– Мы покинули Колыбель более десяти лет назад, и если мы отправим сообщение прямо сейчас, оно будет идти еще десять лет. Какую бы информацию мы ни добыли, фактически она уже устарела.
– Даже вам и Трайку, командирам отрядов, сообщили не все. Вы оба это знаете. Также вы знаете, что у меня есть особое поручение. Возможно, рано или поздно я буду вынуждена обратиться к вам за помощью. Просто потому, что я здесь единственный представитель контрразведки. Это во-первых. И во-вторых, задание У нас не только сложное, но и... как бы получше выразиться... абсолютно неопределенное, Стив. – Ксена помедлила. – Иначе кто бы поручил его женщине?
* * *
Андрей проснулся от страха и первым делом дотронулся до лица. Он ожидал, что голова будет забинтована в десять слоев, как подушка, но повязки не оказалось. Небритые щеки, сухие слипшиеся губы, нос...
Он вскочил и бешено огляделся.
Нос был не его, это Андрей понял даже на ощупь. Немного длиннее, немного шире... Что может быть ужасней чужого носа? Только чужое лицо.
Зеркало висело напротив кровати: большое, чистое, с боковой подсветкой. Лампочки, желтые, как в ювелирном или в булочной, горели – их зажгли специально для него. Чтобы не искал, не сгорал от любопытства. Чтобы сразу – либо обморок, либо...
Ничего, нормально.
Андрей осторожно пригладил макушку. Волосы были темнее его собственных. Брюнет, почти жгучий. Покрасили? Едва ли.
Он приблизился к зеркалу. Нормальное лицо, нормальное. Больше всего изменились нос и подбородок. Если честно, в лучшую сторону. Глаза... Про глаза Андрей ничего сказать не мог. Просто – чужие. Почему-то карие.
– Неплохо выглядишь, мужик, – буркнул он. – Только где-то я тебя видел, кажется. Ах, да. Я видел тебя на фотке, морда. Теперь будем видеться часто.
Отойдя, он внезапно обернулся и щелкнул пальцами.
– Поймал?! Нет, не поймал. А где же мой...
Креста на груди не было. От татуировки не осталось ни шрама, ни пятнышка.
Он провел рукой по скулам – щетина тянула на трехдневную. Или он долго спал, или этот тип чертовски быстро обрастает.
Андрей заглянул в ванную – станок и крем лежали на самом виду.
– Ну что, морда... давай знакомиться?
Он улыбнулся новому зеркалу, но вместо улыбки получилось что-то дурацкое. Физиономия человека, пытающегося казаться умнее и беззащитнее.
– Тебе это не идет, – заметил Андрей. – Ты морда мужественная, тебе надо как-то по-боксерски, что ли ... – Он попробовал оскалиться. – Тоже не фонтан. Или ты вообще не улыбаешься? Не умеешь? Волков Андрей Алексеевич. Дебил.
Он еще не закончил бритье, когда в каюте появились Ксена со Стивом. Проснувшись голым, Андрей так и не оделся. Во взгляде Ксены читалось одобрение: если в прошлый раз она рассматривала его как обычные мандарины, то теперь как мандарины отборные.
– Ничего, что я босиком? – спросил Андрей. Она молча села на его неубранную кровать и повернулась к Стиву.
– Нам не нравятся процессы в вашей психике, – произнес тот.
– Серьезно? –брякнул Андрей.
– Вы сознательно маргинализируете свое отношение к действительности. Это опасный симптом. Мы наблюдали ваше пробуждение. Вы разговаривали вслух.
– У вас микрофоны?! Черт, а я тут пукал, и вообще... – Андрей покосился на Ксену и обернул вокруг бедер полотенце. – Ладно, вас трудно смутить. Но в психи меня записывать не нужно.
– Вы называли свое лицо мордой, – сказала она.
– Свое – никогда!
– Теперь это – ваше. Привыкайте к нему, начинайте его любить.
