VadikV

32
Крис Картер: «Калушари. Ф
айл №221»


Крис Картер
Калушари. Файл №221

Секретные материалы Ц 221




Аннотация

Этот сериал смотрят во всем ми
ре уже пятый год. Он вобрал в себя все страхи нашего времени, загадки и тай
ны, в реальности так и не получившие научного объяснения.
Если вы хотите узнать подробности головоломных дел, раскрытых и нераскр
ытых неугомонной парочкой спецагентов ФБР, если вы хотите заглянуть за к
улисы преступления, если вы хотите взглянуть на случившееся глазами не т
олько людей, но и существ паранормальных, читайте книжную версию «Секрет
ных материалов» Ч культового сериала 90-х годов.

Крис Картер
Калушари. Файл №221

Линкольн-парк Мюррей, Вирджиния
Всё было плохо, и все были плохими.
Это отчаянное состояние накатывало на Чарли все чаще и совсем перестало
ему нравиться. Поначалу Ч нравилось; поначалу оно давало чувство хоть и
мрачноватой, но головокружительной, абсолютно ничем не стесненной своб
оды. В последнее время мальчик стал побаиваться отчаяния, потому что пон
ял: раньше или позже оно выпрет наружу, и тогда начнет происходить что-ниб
удь страшное и непоправимое.
И уж никак он не ожидал, что злобная удушливая мгла набросится сегодня. Де
нь начинался чудесно: у папы выходной, все здоровы и веселы и наконец-то е
дут гулять в Линкольн-парк, про который Чарли так много слышал и куда они
так давно собирались выбраться всей семьей. Оттого, что все катилось так
ладно, и все были добры и довольны друг другом, даже младший братишка, двух
летний карапуз Тедди, перестал раздражать и казался забавным и милым.
Вообще-то Чарли не любил брата. Брат ему мешал; брат с самого момента рожд
ения стал преградой между Чарли и полноценной жизнью.
Полноценная жизнь Ч это делать все, что хочешь, и так ли, сяк ли, мытьем или
катаньем, заставлять другого делать то, что хочешь ты; вплоть до зыбкой гр
аницы, когда заставляемый, решив, что у него появился какой-нибудь убедит
ельный, доказуемый повод, какая-нибудь неопровержимая улика, тащит тебя
в суд. Взрослые называют это правами. Насколько Чарли сумел тогда понять
из их разговоров, за правами-то папа и привез его и маму сюда. Важней прав у
них тут, в Америке, ничего нет; права они качают направо и налево целыми дн
ями. Даже мама с папой, чуть что, повышают друг на друга голос и, будто игруш
ечным бумерангом, кидают один в другого: «Это мое право!» Ч «Ты не имеешь
права лишать меня права!» Как они только целоваться ухитряются без адвок
ата, прикопанного под подушкой… Эти самые права были главной чертой, отл
ичавшей ту жизнь от этой. Чарли уже совсем смутно представлял себе ту жиз
нь, но у него сохранилось четкое ощущение, что там газеты, радио, телевизор
давили и давили, долдоня только про обязанности Ч перед страной, перед с
троем, перед вождем; Чарли не помнил, как вождя звали, что-то вроде итальян
ского «чао!», и как-то про уши… Может, те, кто в Америке родился, знали об это
й жизни что-нибудь еще, кроме того, что тут Ч права. Чарли не знал.
Тедди, едва появившись на свет, лишил его основных прав. И, мало того, надел
на него тяжеленные обязанности. Теперь, будто Америка сделалась уже и не
вполне Америка, мама то и дело запросто, даже не соображая, что посягает на
чьи-то права, командовала: покорми братика! присмотри за братиком! убери
после братика! А если Чарли артачился, начинала сама, как адвокат, убеждат
