Приняв вертикальное положение, нечто притопнуло ногой, и у спрятавшихся невольно дрогнули сердца. Казалось, земля заходила ходуном от этого движения. Дальше и вообще начались вещи странные, ежели не сказать опасные. Существо, напоминающее человека в два с половиной метра ростом, обхватило машину руками и, приподняв ее, потопталось на месте, как бы примеряясь. А потом прыгнуло, в мгновение ока пропав из виду, взвившись выше не то что поваленного дерева, а перелетев через верхушки столетних елей.— М-марсиянин, тв-вою м-мать! — крестясь, пробормотал Авдеич. И тут же сорвал злость, неизвестно за что на стоящем рядом Гришке: — А все ты, фантаст хренов. «Едуть!» «Едуть!»Романтик, не лишенный к тому же некоторой поэтичности, промолчал, втянув голову в плечи. А таинственное существо растворилось в ночи, и только лежащее поперек дороги бревно напоминало о происшествии.Алексей Сергеевич улыбался. В другой раз он, конечно, не преминул бы наказать наглецов. Но, не сейчас. Его ждут дела поважнее. Что собирается делать, он пока не знал. Но, с чего-то начинать надо. А пикапчик уже снова стоял на колесах, и вновь заработал мотор, наматывая километры. Нигде особо не задерживаясь и останавливаясь, только чтобы перекусить и справить нужду, Егоров вскоре подъезжал к Москве.Так ничего и не решив, он направился к Всеволоду Станиславовичу, давнему приятелю по рыбалке и заодно, скажем так, консультанту по некоторым внешнеполитическим вопросам. Да-да, не удивляйтесь. Вопрос покойный ныне господин Смирнов ставил именно так. Он — это он, а все остальные — сами понимаете.— Сколько лет, дружище! И где, скажи на милость, тебя черти носили?Всеволод Станиславович встретил с показным радушием. Как будто не слышал о его аресте. На губах играла улыбка, а глаза постоянно ускользали. В общем, все было ясно. Плохой, никудышный актеришка. Что ж, что-то такое он и предполагал. Слишком уж быстро за ним пришли. Оставалось сделать выбор: предоставить событиям развиваться «естественным» образом, рискуя снова дождаться взвода спецназа, или же брать быка за рога. Наконец решив, что дружба дружбой, а табачок дороже, он взял — не за рога, правда, а за горло. Но, раскормленный мужик, умиравший у него в руке, чем-то и в самом деле напоминал быка. Хотя нет, скорее борова. Итак, взяв хряка за горло (тоже нонсенс, ибо где у свина шея?) и малек подержав, Смирнов, ставший по милости недавнего приятеля Егоровым, отпустил мертвое тело. Затем вышел в соседнюю комнату и уселся на диван. Присутствие покойника его нимало не смущало.Минут пять «полистав» то, что осталось от Всеволода Станиславовича, он подивился существующему положению вещей. Оказывается, о прямом предательстве речи не было. Просто все контакты покойного, как, впрочем, и всех высших офицеров, фиксировались, в том числе и на пленку. После чего данные вводились в компьютер. Рост, вес, опять же походка. Так что пожелай Алексей Сергеевич лететь самолетом — ему бы не уйти.Егоров снял трубку домашнего телефона и набрал номер. После трех длинных гудков абонент ответил.— Рамирес хочет славы! — Именно таков был пароль внештатного сотрудника, чье тело лежало в соседней комнате.Да, сурьезная организация, раз уж такие люди на положении рядовых стукачей.— Да, слушаю вас.При кажущейся легкости связи ни при каких обстоятельствах посторонний не мог позвонить по этому телефону. Даже случайно набрав сочетание цифр, — чего не бывает? — ошибившийся услышал бы только гудки, простенький определитель номера отсекая всех ненужных абонентов.— Пригласите, пожалуйста, Сергея Игоревича.— У телефона, кто говорит?— В последний раз мы с вами виделись на одном мосту. К сожалению, было много народа и не удалось толком пообщаться. Вот решил исправить это упущение.— Могу я спросить, где хозяин дома?— Отчего же не спросить… — покладисто согласился Алексей.Но, собеседник так и остался в неведении относительно судьбы человека, недавно носившего имя Всеволод Станиславович.— Итак?..— Подъезжайте, поговорим. Только, прошу, не надо бравых мальчишек с автоматами. Служение муз, знаете ли…Решив не доверять случайностям, вышел на улицу и залез в скафандр. Бывший приятель жил в высотном кирпичном доме, стоявшем в окружении себе подобных. Алексей Сергеевич запустил на малой мощности серверы и, стараясь держаться поближе к глухой стене, взлетел на крышу одной из соседних башен, после чего включил лицевой щиток в обзорном ночном режиме и, настроившись на пятидесятикратное увеличение, стал ждать.