– Я скажу вам, сэр, что собираюсь сделать. Я надену на шею мамин медальон и, всякий раз ощущая кожей его прикосновение, буду чувствовать, как он придает мне мужества. Того самого мужества, которое шотландцы выказывали в битвах с англичанами.
– Значит, вот о чем вы читали сейчас, – улыбнулся мистер Фалкирк.
– Вчера вечером я читала о битве при Каллодене, – проговорила Тара. – Ну почему, почему шотландцы тогда не победили? Как это несправедливо! Конечно, у англичан уже были пушки, а шотландские войска почти безоружные, голодные, усталые…
Голос ее сорвался, и она, отвернувшись от своего попутчика, стала смотреть в окно.
Но не заросли вереска видела она, а воинов-шотландцев, потерпевших жестокое поражение – кто-то ранен, а кто-то умирает на поле боя. И ненавистные англичане, празднуя победу, ходят по полю, добивая раненых…
– С войной покончено, – вывел ее из задумчивости голос мистера Фалкирка. – Теперь мы должны трудиться, Тара, во имя процветания Шотландии. Многие из наших соотечественников невероятно бедны, и, если у них есть какие-то способности, помимо способности к выживанию, они не умеют ими пользоваться.
– Как бы мне хотелось им помочь! – порывисто воскликнула Тара.
И, горько рассмеявшись, добавила:
– Впрочем, вы, вероятно, сочтете, сэр, подобное высказывание какой-то англичанки самонадеянным.
– Ну, в том, что вы англичанка, я вовсе не уверен, – заметил мистер Фалкирк. – Ведь у вас шотландское имя.
– Разве Тара шотландское имя? – удивилась она. – Мне всегда было интересно это узнать.
– Ну конечно, шотландское, – ответил мистер Фалкирк. – Я думал, ваш священник говорил вам об этом.
– Мы обычно обсуждали вопросы, касающиеся Библии, или разговаривали о книгах, которые он мне дал почитать, – пояснила Тара. – Но мне никогда и в голову не приходило расспрашивать его о себе самой.
И с сияющими глазами продолжала:
– Но как же мне приятно то, что вы сказали! Теперь, когда я знаю, что у меня шотландское имя, я буду думать о том, что родилась в этой чудесной стране, и постараюсь быть такой же храброй, как шотландцы.
Мистера Фалкирка до глубины души тронул ее искренний порыв, но прежде чем он успел сказать хоть слово, коляска остановилась.
– Что там такое случилось? – удивился он, высовываясь из окна.
Еще больше он удивился, когда увидел, что коляску остановил конюх его светлости.
Спешившись и взяв свою лошадь под уздцы, тот направился к мистеру Фалкирку:
– Добрый день, мистер Фалкирк.
– Добрый день, Эндрю.
– У меня для вас поручение от его светлости, сэр.
– Что же это за поручение? – поинтересовался мистер Фалкирк.
– Его светлость просит вас, сэр, прибыть в замок ровно без десяти пять. Вы должны пройти на лестничную площадку перед главным залом и ждать там до тех пор, пока его светлость не позвонит в колокольчик. Тогда вам следует войти в зал.
Мистер Фалкирк удивился:
– А до того я разве не увижусь с его светлостью?
– Нет, сэр. Но когда его светлость позвонит, вы должны войти в зал вместе с тем человеком, которого везете с собой, – зачастил конюх.
Создавалось впечатление, что он вызубрил это сообщение наизусть, не задумываясь над его смыслом.
– И это все? – выслушав его, спросил мистер Фалкирк.
– Да, сэр.
– Спасибо, Эндрю.
Конюх откланялся, забрался в седло и, ухмыльнувшись лакеям, поскакал назад в замок, откуда только что приехал.
Мистер Фалкирк вытащил из кармана часы и обратился к лакею, который, спешившись, стоял возле кареты в ожидании дальнейших указаний.
– Если мы поедем в замок прямо сейчас, то прибудем слишком рано. Так что остановимся в ближайшей гостинице.
– Слушаюсь, сэр.
Лошади тронулись, и, когда мистер Фалкирк уселся рядом с Тарой, девушка взволнованно спросила:
– А почему его светлость приказал мне сопровождать вас в главный зал?
– Понятия не имею, – раздраженно бросил мистер Фалкирк.
Он никак не мог понять, что замыслил герцог, а потому страшно злился.
К чему вся эта таинственность, недоумевал он. И вообще, зачем везти в Шотландию эту девчонку из приюта?
Однако, решив пощадить чувства Тары, он сдержался и завел разговор на посторонние темы. Так проехали они две мили и наконец добрались до гостиницы.
Это было убогое заведение, но, когда по приказу мистера Фалкирка принесли чай, а к нему самую разнообразную снедь, оно показалось Таре роскошным.
Здесь были и свежеиспеченный горячий хлеб, и пирожные, и домашнее масло, и овсяные лепешки, на которые следовало это масло намазывать и которые Таре еще никогда не доводилось пробовать.
– А в Шотландии всегда подают к чаю столько всякой всячины? – спросила она.
