Хватит. Наковырялся в дикие дальнобойщицкие времена.
Ц Придется вам ее здесь оставить. Ц Ему до смерти хотелось в свой отель
Ц выпить коньяку в лобби-баре, еще покурить в прохладе и покое огромного
холла, подняться в свой номер и лечь спать. Ц Завтра вызовете какой-нибу
дь эвакуатор.
Ц Конечно, Ц согласилась Настя, и он понял, что она непременно заплачет,
как только он отвернется. Впрочем, это были не его проблемы. Ц Конечно, та
к я и сделаю.
"Это не мои проблемы”, Ц так говорил один его давний начальник. У него Кир
илл Костромин учился жить и работать Ц бороться и перегрызать чужие гло
тки. “Это не мои проблемы”, Ц сказал он однажды Кириллу, когда тот не усле
дил за кем-то из водителей, и через две минуты Кирилл Костромин стал безра
ботным.
Ц Ну, давайте я вас отвезу, Ц внезапно предложил он, сердясь на себя, Ц е
сли уж в этом городе не существует такси!
Ц Нет-нет, Ц сказала Анастасия Сотникова и все-таки шмыгнула носом. Гла
за за стеклами очков у нее как будто увеличились и задрожали. Ц Спасибо в
ам большое, только везти меня никуда не надо! Я еду в Петергоф, в бабушкин д
ом. Это далеко, за городом, и вам совсем не по дороге. Я… доберусь как-нибудь
. Спасибо вам большое, Кирилл Андреевич.
Ц В какой еще Петергоф! Ц сказал он злобно. Ц У вас же с машиной проблем
ы. Езжайте домой, не выдумывайте.
Ц Домой я не поеду, Ц ответила она твердо и зачем-то полезла в свой портф
ель. Она то и дело ныряла в него с головой, как в омут. Ц Спасибо за ужин, Кир
илл Андреевич.
И выудила из портфеля носовой платок.
Рыдать собралась, понял Кирилл.
Ц Давайте я довезу вас до дому, Ц сказал он, нажимая на слово “дом”, Ц ко
нец света еще впереди. Это не конец света.
Ц Конец, Ц пробормотала она голосом придушенной мыши. Очевидно, ей стои
ло больших усилий держать себя в руках. Ц Домой я не могу ехать. Там… Кира.
Я не могу его видеть.
Ц Черт бы вас побрал.
Он сунул руки в карманы Ц хотя много лет отучал себя от этой привычки Ц и
еще постоял немного возле ее машины, погрузившейся в летаргический сон,
и своей, вполне благополучной. Деваться ему было некуда.
Ц Хорошо, Ц сказал он, покорившись, Ц я довезу вас до этого вашего Петер
гофа. Только без разговоров. Садитесь и поедем. Быстро.
Ц Не надо, что вы, Кирилл Андреевич!..
Ц Ну да. Вы должны были это сказать, а я должен был ответить, что одну на ул
ице я вас не брошу. Считайте, что я так и ответил. Поехали, госпожа Сотников
а.
Ц Настя, Ц сказала она, шмыгая носом.
Ц Настя, Ц согласился он.
В Петергофе он никогда не был и представления не имел, далеко ли до него.
По вечернему городу ехалось легко. Девица Ц нет, Настя Ц молчала, только
изредка говорила, где повернуть. Сидела она сгорбившись, стиснув коленям
и ладони с носовым платком.
Ц Не убивайтесь вы так, Ц сказал он, не выдержав, Ц ничего страшного. У в
ас что, машина в первый раз ломается?
Ц У меня в первый раз бабушка умерла. Мне… трудно это пережить. Да еще нав
алилось все сразу… Весь жизненный опыт Кирилла Костромина свидетельст
вовал о том, что все плохое всегда наваливается сразу.
Ц Переживете, Ц сказал он неприязненно, Ц нужно уметь держать удар.
Ц Ну да, Ц согласилась она безразлично, Ц конечно.