Андрей почесал горло:
– Я постараюсь.
– У вас не так много времени, – напомнил Стив. – Несколько суток.
– И я проведу их в этой консервной банке?
– Нет, конечно, – ответила Ксена. – Вам необходимо социализироваться, на борту это невозможно.
– Э-э-э, барышня... э-э-э... то есть Ксена. Выражайтесь попроще, а? С такой мордой... с таким лицом, как у меня...
– Мы всего лишь изменили вам внешность. Мы не вторгались в ваше сознание.
– А зачем туда вторгаться? Там ничего хорошего. – Андрей поймал себя на том, что не может прекратить дурачиться. Так ему было легче. Чуть-чуть.
– Возьмите себя в руки, Волков, – проговорил Стив. – Если не желаете, чтобы испытательный срок завершился, не начавшись. Ваша одежда в шкафу. Ксена, его это травмирует.
Она, не переспрашивая, встала и отвернулась к стене.
– Почему же травмирует? – хмыкнул Андрей. – В другой раз я бы... – Он осекся и взглянул на зеркало. – Где мы сейчас? Если не секрет.
– Крейсер направляется к западным берегам Австралии, – сказал Стив.
– Запад Австралии? – Он достал из шкафа шорты. – Случайно не «Голд Сэнд»?
– Не случайно.
– Ясно, круиз по спецлагам продолжается. И сколько еще неохваченных?
– «Голд Сэнд» – последний. У вас одна смена белья, остальное вы купите сами, по своему вкусу. Это для жары, а сейчас только май. В Москве значительно прохладней.
– В Москве?..
– А вы хотели бы жить в Австралии? – Ксена повернулась и посмотрела на Андрея, как всегда, безразлично.
– Я? Нет.
– Тогда почему вы спрашиваете? Ваши новые документы оформлены в Москве, кредитные карты – там же. Здесь вы приобретете билет на самолет и ближайшим рейсом отправитесь в Россию. До вылета вы сможете о себе позаботиться? Насколько вы владеете английским языком? Если угодно, мы вас обучим.
– Вы – меня?.. Английскому?!
– Это займет около часа.
– Справлюсь. Я всю жизнь в Сети.
– Вы самостоятельный человек, – сказала Ксена, снова садясь на кровать. – Разумеется, вы забудете о нашей договоренности так же крепко, как и о своем прошлом. При возникновении какой-либо угрозы вы можете полагаться на нашу помощь, но учтите, что от собственной глупости вас не спасет никто. Провала мы не допустим ни при каких условиях. О нашей гарантии вас уже проинформировали.
– Да, Стив обещал вшить в меня какие-то штуки.
– «Штуки» – неверное определение, но они уже введены.
– Уже?!
– Симбионты находятся в вас, Волков, – подтвердил Стив. – Вывести их из организма невозможно. Не беспокойтесь, вреда они вам не причинят, пока не получат на то приказа. В данный момент они успели восстановить функцию вашей печени и отчасти – простаты.
– Ага, – вякнул Андрей. – Печень у меня и так будто у младенца – после пяти-то лет на постных кашах. А за второе спасибо, надеюсь, еще пригодится, вообще-то, печенка тоже. Я на нее рассчитываю.
Он снова почувствовал себя крысой, на сей раз – крысой благодарной. В первый момент Андрей даже испугался этого, но вдруг открыл, что ненавидеть себя сильнее уже не может: он давно дошел до крайней степени осатанения – не сейчас, раньше. Еще откисая в душистой пене, а затем пользуясь услугами того паршивого стилиста и тех замечательных девчонок. Он уже тогда заподозрил себя в слабости. Продолжал верить, что сдюжит, но... как-то не душой он верил, а лишь мозгами. Не верил, одним словом.
– Если бы вы хоть немножко прояснили... – начал Андрей, но Ксена его прервала:
– Детали вашей работы я пока сообщить не могу. Возможно, вы нам вообще не понадобитесь.
