Вспоминая прошедшее, он подумал, каких нечеловеческих усилий ему стоило тогда вернуться к королю, беседовать и смеяться, как будто ничего не произошло. Эркли помнил, что когда все отправились в казино, он, чувствуя, что сойдет с ума, если еще немного побудет в четырех стенах, решил пройтись по лесу.
Он бродил тогда в одиночестве по тропинке, по которой утром ездил с Марицей на прогулку. Он знал, что Бог услышит его молитвы и будет милосерден, а в будущем они, конечно, будут вместе.
Но на пути их счастья было еще много препятствий.
Больше всего лорда Эркли беспокоило, как скажется на здоровье Марицы все, что она перенесла, а также изнурительная церемония похорон Фридриха, ну и, конечно, надо было позаботиться о том, чтобы все случившееся осталось в тайне, ведь в противном случае разразится скандал, способный поколебать любую монархию, если откроется, что Фридрих был застрелен слугой при попытке убить свою жену. Лорд Эркли, правда, был уверен, что Джозеф будет молчать, чтобы сохранить как свою жизнь, так и доброе имя Марицы.
Он очень хорошо разбирался в людях и, хотя ему никто этого не говорил, был убежден, что единственной причиной, почему Джозеф мирился с несносным характером Фридриха и нескончаемыми оскорблениями со стороны принца, была бесконечная преданность Марице. Нечего было и думать, что он позволит себе выставить ее страдания для всеобщих пересудов и насмешек. Ясно было лорду Эркли и то, что можно положиться на здравый смысл господина, Хаммершмидта, ведь хозяева отелей больше всего боялись скандалов и их последствий для репутации заведения.
Господин Хаммершмвдт был безмерно горд, что постоянными гостями его отеля были не только король Англии, но и другие монархи. Немыслимо было рисковать из-за не слишком влиятельного немецкого принца.
Лорд Эркли узнал тогда, что тело Фридриха тайно перенесли в какую-то частную лечебницу, где никто не мог его видеть, так как он был очень плох.
Следующим утром, когда Эркли навел справки, ему очень печально сказали, что у его королевского высочества был тяжелый сердечный приступ и жизнь его в опасности.
Эта новость разнеслась по всему Мариенбаду и стала предметом сплетен узкого курортного мирка. Никто не был особенно удивлен, так как, судя по одутловатому лицу принца и репутации пьяницы, всем было ясно, что Фридрих долго не проживет.
– Бедный малый! Смерть была для него лучшим исходом! – сказал король Эдуард лорду Эркли в минуту откровенности.
– Согласен с вами, ваше величество. Думаю, что никому из нас не хотелось бы жить в таком состоянии.
Их разговор был прерван забавным анекдотом, рассказанным маркизом да Совералем, и о принце Фридрихе на время забыли.
Вернувшись с прогулки, лорд Эркли зашел к герцогине.
– Вы пришли в столь ранний час, милорд, – сказала она, протягивая ему руку, – и вы, конечно, хотите поговорить о серьезной болезни принца Фридриха, о которой мне только что сообщили слуги.
– Да, сударыня, – ответил лорд Эркли, поднося ее руку к губам, – и я очень обеспокоен судьбой принцессы.
– Я так и думала, – догадалась герцогиня, – но, сказать вам честно, надеюсь, Бог услышит мои молитвы.
Она посмотрела на лорда Эркли своими старыми проницательными глазами, и между ними установилось полное взаимопонимание.
– Я хотел спросить вас, – произнес лорд Эркли, – сможете ли вы поддержать принцессу и сделать для нее то, что не по силам мне.
– Я навещу Марицу, как только она меня примет, – ответила герцогиня. – И вы понимаете, лорд Эркли, не хуже меня, что вам сейчас не надо ее видеть.
– Понимаю,
– Предоставьте все мне, – сказала герцогиня, – но зайдите ко мне вечером, и я вам расскажу все, что вас интересует.
От герцогини лорд Эркли узнал, что у Марицы, несомненно, было бы нервное расстройство из-за скверного обращения мужа, и только ее любовь к Эркли поддерживала ее и придавала силы.
– Она просила меня передать вам, – сказала герцогиня, – что думает о тумане над озером и что вы поймете.
– Я действительно понимаю, – прошептал лорд Эркли.
– Она выглядит такой больной, – вздохнула герцогиня, – я боюсь, она не скоро придет в себя.
– Могу ли я попросить вас кое-что передать принцессе? – спросил лорд Эркли.
– Конечно, – пообещала герцогиня.
– Скажите Марице, – попросил он, – что я буду ждать за туманом.
Герцогиня в точности исполнила обещание и, увидев свет в глазах Марицы и слабую улыбку на ее губах, поняла, что ее страхи напрасны.
Через три дня, когда вагон, задрапированный черным крепом, увозил тело принца Фридриха в Вильценштейн, Марица уже могла сопровождать покойного мужа, хотя и через силу, и вопреки советам врача.
