Их цель — не просто прикончить меня. Они желают уничтожить эту крепость, являющую собой воплощение живой магии. А если магия уйдет, то исчезнет и все остальное: вентиляция, вода, надежная кладка стен.
— Похоже, нам конец, — промолвил лорд Анкрес. — Разве не так?
— Все будет в порядке, если Ингольд на юге уничтожит самых главных тварей, — негромко возразил Руди. — Думаю, в этом все дело. Именно потому они так яростно нападают на нас.
— А если он не справится? — спросил Майя.
Руди вздохнул.
— Вот тогда у нас начнутся проблемы.
Весь день, по всему Убежищу внезапно вспыхивали драки и ссоры: из-за еды, из-за обуви, из-за надуманных оскорблений, из-за женщин или и вовсе на пустом месте. Внешне эти свары не имели никакого отношения к тем омерзительным тварям, что поджидали людей снаружи... Но на самом деле все было тесно связано.
После заседания Совета Руди вернулся на старое хранилище в самом центре Убежища, чтобы взглянуть на большую Сферу Силы, которую начертал прошлой ночью.
Линии были проведены по стенам, по потолку и по полу, и теперь энергия наполняла воздух, уходила вглубь под камни, взывала к звездам, к фазам Луны и к Солнцу.
Вся эта мощь стекалась в глиняный сосуд с водой, стоявший посередине.
— Мутантам ведь не нужна еда, верно? — спросил Тир, сидевший, скрестив ноги, за пределами сферы.
Руди покачал головой.
— Они просто хотят уничтожить магию. Земляные яблоки в глиняном сосуде выросли втрое по сравнению с их изначальным размером.
Они по-прежнему казались почти черными, но из глазков уже показались тонкие белые отростки. Алые зернышки дали крохотные бутоны, постепенно увеличивавшиеся в размерах. Кажется, это были розы...
Ингольд будет доволен. «Может, даже обрадуется цветам сильнее, чем картошке, — улыбаясь, подумал Руди. — Должно быть, скажет: есть вещи поважнее еды».
Руди надеялся, что там будут и те крохотные белые розочки, которые носила в волосах Гиза Ренветская...
В его грезах они пахли так сладко...
Через пару дней, в зависимости от того, как пойдут дела снаружи, Руди намеревался спросить Брикотис, каким образом изменить устройство гидропонных цистерн, чтобы обеспечить Убежище едой на всю осень и зиму.
Если только кто-нибудь вновь не попытается его убить...
Даже здесь было слышно, как вопят запертые в подземелье мутанты, и эти звуки действовали Руди на нервы. Конечно, он не верил, что они сумеют проломить двери тюрьмы, но все же...
— Они хотят уничтожить магию, потому что с ее помощью мы можем помешать им сделать мир прежним... Таким, каким он был при их жизни.
— А разве они не живые?
— В общем-то, нет. — Руди вздохнул и потер Щеку, украшенную двухдневной щетиной, ссадинами и царапинами после драки с мутантами у ворот. Вспоминая, как все было, он и сам удивлялся, как ухитрился не сжечь ни Януса, ни себя самого этими молниями.
— Все дело в том, что нам не выжить в том мире, каким они хотят его видеть, а они не могут существовать в нашем. Мы вроде как меняемся на этой планете, и сейчас наша очередь, а они хотят, чтобы пришел их черед. Вот и все.
— А. — Тир внимательно посмотрел на Сферу, на серебристые и алые линии на полу и на дымящиеся благовония. — Ингольд их убьет?
— У нас будут большие проблемы, если он этого не сделает, малыш.
...К вечеру по винтовой лестнице, где раньше ходила Брикотис, спустилась Минальда, утомленная, бледная и страдающая, но зато с роскошной прической, которая делала ее старше и выше ростом. В руках у нее была глиняная миска и кувшин с водой. Руди тотчас отомкнул вход в Сферу, бросился к ней навстречу и пододвинул стул.
