Потом боковины скреплялись сверху, на крюки надевались
передняя и задняя стенки.
- Да ты, никак, строиться здесь задумал, младший Лисьин? - совсем
рядом неожиданно прозвучал насмешливый голос. - Это мудро! Раз уж на
чужой земле сесть удалось, так отчего и в другом месте вотчины не
украсть? Ты стройся, стройся, авось обойдется…
Со стороны табуна гарцевали трое одетых в панцирные кольчуги
ратников. Охульные речи вел один, тощий, как фотомодель, с треугольным
лицом, словно заточенным вниз, к подбородку. Грубиян поверх кольчуги
носил наведенное серебром, сверкающее зерцало, из-под брони тянулись
рукава алой атласной рубахи, на голенищах сафьяновых сапог сверкали
золотые пластинки. А может, и медные - поди разбери. Судя по тому, что
двадцатилетний на вид паренек сидел верхом - значит, скакал с
поручением. Зверев улыбнулся:
- Ба-а, кого мы видим! Никак княжич Федор Друцкий?! Вижу, уже при
ставке пристроился? Это правильно. Подальше от сечи, поближе к славе.
- Что?! Ты назвал меня трусом?! - Юный Друцкий схватился за саблю.
- Нет, я назвал тебя рассыльным при ставке… - Андрей взялся за
ратовище висящего за спиной бердыша и перекинул ремень оружия на
плечо. Теперь сдернуть его можно было одним движением. - Ну, мальчиком
на побегушках при воеводе.
- Не тебе судить, тать безродный! - вспыхнул княжич. - Тебя, вора,
и близко к воеводе никто не пустит!
- Да я понимаю, понимаю, - не стал спорить Зверев. - Каждому свое.
Кому ворога с мечом встречать, а кому с писульками из полка в полк по
кустам бегать.
- Как ты смеешь… - В этот раз Федор Друцкий даже вытащил
наполовину саблю. - Я уже в трех походах ратных побывал! А ты, новик,
первый раз со двора нос свой высунул!
- Может, и высунул, - хмыкнул Андрей, - а желающих нос этот
прищемить нарубил уж поболее, нежели ты по кустам сумел найти.
- Я тебя выпорю, смерд! - двинул на него коня княжич. - За твой
язык поганый, да за наглость несусветную…
- Не ты первый сбираешься, - сдернул с плеча бердыш Зверев, - не
тебе первому и по сусалам получать.
- Бояре, бояре… - Чувствуя, что вот-вот дойдет до драки,
втиснулись между конем и новиком холопы Василия Ярославовича.
Княжеские холопы тоже двинулись вперед, пытаясь оттеснить скакуна
господина в сторону, мимо Андрея. Наверное, так бы и развели двух
задиристых мальчишек, одного неполных шестнадцати, а другого -
двадцати лет, но тут вдруг над лагерем промчался истошный крик ужаса:
- Пога-а-а-аные!!!
Из изрядно прореженного сборщиками дров ольховника выхлестывала
плотная лавина закованной в сверкающее железо конницы и, опустив
копья, неслась через поле на воинский лагерь. Люди вскакивали, хватали
оружие, щиты, рогатины - но ни сомкнуться, ни тем более сесть в седла
ополченцы уже никак не успевали. Было ясно, что рыхлая масса пеших
бойцов через несколько мгновений будет стоптана, уничтожена,
перемешана с черной торфянистой землей.
- Пахом! Порох на полки, фитили зажигай! Лук мой где?!
- Бежать надо, княжич! - схватился один из холопов за повод
господского коня, но Федор тут же огрел его по руке плетью:
- Друцкие от ворога никогда не бегали!
- Лук! - Андрей кинулся к повозке, открыл колчаны саадака, схватил
оружие, пучок стрел, встал между двумя поднятыми щитами, привычным
движением проверил кольцо с прорезью для тетивы на пальце, поправил
серебряный браслет на левом запястье. Его и ляхов разделял весь
воинский лагерь, почти полкилометра. Для огнестрела - невероятно
далеко. Для лука - в самый раз. - Глеб, стрелы готовь!
Он резко натянул тетиву, метнул стрелу, тут же наложил новую,
опять метнул, потом еще и еще. На таком расстоянии о точности речи,
естественно, не шло - но по плотной конной лаве промахнуться было
практически невозможно.
Из лагеря набежала толпа холопов и детей боярских с безумными
глазами. Они проскакивали между поставленными на попа бревенчатыми
щитами, обегали их со стороны озера и ближе к лесу. Все они прекрасно
понимали, как мало шансов уцелеть в чистом поле пешему против конного,
и отчаянно пытались спасти свои животы. Лошади, кони, мерины, кобылы -
вожделенные скакуны были совсем рядом. Очень многие - даже не
расседланные, только с отпущенными подпругами. А конь с седлом - это
жизнь.
Но бежали далеко не все. Многие встречали конницу схизматиков
рогатинами и совнями, накалывали на них коней, выбивали из седел
рыцарей, рубились мечами, вспарывая шеи коней и подрубая ноги
всадников. Их сбивали на всем ходу грудями коней, протыкали лэнсами,
рубили с седла, и ратники погибали - забирая с собой двух-трех
схизматиков. Или лишая их нескольких коней. Или просто отнимая на себя
несколько мгновений их времени. Конная лава начала замедлять свой
разбег, увязать в человеческой массе - а оказавшиеся ближе к пастбищу
холопы уже многими сотнями добегали до табуна, торопливо разбирали
коней, затягивали подпруги, поднимались в седла… И скакали дальше!
