– Да, да, я подумаю, но не сейчас, – отозвался Наполеон.
– Mon General, а что нам делать с герцогом?
– С герцогом? Боюсь, он уже слишком много знает. Такая опасность всегда существует, не так ли? – сказал Наполеон. – Избавьтесь от него, Дюан.
– Немедленно, mon General?!
– Немедленно, – подтвердил Наполеон. – Но учти, никаких следов насилия. Британцы ничего не должны заподозрить.
– Тогда что вы предлагаете, mon General?
– Глупец! Неужели я должен все растолковывать? – вспылил Наполеон. – Он ведь пьет, верно? Столкните его в Сену и подержите подольше голову под водой. Оступился в темноте, и все. Такое может случиться с каждым, кто перепил и не соображает, куда идет.
– Да, mon General. Все будет выполнено незамедлительно. А как быть со списком?
– Оставьте его на столе в библиотеке. Я должен вернуться к дамам.
– Да, mon General.
Клеона услышала, как хлопнула дверь; Бонапарт явно был в ярости, покидая комнату. Она постояла, дрожа, потом двинулась обратно в сторону салона. В этот миг она увидела майора Дюана. Он входил в другую стеклянную дверь на террасе, по-видимому, чтобы выполнить распоряжение Наполеона и оставить в библиотеке упомянутый список.
Она вспомнила разговор, который так же, как и агент Фуше, подслушала на потайной лестнице.
Подчиняясь внутреннему порыву, едва ли осознавая, что делает, Клеона обошла дом вокруг и оказалась у другого окна. Сквозь открытые рамы она увидела комнату, заставленную книжными полками, и майора Дюана, в этот момент выходившего оттуда. В одно мгновение девушка подхватила юбку и перелезла через низкий подоконник. Она схватила лист со списком с огромного стола красного дерева посередине комнаты, куда его положил майор. На кресле лежал темный плащ. Клеона взяла его, ибо, забираясь в комнату, порвала тонкую ткань платья.
Она вновь выбралась наружу и быстро вернулась к фасаду здания. Перед парадной дверью конюх держал под уздцы великолепного коня.
Клеона глубоко вздохнула и, перекинув плащ через руку, чтобы прикрыть прореху на платье, подошла к конюху.
– С майором Дюаном произошел несчастный случай, – сказала она тихо, чтобы не слышали караульные у дверей. – Он просит вас подойти к нему. Майор подвернул ногу в парке, и теперь ему неловко ковылять к дому. Помогите ему. Вы найдете его вон там.
Она указала на растущий в отдалении кустарник.
– Oui, oui, madame, – немедленно откликнулся слуга, встревоженный случившимся.
Он огляделся вокруг, а затем двинулся вперед, ведя за собой коня.
– Я подержу вашего коня, – сказала Клеона. – Мадам Бонапарт не понравится, если он копытами сомнет траву.
Конюх отдал ей поводья и бегом бросился к кустам.
Медленно, словно бы прогуливая лошадь, чтобы ее успокоить, Клеона пошла по подъездной дороге. Еще по пути ко дворцу девушка заметила, что подъездная дорога идет не прямо, а поворачивает у больших кустов цветущего рододендрона.
Почти полминуты ушло у нее на то, чтобы неторопливо шагать до тех пор, пока она не скрылась с глаз караульных. После этого она накинула на себя плащ, подтянула повыше подол нарядного платья и вскочила в седло.
Отдохнувший конь мгновенно откликнулся на легкое касание пяток. Клеона поскакала по дороге, проехала ворота и повернула в сторону Парижа. Она скакала по мягкой обочине дороги; с такой скоростью ей еще не приходилось ездить верхом. Совсем не то, что на старушке Бетси.
Вскоре деревенскую дорогу сменила булыжная мостовая парижских улиц. Клеона не снижала скорость. Временами копыта лошади скользили, и они едва не падали. Они скакали вперед и вперед, пока Сена не оказалась наконец справа. Теперь они направлялись в сторону площади Согласия.
Клеона примерно представляла, где находится Пале-Рояль, поскольку по дороге из Лувра кто-то указал на него как на место разврата. Теперь она ехала среди экипажей. К счастью, их было не много, ибо уже темнело, так что за исключением нескольких любопытных никто не обращал на нее внимания.
Она галопом скакала по улицам. Военный плащ Наполеона Бонапарта скрывал великолепие сверкающего платья. Понукая коня, ободряя его, разговаривая с ним и выжимая из него все, на что было способно уже выбивающееся из сил животное, она отчетливо поняла: охвативший ее ужас объясняется не просто тревогой за жизнь герцога или стремлением спасти человека от убийства. Она боролась за того, кого любила всем сердцем.
– Я люблю его, – шептала она себе. – Господи, как я его люблю!
Глава 11
Несколько минут Клеона с отчаянием думала, что никогда не отыщет «Le Dernier Chien». Она расспрашивала с полдюжины прохожих, но те или просто качали головой, или, видя перед собой женщину, отвечали какой-нибудь непристойностью. Наконец старик указал ей на узкую улочку позади Пале-Рояль.