Позже из немецких газет лорд Эркли узнал о торжественной заупокойной службе, которую в Вильценштейне устроили в честь умершего правителя.
Принца Фридриха похоронили с той помпой и тем великолепием, которые он так любил при жизни.
На похоронах присутствовали монархи большинства европейских стран, император же, хотя и не смог приехать сам, прислал своими представителями барона фон Эхардштейна и адмирала фон Сендена. Лорду Эркли это показалось верхом цинизма, на который был способен только кайзер.
Когда Марица покинула Мариенбад, лорд Эркли больше ничего не мог о ней узнать, и одно для него было несомненно – он не должен искать встречи с ней, пока она в Германии. Необходимо было подождать, пока весь траурный церемониал закончится и Марица сможет вернуться в Венгрию.
Эркли, однако, не на шутку пал духом от своей беспомощности, когда узнал, что Марица серьезно заболела, как только все церемонии, связанные с похоронами, подошли к концу. Если бы он повиновался только импульсу обычного влюбленного мужчины, он пренебрег бы всеми условностями и поехал в Вильценштейн. Но строгий самоконтроль дипломата сослужил Эркли хорошую службу.
Несколько недель его мучила бессонница, и когда он наконец услышал, что Марица достаточно хорошо себя чувствует, чтобы вернуться в Венгрию, он ощутил, что с его плеч свалилась огромная тяжесть. Однако врожденный такт и элементарное понятие о приличии подсказали Эркли, что лучше ей не писать. Он знал, что не должен возбуждать подозрений родственников Марицы в том, что в ее жизни, кроме мужа, был и другой мужчина. Он просто договорился с герцогиней, что она будет каждый месяц посылать Марице букет цветов. Лорд даже не решался отправить ей с цветами маленькую записочку, но в конце концов это было не так уж важно, ведь она и без слов понимала, что он думает только о ней.
Смирившись с тем, что он еще не скоро сможет увидеть Марицу, лорд Эркли с таким рвением отдался работе, что все его прежние приятельницы были немало удивлены. Получая на все приглашения один отказ за другим, они решили, что у него, должно быть, новое увлечение. Поняв, что Эркли не ищет встреч с женщинами, а если такое случалось, то дама оказывалась намного старше его, они были сначала удивлены, а потом и немного обижены.
– Что могло случиться с Ианом Эркли? – спрашивали они друг друга. – Он всегда был таким остроумным и интересным собеседником, а теперь думает исключительно о работе и смеется только в обществе короля.
Королю Эдуарду, однако, было очень приятно, что лорд Эркли оказывает ему столько внимания.
Отношения между Англией и Германией оставались дружескими только благодаря неустанным усилиям "Дядюшки Берти".
Французам это внушало все большее беспокойство, ведь в любой момент мог быть заключен англо-германский союз.
Перед ежегодным отдыхом в Мариенбаде король решил посетить Германию, что привело французов в истерику при одной мысли о возможных последствиях этого визита. К счастью, никаких эпохальных событий не произошло, и, как нашел лорд Эркли, визит был очень бесцветным.
Поезд короля встречал император Вильгельм, облаченный в неизменный военный мундир и сопровождаемый свитой высших армейских офицеров.
После обеда очень много говорили о политике, и, к восхищению лорда Эркли, король Эдуард остроумно, но уклончиво парировал все замечания племянника. Напряжение, однако, было очень большим, и когда 16 августа король Эдуард наконец отправился в Мариенбад, его приближенные вздохнули с облегчением.
Еще будучи в Германии, король Эдуард однажды вечером сказал кайзеру:
– Я очень огорчился, узнав о смерти вашего кузена Фридриха Вильценштейнского, но, может быть, для него это был лучший исход.
– Фридрих? Да, конечно, Фридрих! – Кайзер сначала не мог вспомнить, о ком идет речь. – Он был покалечен взрывом бомбы, и жаль только, что этот взрыв не уничтожил его сразу.
У лорда Эркли было сильное желание ударить кайзера за столь откровенное равнодушие, но тот сменил тему, и имя Фридриха больше вообще не упоминалось.
И вот теперь, когда лорд Эркли заканчивал обед в вагоне поезда, к нему подошел старший слуга и сказал:
– Может быть, вам, милорд, угодно переодеться в костюм для верховой езды?
Лорд Эркли удивленно поднял брови, а слуга продолжал:
– На станции, конечно, будут кареты, но если вы хотите быстрее приехать во дворец, кратчайший путь лежит через лес, и к вашим услугам будет лошадь.
Лорд Эркли встрепенулся. Он знал, что между станцией и дворцом пролегал сосновый бор, напоминавший тот, что окружал Мариенбад.
Пройдя в соседнее купе, он увидел, что Хоукинс уже вынул из чемодана его костюм для верховой езды. На переодевание было затрачено всего несколько минут.
