Приготовила мне бутылку какой-то ужасной дряни, которая называлась бренди, но почему-то сильно смахивала на крысиный яд. Бог знает, где она его достала.
— Да, граф знает, как заставить человека делать то, чего он делать не хочет, — пробормотал Фредди.
— Это напомнило мне… Я застал нашего друга графа делающим авансы той девушке из Йоркшира, которую бабушка притащила в дом.
— Меня это не удивляет, — заметил Фаррингдон. — Я слышал, у нее полно денег.
— Я тоже решил, что причина в этом. Что могло бы усложнить дело, верно?
— Не думаю. Если наш друг Пьер сможет заполучить наследницу, он так и сделает. Мне следовало предупредить девушку, чтобы она остерегалась его.
— Я предупредил, — мрачно заметил герцог, — а она на меня огрызнулась. Ты же знаешь этих женщин. Стоит им только сказать, что какой-то мужчина — повеса, как они тут же кинутся его защищать.
— Если Клеона — порядочная девушка, она его быстро раскусит. Но все-таки я бы не хотел, чтобы твоя сестра — или кем там она тебе приходится — путалась с таким мерзавцем.
— Она мне не сестра, черт побери! — вскипел герцог. — Я был единственным ребенком! Моя приемная бабушка хочет, чтобы я на ней женился.
— Женился? На ней? — Фредерик удивился до глубины души. — На простушке из Йоркшира? Но зачем?
— Вдовствующая герцогиня уверена, что мои карманы пусты, — спокойно объяснил герцог. — Она пытается заново их наполнить. К сожалению, все не так просто, Фредди. Бабушка гордится мной, Линком, моими горностаями и короной. В сущности, мое положение значит для нее больше всего на свете.
— Так вот откуда ветер дует? — протянул Фредди.
— Из-за этого я чувствую себя последней скотиной, — с яростью проговорил герцог.
Он хлестнул лошадей, и те понеслись галопом. Когда же их снова удалось сдержать, Фредди Фаррингдону уже не было смысла отвечать на последнюю реплику друга.
Однако позже тем же вечером, сопровождая Клеону и герцогиню на обед и бал у леди Джерси, Фредди вспомнил слова герцога. Он как раз вышел из столовой и увидел девушку и графа, которые беседовали, сидя на атласном диване в укромной нише бального зала.
Фредди совсем недавно оставил Клеону танцевать с жирным и напыщенным графом Бридлингтоном и, считая, что заслужил право на несколько свободных минут, отвел одну старую кокетку поужинать. И вот теперь, вернувшись, с досадой увидел, что девушка очарована разговором с человеком, о котором он частенько говорил своим близким друзьям, как о мерзавце из мерзавцев. Но по причинам, которые Фредди не собирался разглашать, он всегда держался с графом вежливо и даже дружелюбно. Он и сейчас выдавил улыбку, подошел к французу и хлопнул его по плечу.
— Очень любезно с твоей стороны присмотреть за мисс Клеоной. Это же ее первый бал. Она мало с кем знакома.
— После сегодняшнего вечера все изменится, — отозвался граф. — Мисс Клеона пользуется succes fou . Всего несколько минут назад герцогиня сказала мне, что приглашения так и сыплются.
Клеона сжала руки и подняла на Фредди Фаррингдона сияющие глаза.
— Разве это не чудесно? — спросила она. — Леди Блессинггон пригласила меня пообедать с ней завтра вечером, а княгиня фон Ливен обещала мне свое особое покровительство у Олмака! Больше того, герцогиня думает, что сможет взять меня в среду в Кларенс-Хаус. Мне больше всего на свете хочется попасть туда.
— О Боже, не говорите так, пока не увидите, — торопливо вмешался Фредди. — Принц дал себе волю, и большинство людей выходят оттуда, шатаясь, ослепленные цветом и блеском.
— А я уверена, что там будет красиво, — возразила Клеона. — Вы просто завидуете тем, кто думает о чем-то новом или делает что-то не так, как делалось всегда. Хотелось бы, однако, чтобы его королевское высочество заплатил рабочим. Я слышала, они не получили и четверти от причитающейся им платы.
Фредди кашлянул, оглянулся по сторонам и торопливо проговорил:
— Знаете, вы не должны говорить подобные вещи. Во всяком случае, открыто.
— Да, действительно, — подтвердил граф и добавил с улыбкой: — Не то вас заточат в Тауэр, и представьте тогда, как опустеет наша жизнь без вас.
— Простите, — смутилась Клеона. — Вы полагаете, неосторожно говорить о принце? Я думала, все знают о его долгах. Об этом судачат даже в нашей глуши в Йоркшире.
— Конечно, нам об этом известно, — отметил Фредди. — Принц должен тысячи, а король не намерен платить. Но никогда не знаешь, кто может вас услышать и передать ваши слова. Это было бы весьма опасно, а, граф?
— Да, конечно, — согласился граф. — Мисс Клеона должна придерживать свой прелестный язычок.