Конечно, подумал Кирилл, внезапно снова раздражаясь, как же! Какой еще уда
р, если она выросла в семье, где блокадная бабушка до последнего своего дн
я водила машину и “не слишком любила возиться с детьми”! Она, эта Настя, на
верное, и слова-то такого не знает Ц “удар”. Потому и с павианом по имени К
ира возится Ц старательно ищет проблем и приключений ввиду их полного о
тсутствия.
Да и черт с ней.
Ц За заправкой направо, Ц сказала Настя, Ц потом все время прямо. Мы поч
ти приехали.
Почему-то он думал, что Петергоф Ц это сплошь дворцы, аллеи, фонтаны и дер
евья, подстриженные под франтоватого пуделя, Ц и был странно удивлен, въ
ехав в сонный зеленый городишко с двухрядной шоссейкой, узкими тротуара
ми и парковыми решетками по обе стороны дороги. Попалась какая-то церков
ь, неуместно большая и слишком русская для глаза, привыкшего к европейск
ой четкости Питера. Что за церковь?
Ц Летом мы всегда здесь жили, Ц проговорила Настя, не отрываясь от окна,
Ц нас было пятеро. Соня, Света, Сережка, Владик и я. Дом выходит прямо на Фин
ский залив. Мы сидели в нем круглые сутки.
Ц Вы же говорили, что ваша бабушка не выносила детей!
Ц Ничего подобного я не говорила, Ц она посмотрела удивленно, Ц я гово
рила, что она за нами никогда не ухаживала. Все правильно. За нами ухаживал
а Зося Вацлавна, домработница. И няню специально на лето нанимали. А когда
я совсем маленькая была, еще одна девчонка с нами жила, внучка бабушкиных
старинных друзей. Ее дед вместе с нашим то ли воевал, то ли в тюрьме сидел, и
бабушка ее привечала. А потом они куда-то переехали. Так что быт у нас был…
вполне помещичий. Как Никита Михалков в своих фильмах показывает. Знаете
?
Нет, он не знал. Он ненавидел большие семьи. Он ненавидел шум, грязь, бардак,
мелкие склоки, крупные ссоры, продавленные диваны, вопящих детей, захват
анные обои, обшарпанную мебель, пластилин на ковре, борьбу не на жизнь, а н
а смерть за кусок хлеба, посыпанный сахаром, за каждую секунду невозможн
ого, отчаянно желанного уединения. Он ненавидел жизнь в коллективе и не п
онимал, почему он обязан в нем жить. Он ненавидел слово “взаимовыручка”
Ц главное и любимое слово его отца Ц и не понимал, почему он должен выруч
ать сестер и братьев, для которых лучшим развлечением было устройство ра
знообразных пакостей друг другу и ему самому. Он ненавидел чужую заношен
ную одежду, растоптанную обувь, он ненавидел сочувственные взгляды в рай
онном универсаме, которыми его провожали все продавщицы, особенно когда
он повзрослел и неожиданно стал симпатичным. Он ненавидел покупки Ц сем
ь батонов, три черных, два килограмма овсянки, и так каждый день.
И все это было совсем не похоже на помещичий быт из фильмов Никиты Михалк
ова.
Его почему-то очень задело, что она из многодетной семьи, как будто она пр
изналась в чем-то постыдном и неприличном.
Ц И сколько же вас у родителей?
Ц Кого Ц нас?
Ц Детей.
Ц Нас у родителей нисколько. У моих родителей я одна. У тети Нины, папиной
сестры. Сережка и Светка. У тети Александры Ц Соня и Владик. Тетя Александ
ра бабушкина сестра. Только она намного ее моложе. Почти на пятнадцать ле
т. Я же вам говорила. Двоюродные братья и сестры. Племянники и племянницы.
Вы, наверное, не слушали.
Ц Наверное, Ц согласился он, чувствуя облегчение.
Ему как будто снова не стало дела до ее семьи. Можно было успокоиться. Инте
ресно, с чего он вообще разволновался?
Ц Сейчас еще раз направо, и мы приехали. Спасибо, Кирилл Андреевич. Я бы бе
з вашей помощи сегодня совсем пропала.