– Вот же счастье... Из тюрьмы выпустили, здоровья прибавили, еще и денег дадите... – На стол упал конверт, и Андрей отрешенно кивнул. – Я возьму. Чего ж не взять, дают – бери. И за все это – «возможно, не понадоблюсь»?
– Вероятность такого исхода мала. Вам следует настраиваться на работу, непростую и напряженную. Но я вас уверяю, что ни одно из заданий не будет направлено против ваших соплеменников.
Раскрыв конверт, Андрей вынул из него то, что ожидал: паспорт, две кредитки, карточку соцстраха и немного наличных. Новые деньги он видел в газете, но держать их в руках ему еще не приходилось. Впрочем, деньги были обыкновенные. Земля уже имела подобный опыт, когда в Европе вводили евро. То же сделали и пять лет назад: общий рисунок на аверсах и национальные символы на реверсах. Банкноты Андрею попались из Кении, Австралии и России. На двух сотнях был изображен Пушкин, на третьей – кенгуру. Динары, рубли и доллары сравнялись в курсе, теперь это было одно и то же.
– А как называется ваша родина? – неожиданно спросил Андрей.
Новые хозяева переглянулись – кажется, он их удивил.
– Это важно? – произнесла Ксена.
– Это интересно.
– У нашей звезды нет названия. Точнее, нет собственного имени.
– Но ведь вы ее как-то называете?
Она задумалась.
– На русский это можно перевести как «светило». В нашем астрономическом каталоге оно стоит под номером один. Но в быту говорят просто: «Светило».
– А планету вы, наверно, зовете «Почвой»?
– «Колыбелью», – возразил Стив. – Кстати, для носителя английского языка ваша версия была бы не так очевидна.
– Мне плевать, я ношу русский.
– И этим вы тоже отличаетесь, – заявила Ксена.
– Вы вербуете только славян? Хотя нет, откуда они в «Голд Сэнде»... Но вы берете на службу исключительно преступников.
– Советую вам отказаться от подобных определений. Мы набираем разных людей. В разных регионах.
– И все эти люди... они чем-то обижены, – догадался Андрей.
– С вами поступили несправедливо, и мы это исправили, – сказала Ксена. – Службу у нас вы расцениваете как предательство, но вы заблуждаетесь. Скоро вы окажетесь на свободе и увидите, что у вас отняла ваша родина. Мы вам это вернули. Мы вправе ждать от вас многого, но какое бы задание вам ни поручили, оно не принесет Земле вреда.
– Полагаю, ваши проблемы связаны именно с оценкой своего решения, – добавил Стив. – Оценка неверная. Вы не можете быть предателем, Волков. Государство, которое вы воспринимали как родину, исчезло. Приговорило вас к пожизненному заключению стало частью Единства. Однако Единство тоже не отменило приговор. Это сделали мы. Гады, – закончил он без иронии.
Ксена поднялась и вручила Андрею трикотажную маску с отстроченными отверстиями для глаз.
– Вашего нового лица на корабле видеть не должны.
– Мы куда-то собираемся?
– Недалеко.
Стив протянул ему документы:
– До скорой встречи.
Андрей, пожав плечами, опустил карточки в карман.
– Вас на самом деле беспокоит то, что творится с моими мозгами? – спросил он у Ксены.
– Ничего особенного, – ответила она уже в коридоре. – Ваша реакция предсказуема.
– Да, я весь предсказуемый. Как параллельные прямые.
– У вас плохо с геометрией, Волков.
– Можете подучить и этому? –съязвил он.
– Сейчас налево.
Ксена шла рядом. Коридор, крашенный в неопределенные салатные тона, был достаточно широким, в нем могли разойтись и трое, не касаясь друг друга, тем не менее Андрей дотронулся до ее ладони.
Она отдернула руку:
– Не нужно!
– Я просто хотел убедиться...
– Есть и другие средства. Такие, как язык. – У трапа Ксена пропустила Андрея вперед. Он замешкался, и она пояснила: – Речь. Если вас что-то интересует, можно задать вопрос.
