Надеюсь, я не причинил вам беспокойства, уведомив вас за столь короткий срок.
Себастьян».
Люсинда внимательно прочитала письмо и, взглянув на мистера Грейстоуна, улыбнулась.
— Мне очень жаль, но вам предстоит срочная работа, — сказала она. — Его светлость желает устроить обед на десять персон, а потом мы поедем в Оперу.
Он уже пригласил одного гостя — даму.
Мистер Грейстоун, подумала Люсинда, великолепный секретарь. Он помнил, кто радушно принимал у себя Люсинду, кто не пожелает ехать в Оперу и с кем можно сейчас быстро связаться, чтобы получить немедленный ответ.
Люсинда прошла в библиотеку и написала приглашения, а мистер Грейстоун, учитывавший все на свете, предложил ей написать еще два дополнительных приглашения на тот случай, если у кого-то сегодняшний вечер уже занят.
— Я буду держать эти два приглашения при себе, чтобы не беспокоить вашу светлость, когда вернется посыльный.
— Вы обо всем успеваете подумать, — сказала Люсинда. — Нам нужен еще мужчина — надеюсь, полковник Холстед будет свободен.
— Полковник всегда отменяет все назначенные встречи, когда он нужен его светлости, — просто сказал мистер Грейстоун.
— Да, конечно, — согласилась Люсинда. — Мне трудно представить, что бы мы без него делали. Надеюсь, ему нравится бывать в Опере!
Ирония судьбы: она только что вернулась от Хуаниты. Разве Люсинда могла предположить, что так скоро ей удастся увидеть спектакль с ее участием. Интересно, почувствует ли Хуанита, что они находятся среди зрителей!
Мистер Грейстоун ушел, и Люсинде захотелось взглянуть на себя в зеркало. Ей все еще трудно было привыкнуть к своему виду: волосы завиты и зачесаны высоко наверх, сверкающие бриллианты в ушах. Неужели эта белоснежная кожа может принадлежать ей?
— И все-таки я осталась прежней, — пробормотала она. — Я Люсинда, которую никто не любит и которая никому не нужна.
Ей показалось, что позади себя в зеркале она видит леди Деверо, ее глаза опушены темными ресницами, яркие губки слегка надуты.
— Неужели Себастьян действительно любит тебя? — обратилась Люсинда к призраку. — А ты-то его любишь? Или ты, как Хуанита, намереваешься вытащить из него все, что можно? Какова была бы твоя любовь, если бы он был беден, если бы он не был persona grata в Кларенс-хаузе, если бы ему не завидовал весь Лондон?
Люсинда глубоко вздохнула.
Интересно, что сказал бы лорд Меридан, узнай он о ее разговоре с Хуанитой да Рива. Танцовщица оказалась настолько глупой, что всему поверила. Но с леди Деверо придется действовать более тонко.
Люсинда почувствовала себя маленькой и беспомощной. Как страшно ей вступать в этот мир без всякой поддержки! Неужели это невозможно — завоевать любовь своего мужа?
Она вспомнила совет Красавчика Браммеля: «Не будьте робкой, заставьте их замечать вас!» Продолжая рассматривать себя в зеркало, которое висело над изящным, украшенным купидонами столиком времен Карла II, Люсинда вздернула подбородок.
Обеспокоенный и несчастный вид сменился решительностью. Люсинда была полна жизни, глаза сверкали, как у воина перед битвой. Ведь Нат так часто говорил ей; «Пока судья не досчитал до десяти, нельзя считать себя побежденной».
— Я завоюю его любовь! — сказала Люсинда своему отражению и надела шляпку.
Сегодня леди Деверо впервые после свадьбы появится у них в доме. Тогда они не встретились, а сегодня нельзя допустить, чтобы у леди Деверо возникла причина игнорировать хозяйку дома.
Люсинда была уверена, что именно леди Деверо напомнила лорду Меридану о премьере в Опере. Напомнила и предложила всем вместе отобедать. Лорд Деверо, по всей видимости, будет сопровождать принца, а потом отправится на официальный прием, на который жен не приглашают. Как бы то ни было, леди Деверо не случайно решила обедать с лордом Мериданом и его женой именно сегодня! Возможно, она хочет перед всем светом продемонстрировать свою власть над ним, а может быть, она надеялась, что ее появление рядом с Люсиндой выставит графиню Меридан в невыгодном свете.
Твердой рукой Люсинда завязала ленты на шляпке и стремительно вышла из библиотеки.
— Экипаж, пожалуйста, — приказала она стоявшему в зале слуге.
— Он вас ждет у дверей, миледи.
Люсинда вышла на улицу, и лошади быстро домчали ее до Бонд-стрит.
Около магазина мадам Бертен, как всегда, было много экипажей, но Люсинда уверенно прошла через салон прямо в личную комнату мадам. Пожилая женщина сидела за столом и рассматривала рисунки с фасонами и образцы тканей. Увидев Люсинду, она. протянула ей навстречу руки, лицо ее при этом засветилось радостью.
— Добрый день, дорогая! Я вас сегодня не ждала.