– Шотландские хозяйки очень гордятся своим умением печь, – ответил мистер Фалкирк, – и я рекомендовал бы вам, Тара, отведать всех этих вкусностей: хотя вы уже не настолько худы, как в начале нашего путешествия, еще немного поправиться вам не помешает.
Тара робко улыбнулась ему, и мистер Фалкирк отметил, что у нее немного округлились щеки и синяки под глазами исчезли.
И все же девушка была чересчур тоненькой, мистер Фалкирк боялся, что она будет мерзнуть промозглыми зимними ночами, когда вокруг замка свищут холодные ветры, прилетая с заснеженных горных вершин, и жаркие камины, которые топят в каждой комнате, не спасают от холода.
«Ей понадобится теплая одежда», – подумал он и решил, что с герцогом следует поговорить еще и об этом.
Но тут же горько усмехнулся: он квохчет над Тарой, как наседка над цыпленком.
Герцог решит, что его управляющий спятил, если он начнет обсуждать то, как одета прислуга в замке.
Конечно, управляющий волен вести себя так, как считает нужным, лишь бы дела в замке шли своим чередом, однако мистер Фалкирк понимал, что, начни он относиться к Таре иначе, чем к обычной прислуге, сразу восстановит против нее всю челядь.
– Вас что-то беспокоит, сэр? – вывел его из задумчивости голос Тары.
Подобная чуткость вовсе не удивила мистера Фалкирка. Еще в самом начале путешествия он заметил, что Тара отлично чувствует его настроение, а иногда даже читает его мысли.
– Полагаю, вам польстит то, что я вам сейчас скажу: я беспокоился о вас.
– Это для меня… огромная честь, – тихо проговорила Тара. – Вы были так добры ко мне. Я никогда не думала, что человек может быть настолько добрым. Вот почему я так боюсь остаться в замке одна, без вас.
– Но я буду в замке, – возразил мистер Фалкирк.
Хотя он и сам понимал, что это не одно и то же и что не это Тара сейчас хотела услышать.
Помолчав немного, она спросила:
– А его светлость… очень страшный?
Снова короткая пауза.
– Я знаю, что, естественно, не буду с ним сталкиваться, но, поскольку он послал за мной, я наверняка увижу его по прибытии.
– По-моему, это как раз тот случай, когда вы должны вспомнить о своих шотландских корнях и сказать себе, что не боитесь никого и ничего на свете,– проговорил мистер Фалкирк.
И заметил, как Тара инстинктивно дотронулась рукой до медальона на груди.
– Обещаю, что я об этом не забуду, – сказала она, – а еще я буду повторять себе, что мой клан, каким бы он ни был, такой же могущественный, как и клан Маккрейгов.
– Я в этом не сомневаюсь, – заметил мистер Фалкирк.
Наградой за эти слова были сияющие глаза Тары и улыбка, преобразившая ее лицо.
И тем не менее, стоило им снова двинуться в путь, улыбка исчезла с ее лица, оно посерьезнело, и, когда лошади, миновав железные ворота, направились по подъездной аллее к замку, Тара заметно занервничала.
Однако при виде замка – величественного сооружения, построенного на вершине холма, с башнями и зубчатыми стенами, четко вырисовывающимися на фоне синего неба, – у нее вырвался вздох восхищения, не укрывшийся от мистера Фалкирка.
Он и сам, возвращаясь в замок, всякий раз бывал поражен его красотой и величием.
Было в нем нечто, вызывавшее благоговейный трепет, и в то же время что-то настолько надежное, что мистер Фалкирк, сам не будучи Маккрейгом, прекрасно понимал, почему для членов этого клана их замок всегда был защитой и опорой.
Они знали, что до тех пор, пока замок стоит на земле, их клан будет существовать.
Те, кто изгонял шотландцев с их исконных земель и уничтожал кланы, вселяли в их души чувство отчаяния, безысходности, обреченности. Люди лишались даже надежды.
Но Аркрейджский замок олицетворял собой то, что от века было предметом гордости всех, в чьих жилах текла шотландская кровь.
Его мощь и несокрушимость свидетельствовали о том, что воины-шотландцы не зря погибали на полях сражений, что преданность своим идеалам приведет шотландцев к победе.
Между тем коляска, в которой ехали мистер Фалкирк и Тара, преодолевала последний подъем.
Кучер из кожи вон лез, чтобы с шиком подъехать к замку; понукая лошадей, он с гордостью думал, что доехал от Лондона до замка так быстро, что и многие помоложе, чем он, позавидовали бы.
– Какой он… огромный.
Это были первые слова, которые Тара произнесла за последние десять минут.
Коляска остановилась у входной двери.
– Ничего, привыкнете, – улыбнулся мистер Фалкирк. – И помните, каким бы большим он вам ни казался, это ваш дом, равно как и мой.
Тара робко улыбнулась в ответ. Дверь коляски распахнулась. Слуги радостно приветствовали мистера Фалкирка.
