– Но вы сказали, Фридрих никогда не целовал вас? – спросил лорд Эркли.
– Он попросил у отца моей руки, подарил мне обручальное кольцо, поцеловал руку и вернулся в Вильценштейн.
– Как это могло произойти? – удивился лорд Эркли.
– Он сказал мне позже… много позже… после своего увечья… что я никогда не вызывала его восхищения. Я, как он сказал, не в его вкусе.
– Можно только представить его вкус, – ядовито заметил лорд Эркли.
– В прошлом году, когда он настолько хорошо себя чувствовал, что смог пойти в театр, он показал мне одну из своих бывших любовниц, – тихо сказала Марица. – Это была высокая, величественная красавица и, я не подберу другого слова, яркая женщина.
В ее глазах ясно видна была острая боль. Лорд Эркли знал, что Марица потому и не понимала, как она красива, что три года жила с человеком, который не только ненавидел ее, но и полагал, что в ее красоте, как внешней, так и внутренней, не было ничего достойного его внимания.
Желая докончить свой рассказ, Марица продолжала:
– Фридрих настаивал на одной вещи: чтобы свадьба была в Вильценштейне. Он знал, что это понравится его подданным, и, кроме того, после объявления о бракосочетании императору уже невозможно будет устроить его свадьбу с эрцгерцогиней.
Теперь лорду Эркли все было известно, и он отдавал должное находчивости принца Фридриха в его стремлении избежать брака со старой и некрасивой женщиной.
– Папа, мама и я приехали в Вильценштейн накануне свадьбы, – рассказывала Марица. – Фридрих посетил нас в доме, где мы остановились, но я никогда не оставалась с ним наедине. Он преподнес мне свадебный подарок, но я была разочарована тем, что он ни разу не попытался поцеловать меня.
Она рассказывала дальше, и ее черные ресницы казались еще темнее на фоне ее бледных щек.
– На следующий день, когда мы с отцом ехали в собор, мне казалось, что Фридрих в своем белом мундире с медалями похож на сказочного принца. Он был ослепителен, и вся церемония была очень впечатляюща. Когда мы вышли из собора, вы знаете, что произошло.
"Бомба анархиста, – подумал лорд Эркли, – не только покалечила жениха, но и сломала жизнь невесте".
Вслух он произнес:
– Если бы я мог, дорогая, избавить вас от всех ваших страданий, я бы непременно сделал это.
– Я знаю, – ответила она, – и стараюсь ни с кем об этом не говорить. Мне искренне жаль, я сочувствую Фридриху, но, как вам известно, он ненавидит меня за то, что я осталась невредимой.
– В какой-то мере я понимаю это, – сказал лорд Эркли, – не понимаю только одного, как можно ненавидеть и обижать столь изысканное и совершенное существо.
– Мне очень жаль, но иногда во мне просыпается бунтарка, а иногда я хочу умереть. Конечно, это грех, – с застенчивой улыбкой ответила принцесса.
– Вам не надо больше желать смерти, – сказал Эркли. – Помните, что вы моя. Мы принадлежим друг другу, и, возможно, Бог будет к нам настолько добр, что в один прекрасный день мы сможем быть вместе.
Ее глаза снова засияли.
– Вы верите, вы действительно верите, что это возможно?
– Все возможно! – подтвердил он. – И я буду молиться, дорогая, чтобы пришел день, когда не только смогу поцеловать вас, но вы будете принадлежать мне полностью.
– Я тоже хочу этого, – мягко сказала Марица.
– Нас соединяют какие-то странные узы, и иногда мне кажется, что мы были вместе в далеком прошлом, в той жизни, которую мы, конечно, не можем помнить.
– И мы будем вместе в будущем?
– Я всегда верил, что Бог милосерден и что любовь сильнее ненависти! – ответил лорд Эркли.
– Тогда моя любовь всегда будет с вами, где бы вы ни были, – сказала Марица, – и, пожалуйста, всегда, всегда любите меня.
– Я не смогу разлюбить вас, – уверил ее Эркли. Они посмотрели друг на друга через стол, но Марице показалось, что она крепко прижалась к нему и их сердца бьются в унисон. Сделав над собой почти нечеловеческое усилие, лорд Эркли сказал:
– Мы должны возвращаться, любимая.
– Да, да, конечно, – согласилась Марица. И вдруг, с почти панической ноткой в голосе, спросила: – А что я скажу Фридриху, когда он будет выспрашивать у меня, о чем мы говорили?
– Я постараюсь придумать что-нибудь правдоподобное по дороге.
Лорд оплатил счет, и они пошли к лошадям. Когда он помогал принцессе сесть в седло, она вдруг почувствовала в нем мужчину – мужчину, который любит ее как женщину, и сердце ее учащенно забилось.
Потом была обратная дорога через сосновый бор, и, только когда озеро осталось далеко позади, лорд Эркли предложил:
– Скажите принцу Фридриху: англичане обеспокоены тем, что кайзер намерен построить слишком много военных кораблей. Я знаю, дорогая, что вы считаете ниже своего достоинства что-то докладывать ему, но мне не хочется, чтобы ваш муж рассердился на вас и запретил наши прогулки, – добавил он, пользуясь молчанием Марицы.