Сам Пале-Рояль найти оказалось нетрудно. Громадный дворец, превращенный герцогом Орлеанским в средоточие игорных домов и борделей Парижа, что, кстати, за ночь сделало его богатейшим человеком Франции, сиял огнями.
Вокруг дворца бродили женщины в прозрачных платьях на манер древнегреческих туник; были здесь и иные, чья откровенная нагота явно свидетельствовала об их профессии.
Франты в парчовых фраках и белых панталонах до колен слонялись из одного казино в другое или из одного винного магазинчика в другой. Улицы были запружены теми, кто надеялся чем-то поживиться в этой мекке разврата.
Скрипачи, танцоры и певцы соперничали с разносчиками сладостей и возбуждающих средств. Были здесь и более зловещие личности, по-видимому, сводники, занятые поисками охотников до непристойностей или чего-то необычного, и конечно же множество зевак, пришедших просто поглазеть на сомнительные развлечения невиданного размаха.
Клеона лавировала на уставшем коне среди толпы, пока, наконец, не очутилась на улице позади дворца и здесь, к огромному облегчению, увидела вывеску «Le Dernier Chien».
Девушка спрыгнула с коня и еще плотнее запахнула плащ Бонапарта, чтобы скрыть порванное платье. Откинув назад волосы, она подошла ко входу. Дверь открыл слуга в роскошной, но довольно замызганной ливрее.
Он оглядел ее и уже собирался закрыть перед ней дверь, но она сказала по-французски:
– Мне непременно нужно поговорить с герцогом Линкским. Приведите его сюда по возможности незаметно, чтобы его приятели не знали о моем приходе.
– Зачем это вам герцог понадобился? – спросил слуга таким тоном, каким никогда бы не осмелился заговорить с ней, будь она с сопровождающим.
Клеона с отчаянием поняла, что вызвать герцога будет непросто. Сделав над собой огромное усилие, она улыбнулась и сказала:
– Вы же понимаете, monsieur, здесь замешано сердце.
Слуга цинично улыбнулся и неторопливо ответил:
– Что ж, я, пожалуй, попробую, но думаю, если герцог здесь, то он очень занят.
Он стоял, выжидательно глядя на нее. Догадавшись, в чем дело, Клеона с ужасом вспомнила, что у нее нет с собой ни сантима. Лихорадочно соображая, что делать, она вспомнила о бриллиантовых звездах герцогини в своей прическе. Торопливо вытащив одну из них, она протянула ее лакею.
– Возьмите, – сказала она, – и покажите это герцогу. Он поймет, кто хочет говорить с ним. Видите, у меня две звезды. Они бесценны. Если он придет, вторая ваша.
Человек взял у нее бриллиантовую звезду, поглядел ее на свет, затем подышал на нее и потер о рукав. Очевидно, он остался доволен осмотром.
– Attendez, – бросил он и ушел, закрыв за собой дверь.
Клеоне показалось, что прошла целая вечность, пока она стояла на улице, каждую секунду ожидая увидеть наполеоновскую кавалерию во главе с майором Дюаном. Она уже начала отчаиваться, решив, что лакей вовсе не собирался звать герцога, а просто оставил звезду себе. Но вот двери чудесным образом отворились, на мостовую легла полоска золотистого света, и на пороге возник знакомый силуэт. У нее вырвался слабый возглас облегчения.
Герцог двинулся навстречу Клеоне, с изумлением глядя на ее растрепанные волосы и накинутый на плечи кавалерийский плащ.
– Клеона, что все это значит… – начал было герцог, но замолчал, когда девушка перебила его.
– Наполеону все известно, – проговорила она. – У Фуше в Линк-Хаусе был агент. Они направляются сюда, чтобы… убить вас, у… топить в… Сене.
От волнения она говорила сбивчиво, задыхаясь и захлебываясь словами. В одно мгновение точно по мановению волшебной палочки беспечный ленивый аристократ превратился в энергичного, деятельного человека.
– Подите сюда, – резко сказал он. – Дайте вашу руку.
Она задержалась лишь для того, чтобы высвободить из полос бриллиантовую звезду и отдать ее лакею, стоявшему поодаль.
Тот поклонился:
– Merci beaucoup, madame.
Но она была уже далеко. Держа Клеону за руку, герцог увлекал ее за собой вниз по узкой улочке; в другой руке у нее были поводья коня, на котором она прискакала из Мальме-зона.
Он не задавал никаких вопросов. Собственно, он не произнес ни слова. Улица закончилась, и они вышли на площадь, запруженную каретами, двух – и четырехколесными колясками и другими экипажами, поджидающими хозяев, которые развлекались в Пале-Рояль. К изумлению Клеоны, герцог вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул, как это делают уличные мальчишки, так что свист эхом разнесся по площади. Внезапно в дальнем конце ее возникло какое-то движение, и несколько секунд спустя высоко поднятый фаэтон герцога, управляемый одним из его собственных грумов, помчался в их сторону.
Герцог подбежал к экипажу со стороны кучера, забрал вожжи и вскочил в него в тот самый момент, когда грум спускался на землю.
