Ц Еще пожалуйста! Спасибо! Всем сегодня Федю подавай!
Троепольский предпочел в дискуссии не вступать, быстренько скатился на
девять этажей вниз. Деваха сверху еще что-то выкрикивала.
Ц Пошла к черту, Ц пробормотал Троепольский себе под нос.
В третьем подъезде был кодовый замок, а номера квартиры он не знал, конечн
о. Знал, что на девятом этаже, первая дверь справа, и долго маялся, высчитыв
ая номер. Высчитал, набрал номер домофона, устройство запиликало и пилик
ало долго, но дверь не открывалась. Кризисный Федя вполне мог и не слышать
никаких звонков.
Троепольский сбежал с обледенелого бетонного крылечка, поскользнулся,
чуть не упал и, задрав голову, посмотрел вверх, на каменную громаду, усеянн
ую желтыми каплями освещенных окон. Что делать дальше, он решительно не з
нал.
Контора не может жить без печати Ц если это нормальная контора, разумее
тся. Федя, впавший в кому, вполне может дверь не открыть, даже если в конце к
онцов удастся попасть в подъезд. Варвара была занята Ц рожала Ц и освоб
одится еще не слишком скоро, если он, Арсений Троепольский, хоть что-то по
нимает в этом многотрудном процессе.
Главное, все договоры повисли, и клиентам не объяснишь, что во всем винова
т Федя, у которого привычка совать в портфель все, что под руку попадется,
и время от времени впадать в транс!..
Замок на облезлой железной двери щелкнул, и на крылечко вывалились подро
стки в куртках нараспашку и по-модному спущенных штанах. У каждого в кажд
ой руке Ц по бутылке пива. У некоторых по две.
Двадцатидевятилетний Арсений Троепольский, удачливый и расчетливый би
знесмен, придумавший себе профессию, каких свет не видывал, приобретший
скверную привычку работать от зари до зари и кучу денег в придачу к данно
й привычке, переждал, пока они скатятся с крыльца, и перехватил тяжелую, ме
дленно закрывающуюся дверь.
Диалектических противоречий ему не хотелось, а такие запросто могли вос
последовать, если бы он пошел напролом, как ходил всегда и везде.
Он носил очки, имел слишком надменный вид и слишком презирал пиво и спуще
нные штаны, как образ жизни, чтобы выразители данных идей просто не обращ
али на него внимания.
Поэтому он благоразумно переждал. Ну их на фиг.
В этом подъезде лифт работал, и лезть по ступеням не пришлось.
Пластмассовые двери, исчерканные чем-то черным и гадким, разошлись, и он ш
агнул на площадку. Первая дверь справа. Вот она.
Воняло застарелыми “бычками” Ц от банки, прикрученной проволокой к пер
илам. Окурков в ней было вровень с краями, из середины поднимался едкий се
рный дымок. Надписи на стенах сообщали о музыкальных и любовных пристрас
тиях авторов, их друзей и подруг.
Вот, черт побери, правила человеческого общежития!.. Самое первое и главно
е Ц если не можешь переехать за свой отдельно взятый забор с воротами и в
исячим замком, придется тебе каждый божий день нюхать чужие “бычки” и зн
акомиться с музыкальными и любовными пристрастиями всех, кому заблагор
ассудится написать о них на стенах, полах, потолках, подоконниках, ступен
ьках того самого места, где ты живешь.
Арсений Троепольский ненавидел свинство, хотя и делал вид, что ему на все
наплевать.
Первая дверь справа явственно свидетельствовала о том, что за ней находи
тся жилье внаем, Ц краска облезла, замочек хлипкий, коврика вовсе нет. Тр
оепольский позвонил. За жидкой дверной фанеркой звонок прозвучал неожи
данно громко, будто прямо на площадке. Никто не отозвался, и он снова позво
нил. Звонок опять колыхнул подъездную тишину, слегка разбавленную телев
изионной стрельбой, магнитофонной гульбой и человеческой удалью.
На этот раз Троепольский почему-то насторожился. Что-то вдруг обеспокои
ло его, и, толкнув дверь, он понял, что именно.
Дверь не была заперта, и, весь подобравшись, Троепольский увидел, как разд
вигается черная щель, и темнота квартиры вползает в скудный свет лестнич
ной площадки, смешивается с ним и становится похожей на разбавленные чер
нила.
Он посмотрел в чернильную лужицу, оперся о притолоку и громко позвал в ще
ль:
Ц Федя! Ты здесь?
Никто не отозвался и, рассердившись на себя за невесть откуда взявшийся
страх, от которого стали влажными ладони, он толкнул дверь Ц она и не поду
мала скрипнуть, а он почему-то ждал скрипа.
Ц Федя! Федь, ты живой?!
Хуже всего было то, что заходить в квартиру ему не хотелось Ц не хотелось
, и все тут, хотя этому не было никаких логических объяснений. Он посмотрел
на свои пальцы в перчатках, вцепившиеся в дверь, заставил их разжаться, пр
осунул руку вглубь и зашарил по стене. Ничего не нащупывалось.
Где в этой дурацкой квартире включается свет, а?
