- Я преподавала у них французский, - сказала она немного в нос. - А заодно и мировую литературу. Кроме того, в мой класс дети приходили иногда рисовать - потому что окнами он выходит на север. Знаете, я не верю, что поколения портятся. У нас выросли очень хорошие дети. Я подозреваю, что они лучше нас. Правда, говорят, когда на земле появляется такое поколение, Бог очень быстро забирает его к себе… И поэтому то, что произошло с выпуском восемьдесят девятого, для меня было потрясением. Хотя - почему было? Оно и сейчас потрясение.
- Расскажите, а что именно произошло?
- Они вдруг все стали другими. Я их вижу постоянно - и вижу, как их что-то гнетет. У всех у них какие-то несчастья. Полли Маттисон несколько раз пыталась вскрыть себе вены, потом травилась… Билли Майлз и Пегги О'Делл разбились на машине, поначалу казалось, что отделались испугом - но вот до сих пор не могут выйти из больницы. Я уже не говорю, что у кого-то несчастья чисто семейные… не хочется пересказывать слухи, но очень вероятно, что Белла Немман умерла не от сердечного приступа, как принято считать…
- Это жена доктора?
- Да. Сказочно красивая была женщина. И никогда у нее не болело сердце. Нет, просто что-то произошло с этими детьми, будто… будто их упростили.
- Упростили?
- Да. Я не могу объяснить, почему мне так кажется, но у меня создалось совершенно четкое ощущение: буквально за несколько дней эти дети стали проще. Я не говорю: грубее. Или: примитивнее. Но какая-то благородная сложность из них исчезла.
- Но, может быть, это просто вхождение в самостоятельную жизнь так на них подействовало?
- Только на один этот выпуск? Нет, что вы. Я знаю, как меняет детей выход во взрослую жизнь. Нет-нет. Они все - будто чем-то помеченные…
- Чем же?
Учительница молча покачала головой.
Бельфлёр
7 марта 1992 года
22:45
Несмотря на всю энергию Малдера и Труи, подготовка к вскрытию заняла довольно много времени, и закончить всю эту достаточно кропотливую процедуру удалось лишь без четверти одиннадцать ночи. Малдер методично обходил распростертое на столе и уже зашитое тельце, делая ракурсные снимки примерно через каждые десять угловых градусов - одна пленка на полный круг.
- Поразительно, Скалли, - бормотал он. - Знала бы ты, что все это означает…
- Означает это только одно: перед нами примат длиной… - Скалли еще раз приложила к трупу измерительную ленту, - пять футов, с весьма необычным строением лицевого черепа. Несомненно, что это не человек.
- И что значит выражение «не человек»?
- Пришелец из космоса… - Скалли чуть наморщила нос, давая понять тем самым, что плоско и не слишком удачно пошутила. - Какая-то большая обезьяна. Возможно, детеныш гориллы или орангутан.
- Что? Орангутан - на кладбище? Ты хочешь сказать, что кто-то вместо мальчика похоронил орангутана? Ничего себе шуточки в этом городе… Так, - Малдер на секунду задумался. - Нам будут нужны образцы тканей для полного генетического анализа… И даже не так. Мы потребуем провести анализ здесь, на месте, а когда нам неизбежно откажут, потому что произвести такой анализ они здесь не смогут, мы потребуем разрешения вывезти труп.
- Ты все еще всерьез думаешь, что это действительно какой-то пришелец? Скорее, все-таки просто чья-то идиотская шутка.
- И… рентген, - Малдер ее не слушал. - Да. Конечно. Как мы забыли…
- Рентген? Сейчас?
- А почему нет? Почему бы нам не сделать рентген? И какие у нас есть причины, чтобы не сделать это сейчас? Какие, Скалли? - он помолчал и вдруг обезоруживающе улыбнулся. - Ты не думай, что я такой уж маньяк. Я тоже сомневаюсь, как и ты. Только…
Но что «только», он не договорил.
В пятом часу утра уже в своей комнате мотеля «Буковый дом» Скалли записывала на диктофон последние итоги исследования: «…совершенно атипическое строение черепа, позволяющее предполагать далеко зашедшую мутацию организма. В правой гайморовой пазухе обнаружен артефакт неизвестного происхождения: предмет из серого матового металла длиной один и восемь десятых дюйма, шириной четыре десятых дюйма, сложной формы, напоминающий прорезь в лезвии безопасной бритвы, с мелко зазубренными краями…»
Скалли выключила диктофон и взяла в руки стеклянный пузырек с заключенным в нем артефактом. Подняла на уровень глаз. Почему-то вид этого предмета завораживал. Так завораживает змея - даже если находится за стеклом. От стука в дверь Скалли вздрогнула.
Поставила пузырек на стол.
- Кто там?
- Стивен Спилберг! - но на пороге стоял, естественно, Малдер. - Не хочешь побегать? Лично я собираюсь.
Он был в спортивном костюме и с пиратской повязкой на волосах.
Из двери тянуло ощутимым холодом. Скалли покачала головой.
- Ну как? - продолжал он. - Догадалась, что за дрянь была у Рэя Сомса в носу?