ь его железными аргументами: он же еще маленький, он же еще глупенький, он
же не умеет ходить, мы же его так любим. Вот именно. Его-то они любят. Все вре
мя теперь с ним: ням-ням-ням, да чух-чух-чух, да баюшки-баю! А тем, что чувству
ет Чарли, им и в голову не пришло поинтересоваться ни разу; будто само собо
й разумелось, что, раз они его любят, и ему полагается. Получалось, мама и па
па сами теперь стали как тот чао с ушами.
Иногда Чарли приходило в голову, что если бы они жили с Тедди вдвоем, он бы
тоже любил брата. Чарли нравилось, как этот теплый гладкий зверек гулит и
таращится, как искренне, не то что взрослые, улыбается, как самозабвенно т
янет руки к погремушке; учить веселого эмбриона садиться, давая ему два у
казательных пальца, чтоб он их зажал в кулачках, или, например, делать ему
козу Ч было физически приятно, будто загорать или есть мороженое. Вдоба
вок Тедди ощущал себя тогда добрым, могучим и мудрым Ч а это тоже было при
ятно, только не как от удовольствия, а иначе; не объяснить, как. Но стоило ма
ме сказать: ты должен, причем должен по таким-то и таким-то причинам, вполн
е, наверное, убедительным для суда присяжных Ч сразу хотелось плеснуть
на их кумира кипятком.
Чарли смутно подозревал, что сам он стал для родителей ребенком второго
сорта потому, что родился еще там. А Тедди Ч уже здесь.
Однако в тот день ни у кого не было ни прав, ни обязанностей Ч просто все з
адорно собирались вместе гулять. Потом ехали Ч опять-таки все вместе и к
аждый на своем месте: папа рулил и объяснял, мама щебетала и смеялась, Чарл
и смотрел по сторонам и размышлял, Тедди улыбался, говорил «Дай!» и все щуп
ал. Ничто не предвещало беды.
И в парке все было классно. Погода стояла прохладная, пасмурная, но от обил
ия флажков, транспарантов, вывесок, картинок рябило в глазах, будто летом
у моря. Народу было полно. Играл оркестр, везде продавались вкусности и во
обще всякая ерунда, крутились карусели и качались качели; то и дело гудел
гудком, носясь, как ошалелый, за низеньким забором ярко-красный паровози
к детской железной дороги. Взрослые дяди и тети, у которых сейчас не было п
рав, а только обязанности, потому что они были на работе, и при этом никто н
е пытался их убить или ограбить, мельтешили туда-сюда кто в платье Белосн
ежки, кто в пузатом и ушастом костюме Микки-Мауса, кто в обалденных индейс
ких перьях Ч и наперебой помогали веселиться тем, у кого тут были только
права, потому что они заплатили за вход.
Даже когда папа купил Чарли и Тедди по воздушному шарику, на какой-то моме
нт все стало даже еще лучше, чем было, потому что он купил совершенно одина
ковые шарики. Вообще на папу в тот день словно просветление какое-то нашл
о напоследок; не задумываясь, он все делал совершенно одинаково по отнош
ению к обоим братьям Ч но маленький Тедди этого даже не замечал, такие сл
ожности были покамест выше его понимания, а Чарли был на седьмом небе, буд
то вот наконец он добрался до настоящей Америки, где все равны.
И папа же все испортил.
Ч Эге-ей! Ч позвал он от очередного лотка. Ч А вот и мороженое!
Нелепее всего было то, что Чарли мороженое обожал, а Тедди толком даже не з
нал, что это такое Ч мороженое; до сих пор ему редко-редко давали хотя бы о
дин кусочек полакомиться, только дома, только с ложечки, чтобы он не прост
удил горло. Но папа, довольный собой, шел к ним, остановившимся у ограждени
я железной дороги, и нес четыре вафельных стаканчика с любимейшим из люб