Квартира стандартная, сдаваемая внаем, значит, вряд ли кто-то здесь менял
проводку и переносил выключатели. С правой стороны, чуть выше пупка, чуть
ниже грудной клетки, непременно должен быть пластмассовый квадрат.
Ц Федя!
За спиной в бетонной шахте загрохотал лифт, поехал вниз. Арсений просуну
л руку поглубже, и свет наконец зажегся. Он даже зажмурился на секунду Ц т
ак неожиданно это было. Квадратная передняя с вешалкой и резиновым уличн
ым ковриком под ней материализовалась из черной пустоты. На вешалке болт
ались Федино кашемировое лондонское пальто, мятое и пыльное, и куртка с к
апюшоном такой формы, словно в нем долго носили ведро, а потом вынули.
Ц Федь, ты где?!
“Вряд ли он ушел и оставил дверь открытой, Ц быстро подумал Троепольски
й. Ц При всех странностях он все же вполне нормальный человек, а дома у не
го техника, стоимость которой вполне может сравниться со стоимостью это
й квартиры”.
Направо был коридорчик в два шага, налево, кажется, кухня.
Ц Федя, черт тебя возьми!
Троепольский заглянул в кухню Ц голое окно, нагромождение какой-то пос
уды на столе, козлоногая табуретка, черная тень от нее лежала на линолеум
е, и никакого Феди.
Ощущение опасности стиснуло горло, а потом стекло вниз по спине. Волосы н
а затылке встали дыбом.
Что-то размеренно капало в глубине квартиры, и ему казалось, что капает у
него за спиной, а там ничего не могло капать! Он нетерпеливо повел шеей, тр
усливо кося глазами за плечо. Щека, шершавая от вечерней щетины, прошурша
ла по воротнику куртки, ему показалось, что прошуршала очень громко.
Какой-то посторонний звук, Арсений явственно расслышал. Какой-то очень с
транный повторяющийся посторонний звук.
Шипение? Шорох?
Он резко повернулся и настороженно обвел глазами квадратную переднюю. В
се та же куртка, тот же коврик и разномастные ботинки, наваленные горой в у
глу.
Троепольский потер затылок, стараясь ослабить давящий обруч паники, и сд
елал два шага, преодолев коротенький коридорчик.
В комнате было совсем темно, даже не слишком понятно, есть ли там окно, и ес
ли есть, то где оно. Правой рукой он опять зашарил по обоям.
Ц Федя! Ты тут или тебя нет?!
Собственный голос показался ему чужим, и в тишине, которая наступила пос
ле этого бессмысленного вопроса, Арсений снова услышал тот самый размер
енный звук. Он стал ближе и явственнее.
Что-то здесь не так.
Надо уходить отсюда. Прямо сейчас. Надо выйти на лестницу и вызвать милиц
ию.
Пальцы вдруг наткнулись на пластмассовый квадрат, и в эту секунду в кром
ешной темноте, к которой уже стали привыкать глаза, произошло какое-то дв
ижение, словно сгусток тьмы метнулся на него. Метнулся… и задел. Арсений о
тшатнулся, чувствуя, как от первобытного страха пустеет в голове, и что-то
слабо ударило его в висок, как будто смазало. Очки упали, и, кажется, он наст
упил на них. Темный силуэт рванулся мимо него, и за спиной погас свет. Стал
о черно.
Отдаленный удар, размеренная дробь, и больше ничего.
Совсем ничего.
Без очков в темноте он ничего не видел Ц вот такая особенность его зрени
я. Он не был фатально близорук, так, слегка, как все много читающие и пишущи
е люди, но в сумерках становился слепым, как крот.
Впрочем, говорят, что крот, хоть и слеп, все же как-то ориентируется в темно
те. Арсений Троепольский в темноте мог только стоять. Двигаться не мог.
Размеренный звук, к которому он прислушивался десять секунд назад Ц нет
, не десять, какие там десять, три секунды назад! Ц пропал и больше не повто
рялся. Спина и ладони были мокрыми.
Черт побери все на свете, что здесь происходит?!
Рассердившись на себя за свою панику, беспомощность и еще за то, что ничег
о не видит, он снова зашарил по стене, нащупал пластмассовое и квадратное
и нажал.
Свет послушно зажегся. Словно все в порядке.
Будто так и надо.
Большая квадратная комната. Облезлый шкаф, коричневый диван, обои на каж
дой стене разные. С правой стороны Ц громадный письменный стол со стекл
янной столешницей, неуместный до такой степени, что хотелось протереть г
лаза. Стол сверкал почти операционной чистотой. На нем Ц жидкокристалли
ческий монитор, сделанный на заказ, ибо мониторы таких размеров в магази
не не продавались, аккуратные стопки дисков и почти никаких бумаг. Панел
ь, предназначенная для компьютерной клавиатуры, наполовину выдвинута, м
ногочисленные шнуры спрятаны в черный кофр, чтобы не болтались под ногам
и. Кресло, отвечающее всем на свете эргономическим правилам, чуть покачи
валось из стороны в сторону.
Между столом и креслом на полу в луже крови лежал человек.
