Это сделал тот, кому он не смог противостоять. Форвард, фронтсайтер. Как Алекса. Да, Насич называл их всех фронтсайтерами. Полушин называл иначе, и его тоже...
Пистолет. “Стейджер”. Вы что-нибудь о них слышали? Неудивительно, ведь они бесшумные. Простите, на этой работе быстро черствеешь... Композитная пуля. Вы в курсе, да? Нет, не беспокойтесь, его пощадили, второй выстрел был в сердце. Он не мучился. Когда?.. Совсем недавно, под утро. Вот только что увезли тело, мы еще даже осмотр не закончили. Так были у него враги или нет? Сосредоточьтесь, герр Мэйн, прошу вас.
Тиль и так был предельно сосредоточен. Ах да, просили-то его не здесь и не сейчас. Следователь произнес бы эту фразу, если бы Тиль попал в точку. И в одном из вариантов он попадает. Так что же он ему?.. Простая история: познакомились с женщиной и оба в нее влюбились. И Полушин благородно отошел в сторону — не желал мешать другу. Хотя сейчас, после стольких лет, Тиль понимает, что Федор любил гораздо сильней...
Вот на это он господина Ефимова и подцепил. Вернее, подцепил бы. Если бы выдал всю эту чушь. Вероятно, следователь побывал в похожем переплете, и... ну конечно! Ему мечталось, что друг уступит. О таком друге мечтают все. И никому не придет в голову, что уступить должен он сам.
Тиль продолжал что-то плести — про горнолыжный курорт, про то, как ребенок сломал ногу и они с Федей несли его до базы, — и продолжал перебирать варианты. Лично ему пока ничто не угрожало, поэтому форвертс и не проснулся, а специально смотреть вперед по пути к Федору Тиль считал бестактным. Полушин был слабым форвардом и со временем становился все слабее.
Федору было под пятьдесят, он появился первым. Когда ему исполнилось семь лет, он вдруг начал ощущать в себе чье-то присутствие. Родители целый год таскали его по психологам, пока Федя сам не понял, что с ним случилось. Он был уже не один, а вместе с Алексом Насичем — карапузом, гукающим где-то в Ирландии и знающим заранее, чем и во сколько его покормят.
Федя сказал, что у него все прошло, и стал нормальным ребенком — иногда случайно отвечавшим на вопросы, которые ему еще только собирались задать. Он чувствовал: в скором времени родятся и другие. Рано или поздно о них станет известно, и их начнут искать. И обязательно найдут, всех до последнего. Это было ясно и без форвертс.
Больше всего Полушин хотел быть обычным. Он ненавидел свой дар и глушил его транквилизаторами, пока не превратил себя в инвалида, а форвертс — в банальную интуицию. Он и так почти убил себя. Но почему-то сейчас, когда он стал настолько же безопасен, насколько и бесполезен, кому-то понадобилась его физическая смерть.
Это все-таки сделал форвард. Не местный. Местные могли застрелить Полушина гораздо раньше — было бы желание. Кто-то специально приехала Москву. Кто-то новый, из незнакомых. Чужой форвард.
— Ну, если вам больше нечего добавить... — Следователь развел руками. — Или что-то еще?..
— Нет. — Тиль медленно подошел к аквариуму и постучал ногтем по стеклу.
Раньше они просто жили — несколько человек, связанных одним даром. Теперь они разделились на своих и чужих. Кому это нужно? Кому угодно, только не им самим.
Следователь снова что-то спросил — Тиль, не отвлекаясь от рыбок, снова ответил. Он пытался рассмотреть, к чему все это приведет, но вокруг плыла какая-то дымка, обманчиво прозрачная. То, что он разглядел, ему не понравилось.
Тиль так и не понял, что же сегодня началось. Но он уже знал, что закончится это быстро.
Минус 40 часов
Выйдя из ванной, Элен с сомнением посмотрела на аквариум — кому-то приспичило заводить в гостинице рыбок. И кто их тут кормит?.. Может, они думают, что она собирается?..
Элен побродила по комнате в поисках сигарет. На кремовом ковролине оставались темные разводы — она еще не вытиралась.
Прикурив, она встала у окна. Внизу по улице ползла разноцветная людская каша, на углу содрогался от ветра гигантский плакат “Глобал-Медиа”, рядом, тоже покачиваясь, переливалась вывеска “Юни-Лайн”. В офисном Здании напротив сгорбленные клерки нюхали свои пыльные клавиатуры. Один из них разогнулся и застыл с каким-то нелепым выражением. Нет, окна в ее номере непроницаемы снаружи. Хотя если бы... а, черт с ними со всеми — и с окнами, и с клерками...
Элен стряхнула пепел в аквариум и, поддев ногой уже ненужное полотенце, начала одеваться. Она не торопилась, и вызов застал ее за осмотром юбки.
— День добрый, — произнесли в терминале. Видеоканал был перекрыт.
— Это кому как, — буркнула Элен, откладывая юбку в сторону и разгребая на кровати кучу мятой одежды. — у?..
— У вас осложнения, мисс Лаур, — печально проинформировал невидимый абонент.