– А, вы в этом смысле... – Он начал подниматься. Металлические ступени грохотали, и Андрей сомневался, стоит ли кричать на весь корабль.
– Температура тела? – спросила за него Ксена. – Тридцать два и три десятых по Цельсию. Это наша норма. Любопытство удовлетворено?
– Вам должно быть очень неуютно. Здесь, на Земле.
– Мы тщательно готовились.
– Да, Стив говорил. Но я не думал, что ваша подготовка... что она настолько глубока.
– Она глубока максимально. Сейчас направо и дальше по коридору. Для тех, кто попал в экспедицию, нет ничего дороже, чем Миссия. В ней наше предназначение.
– И вы не боитесь мне это говорить?
– Я не раскрываю никаких секретов. Это можно услышать в любом выпуске новостей. Двадцать суток – большой срок. Вы находились в изоляции и многого не знаете.
– Двадцать?
– Мы на вашей планете ровно двадцать суток. Все это время вы отсутствовали.
– Тысяча семьсот сорок шесть, – буркнул Андрей.
– Что вы сказали?
– Я отсутствовал тысячу семьсот сорок шесть дней.
У Андрея зачесался подбородок, и он поднял руку к шапке.
– Не снимать! – приказала Ксена.
– Нет же никого.
– Мы выходим на палубу, там всегда кто-нибудь есть. Не подвергайте их риску, Волков.
– Их? – удивился он.
– С экипажем корабля у нас тоже контракт, но это не тот контракт, что с вами.
– Они у вас вроде парикмахеров, да? С правом увольнения.
– Они не сидели в «Каменном Чертоге»,
– Это была судебная ошибка, вы же знаете. А что, если бы я действительно потопил тот паром? – Андрей замедлил шаг и посмотрел ей в глаза. Васильковые, с длинными ресницами. Холодные, как январское небо. – Если бы я на самом деле убил шестьсот человек?
Ксена прошла дальше и, ожидая Андрея, остановилась.
– Это говорило бы о том, что вы либо неадекватны, либо охвачены какой-то экстремистской идеей, – ответила она.
– Ну и?..
– Безумцы нас не интересуют. Идеи – тем более.
– Вы амнистировали только невиновных? И много нас было?
– Вы один.
– Значит, остальных вы отпустили с Шиашира просто так?
– Мы сочли, что на свободе они принесут больше пользы.
– Вы сочли, и этого было достаточно?
Ксена, промолчав, указала на открытую переборку, из которой тянуло свежим горьковатым воздухом. Сделав широкий шаг, Андрей очутился на квадратной площадке метрах в сорока над водой. Здесь поместился бы десяток вертолетов, но стоял лишь один вертолет, в самом углу. Несколько техников провожали взглядами тающую в небе точку.
– Ваша машина, – сказала Ксена. – Мы будем у берега завтра вечером. Вам нет нужды проводить на борту еще сутки.
– И видеть, кого вы навербуете в Австралии.
– В том числе.
Он посмотрел на людей в черно-оранжевых куртках – те демонстративно отвернулись.
– Что дальше? – спросил Андрей.
– Ничего. Садитесь в кабину. Маску вы снимете после взлета, не раньше. Возвращайтесь в свой город, устраивайтесь. Живите.
– А-а... как же явки?.. Вы дадите мне какой-нибудь пароль?
Ксена встала между Андреем и техниками – подошла неожиданно близко, но все же не настолько, чтобы он мог снова к ней прикоснуться.
– Волков, вы пять лет провели в одиночной камере. Это тяжелое испытание. И сейчас, вместо того чтобы наслаждаться свободой, вы паясничаете.
– Наслаждаться, – мрачно повторил он. – Мне так странно слышать от вас это слово... Помните, вы спрашивали, зачем я качал мышцы, если не надеялся на помилование?
1 2 3 4 5 6 7