Именно в луже. Она стремительно заливала светлый паркет, подбиралась к к
олесику щегольского письменного стола.
Троепольский закрыл и открыл глаза.
В ушах зазвенело. Ноги стали ватными. Паника кулаком ударила его в живот.

Ц Федя!! Ц крикнул он, прыгнул вперед, отшвырнул кресло и присел на корто
чки. Ц Федя!
Бессмысленно было звать Федю Ц он не слышал своего начальника. Впрочем,
он больше никого и никогда не услышит. Вместо головы у Феди было что-то от
вратительное, бурое, черное, с вылезшими острыми обломками белых костей.
Щека смята неживыми складками, и нос, уткнувшийся в пол, странно сплющен, с
ловно Федю старались вбить в этот самый пол.
Троепольскому стало плохо.
Так плохо, что пришлось взять себя за горло и подержать некоторое время, с
тискивая пальцы, ледяные даже сквозь перчатку. Потом он выпрямился, все е
ще держась за горло, перешагнул неживую Федину руку и опрометью ринулся
в кухню. По пути попалась козлоногая табуретка. Он опрокинул ее. Табуретк
а страшно загрохотала.
Ему нужно подышать. Просто подышать. Дышать в одной комнате с тем, что рань
ше было Федей, он никак не мог. Дернув раму, которая охнула и осталась на ме
сте, он сообразил, что для того, чтобы ее открыть, нужно повернуть какие-то
ручки. Он стал крутить эти самые ручки, плохо понимая, что делает, и уверен
ный только в одном Ц если он сейчас же, сию же минуту не откроет это греба
ное окно, ему придет конец.
Как Феде.
Окно открылось, ледяные гомеопатические шарики брызнули ему в лицо. Арсе
ний задышал, широко открыв рот, и заскреб пальцами по слежавшемуся желто
му снегу, захватил немного, щепотку, и сунул ее в рот. Снег отдавал автомоб
ильной гарью и мокрой кожей перчатки. Он сдернул рукавицу и вцепился в сн
ег ногтями.
Стало легче. Или не стало?..
Он оглянулся назад, в темноту квартиры Ц где-то между пижонским столом и
эргономическим креслом лежал его заместитель. Чудовищно, несправедлив
о и непоправимо мертвый.
Арсений Троепольский стал тем, кем стал, потому что специально учился “в
ладеть ситуацией” Ц по американским книжкам. Предусмотрительные амер
иканцы понаписали кучу книг абсолютно обо всем, в том числе и о том, как сл
едует “овладевать ситуацией”, когда она “выходит из-под контроля”.
“Данная ситуация из-под контроля не выходит, Ц подумал Троепольский, ра
ссматривая свои мокрые пальцы. Ц По крайней мере, из-под моего. Ее контро
лирует кто-то совсем другой”.
Или что?.. Сердечный приступ, упал, ударился головой о “каминную решетку”?
В детективных романах кто-нибудь обязательно время от времени падает и
ударяется темечком о каминную решетку, экономя таким образом силы и фант
азии автора, которому уже не надо ничего больше выдумывать.
Зачем-то он опять натянул перчатку, постоял еще немного, глубоко и размер
енно дыша открытым ртом, а потом решительно повернулся. Он должен пойти и
“овладеть ситуацией”.
Он зажег свет в кухне, потом в коридоре и Ц после секундного замешательс
тва Ц вошел в комнату.
Ему очень хотелось, чтобы того, что лежало на полу, не стало. Про
сто не стало и все. Или оказалось бы, что Федя пьян и спит, или что он и впрям
ь ударился головой о каминную решетку Ц только не до смерти. Господи, про
шу тебя, пожалуйста, пусть окажется, что он жив, и я, матерясь от злости и обл
егчения, сейчас буду поднимать его, волочь, тянуть, тащить в машину и отвез
у в медпункт, где ему зашьют ссадину на лбу!..
И все! Все!..
Но Феди не было. Было мертвое тело Ц совершенно пустое, так показалось Тр
оепольскому, так он это понял. То есть раньше внутри этого тела был Федя, а
теперь его не стало Ц некого тащить в больницу, нечего зашивать. Кому нуж
на пустая оболочка без души?!
“Овладеть ситуацией” никак не удавалось.
Кто бил его по голове, так что проломил кости?! Зачем?! За что?!
Что-то хрустнуло под ботинком, и Троепольский стремительно поднялся с к
орточек. Ему показалось, что он наступил на раздробленную кость, бывшую р
аньше частью Фединой головы. Опять навалилась тошнота.
Нет. Ничего такого.
Он наступил на свои очки.
Они слетели, когда мимо него пронеслось что-то темное, будто материализо
вавшееся из Фединой смерти. Арсений отшатнулся, и очки слетели.
Он посмотрел на входную дверь. Она все еще была приоткрыта.
Значит, пять минут назад здесь был Федин убийца.
Троепольский его спугнул. Если бы он приехал на пять минут раньше, возмож
но, Федя до сих пор был бы жив.
Если бы он не ошибся подъездом, Федя был бы жив!
1 2 3 4 5