Дом был огромный. Он не ожидал увидеть такой огромный дом, и вправду как в
кино Ц с запущенным садом, с кованой железной решеткой вместо забора, с о
строверхой крышей, проглядывающей сквозь плотную резную зелень деревь
ев. И Финский залив открылся неожиданно, прямо под боком, за низкой поросл
ью жестких кустов. Солнце валилось в него, зажигало темную воду, не давало
смотреть.
Ц Господи, неужели ее больше нет? Ц пробормотала Настя и взялась за щек
и. И с ужасом посмотрела на дом. Ц Как это, я приехала, а ее нет? Так не бывает
. А, Кирилл Андреевич?
Ц Там кто-нибудь есть?
Ц В доме? Нет. Бабушка почему-то уволила Зосю Вацлавну. Месяца три назад. С
кандал был ужасный, так мы и не узнали, почему она ее уволила. Бабушка горд
ая была, ни за что бы не сказала. Зося Вацлавна с ней жила, а новая, Муся, живе
т отдельно, я даже точно не знаю, в городе или в Петергофе.
Ц Город Ц это, надо понимать, Питер?
Ц Ну конечно.
Ц Давайте я вас провожу, Ц предложил он решительно.
Все равно уйму времени на нее потратил, три минуты ничего бы не изменили, а
дом на самом деле выглядел холодным и мрачным, как будто скорбел о хозяйк
е и не желал никаких перемен.
Ц Спасибо, Ц ответила она с облегчением, Ц большое спасибо. Мне так неу
добно, что вы со мной возитесь.
Он не стал говорить положенное по этикету “ничего-ничего”. Все правильн
о. Он возится с ней, и она должна быть ему благодарна.
По засыпанной гравием дорожке они пошли к высокому серому крыльцу, темне
вшему сквозь разросшуюся сирень. Гравий приятно хрустел под ногами, в си
рени копошились какие-то поздние птицы, и все это очень напоминало кладб
ище.
Она подошла к крыльцу и остановилась.
Ц Только не говорите мне, что ключи от дома вы забыли в своей квартире, Ц
попросил Кирилл. Голос его отчетливо и странно прозвучал в погребальной
тишине сада. Что-то быстро прошелестело в кустах, как будто кто-то пробеж
ал и замер, высматривая.
Ц Не забыла, Ц ответила Настя шепотом и, сделав над собой усилие, поднял
ась на крыльцо. Дверь открылась без всякого зловещего скрипа, просто отк
рылась, и все. Внутри было черно. Не заходя, Настя пошарила рукой по стене, ч
то-то сухо щелкнуло, но свет почему-то не зажегся.
Ц Света нет, Ц сказала она и оглянулась на Кирилла. Ц Почему-то нет све
та.
Ц Есть у вас свет, Ц ответил он уверенно, Ц фонарь же горит. Пустите.
Настя посторонилась, пропуская его в дом, и посмотрела на уличный фонарь
над калиткой. Он и вправду горел, жидкий желтый свет был почти невидим в пл
авящемся вечернем солнце.
Как это он заметил?
Ц Где пробки?
Ц Что?
Ц Щиток с пробками где?
Ц А… в коридоре, справа, как войдете. Он вошел в черноту дома и щелкнул заж
игалкой. Длинный язык бензинового огня осветил бледный рисунок на обоях
и черный бок старомодного счетчика. Над ним оказались четыре пробочных р
ыльца. Одна белая пуговка была длиннее других, и Кирилл нажал на нее.
В коридоре вспыхнул свет, где-то загудел холодильник, и Кирилл захлопнул
зажигалку, гася ненужное, растворившееся в победительном электрическо
м свете пламя.
Наверное, не стоило спрашивать, но выбитые пробки навели его на мысль, от к
оторой он не мог отделаться.
Ц Ваша бабушка здесь умерла?
Ц Да. Хотите кофе, Кирилл Андреевич? Я бы сварила. И лимон у нее есть. Мы все
гда пьем… пили с лимоном.
Он посмотрел на часы. Так, чтобы она видела.
Ц Ладно, Ц согласился он, как будто после тяжелых раздумий, Ц варите. Чт
о теперь делать.
Она сразу прошла на кухню, даже свой портфель в коридоре не оставила. Кухн
я была огромной, с гигантской старомодной плитой, с тяжелой мебелью Ц вы
сокие стулья, темный буфет, круглый стол на выгнутых львиных ногах. Кирил
л остался в коридоре. Эти пробки не давали ему покоя.