Минут через пятнадцать у подъезда остановилась черная «Волга», и хорошо знакомый Алексею Сергеевичу человек вошел в дом. Оглядев окрестности и убедившись, что никакого необычного движения вокруг нет, Егоров покинул скафандр и включил режим автомаскировки, с любопытством наблюдая, как на металлическую поверхность мгновенно стала налипать невесть откуда взявшаяся пыль. Сама же конструкция приняла форму эмбриона, и, минуты через три на рубероиде лежал неизвестно как попавший сюда булыжник. Не очень к месту, конечно, но все же не бесхозный инопланетный механизм, обнаружив который у любого россиянина сразу же зачесались бы руки на предмет отвинтить блескучую железку. Разве что случайные посетители захотели бы столкнуть камешек вниз. Но, это уже их проблемы.Поднявшись на нужный этаж, Егоров застал Сергея Игоревича перед дверью.— Давайте пройдемся, — не желая показывать труп хозяина, предложил Алексей Сергеевич.— Что ж внизу не встретили, раз так?— Да опасался ваших коллег, знаете ли.— Ну и правильно, — кивнул тот, — доверяй, но проверяй, — и, сворачивая в деловое русло, спросил: — Я так понимаю, случилось что-то чрезвычайное, раз вы решили вернуться?— Ну так уж сразу и вернуться.— Да, именно вернуться. Официально дело закрыто, а вы считаетесь убитым. Однако у вас талант! Мы ведь два дня реку утюжили. Тридцать водолазов мобилизовали!— Я же вам говорил, секретная китайская техника! — позволил себе пошутить Егоров и, не желая вдаваться в ненужные подробности, скромно потупился.Сергей Игоревич улыбнулся одними губами, показывая, что оценил шутку. Однако глаза продолжали внимательно изучать идущего рядом человека.— Прежде чем начать, я бы хотел узнать, какие у вашего ведомства ко мне претензии?— Я же сказал, дело закрыто. Заказчика вы все равно вряд ли знаете, я имею в виду — настоящего. Так что лично у меня — никаких. Вот только Володя…— Он ваш друг? Или родственник? — торопливо спросил Алексей Сергеевич.И выслушал ответ, не столько вникая в слова, сколько оценивая интонацию. Ведь иметь рядом желающего отомстить человека опасно в любом начинании. Тем более в таком деле и такого человека. В то, что Сергей Игоревич не просто клерк в большом министерстве, он поверил априори.Немного помолчали. Егоров все никак не решался начать, и его не торопили. Раз уж сам явился, значит, — рано или поздно расскажет.Дойдя до свободной скамейки, присели, и Алексей Сергеевич, вздохнув, осторожно начал:— Что бы вы сказали, если бы я предоставил доказательства того, что на Землю готовится вторжение?Собеседник вздрогнул и невольно отстранился. Любая ненормальность вызывает у здорового человека чувство брезгливости. Но, тут же взял себя в руки и полуутвердительно-полувопросительно сказал:— Судя по тому, как вы сформулировали вопрос, они у вас в руках?— В руках. Точнее, замаскированы недалеко отсюда.— Тогда, будте так любезны, продемонстрируйте. А комментарии оставим на потом. ГЛАВА 36 — Ник, ты ранен!— Пустяки.И в самом деле, ранение беспокоило его очень мало. Боли не было, да и, он почти уверен, на коже не осталось и следа от пули.— А что с дядюшкой Саймоном и Томом?Юноша пожал плечами. Что уж тут говорить. Зачем забивать девочке головку. Ей, судя по всему, предстоят несколько нелегких дней.— Ничего здесь не трогай, малышка. Вряд ли соседи слышали выстрелы, так что давай я заберу револьвер. А утром вызовем доктора. Николай вынул из руки Тома пистолет и вышел из комнаты. Протерев рукоять и ствол тряпкой, он положил оружие на место и вернулся. Мистера Саймона оттащил в его спальню и усадил в кресло. А Тома отволок в комнату, где спала пьяная Сара. Пожалев девушку, которой помимо похмелья предстояло обнаружить, что лишилась парня, не стал класть тело на постель, а, сунув в руки початую бутылку, также усадил в кресло. К каким бы выводам ни пришла полиция, следов насильственной смерти на трупах нет. Да и признаков яда в телах не будет обнаружено. Так что девушкам ничего не грозит. Что же касается сожалений по поводу… то их не было. В конце концов, у каждого человека есть выбор. Эти люди свой сделали. И сами виноваты в том, что случилось.Покончив с делами, Николай пошел в одну из трех ванных комнат, что были в доме. Обильно намыливая тело и стоя под тугими струями воды, он ни о чем не думал. Просто принимал душ, получая удовольствие от самого процесса. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возникла Джинни. В руках у нее был халат, а на губах играла неуверенная улыбка.— Что же теперь будет?— По-моему, как раз теперь все будет хорошо. — И, желая приободрить, добавил: — Ты извини, Джин. Не умею я разводить сопли.Джинни благодарно кивнула. Постепенно улыбка сошла с ее лица, и девушка уставилась на торс Николая:— Где след от пули?— Да ерунда все это, — попытался отмахнуться Николай, — так, царапина.