имейших, шоколадным с орехами. По одному на каждого. Без разницы, кому нрав
ится, кому нет. Без разницы, кому можно хоть десять Ч а кому даже одного по
лного нельзя. Равны так равны, дескать, получайте.
Это уже было неприятно. Наверное, именно это взрослые называют не очень в
разумительным словом «несправедливость»: когда тому, кто нуждается поз
арез, и тому, кто, по сути, и не знает, хочет он этого, или не хочет Ч дают одно
временно и поровну. Краски праздничного парка сразу потускнели, и залихв
атский грохот музыки сделался неприятным, утомительным шумом, от которо
го хотелось убежать подальше. Но это было невозможно, Чарли должен был бы
ть с родителями. Должен. Он только отвернулся опять, честно пытаясь отвле
чь себя от негодования детским предвкушением того, что вот сейчас из-за п
оворота снова выскочит разрисованный улыбчивый паровозик и приветстве
нно загудит.
Но когда паровозик выскочил, то показался ему страшным. Паровозик угрожа
юще заорал. Паровозик оскалился, словно хотел всех съесть. Чарли понял: ск
оро что-то произойдет. И паровозик примет в этом самое непосредственное
участие.
Ч Чарли, мороженое, Ч сказал папа. Чарли повернулся к отцу и пристально
посмотрел ему в глаза. Папа ничего не понимал.
Ч Ну, бери, бери скорей, Ч нетерпеливо проговорил он, глядя куда-то в сто
рону.
Чарли скосил взгляд. Там, неторопливо удаляясь, вышагивали две взрослые
девчонки, лет по семнадцать.
Одна в обтягивающих джинсах, другая в очень короткой юбке. Понятно.
Ч Спасибо, папочка, Ч с отчужденной вежливостью сказал Чарли, но отец н
е обратил на его тон ни малейшего внимания.
На вкус мороженое оказалось отвратительным.
Мама сидела на корточках перед Тедди и, сама не своя от дурацкого счастья,
сюсюкала с ним, и делала ему всякие мордочки.
Ч Ах, какое мороженое, Ч приговаривала она. Ч Ам-ам! Ч приговаривала о
на. Ч Дай-ка шарик, мама подержит шарик, пока Тедди скушает ам-ам, Ч приго
варивала она. Рук им обоим явно не хватало; одной своей рукой Тедди вцепил
ся в одну мамину руку, в другой держал шарик, болтающийся на ветру ярдах в
трех над землей, а у мамы в свободной руке было мороженое, которое ей надо
было разделить. Понятно. Как всегда, она скормит Тедди кусочек-другой, а о
стальное съест сама. Свое съест и почти все Теддино съест. Это ее право.
Всё было плохо, и все были плохими.
Совсем не удивительно, что они упустили шарик.
Чарли не видел, как это произошло. Он не хотел смотреть ни на кого из них, и п
отому старательно пялился на фотографа, который совсем неподалеку, у пер
ехода через пути, щелкал всех желающих в компании с огромным розовым Мик
ки-Маусом, нарисованная улыбка которого теперь казалась Тедди лицемерн
ой и зловещей. Фотограф старался быть веселым и компанейским, чуть ли не о
бщим другом, но Чарли знал, это обман; орать, дурачиться и приставать с шут
ками было его обязанностью, потому что он получал за это деньги.
Тедди обиженно заревел. Чарли против воли обернулся и успел увидеть, как
шарик, освобожденно виляя длинной держалкой, косо уходит в небо. А Тедди, о
бе руки выставив ему вслед и глядя тоже ему вслед, затопал в бессмысленну
ю погоню и через два шага, разумеется, бумкнулся носом в землю, да еще и пря
мо на мороженое, которое как раз успела вложить ему в освободившуюся рук
у очень умная мама.
Конечно, мама его подняла. И что тут началось!