— Добрый день, мадам, — сказала Люсинда и поцеловала старую, морщинистую щеку. — Я в трудном положении, мадам.
Внезапно у Люсинды вырвался возглас неподдельного восхищения: на столе лежало прекраснейшее из платьев, которое она когда-либо видела!
— Это для кого? Откуда оно? — спросила она.
Мадам подтянула к себе платье.
— Его привезли вчера вечером, — ответила она и понизила голос, хотя в комнате, кроме них, никого не было. — Естественно, из Франции.
Люсинде уже было известно, где мадам Бертен доставала тисненые бархаты, тончайшие газы, вышитую парчу и нежное, как паутинка, кружево. Такое могло производиться только во Франции, и, несмотря на войну, тонкий ручеек через Ла-Манш не прерывался. Малочисленная английская береговая охрана и таможня выбивались из сил, пытаясь пресечь поставки из Франции, но их всегда обводили вокруг пальца. Наполеон, крайне нуждавшийся в золоте, которое давала такая торговля, поощрял контрабанду, поэтому понадобилась бы целая армия и весь британский флот, чтобы прекратить все это.
Для контрабанды использовались рыбачьи лодки, поджидавшие французских сообщников на середине Ла-Манша, дипломатический багаж, существовали целые шайки контрабандистов и одиночные искатели приключений. Они нашли выгоду не только в снабжении тихих английских гаваней и речных пристаней табаком и бренди из Франции, но и в контрабанде тканей, которые моментально расхватывали владельцы магазинов, заинтересованные в товаре высшего качества.
Все ткани, из которых были сшиты платья Люсинды, прибывали из Франции в тюках или рулонах.
Люсинда обычно рассматривала их и сама подбирала фасон. Однако это платье было уже сшито, и Люсинде казалось, что она в жизни не видела подобной красоты. Платье было под стать самой принцессе, нет, фее из сказки. На тончайшем кружеве, которое просто не могло быть соткано человеческими руками, были разбросаны цветы с крошечными бриллиантиками, окруженными блестящими синими и красными камешками. Волшебство дополняли ленты, повторявшие цветовую гамму, которые украшали вырез и сходились под грудью. Платье звучало, подобно симфонии цвета.
— Прекрасно, действительно прекрасно! — У Люсинды перехватило дыхание.
К ее удивлению мадам Бертен накрыла платье белой бумагой.
— Нет! Нет! Не надо смотреть! — вскричала она. — Смотреть на него сделает вас несчастной!
— Несчастной?! — удивилась Люсинда. — Оно предназначено кому-то другому?
— Как же мне рассказать вам! — причитала мадам Бертен. — Бедненькая моя! Это трагедия, у меня просто язык не поворачивается!
— Но вы все равно должны рассказать мне, — попросила Люсинда.
Мадам Бертен глубоко вздохнула:
— Посылку принесли вчера вечером. О боже! Не спрашивайте, кто его купил во Франции! Но доставить его сюда труда не составило.
Люсинда улыбнулась. Ей было хорошо известно, как гордилась мадам Бертен своей возможностью использовать дипломатический багаж для доставки товаров. Это придавало ей сознание собственной значимости.
— Платье принесли перед самым закрытием, — продолжала мадам. — Я открываю коробку, смотрю и говорю себе: «Это для моей маленькой Люсинды!»
Но у меня так болела голова! Я могла только смотреть. Тут входит мисс Варден. Я говорю ей: «Видите, это платье хорошо пойдет! Решено! А цена? Должно быть, говорю я, сто фунтов!»
— Сто фунтов! — воскликнула Люсинда.
Мадам Бертен кивнула;
— Я никому не рассказываю, даже вам, моя душечка, сколько я заплатила за него!
— Но оно стоит этих денег, — согласилась Люсинда. — Ну, дальше.
— Мисс Варден помогает мне надеть платье, я ухожу домой. Ночь напролет я мечтаю, как очаровательны вы будете в этом платье, если, конечно, нам представится удобный случай нарядить вас в него.
— Но такой случай как раз сегодня! — закричала Люсинда. — Мы едем на премьеру в Оперу… и… с нами обедает леди Деверо!
У Люсинды не было секретов от мадам Бертен, знавшей, что лорд Меридан расплачивается за платья леди Деверо. Мадам Бертен была очень добра к Люсинде, появившейся у нее на следующий день после свадьбы. И Люсинда рассказала ей, что она подслушала в день своего приезда в Лондон.
Возможно, мадам Бертен лучше Люсинды представляла, насколько важно, чтобы лорд Меридан заметил перемены в своей жене, чтобы вместо провинциальной неухоженной простушки он увидел в ней совершенно другую женщину.
Тут мадам Бертен громко застонала. Пряча глаза от Люсинды, она продолжала:
— Слушайте! Сегодня утром я прихожу в магазин, я очень плохо спала, поэтому немного опоздала.
Мисс Варден встречает меня с улыбкой. «Вы будете очень довольны, мадам, — говорит она, — я продала платье! И не за сто фунтов, а за сто пять! Что вы на это скажете?»
— Она продала его! — воскликнула Люсинда.