— В Лондоне вы скоро узнаете, — изрек Фредди слегка нравоучительно, — что сказанное в одной гостиной с молниеносной быстротой распространяется по полудюжине других гостиных, пока не доберется до Китайской комнаты в Кларенс-Хаус. Дело не в том, что у стен есть уши, мисс Клеона. Главное, что они есть у людей, у которых есть и рты, чтобы пересказывать услышанное.
Граф засмеялся неприятным смехом.
— Если вы намекаете на то, что я сплетничаю, мистер Фаррингдон, то вы правы. Но я никогда не повторил бы ничего, что не было бы лестным для этого очаровательного, восхитительного создания, которое только что появилось среди нас. — Он поднес ее руку в перчатке к губам и встал. — Я навещу вас завтра. А сейчас пойду спрошу вашу бабушку, какое время будет удобно для вас обеих.
Граф снова поцеловал ей руку и ушел. Провожая его взглядом, Фредди вынужден был с раздражением признать, что француз выглядит изумительно элегантным в сюртуке из лазурного атласа, сшитом, должно быть, самим великим Щульцем.
— Фигляр, — тихо прошептал Фредди, садясь рядом с Клеоной.
Но девушка была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на пикировку своих кавалеров.
— О, мистер Фаррингдон, — воскликнула она, — я никогда так чудно не проводила время! Меня ангажировали еще по крайней мере на десять танцев.
— Зачем вы поощряете этого человека? — резко спросил Фредди.
— Кого? Графа? Он говорит такие очаровательные вещи.
Мне никто раньше не делал комплиментов.
— Надеюсь, вы не ждете, что я в это повторю? Или в Йоркшире живут одни слепцы?
— Нет, — честно ответила Клеона, — но вы видели меня, когда я приехала. В этом изысканном туалете я выгляжу совсем по-другому, не правда ли?
— Да, вы были одеты не по последней моде, — признал Фредди. — Но осмелюсь сказать, что в Йоркшире ваши платья были вполне уместны. Требуется время, чтобы мода проделала путь с юга на север, тут нечему удивляться.
— Дело не только в моде, — пробормотала Клеона, словно разговаривая сама с собой. — Дело в том, кто ты есть. Здесь меня принимают как богатую мисс Мандевилл.
— Ну, вы не можете винить людей за то, что они интересуются вашим богатством, — возразил Фредди. — Оно всегда добавляет девушке очарования. Я, конечно, не говорю, что ухаживают за вами только потому, что вы богаты. Но когда такая прелестная девушка, как вы, имеет еще и деньги, это делает ее особенно неотразимой, если вы меня понимаете!
Клеона запрокинула голову и засмеялась: — О, мистер Фаррингдон, вы такой смешной! Похоже, вы думаете, что я занята главным образом поисками мужа. Что ж, позвольте сказать вам чистую правду. Я не намерена ни за кого выходить замуж, и я никогда ни за кого не выйду замуж. Во всяком случае, ни за одного из тех людей, которых встречу в лондонском свете. — Она замолчала, заметив, что Фредерик изумленно уставился на нее,
— Я никогда не слышал ничего более странного! — воскликнул он. — Девушкам полагается думать о замужестве, но не говорить об этом.
Клеона снова засмеялась:
— Простите, мистер Фаррингдон, но я всегда говорю то. что думаю, и говорю правду. Так намного проще. Теперь вы знаете, что я не стану пытаться женить вас на себе, и вам не нужно меня бояться.
— Не станете пытаться… — На минуту Фредди ff потерял дар речи, затем засмеялся. — Вы неисправимы, вот что я вам скажу. Я никогда не встречал девушки, похожей на вас. Но по крайней мере вы не смертельно скучны, как большинство этих юных леди. Я думал, у меня будет тоскливый вечер, но, сказать по правде, я наслаждаюсь.
— Если вы не ожидали получить удовольствие, зачем вы пришли?
— Мне велели.
— Кто? — спросила Клеона и тут же увидела, как добродушное лицо Фредди изменилось, стало замкнутым.
— Мне не следовало это говорить, — поспешно произнес он. — Забудьте. Музыка уже играет. Если ваш партнер не предъявит на вас права, пока мы дойдем до бального зала, можете с ним распрощаться.
Понимая, что и так проявила чрезмерную настойчивость, Клеона не стала продолжать разговор. Ей удалось заставить Фредди смеяться. Другие партнеры тоже нашли ее на редкость неиспорченной и непосредственной, так что к концу вечера герцогиня могла сказать ей со всей искренностью:
— Ты имеешь успех, дитя мое. Не могу сказать, что я совсем не волновалась, когда просила тебя приехать из Йоркшира. Ты могла оказаться неуклюжим деревенским подростком — .особенно с таким отцом, как твой. — но ты выглядишь очень элегантно. Все, кто дает бал, раут или музыкальный вечер в ближайшие два месяца, собираются послать тебе приглашение. Ты довольна собой?
— За это я должна благодарить вас, мадам, — спокойно ответила Клеона. — Как вы сказали, никто никуда не пригласил бы меня, если бы я носила те платья, которые привезла с собой из Йоркшира.