— Как ты думаешь, ты не смог бы придти завтра утром на заседание Совета и вновь устроить этот свой фокус с молниями? — спросила она, усаживаясь и дрожащими от усталости руками протягивая Руди тарелку. — Сегодня, когда Баррелстейв опять завел свою трескотню, я мечтала только об этом.
Руди засмеялся, поднимая крышку с блюда.
— Ну и ну! Горошек и тушеное мясо! Все, что я люблю. — Он почувствовал, что умирает от голода. «А скоро это может произойти в действительности, — невольно подумал он, вытаскивая из кармана костяную ложку. — Но лучше не будем об этом...» — И чего они хотят?
— Сами не знают.
Альда вздохнула. Тонкими пальцами она вдруг поправила изысканную прическу, а затем вдруг вытащила золотые шпильки, встряхнула головой, и волосы свободно рассыпались по плечам.
— Они хотят, чтобы их заверили, мол, все будет в порядке... Хотя, вслух этого, конечно, никогда не скажут.
Она вздрогнула, когда в наступившем молчании вновь послышались безумные завывания мутантов, а затем прошептала:
— Неужто мы ничего не сможем поделать? Я только что оттуда. Ты слышал, как они колотят по дверям: они же ломают себе кости, они ничего не ели со вчерашнего вечера, а теперь — никто и не осмелится дать им ни еды, ни питья.
— Боюсь, мы тут бессильны. — Руди подошел ближе и взял Минальду за руки. — А что говорят люди?
— Они напуганы.
— Черт возьми. — Он опустился на колени, прижимаясь к Альде. — Я и сам напуган до предела.
Она обняла его за плечи, и на миг Руди ощутил неземной покой и тепло в этих объятиях.
— Ты не можешь бояться, — внезапно заговорил Тир, которого мать также притянула к себе. — Ты ведь маг.
— Хочешь, верь, хочешь, нет, малыш, — пробормотал Руди, — но именно это пугает меня больше всего остального. Если... — Он вдруг выпрямился, к чему-то прислушиваясь. — Что это?
Альда покачала головой.
— Я не...
Руди вскинул руку, затем вскочил и распахнул дверь. Откуда-то издалека, подобно завываниям ветра, подобно визгу ледяной бури доносился странный звук.
Крик.
Глава шестнадцатая
Джил проснулась от холода. Что-то ползло у нее по ноге. Она потянулась, но тут же отдернула руку, — габугу размером с кошку отпрянул от нее и поковылял прочь на хитиновых лапах. Ингольд стиснул ее пальцы.
К горлу подкатила тошнота.
— Похоже, сейчас моя очередь?
— Прошу прощения. — Она осознала, что речь ее звучит хрипло, замедленно, почти невнятно, но повторять не стала. Она уже не помнила, что хотела сказать.
Комнату заполнял непроницаемый белый туман, неподвижный, как сама смерть. Голубоватое мерцание вокруг угасло, и лишь тусклый магический свет, горевший над головой Ингольда, слегка разгонял мрак. Габугу подползали к людям и тут же уползали прочь, стуча когтями по льду, сделавшемуся скользким под действием согревающих чар.
Судя по тому, как туман клубился, не проникая сквозь незримую грань, Джил догадалась, что защитный кокон содержал в себе и собственную атмосферу, иначе, учитывая уровень двуокиси углерода в воздухе, они бы уже давно погибли.
Оба мага сейчас казались похожи, как братья. В кои-то веки вид у Бектиса был не возмущенный или раздраженный, а просто смертельно усталый. Он помог Ингольду подняться на ноги, а тот, в свою очередь, поднял Джил.
— Пойдем, — негромко сказал ей маг. — Ты должна это увидеть.
Он тяжело опирался на посох, но все же подвел Джил к краю колодца.