- Еще нет, - фыркнула Скалли, - и тратить время для сна на разгадывание этих мелких тайн не собираюсь.
Она закрыла дверь. Ей почему-то показалось, что за дверью Малдер показал ей язык. Что они все себе позволяют…
Спать она, вопреки собственной декларации, не легла. Взяла в одну руку пузырек с артефактом, в другую - рентгеновский снимок черепа анфас, и стала переводить взгляд с одного на другое, втайне надеясь, что сейчас где-то глубоко в недрах ее сознания звякнет серебряный колокольчик и чей-то голос скажет: «Вы отгадали, получите приз!» Но колокольчик подло молчал…
Малдер обежал мотель четырежды. Получилось чуть больше мили. Прохладная глубокая ночь, соленый ветер, светлая полоска неба над горами. Луна зашла, и сквозь черные кроны над головой проглядывали частые звезды. Шоссе, проходившее выше городка, было почти пустынным; за все время проехало лишь несколько легковых автомобилей и пронесся тяжелый грузовик. «Спать она собралась, - с хмуроватой веселостью подумал Малдер. - Ну-ну».
Сам он на расследованиях не спал. Не мог, и все. Поначалу это его тревожило. Потом он привык.
Рэймон, штат Орегон
8 марта 1992 года
Психиатрическая больница графства располагалась в старинном трехэтажном доме на окраине Рэймона. От города больницу отделял обширный парк. Наверное, когда зацветут все эти яблони, здесь будет просто прекрасно… Доктор Флинт, лечивший Рэя Сомса, встретил Скалли и Малдера у ворот. На территорию больницы автомобилям въезда не было.
- Мы запираемся, - сказал он, будто бы извиняясь за причиненные неудобства. - На ночь. В этом смысле мы несколько старомодны…
- Хорошо тут у вас, - улыбнулся Малдер. - Очень тихо.
- Да, с местом у нас все в порядке. Чувствуете, какой воздух? С трех сторон национальный парк, шоссе в полумиле, ручей, в ручье форель. Действует умиротворяюще…
- Расскажите нам о Рэе Сомсе, - попросил Малдер.
- Он пролежал у нас около года, - начал доктор Флинт. Когда он говорил, кончик его носа смешно двигался. И еще Скалли показалось, что доктор все время к чему-то не то принюхивается, не то прислушивается. - Шизофрения, так называемая простая форма. Частичный, но прогрессирующий уход от мира. Кажется, развилась на фоне посттравматического синдрома - он попал в автомобильную аварию…
- Умершие девочки тоже лечились у вас? - спросила Скалли.
- Совершенно верно, у меня. Шизофрению я им не диагностировал, но психозы были глубокие у обеих… Не знаете ли, причину их смерти установили? Если я правильно помню, с этим тогда возникли какие-то трудности…
- Да. Аневризма мозга и диабет.
Доктор Флинт нахмурился, посмотрел на Малдера искоса: не шутят ли над ним. Но не сказал ничего.
- Вы не использовали гипноз при лечении этих детей? - спросила Скалли.
- При лечении простой формы гипноз попросту бесполезен. Видите ли, хотя эта форма и называется простой, на самом-то деле именно она - самая злокачественная из шизофрений, самая безнадежная. Лоботомия еще давала какие-то практические результаты, но с тех пор как ее запретили… Психозы же неплохо поддаются медикаментозной терапии. Нет, не применял.
- Чем вы объясняете такой высокий процент заболеваемости шизофренией и психозами именно в этом школьном классе?
- Как вам сказать… Ничем. Если бы мы знали, чем вообще шизофрения вызывается… С другой стороны, подобные случаи не редкость. В двадцать первом году зафиксирована вспышка шизофрении в Принстоне: в группе из двадцати одного студента госпитализированы шестнадцать. На эсминце «Индианаполис» в тридцать шестом году - двадцать два внезапно заболевших моряка. Случай с министром обороны Форрестолом вообще вошел в учебники: сам министр, три адъютанта, секретарша, два стенографиста… В каком-то смысле шизофрения заразна. В конце концов, неспроста всех психиатров считают слегка - или не слегка - сумасшедшими…
- Сейчас из этого класса есть кто-либо на излечении? - спросил Малдер.
- Да, двое. Билли Майлз и Пегги О'Делл. Они лежат уже третий год.
- Что с ними?
- Все то же. Простая форма шизофрении, развившаяся на фоне посттравматического синдрома. Они попали в аварию на шоссе. Кажется, через неделю после Сомса. Билли в сопорозном состоянии, не движется и не разговаривает, Пегги тоже не ходит, но вполне контактна - хотя и весьма неадекватна, разумеется. В рамках заболевания.
- Можно с ними поговорить? - спросил Малдер.
- Пожалуйста. Хотя вы вряд ли сумеете допросить Билли. Мне это покуда не удалось сделать…
В просторной палате стояли три койки, но занята была лишь одна. Пожилая женщина в синей форме парамедика меняла постели на свободных, и можно было полагать, что они тоже кем-то заняты, только из ходячих больных. Из тех, кто гуляет сейчас в саду… Билли Майлз был рыхлым юношей с одутловатым лицом. Само лицо казалось загорелым и даже слегка обветренным, но вокруг глаз лежали голубовато-бледные круги, и Скалли догадалась, что здоровый цвет лица - это результат облучения кварцем. Рядом с кроватью Билли в кресле-каталке сидела девушка в светло-розовом махровом халате с книгой на коленях.
