнула его:
– Что же мы стоим? Поехали!
– Вот это моя девочка, – сказал Ли, идя за ней к коляске.
***
– Откройте ворота!
На двух охранников шахты «Маленькая Памела» с высоты лошади требовательно смотрела Памела Фентон Янгер.
Охранники не могли отвести от нее глаз. Вид женщины шести футов ростом верхом на черном жеребце семнадцати ладоней в холке производил устрашающее впечатление. Животное вставало на дыбы так высоко, что были видны подковы. И хотя тяжелые деревянные ворота отделяли его от мужчин, они попятились, когда конь вздернул голову и повернулся в их сторону.
– Вы что, не слышите? Откройте ворота!
– Подожди минуту… – начал один из охранников. Другой ткнул его в бок.
– Сию минуту, мисс Фентон, – сказал он, открывая перед ней ворота и отскакивая в сторону. – Дочь владельца шахты, – объяснил он первому охраннику.
Памела поскакала прямо ко входу в шахту, оставляя позади себя облако угольной пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80