— У меня?.. — Она повертела в руках другую юбку, покороче, и швырнула ее за спину.
— Осложнения у нас, — уступил голос, — но мы-то здесь, а вы...
— Это я — здесь. А вы — там.
— Совершенно справедливо. Мы здесь, а вы там. И проблемы — там, — подчеркнул собеседник. — У вас проблемы, у вас.
—Ну?.. — Она помотала головой и, бросив брюки, направилась в ванную.
— Ваших соплеменников в Москве оказалось несколько больше, чем мы рассчитывали.
Фен лежал в мокрой раковине. На зеркале сквозь испарину проступили оранжевые строчки:
“Внимание! Опасная небрежность! По статистике, один фен из двенадцати тысяч...”
Элен вздохнула. Что ее точно не касалось, так это фратистика.
— “Несколько” — это насколько? — спросила она.
— Это несколько, — мягко ответил абонент. — Ваша задача...
Она включила фен и принялась сушить волосы. Трубка немного поворковала, затем умолкла.
— Что вы говорите?.. — крикнула Элен, передвигая рычажок на “Но1”.
— Будьте добры!.. — рявкнул голос и тут же добавил: — Пережжете. Придется стричь.
— Ладно, я слушаю.
Элен кинула фен обратно в раковину и вернулась к вещам. Пока ей объясняли, в чем заключаются ее проблемы, она заново осмотрела одежду и все-таки выбрала брюки. Черные, эластичные, обтягивающие, как чулки. Хорошие брючки для ее недурных ножек...
— Вы нас поняли? — осведомились в трубке.
— Чего ж не понять. Это все? До свидания.
Она положила терминал рядом с аквариумом и, увидев пачку сигарет, машинально закурила.
Чем больше она делала, тем больше от нее требовали. Правильно, так и бывает. Последнее время совсем сели на шею, а она ведь не железная...
Элен задумывалась об этом не впервые. Поменять Компанию было несложно, ведь она так... что?.. красива? Ну, само собой. Только красивых, спасибо хирургии, сейчас как собак. Умна? Да, лицевая реконструкция тут не поможет, но и ум — не дефицит. А она — одна.
— Одна, одна и всем нужна, — пропела Элен рыбкам. — Вашу мать...
Она не просто редкость, она уникальна. Да! Ее способности всегда были при деле, но использовать их по-крупному Элен не удавалось ни разу.
В школе ей было легко. Еще бы! Ей и после школы было нетрудно: выучить к экзамену один билет из сорока — работа не большая. Но все же работа. А что дальше? Повесить диплом на стену. Или носить на нем булочки для шефа...
Элен покрутилась перед зеркалом. Нет, булочками, пожалуй, не обошлось бы...
Ей было скучно. С самого детства — скучно. Она знала, что ее место на вершине, но растрачивала себя на чистку казино. От алкоголя ее клонило в сон. Наркотики?.. Наркотики — это здорово, но за каждой таблеткой маячила черная дыра, такая холодная, что у Элен начинали трястись руки. Она объездила полмира по выигранным в лотерею турам, но лишь убедилась, что ей одинаково скучно и на Западе, и на Востоке. Игральные автоматы везде были те же самые. И мужчины. Женщины — тем более.
Элен была способна на многое, но на что конкретно — она не представляла. На что-то глобальное, вселенское... хотя все глобальное, как правило, жутко тоскливо. В итоге вселенское оборачивалось очередным наскоком на казино... пока ее не позвали в Компанию. Теперь Элен платили столько, что ей стало лень подходить к рулетке. Они отняли у нее даже это. Она могла бы от них уйти, но скрыться ей уже не позволят. Она попадет в другую Компанию, с большой буквы или с маленькой — не важно. Ей снова дадут фантастически много денег и снова будут эксплуатировать. Они будут пахать на ее даре, как на тракторе. Пока она не состарится и не умрет.
Элен с двенадцати лет не покидало ощущение, что вот сейчас, в крайнем случае завтра, ей откроется смысл всего этого бардака под названием “жизнь”. Смысл не открывался, а она все ждала и ждала. И каждый день как будто что-то предчувствовала. Но это, к сожалению, был не форвертс. Это была обыкновенная надежда, которая сбывается далеко не всегда. А форвертс молчал.
Форвертс?.. Элен затушила окурок о стекло и начала одеваться. Форвертс. Вот же дурацкое слово. Говорят, его придумал какой-то старый хмырь. То ли Двушкин, то ли Трёшкин... Потому и слово такое получилось — для хмырей. В Компании его произносили часто, но вряд ли они представляли, как это работает. Элен и сама не представляла. Однако слово ей не нравилось.
Горловина свитера зацепилась за серьгу в левом ухе, и в этот момент раздался сигнал. Пока Элен освобождала лицо, терминал успел чирикнуть раз пять или шесть. Она тоже успела кое-что озвучить — в адрес ювелира, трикотажной фабрики и драгоценной Компании. Звонили, разумеется, оттуда.
— Да, что еще? — бросила Элен.
— Мисс Лаур, вам необходимо сменить оружие, — сказал знакомый голос.
— А мое чем плохо?