– Конечно, конечно, только не это! – воскликнула Марица. – Как же глупо с моей стороны думать о чем-либо, кроме того, что я хочу быть с вами.
Она внезапно осеклась, и лорд Эркли докончил:
– Это значит, что вы слишком порядочны, чтобы быть замешанной в этих интригах и бесконечной лжи. – Он глубоко вздохнул. – Если бы я только мог увезти вас с собой и избавить от всего этого! Если бы мы могли вместе жить в Англии!
– Не важно, где жить, только бы быть с вами.
– Я понимаю, – ответил он, – но я хочу, чтобы вы жили в моем доме. Я хочу видеть вас в обстановке, достойной вас, я хочу, чтобы у нас был свой семейный очаг.
Он знал, как много это для нее значит. Понимая, что оба мечтают о невозможном, они продолжали путь в глубокой тишине.
Как и ожидала Марица, Фридрих уже завтракал, когда она присоединилась к нему, и, как только Джозеф подал ей чашку кофе и удалился, он спросил:
– Ну, что ты мне скажешь?
– Лорд Эркли не говорил о Франции, – тут Марица не покривила душой, – но он сказал, что англичан беспокоит количество военных кораблей, строящихся по приказу кайзера.
– Они раньше начали строить корабли. – Фридрих пришел в ярость. – Их флот больше нашего, но ведь Англия меньше Германии, так почему же англичане должны господствовать на море? В следующий раз спроси Эркли, почему это Германия не имеет право на свой флот? – сказал он, пользуясь молчанием Марины. После короткой паузы, взяв себя в руки, он продолжил: – Немцы имеют право на свои сферы влияния, и если мы не можем завладеть ими мирным путем, как это сделали англичане, мы силой возьмем, что хотим.
Эти слова он выкрикнул, и Марица ответила:
– Боюсь, я не разбираюсь в политике, Фридрих. Извини, я лучше переоденусь, ты ведь захочешь прогуляться в парке.
Она направилась к двери, а принц крикнул ей вслед:
– Это все, что ты можешь мне сказать? Видит Бог, ты за это время могла выудить из Эркли гораздо больше!
Принцесса не ответила, но в спальне ее охватила внезапная дрожь. "Как я могу все это терпеть?"– недоумевала она. Однако времени на глубокие раздумья у нее не было, и она начала торопливо переодеваться, чтобы не заставлять Фридриха ждать. Горничная в это время сетовала на неудобства жизни в отеле, но Марица не слушала. В мыслях она все еще сидела с лордом Эркли на берегу озера, и чувство счастья не покидало ее.
"Буду думать только о нем", – убеждала она себя и избавлялась понемногу от того напряжения, которое в ней всегда вызывал Фридрих.
– Я люблю его! Я люблю его! – шептала она. Марица старалась забыть обо всем, кроме лица лорда Эркли, волнующих звуков его голоса и момента, когда он помог ей сесть в седло.
"Ведь это, должно быть, нехорошо с моей стороны, что я так люблю его", – думала она, идя за коляской Фридриха, Но, как сказал лорд Эркли, сердцу не прикажешь.
Марица отдавала себе отчет, что ищет в толпе прогуливающихся по парку одного и только одного человека. Все остальные были для нее на одно лицо.
День, как всегда, был скучен: визит Фридриха к врачу, процедуры, во время которых Марица, как всегда, ждала его в приемной; затем, сопровождаемые телохранителями, они проследовали в отель, где их ждал второй завтрак.
Когда они первый раз приехали в Мариенбад, Марица предполагала, что они, вероятно, будут завтракать в местных ресторанах, может быть, даже в том, стоящем в лесу, где любили обильно поесть оба короля. Фридрих, однако, был очень скуп, и если стоимость питания входила в стоимость номера, он всегда к обеду возвращался в "Веймар". Марицу, правда, больше устроило бы, если бы они питались в ресторане отеля, ведь там Фридрих не смог бы так свободно спорить с нею и кричать на нее. Фридрих же, думала Марица, считал себя очень важной персоной, и ему очень нравилось наводить страх на официантов, приносящих еду к ним в гостиную.
Всю пользу от курортных вод Фридрих сводил на нет тем, что за едой выпивал целую бутылку бордо. Вино, к счастью, действовало на него усыпляюще, и Марица имела, по меньшей мере, час отдыха.
Принцесса знала, что герцогиня куда-то ушла, поэтому, оставшись в своей комнате, она вышла на балкон и, глядя на простиравшуюся перед ней равнину, снова и снова думала о том, как же она была счастлива, когда они с лордом Эркли проезжали верхом по сосновому бору.
День тянулся медленно, и Марица все время думала о следующем утре. Она решила не искать каждую ночь встречи в саду с лордом Эркли, это было бы недальновидно. Во-первых, их могли увидеть, а во-вторых, хотя она была очень несведуща в любовных делах, какое-то шестое чувство подсказывало ей, что, находясь с лордом Эркли под сенью ив, она забудет о том, что их любовь должна быть чистой и платонической. Ей так хотелось, чтобы лорд Эркли держал ее на руках и целовал, ведь и он мечтал об этом, он признался ей.
