А вообще-то, конечно, она права. Надо 'будет завт
ра заехать, сдать документы. Как говорит наш начальник колонны Израиль С
оломонович Солодовкин: «В карете прошлого далеко не уедешь». Но все-таки,
если учиться, я бы лучше пошел в историко-архивный… Я улыбаюсь:
Ч Маманя, не волнуйся, мы с Зиной семейно стираем грань между трудом умст
венным и физическим.
Мать качает головой и тяжело вздыхает…
Я задумался, стоя на мостовой под светом фар, которые вынесли из-под моих
ног огромную тень. Проехать дальше можно. Я шагнул к машине, и тень задрала
длинную ногу. Почему-то без всякой связи с предыдущим я подумал, что все н
аши поступки совсем не похожи на нашу тень, потому что, совершившись, они н
ачинают жить абсолютно независимо от нас. И. мы не можем изменить их так же
, как нельзя наступить на свою тень.
Я сел в машину и сказал:
Ч Порядок, ребята. Проедем.
Они сидели какие-то грустные, расстроенные, что ли. Будто поссорились. Осо
бенно тот, что рядом со мной, пригорюнился. Или устал он сильно? Мне даже по
казалось, что его в сон кинуло. Ладно, пускай подремлет, сейчас уже приедем
. За день по Москве намотались до упору, глаза высмотреть можно.
Я включил первую скорость, тонко зазвенела пружина сцепления, «Волга» тр
онулась и аккуратно вкатилась правыми колесами на тротуар. Но парнишка э
тот все-таки проснулся, тряхнул головой и потер лицо руками.
На углу я притормозил и спросил у проходивших по улице ребят, как проехат
ь на Трудовую. Один из них, с транзистором в руке, показал: налево, направо, с
нова налево. По радио передавали о том, что большинство раненых вьетнамц
ев обожжено напалмом. Говорят, что напалм Ч это смесь алюминиевого поро
шка с бензином. Надо же, чушь какая! Пользовались люди сколько времени алю
минием и бензином, прекрасными и нужными вещами, а потом какой-то мудрец с
оединил их, и получилась такая жуткая штука. Иногда и среди людей такое сл
учается: живут себе поврозь два обычных человека Ч и все вроде нормальн
о, а соединились они вместе, искра попала и тут черт те что натворить могут
. Воюют еще люди много. Дня, пожалуй, не проходит, чтобы где-то на земле в ког
о-то не стреляли. Завтра двадцать шесть лет будет, как война началась. Мне
тогда еще четырех не было. Сколько мать с нами намучилась, елки-палки. А от
ец совсем молодой мужик был, когда умер: от ран оправиться не мог, а тут еще
туберкулез его согнул. Был бы жив отец, мы бы с Васьком, наверное, институт
ы уже окончили. Сына заводить надо…
Я выглянул в окно. На доме напротив четко светился номерной знак: «Трудов
ая улица, дом 7». Остановил машину, потянулся:
Ч Ну, вот и приехали, ребята, на вашу Трудовую…
Пассажир мой справа посмотрел на меня, и глаза у него были совсем шальные
от усталости Ч круглые, без блеска. И я почувствовал, как сам устал за ден
ь. И очень сильно есть хотелось. Ладно, через час уже буду дома. И документы
сегодня не завез в техникум. Ведь мог же Ч двадцать восемь поездок было з
а день, всю Москву исколесил, мог завернуть. Мать будет шептать: «Зина серд
ится…»
Я засмеялся:
Ч Ох, намотался чего-то сегодня! Как-никак, двадцать восьмая ездка за ден
ь. Хотел домой заскочить часиков в семь Ч пообедать, да вот закрутился и н
е успел. Есть очень охота.
Я взглянул на таксометр, а он себе выстукивает: тики-тики-тики-так. Пять ру
блей семьдесят четыре копейки. Взялся за ручку счетчика, чтобы выключить
, но парнишка рядом со мной вдруг сказал сорвавшимся голосом:
Ч Постой!