— Это верно, — согласилась герцогиня. — Красивые перышки привлекают к птичкам других представителей их рода.
— В каком-то смысле это пугает меня, — задумчиво проговорила Клеона, когда они возвращались на Баркли-сквер. — Выходит, никто не любит нас за то, что мы есть, а только за то, чем мы кажемся.
В свете фонаря, который освещал внутренность кареты, герцогиня бросила на девушку острый взгляд.
— Это философствование, — изрекла она. — Будь осторожна. Философию и книжные знания следует оставить джентльменам. Им не нравится это в женщинах.
— Но вы-то были умны и тогда, когда были молоды, — возразила Клеона. — Я слышала, вас считали веселой и живой, но вы не могли быть и пустоголовой, иначе не стали бы так мудры с возрастом.
— Ты мне льстишь? — усмехнулась герцогиня. — Да, я была веселой и живой, как ты говоришь, и это доставило мне множество неприятностей. Тем не менее я достаточно повеселилась. Я воспитывалась со своими братьями, поэтому знала больше, чем многие девушки моего возраста. Но, могу заверить тебя, никто не интересовался тем, что было у меня в голове. Хорошенькое лицо — вот что идет в расчет, не забывай этого.
— Но я не хорошенькая. Вы и сами разочаровались, увидев меня, помните?
— Вероятно, я сказала, что ты не красавица. Но после сегодняшнего вечера я готова признать, что в тебе есть что-то более важное. Люди заметили тебя. Сегодня вечером в том зале было полдюжины девушек вдвое красивее тебя, но люди говорили о тебе. Точно так же, как много лет назад они говорили обо мне. Тьфу, пропасть, я становлюсь сентиментальной, но я гордилась тобой, дитя.
Она протянула руку и ласково коснулась руки Клеоны. Девушке внезапно стало стыдно. Она чувствовала, что завоевывает привязанность старой леди — если не ее любовь — обманным путем. У Клеоны возникло безумное желание рассказать герцогине правду и молить ее продолжать этот маскарад ради Леони, пока ее настоящая внучка не выйдет замуж! Затем, слегка вздрогнув, Клеона поняла, что одним своим словом может вдребезги разбить иллюзию своего очарования, своего успеха. Ради Леони, да и ради себя самой, она должна продолжать игру.
Когда они добрались до дома, герцогиня начала медленно подниматься по лестнице в свою спальню.
— Вы не возражаете, мадам, если я возьму книгу из библиотеки? — спросила Клеона. — Думаю, я проснусь рано. Я так привыкла к этому в деревне.
— Да, конечно, — любезно разрешила герцогиня. — Доброй ночи, дорогое дитя.
Клеона сделала книксен и, не чувствуя усталости, o хоть час был уже поздний, побежала в библиотеку.
Подавляя зевоту, лакей в напудренном парике открыл перед ней дверь.
— Канделябры зажжены, мисс, но, если света мало, я принесу еще свечей.
— Нет, не стоит, — ответила девушка. — Чтобы выбрать книгу, света вполне хватит.
Еще днем, когда она была в этой комнате, Клеона заметила, что здесь есть многие из тех книг, что имелись в библиотеке ее отца. Но и другие, в красивых переплетах из тисненой кожи, вызвали у нее страстное желание их открыть.
Девушка рассчитывала найти какой-нибудь роман Вальтера Скотта. И она не разочаровалась, обнаружив целый ряд их, стоящих на расстоянии вытянутой руки. Клеона взяла «Айвенго», одну из самых любимых своих книг, но потом заколебалась, разглядывая названия в поисках романа, которого она раньше не читала.
Она как раз пришла к выводу, что «Айвенго» лучше всего подойдет к ее утреннему настроению, когда дверь за ее спиной с грохотом распахнулась! Она повернула голову и увидела, что кого-то почти втаскивают в библиотеку.
Смущенная от того, что ее застанут в библиотеке в столь поздний час, Клеона, не размышляя, скользнула за длинные бархатные портьеры, закрывавшие окно, и почти сразу подумала, что лучше было сразу заявить о своем присутствии. Но было уже поздно. Чей-то голос медленно говорил:
— Все в полном порядке. Ты можешь идти. Ну вот, теперь тебе удобно.
Она вдруг поняла, что может все видеть через щель сбоку от портьеры. Человек, которого почти внесли в комнату, был герцог, а склонялся над ним у камина граф.
Герцог, несомненно, был очень пьян. Он развалился в кресле, закрыв глаза, его руки вяло свисали, а ноги были небрежно вытянуты.
— Все в порядке, — повторил граф. — Я привез тебя домой. Ты понимаешь, Сильвестр, что ты дома?
Пьяный герцог пробормотал что-то бессвязное. «Он отвратителен», — подумала Клеона. Она никогда не видела, чтобы джентльмен так напивался.
— Ну, мой дорогой Сильвестр, могу я еще что-нибудь для тебя сделать? — спросил граф.
Ответом ему был громкий храп. Герцог уснул. Француз стоял, глядя на него, и теперь, когда он чуть-чуть повернулся, Клеона увидела его лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22