Вернувшись на свое место, он продолжал любоваться великолепным пейзажем, который открывался перед ним. Стояла сильная жара, но на горных вершинах еще лежал снег, особенно живописно выделявшийся на фоне голубого неба. Через долины протекали широкие серебряные реки и, хотя они не были так полноводны, как зимой, все же создавали очень величественный ландшафт, который дополняли многочисленные замки, возвышавшиеся на их берегах.
Приглашение погостить во дворце Эстерхази было прислано от имени самого князя Миклоша. Хотя оно напоминало самое обычное приглашение поохотиться, лорд Эркли был уверен, что Марица здесь, со своим кузеном, и очень скоро он ее увидит.
Он был возбужден и взволнован, как юноша, спешащий на первое свидание, что, признался себе лорд Эркли, было недалеко от истины.
Никого еще он не любил так, как Марицу, а за время разлуки его любовь становилась сильнее день ото дня, и все же он почти боялся, что не испытает при встрече того восторга, который всегда вызывала в нем Марица. Однако он сумел отогнать этот страх. Если двое любят друг друга с первого взгляда, как они с Марицей, если их мысли и чувства созвучны, им не страшны ни время, ни расстояния.
Поезд тем временем медленно подъезжал к небольшой станции, построенной специально для посетителей дворца. От поезда до экипажей был наскоро постелен красный ковер, и, выходя из вагона, лорд Эркли увидел встречавшего его одного из младших сыновей князя.
– Рад снова видеть вас, милорд! – воскликнул тот.
Лорд Эркли внимательно посмотрел на красивого молодого венфа. Ведь благодаря ему и его брату его предыдущий визит во дворец оказался столь приятным.
Разговаривая о путешествии и прочих пустяках, они отошли от станции, и перед ними предстал нарядный экипаж и ландо для слуг и багажа. Рядом стояла очень симпатичная лошадь из конюшен князя, считавшихся лучшими конюшнями во всей Венгрии.
– Через лес дорога гораздо короче, – сказал молодой человек, встретивший лорда Эркли, – и вы простите меня, если я не буду сопровождать вас, но думаю, вы найдете кое-кого, кто выведет вас прямо к дворцу!
Глаза его при этом загадочно сверкнули. Не мешкая, лорд Эркли вскочил на коня и, устремившись к лесу, понял, что после столь долгого ожидания, он наконец увидит Марицу!
Неожиданно на фоне сосен он заметил вдалеке лошадь и всадницу. Сердце его учащенно забилось, он быстро подъехал и несколько секунд пристально смотрел на нее, не веря своим глазам. Будь она в толпе, он бы, конечно, никогда ее не узнал. Но ее глаза, ищущие его взгляда, остались прежними. Посмотрев друг на друга, оба почувствовали, что им не требуются слова, чтобы выразить свое изумление и восторг.
– Марица!
Лорд Эркли произнес ее имя на одном дыхании, и это был возглас не только радости, но и удивления. Не было больше худой, несчастной женщины, которую он помнил, напряженной от страха, с выражением боли в бездонных глазах. Перед ним была юная, светящаяся радостью девушка, казавшаяся воплощением весны.
На Марице был тонкий бледно-желтый костюм. Было очень жарко, и она скинула жакет и осталась в блузке того же цвета, но из еще более тонкой ткани.
Ожидая лорда Эркли, она сняла свою широкополую шляпу и повесила на луку седла. Солнечный свет, проникающий через кроны деревьев, как-то особенно нежно освещал ее темные волосы, сиял на ее ослепительно-белой коже и застывал в блеске ее глаз.
Ни одна женщина, подумал лорд Эркли, не могла бы выглядеть более счастливой и более очаровательной.
Сначала они не могли произнести ни слова. Затем Марица сказала:
– Вы здесь!
Она, похоже, сообщала это самой себе.
– Я здесь! Так же как и вы, моя дорогая!
От этих слов Марица пришла в смущение. Потом призналась:
– Было бы невыносимо встретить вас в присутствии кого-то третьего. Мне есть что показать вам.
Они ехали рядом по лесной тропинке, выведшей их к озеру. Оно было больше, чем мариенбадское, и даже живописнее, потому что окаймляли его прекрасные деревья и освещенные солнцем горы.
Марица улыбнулась лорду Эркли:
– Боюсь, здесь нет кафе, но мы можем побыть вдвоем.
– Ничего большего я и не желаю! – ответил он.
Они остановили лошадей, и лорд Эркли спешился. Подойдя к Марице, он видел, что она ждет, когда он поможет ей сойти с коня.
Она была по-прежнему легка, как пух, хотя и немного пополнела со времени их последней встречи, и с ее лица исчезла отнюдь не украшавшая ее острота. Милые округлости довольно отчетливо выступали под мягкой тканью ее блузки.
Эркли поставил Марицу на землю и обнял ее. Лошади щипали траву, растущую на берегу озера, а они стояли вдвоем под величественными соснами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16