Ч Шарик улетел! Ай-ай, улетел. Улетел в страну воздушных шариков! Пока, шар
ик, пока! Ну, ничего, Тедди! Не плачь! Это твой первый воздушный шарик! Ой, как
ты вымазался. Придется тебя мыть! Вся курточка в мороженом. Нет ам-ам!
И ей тоже не досталось ее ам-ам, мстительно подумал Чарли.
Тедди ревел, не обращая ни малейшего внимания на мамины причитания. В гол
осе его было такое отчаяние, будто его вот-вот могли зарезать. Будто вся ж
изнь у него улетела вместе с этим шариком. Слышать его было совершенно не
выносимо; хоть бы папа сумел его как-нибудь заткнуть, подумал Чарли. Все-т
аки папа из нас самый крутой, может, у него получится.
Напрасно он это подумал. Папа сумел.
Умный папа решил, что настал его черед утешать бедного несмышленыша Тедд
и. Он поднял с земли раздавленный труп мороженого, а потом, не сказав Чарли
ни слова, не спросив, не посоветовавшись, не извинившись, не сделав вообще
ничего такого, что превратило бы его поступок в поступок общий, такой, буд
то его совершили и он, и Чарли вместе Ч он просто отобрал у Чарли его возд
ушный шарик и тоже присел на корточки перед несчастным принцем, размазыв
ающим грязными кулачками слезы и сопли по щекам.
Чарли окаменел.
Ч Тедди, Ч ненатурально умильным голосом сказал папа. Ч Вот шарик. Смо
три. Шарик прилетел обратно. Он тебе передает, что решил тебя не огорчать.
Не плачь, просит тебя твой шарик.
Сволочь Тедди мгновенно заулыбался, напоследок подхлюпывая мокрым нос
ом, и вцепился в держалку. Он все это нарочно, потрясенно подумал Чарли. На
рочно!
Ч Умница, Ч благодарно сказала мама и чмокнула папу в щеку. Папа, раздув
аясь от гордости, поднялся. Мама тоже встала с корточек. Тедди цвел, дергая
за хвост покорно ныряющий шарик. По его курточке текло. Ч Мы с Тедди убеж
им на минутку, почистимся.
Ч Мы подождем, Ч сказал папа. Чарли честно дождался, когда ни мама, ни Тед
уже не могли их слышать. Папа опять озирался по сторонам, но Чарли, понима
я, что потом заводить этот разговор окажется уже смешно, да и не было тут н
икакого разговора, просто в душе поднялась черная ядовитая пена и булька
ла, грозя выхлестнуть через край Ч сказал коротко и веско:
Ч Это был мой шарик.
Папа посмотрел на него Ч как всегда, сверху вниз. Сесть на корточки ему и
в голову не пришло.
Ч Ешь мороженое, Ч повелительно сказал он, Ч растает.
Ч Не хочу мороженое. Хочу мой шарик.
Ч Купим мы тебе шарик.
Ч Я хочу МОЙ шарик, Ч по-прежнему ровно и бесстрастно сказал Чарли. Папа
, вероятно, думал, что это блажь. И, конечно же, блажь неважная, раз Чарли не п
лачет и не кричит.
Ч Хорошо, Ч сказал папа. Ч Мы купим тебе другой шарик.
Папа вообще не слышал, что ему говорят. Или не хотел слышать. Какая разница
? Стенка есть стенка.
Папа слышал только самого себя.
С мороженого Чарли стало капать.
Недовольно скривившись, папа, опять не сказав ни слова, отобрал у Чарли ст
авший противно мягким стаканчик.
Ч Не хватало еще, чтобы и ты перемазался, Ч раздраженно сказал он и поше
л к мусорному контейнеру с двумя увечными стаканчиками, раздавленным и р
аскисшим, неся их в далеко отставленной руке, чтобы, не дай Бог, ни капельк
и не попало на его пальто.
Может, Чарли еще пересилил бы себя. Он мучился бы, он ненавидел бы весь све
т до самой ночи, пока не уснул бы, а может, еще и назавтра Ч но все осталось
бы в нем за семью печатями. Он очень старался не дать пене брызнуть. Он сов
сем не хотел ничего по-настоящему плохого.
1 2 3 4 5 6 7 8