- Пегги, Пегги, - позвал доктор Флинт, - к вам посетители. Можно мы оторвем тебя ненадолго?
- Я читаю, - капризно сказала Пегги. - Билли хочет, чтобы я читала.
Голос у нее был как у восьмилетней девочки.
Малдер присел перед нею на корточки, заглянул в глаза:
- Билли любит, когда ты читаешь ему?
- Да. Я нужна Билли. Я должна быть рядом с ним.
- А что ты читаешь?
- «Кагэро никки». Билли любит японские романы.
- Доктор, - Малдер встал, - вы не будете возражать, если мы обследуем этих детей?
Доктор Флинт задумчиво посмотрел на него, и в этот момент - Скалли видела все с какой-то преувеличенной четкостью - Пегги в приступе внезапной ярости, с побелевшими и остановившимися глазами, разорвала пополам книгу, толкнула изо всех сил прикроватную тумбочку - и вскочила на ноги. Из носа ее волной хлынула кровь. Женщина-парамедик бросилась к ней, с другой стороны бежала медсестра, доктор тоже сделал шаг вперед… Пегги усадили обратно в кресло, приложили к носу полотенце - она оттолкнула всех и вновь вскочила - и теперь уже грохнулась на пол. Халат ее задрался, Малдер, не обращая внимания ни на кого, еще больше откинул полу - и взору Скалли предстали две багровые отметины, два следа каких-то загадочных присосок на пояснице девушки, чуть выше резинки трусиков…
Малдер нагнал Скалли на высоком крыльце больницы:
- Что с тобой?
- Ненавижу, когда меня считают дурой! Зачем этот спектакль? Ты ведь заранее знал про отметки!
- Боже мой, откуда?! Я впервые вижу эту девушку…
- Вот что, Малдер. Я хочу знать правду.
- Да? По-моему, ты еще не готова… писать свой доклад.
- Что ты знаешь про этих детей?
- Я знаю почти наверняка, что их похищали.
- Кто?
- Как тебе сказать… Не люди.
- Неужели ты в это веришь?
- А у тебя есть объяснение получше?
- Объяснение чего? Девушка помимо психического страдает неким функциональным расстройством… носовые кровотечения… да. Правда, эти отметки… я не знаю… но на подобном основании утверждать, что их возили куда-то на летающей тарелке, - это безумие, Малдер!
- Да, - грустно кивнул Малдер, - ни одной улики…
- Ни одной научной улики. Объяснение должно быть, и это будет разумное объяснение. Есть четыре жертвы. Все они умерли в лесу, так? Ночью. Карен Форсман нашли в пижаме, за десять миль от дома… Что все эти дети делали в лесу, Малдер? Что?
- Надо просто пойти и посмотреть, - пожал Малдер плечами.
Рэймон, штат Орегон
8 марта 1992 года
Остаток дня ушел па улаживание всевозможных бюрократических препон, связанных с вывозом тела несчастного Рэя Сомса. Да и идти в лес днем, похоже, не имело смысла. Днем там наверняка бродили стада туристов, приехавших насладиться нетронутой природой Орегона. Путь к месту всех странных происшествий вел через небольшую речку под названием Датский ручей. То есть небольшой была сама речка, текущая вялой темной стрункой где-то внизу. Каньон, промытый ею, получился на славу. Через каньон был переброшен крытый коробчатый мост; такие строили лет сто назад. Он висел над пустотой, не опираясь ни на быки, ни на тросы - просто расклинясь между двух монолитных утесов. На том утесе, который стоял ближе к лесу, кто-то нарисовал огромную кривую пацифистскую «лапку» и написал: «Занимайтесь любовью, а не улетом! Хиппи против наркотиков». Под мостом, еле видимый в сумерках, сидел человек с удочкой.
После захода солнца температура упала до плюс шести, при дыхании изо рта шел пар. Необыкновенной яркости луна поднялась над горами. В ее свете листва казалась серебристой. И без фонаря было видно почти все. Странно вел себя ветер. Он будто бы не мог решить, с какой стороны дуть.
Скалли и Малдер сверили часы и компасы.
- Расходимся метров на пятьдесят и идем строго на юг, - сказал Малдер. - Чуть что - шуми.
Этого можно было не говорить. Скалли никогда не стеснялась нарушить тишину, если того требовала необходимость. Вместо ответа она проверила свои «убернаделли», вогнала патрон в ствол и осторожно, придерживая шпору пальцем, спустила курок. Теперь можно было не ставить оружие на предохранитель; для выстрела же требовалось одним нажатием на спусковой крючок взвести и тут же спустить курок. Усилие прилагалось значительно большее, чем при спуске заранее взведенного курка, но все равно времени на производство этого первого, самого важного выстрела уходило заметно меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8