И протянул руку, чтобы погладить подругу по голове. Но, та уже выскочила из ванной, чтобы через минуту вернуться.— Царапина, говоришь?— Да что ты, в самом деле. Других забот, что ли, нету?— Не приближайся! — В руках у нее была рубашка Николая с дыркой от пули и следами крови, а в голосе Джинни звучал страх.— Как скажешь.И, не говоря ничего больше, он обошел свою бывшую девчонку, на ходу натягивая одежду. Не оглядываясь, подхватил сумку с деньгами и документами и тихонько закрыл за собой дверь.«Кто его знает, говорят, что ни делается — все к лучшему».Особых сожалений по поводу разрыва он не испытывал. Нет, конечно, Николай не стал бы бросать Анну Луизу в трудный для нее момент. Но, раз уж так вышло — пусть. О том, чтобы жениться на ней, не могло быть и речи, так что все хорошо. Руководствуясь «памятью» Тома, он добрался до ближайшего мотеля и завалился спать.Взвизгнули тормоза, и сознание мгновенно дополнило картину запахом жженой резины. Хотя никакой гари быть просто не могло, так как в Новом Орлеане третий день, не переставая, лил дождь. Фургон ярко-зеленого цвета с надписью «Телевидение» затормозил у самого бордюра, почти коснувшись полицейского заграждения и едва не помяв одну из бело-синих машин с мигалками наверху. Шофер изо всех сил жал на тормоз, а где-то гремели взрывы. Подъехала «скорая помощь», воя сиреной, и также остановилась в последнюю минуту. Из микроавтобуса телевизионщиков стали выскакивать операторы, стараясь заснять как можно больше и ухитряясь при этом оберегать камеры от дождя. Рядом стояли медики, но в пекло пока не совались. В этот момент за заграждением раздался взрыв, он был такой сильный, что кто-то из врачей невольно ругнулся.Одна из машин, принадлежащих полиции, задымилась. Огонь, несмотря на дождь, перекинулся на стоявшую недалеко «тойоту». Новенькая машина явно последней модели споро занялась, заставив владельцев спешно покинуть салон. И они не замедлили присоединиться к словоизлияниям доктора. Вряд ли сидящие в доме напротив услышали их слова, но, словно в ответ, прозвучала автоматная очередь, заставив незадачливых зевак искать укрытия за фургоном службы новостей. Полиция начала стрелять в ответ, прячась за своими машинами и изредка прерываясь, чтобы предложить возмутителям спокойствия сдаться.Почти у самого дома валялась тележка мороженщика. Вафельные стаканчики рассыпались по мостовой, превращенные дождем в оплывшее тесто с белыми разводами растаявшей массы. Краска с боков была содрана, превратив яркий передвижной холодильник в кучу металлолома, в котором к тому же виднелись дырки от пуль. Рядом лежал продавец в белой куртке. Не в добрый час занесла его нелегкая в это место. Да и много ли народа захотят полакомиться мороженым в дождь?Даже издали было видно, что лежащий человек ранен и истекает кровью. И хотя торговец был еще жив, без оказания медицинской помощи ему долго не протянуть. Он слабо шевелился, делая попытки отползти, и, вероятно, стонал. Но, стоны не были слышны, заглушаемые шумом перестрелки, а попытки двигаться — тщетны. Двое полицейских в бронежилетах, со сферическими касками на головах, укрываясь за прозрачными щитами, пытались подойти к пострадавшему, чтобы вытащить его из-под огня и оказать помощь. Но, в одном из окон показался человек с крупнокалиберным пулеметом в руках. Направив ствол на команду спасателей и даже не особо целясь, он стал поливать улицу огнем, заставив тех отступить под защиту машин.Внезапно за стихийно образовавшиеся из машин баррикады проник какой-то юноша.— Стой, кретин! У психа, что засел там, боевые! И он не шутит!— Я понял, сэр.И как ни в чем не бывало продолжил продвижение.— Ты снимаешь? — В голосе ведущего звучало нетерпение.— Конечно…Отвечавший был профессиональным оператором. Телевизионщиком до мозга костей, до кончиков обгрызенных ногтей и длинных волос, собранных на затылке резинкой в конский хвост.Из окна тем временем снова раздалась автоматная очередь. Ведущий не поверил своим глазам. Пули попали парню прямо в грудь, но тот лишь покачнулся и продолжал движение. И вот уже он в мертвой зоне, вне досягаемости стрелка.— Ты видел?!Пораженный оператор молча кивнул, продолжая снимать.«Сволочи, какие все вокруг сволочи», — эта мысль сидела в голове чернокожего парня уже два дня. Причем под это определение попадали все. Все человечество. Все те, у кого сложилась жизнь. Баловни судьбы, которым с самого рождения был предоставлен шанс иметь хорошую семью, работу, друзей, наконец. Так пусть они умрут. Эти чертовы полицейские, эти прохожие, спешащие по своим делам, и счастливчики, разъезжающие в дорогих новых машинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40