Таре помогли снять ее черный плащ, и они с мистером Фалкирком начали медленно подниматься по широким каменным ступеням лестницы.
Взгляд Тары скользнул по оленьим головам, украшавшим просторный холл, по щитам и старинным палашам, висевшим над камином, по простреленным знаменам, под которыми сражались Маккрейги.
Ей было не до того: она вся дрожала от страха. Сердце бешено колотилось в груди, в горле пересохло.
Слуги в своих килтах казались ей солдатами, а дворецкий, шедший впереди, имел настолько внушительный вид, что, скажи ей кто-то, что это сам герцог, она бы не удивилась.
Перед тем как выпить чаю, когда они в последний раз остановились на постоялом дворе, Тара, воспользовавшись благоприятной возможностью, переоделась в чистое, правда, неотутюженное платье.
Мистер Фалкирк не просил ее об этом, она додумалась сама. Платье лежало в дорожной корзине на самом верху, Тара собиралась переодеться сразу же по приезде в замок.
Однако на постоялом дворе, умывшись, поняла, что у нее достаточно времени, чтобы переодеться, и не замедлила этим воспользоваться.
Глядя на нее, такую свеженькую и чистенькую, мистер Фалкирк лишний раз убедился, что бледное и немощное создание, которое он вывез из приюта, осталось в прошлом.
Никогда в жизни Тара не чувствовала себя такой бодрой, как сейчас. В приюте у нее временами кружилась от голода голова и подкашивались ноги.
Теперь же во время путешествия, просыпаясь поутру, она ощущала все больший прилив сил, а вечером, когда отправлялась спать, не чувствовала себя разбитой и могла прочесть по крайней мере главу из тех книг, которые мистер Фалкирк дал ей почитать.
Однако в глубине души Тара не переставала бояться: вдруг у нее не хватит сил, чтобы выполнить ту работу, которую поручит ей герцог, и он отошлет ее обратно в Лондон или, что еще ужаснее, в другой приют, где-нибудь в Шотландии.
А какое это унижение – знать, что ты не в состоянии справиться со своими обязанностями!
Но самое ужасное то, что она сирота и ее нельзя уволить, как других слуг, которые, не угодив чем-то хозяевам, могут уехать домой и попытаться подыскать себе другое место.
Ей-то ехать некуда, да и рекомендации никто ей не даст, разве что из приюта, который принадлежит герцогу.
«Я должна справиться! Должна», – думала Тара, поправляя перед зеркалом свой серый чепец.
Фасон был выбран очень неудачно, чепец закрывал уши, и дети в этих чепцах плохо слышали.
У нее самой слух был прекрасный, но головной убор казался Таре до того уродливым, что она мечтала, чтобы герцог разрешил ей одеваться в обычную одежду и носить нормальные чепцы, тогда бы она выглядела хоть чуточку посимпатичнее.
И теперь, когда они с мистером Фалкирком поднимались по лестнице, Тара всей кожей ощущала придирчивые взгляды слуг-шотландцев и чувствовала себя неловко оттого, что ее серенькое сиротское платьице не идет ни в какое сравнение с их яркими пледами и камзолами с блестящими пуговицами.
– Вам известно распоряжение его светлости? – вывел ее из задумчивости голос дворецкого.
Мистер Фалкирк кивнул.
Здесь, в замке, он показался Таре совершенно другим человеком. В его облике и манерах появилась властность, не позволявшая забыть, что он управляющий герцога, то есть человек, имеющий большой вес.
Из-за массивной дубовой двери слышался гул голосов, однако слов нельзя было разобрать.
Мистер Фалкирк не делал ни малейшей попытки заговорить, и Тара тоже стояла рядом с ним молча, с каждой минутой ее тревога росла. Вот она добралась до ее груди, подкралась к горлу…
Внезапно зазвенел колокольчик, да так громко, что Тара едва не подпрыгнула от неожиданности.
Дворецкий бросил взгляд на мистера Фалкирка и, распахнув дверь, громогласно объявил:
– Мистер Фалкирк, ваша светлость!
Управляющий вошел в зал первым. Тара – за ним и, войдя, едва не вскрикнула от восторга: огромный зал переливался всеми цветами радуги. На мужчинах, находившихся в зале, были яркие клетчатые пледы. Взгляд ее уперся в одного из них, стоявшего поодаль от остальных, и Тара тотчас же поняла, что это герцог.
Только на самом деле он оказался еще страшнее, чем она его представляла.
Казалось, он не просто возвышается над сидящими перед ним мужчинами, а достает головой чуть ли не до потолка.
Она и знать не знала, что можно выглядеть таким величественным и важным.
Со слов мистера Фалкирка Таре было известно, что герцог хорош собой, однако она не ожидала, что настолько. Вот только красивое лицо его не выражало ничего, кроме презрения.
Тара сразу же почувствовала, что он вне себя от ярости. И вообще атмосфера в зале была накалена настолько, что, казалось, с минуты на минуту можно ожидать взрыва.
Угроза эта исходила от сидевших в зале мужчин, в упор смотревших на Тару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20