– Забери у мисс Мандевилл лошадь, – распорядился герцог, – и помоги ей сесть рядом со мной. Теперь возвращайся и разыщи в «Le Dernier Chien» мистера Фредерика Фаррингдона. Отведи его в сторону и сообщи, что мы с мисс Мандевилл тайно бежали вместе и он должен немедленно уведомить об этом ее светлость. Да смотри, чтоб ни одна душа не слышала твоих слов.
– Очень хорошо, ваша светлость, – бесстрастным голосом сказал грум. Он явно привык выслушивать необычные приказы хозяина, не задавая вопросов.
– И, Джейк… – добавил герцог, взмахивая кнутом.
– Да, ваша светлость?
– Возвращайтесь домой как можно быстрее. Ты понял?
– Да, ваша светлость.
Экипаж тронулся с места. Колеса стучали по булыжной мостовой; застоявшиеся лошади рвались вперед. Клеона с сожалением отметила, что их только две. Это была хорошо подобранная пара чистокровных рысаков, но лучше бы их было больше, ибо девушка без всяких объяснений понимала, что задумал герцог.
Они мчались по булыжным мостовым, так круто заворачивая на углах, что у Клеоны захватывало дух, но каким-то чудом не переворачивались. Наконец они оказались у парижских ворот. Впереди простиралась широкая дорога.
Золотая гинея перешла от герцога к стражникам, и через несколько секунд ворота были открыты. Клеона затаила дыхание. Что, если от них потребуют разрешение на выезд? Однако вопросов не последовало. Стражник, открывавший ворота, лишь улыбнулся и помахал рукой, когда через низкую арку они выезжали на проезжую дорогу.
Ей показалось, что лицо герцога несколько помягчело.
– Это был лакей, уронивший тарелки, верно? – спросил он, перекрикивая стук копыт; казалось, ветер срывает слова прямо с его губ.
– Да, – прокричала в ответ Клеона. – Он спускался по потайной лестнице.
– По какой потайной лестнице? – спросил герцог, не отрывая глаз от дороги.
Они мчались с такой скоростью, что отвечать было трудно, да, впрочем, видимо, и не нужно.
Дорогу освещал лишь тусклый свет луны. Клеона понимала, как опасно ехать в темноте без света, без луны, да еще по незнакомой местности.
Они проехали мили три или четыре, прежде чем герцог заговорил вновь.
– Как вы узнали об этом? – спросил он.
– Я подслушала под окном, – ответила Клеона.
У него дрогнули губы и насмешливо заблестели глаза.
Герцог спрыгнул на землю и протянул руки. Клеона почувствовала, как он обхватил ее за талию, и даже в этот короткий миг ощутила внезапный восторг; в жилах закипела кровь, в горле перехватило дыхание.
Голос его прозвучал резко и бесстрастно.
– Вы умеете ездить верхом? – спросил он.
– Конечно.
– Дальше мы поскачем верхом. Я рассчитывал, что со мной будете не вы, а Фредди.
– Вы рассчитывали на такое? – начала было она, но поняла, что он не слушает.
Хозяин постоялого двора торопливо вышел к ним с бутылкой вина и двумя бокалами. Герцог наполнил их и один вручил Клеоне.
Она отрицательно покачала головой.
– Спасибо, но мне не нужно, – сказала она.
– Не глупите! – Он говорил чуть ли не со злостью. – У нас впереди долгий путь. Одному Богу известно, хватит ли у вас сил.
Без возражений она осушила бокал. Вино обожгло ей горло, вернуло на щеки румянец, согрело холодные руки.
Герцог бросил на поднос с бокалами несколько монет, и вновь перед ними расстилалась дорога. Теперь они скакали еще быстрее. Под Клеоной была лошадь, о какой она всегда мечтала, чуткое резвое животное, которое откликалось на каждое касание ее руки.
Они ни разу не задержались с того самого мгновения, как отправились в путь. Разговаривать теперь было невозможно, оставалось лишь мчаться бок о бок в бешеной скачке сквозь ночь, в которой бушевали все стихии сразу. Они испытали и дождь, и ветер; на какой-то миг все стихло, показалась луна, и стала ясно видна дорога. Но тучи вновь затянули небо. Было несколько страшных минут, когда они сбились с дороги и пришлось возвращаться назад.
Клеона тревожно оглядывалась в сторону Парижа, но вокруг была лишь темнота да слышался неизменный топот лошадиных копыт. На постоялых дворах они меняли лошадей, сколько раз, она сбилась со счета. Каждый раз герцог трубил в охотничий рог, и после зычного «толли-хо!» – крика, каким традиционно науськивали гончих на лисьей охоте, – из конюшни торопливо выводили коней, конюхи подбегали к их собственным усталым животным и появлялся хозяин с вином.
Чем дальше в ночь, тем крепче становилось вино, пока Клеона не поняла, что пьет огненный коньяк, вонзавшийся в горло точно клинок. Но она была рада этому, ибо атласные туфельки насквозь промокли от дождя и ноги у нее до того закоченели, что она их просто не чувствовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25