— Она продала его, — угрюмо повторила мадам Бертен.
— Кому? — спросила Люсинда.
Не успев договорить, она уже знала ответ.
— Это невозможно! Леди Деверо! — ответила мадам Бертен.
— Но она не должна появиться в нем! — в ужасе вскричала Люсинда. — Мадам, вы не можете допустить, чтобы его надела леди Деверо!
— Вам еще не все известно, — сказала мадам Бертен. — Леди Деверо приезжает, чтобы оставить другое платье для небольшой переделки. Думаю, она даже не собирается вылезать из экипажа, но мисс Варден, эта тупица, приглашает ее внутрь. Как только леди Деверо видит платье, она вытаскивает из экипажа лорда Меридана, чтобы он тоже взглянул!
Губы Люсинды сжались. Она повернулась и подошла к окну. Невидящие глаза были устремлены на грязный задний двор магазина.
— Они, должно быть, заехали по дороге в Рейнлаф, — пробормотала она.
— Лорд Меридан соглашается преподнести леди Деверо это платье в подарок, — закончила мадам Бертен бесцветным голосом.
Люсинда обернулась:
— Оно не должно достаться ей!
— Поздно! Она наденет его сегодня на премьеру, — ответила мадам Бертен. — Его будут подгонять по ней. Она слишком велика для этого платья. Боже мой! Она испортит его! Придется снять красные ленты и оставить только синие. Синие — так просто, так безвкусно!
— Нельзя его портить только ради нее! Это… это варварство! — воскликнула Люсинда. Она сдернула с платья бумагу.
— Мой бог! Вы как раненая пташка! — судорога свела горло мадам Бертен. — Вы… вы так много значите для меня. Пусть лучше мне отрежут руку, чем я отдам платье этой стерве!
Не будь Люсинда так расстроена, она посмеялась бы над тем, как мадам Бертен отзывается о леди Деверо.
— Оно не должно принадлежать ей! — решительно заявила Люсинда. — Послушайте, мадам, у меня есть план! Если бы только вы согласились!
Не ожидая ответа, Люсинда принялась рыскать между рулонами тканей, которые загромождали почти полкомнаты. Она отбросила в сторону несколько десятков рулонов, прежде чем нашла то, что искала.
Это было кружево, отличное английское кружево, очень красивое, но оно ни в коей мере не могло сравниться с французским кружевом на платье.
Люсинда положила его перед мадам Бертен и стала что-то быстро говорить. Не успела она произнести и пары слов, как мадам уже хлопнула в ладоши, вызывая к себе мисс Варден, которая стремительно вбежала в комнат)'. Ее красные глаза указывали на то, что она проплакала все утро.
— В чем дело, мадам?
— Немедленно пришлите сюда всех швей — абсолютно всех!
Мгновение мисс Варден колебалась.
— Они заняты…
— Делайте, что вам приказано, — перебила ее мадам. — И пошевеливайтесь! Все должны быть здесь! Закройщицы, манекенщицы — все, вы поняли?
— Да, мадам, конечно, — ответила мисс Варден, выбегая из комнаты, чтобы выполнить приказание.
Люсинда спускалась по лестнице в огромный зал на Беркли-Сквер, когда начали бить часы. Она двигалась очень медленно, стараясь подавить дрожь в ногах. Облизав пересохшие губы, она остановилась в ожидании, когда лакей откроет перед ней дверь в малый салон, где все гости должны были собраться перед обедом.
Прежде чем войти, она взглянула на часы. Надежда, что задуманное удастся, придавала ей силы.
Мистер Грейстоун был несказанно удивлен и озадачен решением Люсинды послать всем гостям уведомление, что обед состоится на четверть часа позже, чем было условлено.
— Ваша светлость может опоздать в Оперу, — в голосе мистера Грейстоуна слышалось беспокойство.
— Это не имеет значения, — ответила ему Люсинда. Услышав, как отворилась дверь и в салон вошел лорд Меридан, Люсинда улыбнулась.
Он удивительно красив, подумала Люсинда, а может, ей это только кажется. Но почему же каждый раз при его появлении сердце замирает у нее в груди? Он был в камзоле из темного атласа, сшитом у Уэстона, который, как считали все щеголи, единственный мог сшить костюм, не испортив его. Его жилет украшали бриллианты и изумруды, а бриджи сидели как влитые. Он зачесал волосы по последней моде, которую ввел принц. «Интересно, — подумала Люсинда, — неужели весь этот лоск наведен лишь только для леди Деверо?»
Лорд Меридан подошел к Люсинде, и она заметила, что у него хорошее настроение. Она удивилась, когда он поднес ее руку к губам, однако сделал это чисто механически. Все его движения сопровождались такой совершенной грацией, что у Люсинды перехватило дыхание.
— Надеюсь, вы хорошо провели день? — спросил он.
— Замечательно, — ответила Люсинда. — Хочется, чтобы сегодняшний вечер прошел успешно.
— А почему бы и нет? Хотя, когда я изредка появляюсь в Опере, подобное времяпрепровождение кажется мне смертельно скучным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29