— Тем, что ночью из такого же пистолета... Полушин, конечно... Какой, к черту, Двушкин? Полушин, старый пень. Кому он мешал?..
— ...убили Федора Полушина, — закончил абонент.
— Того самого, — утвердительно произнесла Элен.
— О других мы бы сообщать не стали. Вы его вчера не видели?
— Никого не видела.
— А вас кто-нибудь?..
— Что за идиотские вопросы!
— Нас очень смущает это совпадение.
— Тоже “стейджер”?
— Да. Вы должны срочно от него избавиться.
— Понятно. — Элен снова подошла к окну и щелкнула зажигалкой. — Я выберу что-нибудь другое. Найду местное представительство.
— Какое представительство?..
— У вас же есть в Москве филиал? — Она выпустила дым, и улица на секунду погрузилась в туман. Замученный клерк и оба плаката стали едва различимы. — У вас повсюду филиалы.
— Мисс Лаур, вы когда-нибудь расписывались в нашей платежной ведомости?
— Не припомню что-то.
— И не припомните. Вы у нас работаете... на общественных началах. Не нужно никуда ходить, вас там не примут.
— Угум. Короче, новый ствол — моя забота.
— Ведь вы это можете...
— Я могу все. Но однажды мне надоест!
— Желаю удачи, мисс Лаур...
Элен выругалась, наконец-то отцепила серьгу и взяла трезвонящий терминал. Пока она боролась со свитером, трубка успела чирикнуть раз пять или шесть, и Элен тоже кое-что успела.
— От “стейджера” избавлюсь, Полушина не видела! — выпалила она.
Абонент кашлянул.
— Желаю удачи, мисс Лаур...
— И вам того... — начала Элен, но терминал уже пропиликал “отбой”. — Я от вас уйду, — прошептала она.
Отделаться от Компании. Месяц пошляться по Европе, потом... устроиться в новую Компанию. Потом УЙТИ и оттуда, а потом...
— Потом я умру, — сказала она рыбкам. — Но вы сдохнете раньше.
Минус 38 часов
— ...продолжаются поиски опасного преступника...
Тиль убавил громкость и дальше озвучил за диктора сам:
“...ордер на его арест выдан Европейским Трибуналом полтора года назад. На счету Тиля Хагена разбойные нападения, захваты заложников и убийства. Ввиду особой опасности, которую Хаген представляет для общества, Евротрибунал вынес приговор заочно. Спец-Службы предпринимают беспрецедентные меры, но результатов они пока не дали, и Тиль Хаген по-прежнему остается на свободе”.
— Истинная правда, — сказал он вслух.
На экране появилось несколько анимированных фото: престарелый трансвестит, губастый негроид и патлатый бродяга в засаленном рубище.
“Преступник владеет искусством маскировки”, — мысленно пояснил Тиль.
— А еще я мог бы прикинуться обезьяной... — пробормотал он, переключая программу.
— Забавный случай в Московском зоопарке. Годовалый шимпанзе, сбежавший вчера из вольера...
Тиль крякнул и пошел за кофе. Автомат в номере был паршивый, под стать отелю. В бункер выпала чашка, сверху в нее полилась коричневая бурда.
— Уважаемый пользователь, десять процентов от стоимости этого напитка за вас оплатила компания “Глобал-Фудс”, — донеслось из крохотного динамика.
— Я не пользователь. Я сегодня Рихард Мэйн.
Тиль вдруг щелкнул пальцами и, вернувшись к монитору, набрал адрес своего студенческого блога. Сайт не обновлялся бог знает сколько времени, и его могли уже снять, но... могли ведь и оставить.
Страница загрузилась мгновенно — когда Тиль ее создавал, не было еще ни эхозвука, ни безумной квадрографики, да и скорость связи лишь называлась скоростью. Сейчас этот сайт выглядел убого, но он был: с его биографией — до третьего курса, — с его контактными адресами в студенческом городке, с его избранными — тогда, десять лет назад, — ссылками и... с чужим портретом.
Тиль прищурился. Не узнать самого себя вряд ли возможно, но это лицо он не узнавал. Были какие-то общие черты, не более того.
Одежда... Да, он вполне мог так одеваться: рубашка на “молнии”, под ней — красная майка анархиста. Прическа... тоже что-то в этом духе. Неровная челка, закрытые уши, с макушки спускаются несколько отдельных, по-разному выкрашенных прядей. Но морда определенно чужая.
Тиль перешел в галерею и присвистнул. Все было родное: пьянки-гулянки, студенческие марши какого-то-там-протеста, лодки и велосипеды, друзья и подруги, и везде — тот самый парень с титула. Владелец заброшенного блога. Тиль Хаген, значит...
Страницы на экране были кем-то сделаны, и сделаны профессионально. Почему он раньше сюда не заглядывал? Потому, что лишь сейчас, после этого случайного — действительно случайного — совпадения про обезьяну его вдруг посетила простая мысль.
Форвертс не всесилен, и его давно должны были выловить. Его искали на материках и на островах, в городах и поселках — везде, где живут хоть какие-то люди. Загоняли в угол, посылали за ним спецназ, прочесывали целые кварталы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5