Я удивился и посмотрел на него. Стал он какой-то взъерошенный, испуганный
и злой. Я захотел…

Альбинас Юронис

Ч Сейчас налево, Ч сказал я. Я знал, что налево нет поворота. Но я думал, чт
о таксист этого в темноте не заметит. По всему переулку слева не горели фо
нари. И все-таки подальше от дома. Я вообще не понимал, зачем Володька тащи
т его прямо к дому, но спорить с ним сейчас уже было поздно. Да и опасно. Он ч
его-то здорово сник, наверное боится сильно. Не надо было сажать его впере
д. Нервный он, все испортить может. А назад все равно уже дороги нет Ч на сч
етчике пять с полтиной. Этот таксист Ч даром что веселый парень, знаю я та
ких. На глотку его не возьмешь. Такие вот веселые, они легко не пугаются.
Ч Да ты что, друг! Здесь же «кирпич» Ч проезд закрыт, Ч сказал таксист. О
н как-то смешно прикар-тавливал, как маленький. Но водил машину он здоров
о. Ч Объедем через следующий квартал.
Ну что ж, дороги назад все равно нет. Этот картавый таксист обязательно пр
ивезет нас в милицию, если Володька испугается. А там уж обязательно вспл
ывет Паневежис. Деньги нужно взять сегодня. Я наклонился вперед, положил
подбородок на спинку сиденья и сказал:
Ч Тогда давай направо…
У него на «Волге» был хороший движок. Она с места принимала на всю катушку
. Только улица эта правая, Рабочая она называется, была перегорожена. Я зна
л об этом еще с утра, когда ходил за водкой, и все осматривался тут. Таксист
ругнулся и остановил машину. Фары хорошо освещали улицу. Никого не было в
идно, только в самом конце гулял с собакой какой-то пижон. До ближайшего ф
онаря метров пятьдесят.
Ч Может, тут выйдем? Ч сказал я, прижимая локтем Володьке руку. Ч Ведь з
десь рядом…
Но Володька отодвинул руку и отвернулся к окну:
Ч Нет. Устал я. В крайнем случае объедем.
Ч Как хотите, Ч пожал плечами таксист. Ч Я тогда выйду посмотрю.
Ч Давай, Ч кивнул я. Таксист хлопнул дверью.
Ч Ты что, сдрейфил? Ч сказал я Володьке. Ч Ты куда его везешь?
Ч К дому! Ч рванулся, прямо бросился на меня Володька. Ч Ты дурак! Смотр
и, людей еще полно на улице.
Испугался Володька. Тоже придумал Ч людей полно! Один-единственный чел
овек, который с собакой. Да видеть Володька его не мог. Я его сам еле разгля
дел, а у меня зрение не ему чета. Сильно я разозлился, что Володька вдруг ст
ал командовать, а я ничего не могу сделать. Ругаться с ним сейчас глупо Ч
оба пропадем. И я должен тащиться за ним и слушать все эти его школьные глу
пости. Но разваливаться мы сейчас не могли. Ну, просто никак не могли. Я реш
ил Ч черт с ним, потом разберемся, кто из нас должен командовать. Но все-та
ки сказал:
Ч Нет, Володька, ты испугался…
Ч Я? Я? Ч Володька зло крутанул головой. Ч Ладно, посмотрим сейчас. Толь
ко не лезь, я с ним сам толковать буду. Чтобы все культурненько…
Володька достал из кармана нож и переложил в рукав. Но даже в слабом свете
приборного щитка я видел, как у него тряслись руки. Рассуждать смелый был.
Очень тоскливо мне стало. Я и сам боялся, что все получится не так, как заду
мали. Ведь говорил же Володьке, не торопись, не гони картину, давай высмотр
им таксиста. Надо старого брать. Слабее он, да и вообще старые сейчас молод
ежи боятся. От одного только испуга старого паралик хватить может. Так не
т, вперся в первую попавшуюся машину. А теперь мы с ним навозимся. Он хоть и
сухопарый, а плечи у него будь здоров!