Марице были созвучны все его чувства и слова, и она хорошо понимала, что он полностью владел собой. "Позволить ему касаться меня было бы не только не порядочно по отношению к Фридриху, но и грешно", – строго сказала она себе. И все же каждым своим нервом Марица хотела быть с ним, зная, что и он страстно желал видеть ее, это ясно читалось в его глазах и слышалось в его голосе.
– Я не должна искушать его, – прошептала она и в то же время подумала, как это было бы замечательно.
День был столь жаркий, что, не в силах оставаться на балконе, Марица возвратилась в комнату и уселась в кресло у открытого окна. Несмотря на все счастье, которое она испытала, прогулка верхом, жара и избыток чувств утомили ее, и она заснула.
Ее разбудил крик Фридриха из соседней комнаты. Его голос, как всегда, резал ей по нервам, она вскочила, чтобы бежать к нему, не поняв, что принц своим обычным агрессивным тоном звал Джозефа. Марица подошла к двери в комнату Фридриха и приоткрыла ее, чтобы выяснить, на месте Джозеф или куда-нибудь вышел. Она услышала, как открывается входная дверь в спальню.
– Вашему королевскому высочеству угодно было звать меня?
– Конечно, ты мне нужен, болван! – огрызнулся принц Фридрих.
Марица закрыла дверь. Она не могла слышать, как ее муж оскорбляет этого добрейшего человека, преданную службу которого нельзя было окупить никакими деньгами.
Принца Фридриха ожидала еще одна процедура, и вскоре они отправились в клинику, где принц делал специальные упражнения для спины и парализованных ног.
Как только они вышли из отеля, Марица увидела герцогиню, идущую по тропинке им навстречу. Она выглядела очень элегантно, держа в руках небольшой кружевной зонт, а рядом с ней шел джентльмен примерно ее возраста.
– Это герцогиня де Вальер, – шепнула Марица принцу Фридриху.
– Вижу, не слепой! – отрезал он. – Мне не нравится эта женщина, и вообще я не хочу, чтобы ты дружила с французами.
– Я знаю ее, сколько себя помню, – взмолилась Марица. – Пожалуйста, Фридрих, будь с ней повежливее!
Но по выражению лица мужа она увидела, что он настроен очень агрессивно.
– Марица! Как я рада тебя видеть! – воскликнула герцогиня, потом, обращаясь к принцу Фридриху, добавила: – Надеюсь, ваше высочество, вы чувствуете себя лучше и пребывание в Мариенбаде идет вам на пользу!
– Если это и так, – ответил принц Фридрих, – у меня нет времени на пустые разговоры.
Он дал Джозефу знак не останавливаться и проехал мимо герцогини, не потрудившись даже снять шляпу. Марица посмотрела на нее, не помня себя от стыда.
– Простите, – прошептала она.
– Ничего, дитя мое, – сказала герцогиня, – я все понимаю. Приходи ко мне, как только сможешь, – добавила она тише.
Марица улыбнулась, потом, увидев, что Фридрих уже далеко, побежала его догонять.
– Этот тип несносен, – возмущенно сказал компаньон герцогини. – Не будь он калекой, я бы преподал ему хороший урок!
– Можете вообразить на минутку, каково моей бедной Марице живется с этим чудовищем? – спросила герцогиня дрогнувшим голосом.
Эта сцена расстроила ее, и она оперлась на руку своего кавалера, а он, как мог, утешал ее.
– Можно только надеяться, что принц не проживет долго, – произнес он.
– Это, наверное, очень нехорошо, но я молюсь об этом каждый день, – согласилась герцогиня.
Марица догнала принца Фридриха и продолжала дальнейший путь в молчании. Она была в отчаянии оттого, что ее муж хотел изолировать ее от всех, кого она знала и любила. Герцогиня простит подобную грубость, она все понимает, но ведь другие не потерпят такого поведения! Принцесса твердо решила извиниться перед герцогиней, как бы это ни рассердило Фридриха, и случай ей представился после чая, когда принц погрузился в свои газеты, ежедневно доставляемые из Германии. Ничего не объясняя, Марица пошла к герцогине в ее номер на первом этаже.
Герцогиня была одна, и как только о Марице доложили, она протянула руки, и Марица, подбежав к ней, встала на колени.
– Мне так стыдно, сударыня, мне так стыдно! – воскликнула она. – Это просто нестерпимо, это возмутительно, что Фридрих был так груб с вами! И только потому, что вы – мой друг и я люблю вас.
– Я все понимаю, дитя мое, – утешала ее герцогиня, – и тебе не за что извиняться. Поговорим о чем-нибудь более приятном. Как прошла сегодняшняя прогулка верхом? – спросила она Марицу с улыбкой, увидев слезы в ее глазах.
– Я даже не могу передать вам, насколько это было великолепно, – ответила Марица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16