Ц Здесь можно курить?
Ц Конечно, Ц ответила она и что-то с грохотом уронила, Ц бабушка всегда
курила и всем разрешала. Она говорила, что Ахматова всегда и всем разреша
ла курить в ее присутствии, а она ничем не хуже Ахматовой.
Ц Ну да, Ц пробормотал Кирилл неопределенно. Ц Мне бы еще руки помыть.

Ц Ванная дальше. По коридору и направо. На втором этаже тоже есть ванная.

Ц На второй этаж я, с вашего разрешения, не пойду.
Она не стала его провожать, и он вполне понимал ее. Именно в этой ванне уме
рла ее бабушка, уронив в воду злосчастный фен. Интересно, кто теперь будет
жить в доме, похожем на склеп? Она сама? Или, может, ее родители или Ц кто та
м? Ц племянники и племянницы?
Кирилл прошел по коридору, заставленному книжными шкафами и круглыми ст
оликами с сухими цветами Ц он никогда не видел таких коридоров, Ц и заже
г свет. Эта комната Ц по-другому ее невозможно было назвать Ц тоже была
огромной. Кирилла поразило окно, выходящее в сад, и еще то, что ванна стоял
а прямо посередине.
Ему никогда не приходило в голову, что можно принимать ванну, глядя в окно.

Помещичий быт, черт его побери.
Низкая табуреточка, длинный шкаф с узкими дверцами, три полотенца на крю
чке, масса дамских штучек Ц флаконов и банок. Эта самая бабушка, очевидно
, и в старости очень любила себя. Чего-то не хватало, и Кирилл быстро понял,
чего.
Он ополоснул руки и вытер их прямо о свои светлые брюки. До полотенец ему н
е хотелось дотрагиваться.
Ц Здесь все поменяли, Ц негромко сказала Настя, и он оглянулся. Она стоя
ла в коридоре, в ванную не входила. Ц Мама с Мусей здесь все… убрали. Сразу
же.
Ц Как же ваша бабушка без зеркала обходилась? Ц спросил Кирилл.
Ц Да она его разбила, Ц Настя махнула рукой, Ц вернее, не она, а Муся. На п
рошлой неделе. Сердилась ужасно, говорила, что примета плохая, что теперь
что-нибудь непременно случится. И случилось…
Ц Чушь, Ц сказал Кирилл быстро, Ц не ерундите. Никаких таких примет нет.

Ц И, главное, зеркало такое здоровое было, Ц проговорила она и вдруг зап
лакала, бурно, сразу, слезы полились ручьем, Ц я его всегда… полотенцем з
авешивала, потому что оно мне… мешало, когда я в ванне сидела… Сидишь как д
ура и смотришь на свою красную рожу, а бабушка сказала Ц примета плохая…

Он не знал, как нужно утешать. Он не любил плачущих женщин и не понимал, что
с ними делать.
Ц Зажгите свет, Ц велел он, Ц я ваши пробки посмотрю. А то выключится чт
о-нибудь ночью, перепугаетесь.
Ц Где зажечь? Ц Она судорожно всхлипывала, утирала щеки узкой ладошкой.

Ц Везде, Ц сказал он и вышел из ванной. По очереди нажимая на белые кнопк
и, он выключил и включил свет во всем доме. Странное дело.
Ц У вас их часто выбивает?
Ц Что?
Ц Пробки часто вылетают?
Ц Не знаю. Нет. Это же просто поселок, здесь нет никаких… энергоемких пре
дприятий. Кофе готов, Кирилл Андреевич.
В молчании они попили кофе из темно-синих чашек. Его бабушка когда-то меч
тала о таких. У соседки Клавдии Степановны были, а у нее нет. Теперь он мог к
упить ей завод, который делал такие чашки, только ей не нужен был завод.
Впервые в жизни Кирилл Костромин пожалел, что она умерла и он не может под
арить ей темно-синюю чашку. Он никогда и ничего не дарил никому из родных.
1 2 3 4 5 6 7