Ч Приставь ему перо к лопатке и сиди молча, Ч сказал Володька. Усики у не
го от страха запрыгали. Ч Давай, давай распоряжайся, потом посмотрим на т
вои штанишки. Ладно, я погляжу, как и что. В крайнем случае у тебя разрешени
я спрашивать не стану.
Таксист уже возвращался назад, волоча за собой длинную тень. Я откинулся
на спинку сиденья. Подумал, что хорошо бы было вырасти до такого роста, как
тень. Можно было бы поступить в сборную по баскетболу. Наверняка бы взяли
Ч без труда закладывал бы мячи в корзину, стал бы заслуженным мастером. З
арплата у них громадная, а работы Ч никакой. За границу ездил бы все время
. Купил бы форд «тандерберд», прикатил в Паневежис. Поговорили бы мы тогда
с Нееле по-другому. Запрыгала бы тогда, наверное, забегала Ч ах, Альбинка,
ты такой необычный, на других непохожий, я тебя просто не понимала!..
Таксист сел в машину, захлопнул дверь и сказал:
Ч Порядок, ребята. Проедем…
Зря он захлопнул дверь. Может быть, я это потом придумал, но вот тогда мне к
азалось, что, если бы он не захлопнул дверь, возможно, ничего бы и не случил
ось. Ехал бы с открытой дверью. Не было бы этого металлического стука, будт
о затвором щелкнули, и все это развернулось бы, наверное, по-другому. Но он
хлопнул дверью. И как будто эта дверь меня в спину толкнула Ч давай, хвати
т трястись. Ведь Володька пошел со мной на дело только потому, что знает: я
ничего и никогда не боюсь. И мне все время ему надо это доказывать. А я уже с
ильно устал от всего этого цирка. Потому что я часто делаю какие-то мне са
мому непонятные вещи от испуга и отчаяния, а вовсе не от смелости. И те ист
ории, которые я ему рассказывал про себя, большей частью я придумал или сл
ышал от Ваньки Морозова. Глупо, что за мной волочится длинная тень каких-т
о идиотских подвигов. Еще с самой школы. А совершал я их потому, что уроков
никогда не знал. Надо было и себе и другим создать эту легенду, чтобы не ду
мали, будто я просто малоумный дурачок, порочный, мол, я ребенок, незаурядн
ый объект воспитания. Я боялся, но шкодил, нахальничал с учителями и от стр
аха дрался со старшеклассниками. Самое смешное, что от дерзости и наглос
ти побеждал их. И учителям это, наверное, нравилось. На любом педсовете про
меня можно было сказать: «Это же Юронис Ч сами понимаете…» И всем девчон
кам родители запрещали дружить со мной: «Ты с ума сошла Ч это же отпетый б
андит!» Если бы Володька знал, что я часто плакал по ночам от страха, он нав
ерняка не пошел бы со мной на эту затею. А плакал я потому, что совсем запут
ался, закрутился. Мне было очень страшно жить дальше. Ведь я совсем ничего
, ну, ничегошеньки не знал. Я писать-то еле-еле могу, хоть и оставался трижд
ы на второй год. Я очень долго мечтал зажить по-новому. Стать знаменитым, к
ак старший битл Джон Леннан. Или чемпион мира по автогонкам Вольфганг фо
н Трип. Тогда бы все изменилось. Но для этого надо было сначала уехать из п
роклятого Паневежиса. Там все для меня было постоянной болью и унижением
. Потому что в этом треклятом крошечном городишке не бывает ни от кого сек
ретов, и все живут как на ладошке друг у друга. А я уже весь изоврался, все в
моей жизни стало непрерывным враньем и липой, все в городе знали, какой я п
лохой. Только никто не догадывался, что мне это ненавистно. И я бы хотел жи
ть по-другому, но только .не так противно-скучно, как они все. Потому что лю
бой человек живет на земле очень мало, и жить должен ярко и интересно. А у н
ас в городке никто, наверное, не живет так, как живут в кинофильмах. И чтобы
жить красиво, нужно много денег. Столько денег, что во всем нашем городке н
ет. Поэтому надо было уехать туда, где тебя никто не знает и где есть много
денег. Но в этом большом и интересном мире все деньги были не наши. А зараб
отать мы их не хотели и не могли. Для этого надо много времени и много всяк
их знаний, которых у нас тоже не было. Да и невозможно столько денег просто
заработать. И вообще, у нас было шестьдесят три рубля и наши планы. Поэтом
у я взял с собой ножи. Я знал, что скоро наши шестьдесят три рубля кончатся
и деньги надо будет у кого-то отнять. Вот и получилось так, что деньги вчер
а кончились. И сейчас нам нужно отнять эти деньги у таксиста.