Сжиженный полузамерзший кислород исчез, оставались лишь сгустки дыма, курящиеся из черного жерла вулкана. Мать Зимы лежала на уступе полусотней футов ниже; дальше черная расселина уводила в самые недра земли.
Огромная желеобразная туша не сохранила никаких следов борьбы, сопротивления и ярости. Древоподобная голова безвольно свисала, окутанная длинной гривой синих водорослей, фосфоресцирующих в магическом свете. Похожий на хлыст спиралевидный хвост свисал, теряясь в бездонной тьме. В тех местах, где плоть натягивалась, словно мокрая парусина на хитиновом хребте, Джил видела очертания миллионов и миллионов яиц внутри, — словно черные грозди под полупрозрачной кожей.
— Она прекрасна, — внезапно сказала Джил, сама не зная, почему. Но странным образом в этих словах была своя правда. Мать Зимы... сердце давно исчезнувшего мира.
Ингольд был прав. Она, похоже, умерла во сне много веков назад.
— Вот это? — Бектис явно пришел в себя. Голос его походил на сердитое лягушачье кваканье. — Что ж, каждому свое. Век бы ее не видеть...
— Да, — пробормотал Ингольд, уводя Джил прочь. — Я был уверен, что ты скажешь именно так.
Опираясь на руку своей спутницы, он нагнулся, поднимая меч, лежавший среди стремительно разлагающихся черных останков созданий, чьим Долгом на протяжении эонов было любой ценой сохранять Мать Зимы в живых в ожидании того дня, когда мир вновь станет прежним. Но Джил знала, что мир никогда не возвращается к былому, ни для кого из нас.
Сержант Куш, лейтенант Пра-Сиа и Баклажан встретили их во внешнем зале усыпальницы. Они кашляли и сыпали проклятиями, а факелы едва горели из-за зловонного газа, вытекавшего из недр горы.
— Не подходите ближе, — велел им Ингольд, пробираясь к выходу по колено в сланче мимо изваяния Слепого Короля и его терпеливого мудрого пса. Резким жестом он смахнул волосы, падавшие на глаза. — Похоже, все габугу ушли?
— Ушли? — Куш то ли засмеялся, то ли задохнулся от возмущения. — Слабо сказано, дружище! Они не просто ушли, а смылись, испарились, слиняли...
Все вместе они двинулись наружу. Во время битвы с ледяными магами мутанты вовсю атаковали усыпальницу, и теперь их трупы валялись повсюду на ступенях. Лишь пара дуиков еще оставались в живых, — те, что почти не успели измениться, — но и их участь была незавидна. Все они лежали на камнях, и кровь текла у них из пасти, — это постепенно разлагался сланч, проникший в их плоть. Глядя на них, Ингольд невольно содрогнулся от жалости и отвращения.
Джил взглянула на свои руки. Они были в полном порядке. Она провела кончиками пальцев по лицу. Шрамы превратились в самые обычные рубцы, подживающие и уже едва заметные.
В венах и артериях не ощущалось прежнего покалывания и зуда. Во рту не чувствовалось прежнего приторного вкуса. Колдовской алмаз полностью очистил ее от яда и вернул свободу. Безмолвие в сознании ощущалось как ясное зимнее утро, когда весь мир просыпается чистый и свежий, готовый к новой жизни.
— Габугу ушли, — доложил Баклажан, почесывая затылок. — Как наемники, если им не заплатят. С тобой все в порядке, Джилли?
— Конечно, — отозвалась она с улыбкой, и здоровяк крепко обнял ее.
— И, кстати, об оплате... — Куш взял Джил и Ингольда за руки, вместе с ними спустился по ступеням усыпальницы мимо сгоревшего, залитого кислотой сланча, к скалам, наполовину скрывавшим вид на ущелье, где стражники императрицы выводили из укрытия лошадей и негромко переговаривались между собой. Куш, понизив голос, промолвил: — Вы правду говорили, да? Что теперь опять будет тепло и вернутся дожди, а голод и чума уйдут?
Он вновь покосился на стражников, которые подтягивались ближе и возбужденно что-то кричали и взмахивали руками при виде почерневших, разлагающихся трупов мутантов и габугу.
— Я не верю в магию, конечно, но... Вы можете мне сказать, кто теперь придет к власти? Кого нам лучше держаться?
Ингольд со вздохом покачал головой.
— Тут я бессилен, — промолвил он негромко. — Могу лишь сказать, что если мы и впрямь достигли сегодня успеха, то погода не ухудшится и понемногу начнет выправляться. Хотя наверняка этого обещать не может никто.
— Хм. — Гладиатор окинул взглядом развалины вокруг, посмотрел на дым, поднимавшийся столбом из входа в усыпальницу, затем на усталые, перепачканные в крови лица старика и женщины.
— Вы все это сделали, и даже не знаете — зря или нет? Скажу тебе, мой друг, так ты никогда ничего не добьешься в жизни.
Маг улыбнулся, поглаживая бороду.
— Мне уже об этом говорили.
Куш пожал плечами.
— В общем, похоже, все это не стоило таких усилий. Однако... этот святоша Пра-Сиа мне сказал, что, когда тут все закончится, ему велено было привезти вас обратно к ее высочеству, но что-то мне подсказывает... — Он понизил голос. — Что-то мне подсказывает, что ответ: «Ничего нельзя знать наверняка» императрицу не устроит.
— Согласен, — Ингольд вздохнул. — И поскольку она не отдала приказ тотчас заковать нас в цепи, как только мы выйдем наружу, то, полагаю, она надеялась, что я поступлю именно так, как намерен поступить сейчас.
— То есть?
— То есть не стану возвращаться к ней за обещанной наградой. — Ингольд на миг зажмурился, собираясь с силами, затем чуть заметно щелкнул пальцами и, шагнув вперед, протянул руки, чтобы перехватить потерявшего сознание гладиатора и уложить его на землю.
Обернувшись, Джил обнаружила, что точно так же рухнули без чувств и все остальные, за исключением Бектиса, взиравшего теперь на Ингольда с видом глубочайшего возмущения.
— Это что еще за шуточки, Инглорион?
— Не смей! — Ингольд вскинул руку, заметив, что Бектис готов вновь разбудить стражников и гладиаторов. — Подумай как следует.
Он торопливо спустился на дно ущелья.
— Я не знаю, как намеревалась поступить с нами императрица, если бы мы вновь оказались в ее власти. Она расчетливая и безжалостная женщина, достойная ученица Джованнин, и, подобно аббатисе, явно не прочь воспользоваться запретной магией в своих целях. Не прочь она при необходимости и солгать своей наставнице. Несомненно, в грядущей войне с на-Чандросом ей хотелось бы заручиться помощью колдунов.
Переступив через бесчувственного лейтенанта Пра-Сиа, Ингольд остановился, озирая поле битвы, в то время как Джил связывала воедино поводья всех лошадей.
— Однако я не намерен ей помогать. — Немного поразмыслив, Ингольд мягким тоном обратился к Бектису: — Не хочешь ли отправиться с нами? Я понимаю, что тебя держит здесь...
Седобородый маг изменился в лице и попятился, весь дрожа.
— Ты ничего не понимаешь! — прошипел он. — Ничего!
Ингольд огорченно взглянул на него.
— Ты знаешь, оно того не стоит. Сейчас у тебя есть шанс избавиться от нее... Возможно, лучшего уже никогда не представится.
Бектис побелел от ярости.
— Ингольд Инглорион, ты беспринципный негодяй!
Ничего не ответив, тот обреченно вздохнул. Похоже, что связь между Джованнин Нарменлион и ее преданным магом разрушить было невозможно.
— Да, из меня никогда не выйдет толку. — Ингольд покачал головой, с сожалением покосившись на мирно спящего сержанта Куша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43