Деньги! У него и денег-то рублей тридцать-сорок, не больше. Тоже мне невида
ль. Не в этом дело. Просто надо же когда-нибудь начинать. Рано или поздно, ра
з мы решили. Вот это, видно, самое трудное Ч , начать. Испробовать себя и сво
и ножи. Главное Ч первый шаг. Вроде как с вышки первый раз в воду прыгнуть.
Страшно, руки-ноги дрожат, но ты уже взобрался на вышку, все смотрят, и не пр
ыгнуть нельзя. Позор до смерти. Сердце замирает, совсем останавливается,
в ушах Ч шум какой-то, но ты заставляешь непослушные ноги оттолкнуться о
т настила и летишь вниз, в пропасть… Надо заставить себя сделать этот оди
н-единственный шаг. Надо быть смелым, отчаянным, злым Ч не таким, как все о
стальные людишки. Неважно, что у него денег мало, потом мы добудем больше…

Он неплохой парень, этот таксист. Но, видно, так уж распорядилась судьба. О
на все знает, и от нее все равно никуда не уйдешь. Да и не искать же специаль
но плохого человека, чтобы отнять у него деньги. Люди ведь не ходят с этике
тками на пузе: «Хороший человек», «Средний человек», «Совсем паскудный ч
еловечишка». Да и неизвестно еще, что за птица наш таксист Ч может быть, о
н и есть распоследний негодяй, только маскируется. Во всяком случае, не на
до было ему хлопать дверью. От этого стука у меня что-то в мозгу щелкнуло, и
я точно понял, что пятиться назад теперь уже глупо. Не захлопни он дверь, м
ожет быть, все еще как-то разрядилось бы. Не знаю, может быть. Но ведь машины
не ездят по улицам с открытыми дверцами…
«Волга» покатила по тихой пустынной улице. Я смотрел на сжавшуюся, ставш
ую очень маленькой спину Володьки и чувствовал, как ему сейчас невыносим
о страшно. И от этого сам пугался еще больше. А ведь я знал наверняка, что на
с не поймают. Вернее, просто прогнал эту мысль. Не думая больше о том, что ес
ть милиция, что может встрянуть кто-то из прохожих. Щелкнуло что-то у меня
в голове, когда таксист захлопнул дверь. Я знал, что назад вертеть не приде
тся.
На углу двое ребят слушали транзистор. Шофер притормозил около них и спр
осил, как проехать на Трудовую. В шелестящей тишине ночи быстро таратори
ла дикторша: «Корреспондент ТАСС Евгений Кобе-лев передает из Ханоя…» О
пять про войну. Я бы хотел побывать на войне. Там все проще. Там сразу все яс
но Ч кто чего стоит. На самые тяжелые места бросали штрафные батальоны. Я
бы мог себя там показать. Не то. что Володька, дурак, сам попросился, чтобы о
тчислили из военного училища. Эх, даже родиться мне не повезло Ч через че
тыре года после войны вылупился. Чепуха это, что в жизни всегда найдется м
есто для подвига. Смелого человека рождают обстоятельства.
Я вдруг подумал, что изо всех сил стараюсь не замечать таксиста.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3