- Проклятье! - У Андрея между выстрелами хватало времени разве
только пару раз оглянуться, а уж изменить он и вовсе ничего не мог. До
поганых оставалось всего-то метров триста, и теперь он мог вполне
уверенно выбирать себе цели.
Бритый лях, прикрытый щитом. Нет, деревяшку с лука не пробить.
Лови стрелу в лоб лошади! А этот в кирасе, щит в сторону отошел. Этому
в грудь - привет из Великих Лук! Не выпал? Еще один! Соседний лях
щитом не прикрылся - стрелу под ребра! А этому коня из-под седла
выбить! И этому!..
Поганые скатывались на землю один за другим - Федор Друцкий тоже
неустанно работал луком, и тоже неплохо. Но два лука никак не могли
остановить многотысячной конной массы. До нее оставалось двести
метров… Сто пятьдесят…
- Пахом! - откинув на повозку лук, закричал Андрей.
- Готово, новик! - так же во всю глотку заорал Белый. У ближнего
щита рядком стояли пищали с дымящимися фитилями.
- Бежим, княже!
- Заткнись! - Тетива княжеского лука продолжала басовито петь.
Сто метров.
Зверев схватил крайнюю пищаль, мельком глянул: фитиль дымит… Порох
на полке… Запальное отверстие с крупинками… Он высунул ствол в бойницу
щита, прицелился поверх голов убегающих от смерти людей.
Пятьдесят метров.
Андрей направил ствол в сторону вырвавшегося вперед рыцаря в шлеме
ведром, с восьмиконечным крестом на кирасе и алым плащом за плечами,
нажал на спуск…
Д-да-дах! - Лях и несколько всадников за ним словно испарились,
пространство перед шитом заволокло дымом.
Андрей схватил следующую пищаль, высунул в бойницу, направил
правее, нажал. Д-да-дах! - больно пихнул в плечо приклад. Новик бросил
пищаль, подхватил две другие, перебежал к соседнему щиту, перед
которым обзор ничто не застилало, а вот схизматики находились чуть ли
не в двух десятках шагов. Высунул ствол, нажал гашетку. Д-да-дах! -
два десятка девятимиллиметровых картечин проложили буквально просеку
во вражеском строю, снеся трех-четырех всадников и сбив с ног еще
столько же лошадей.
Зверев выстрелил в ту сторону еще раз, рванул бердыш - в проем
между щитами уже прорвался сквозь пороховой дым темный всадник.
Стремительный укол - у лошади из горла ударил фонтан крови, она
полетела через голову. Всадник попытался спрыгнуть, но его встретил
топор Глеба, вошедший глубоко в грудь. Второй всадник в щель между
щитами не попал, на всем ходу врезался в бревенчатую стену и попытался
достать Андрея через верх. Новик прикрылся от меча широким лезвием
бердыша, тут же рубанул им вверх, по не прикрытой снизу броней
подмышке. Тут же хлынула кровь - значит, вену достал.
Больше в щели никто не появлялся - видимо, после залпов в упор
ляхов уцелело только двое. Зверев перебежал к пищалям, махнул Пахому
рукой:
- Туда стреляй! Обходят! Никита, помоги!
Сам, схватив два ствола, кинулся назад, к крайнему щиту. Холоп,
взяв еще два, побежал следом. Конница схизматиков обтекала
расставленные на поле щиты, пытаясь нагнать убегающих московитов,
захватить огромные табуны. Но между озером и крайним щитом расстояние
было всего метров сто, не больше. Новик выстрелил раз, другой, третий,
метясь на уровне голов, чтобы картечь не застревала в конских телах -
и после каждого удара в плечо между ним и озером рушилась на землю
целая шеренга с десяток поганых. После третьего выстрела дым заполонил
все - Андрей перебежал к соседнему щиту, выстрелил еще раз в сторону
врага, взял в руки бердыш. Рядом с таким же бердышом замер Никита,
подошли еще несколько холопов. Минута-другая… Ничего. Из-за клубов
дыма никто не появлялся.
Зверев попятился, побежал на другой край огороженного бревенчатыми
степами пространства. Там Пахом уже отложил дымящиеся горячие пищали,
оглянулся, словно почувствовав на себе взгляд Андрея, и его усы
поползли в стороны.
- Кажись, погнали, новик…
- Перезаряжай!!! - крикнул ему Андрей, подхватил с телеги лук,
придвинул колчан с последними стрелами. Штук пять, не больше. - Пахом,
запасные стрелы где?! Доставайте!
- И мне! - крикнул все еще гарцующий рядом княжич. - Мне тоже
дайте!
Зверев промолчал, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов,
восстанавливая дыхание, поднял оружие.
Схизматики, преследуя бегущих ратников, с самого начала обходили
горстку сражающихся храбрецов, и прежде, чем новик и его дядька
остановили этот поток, больше полутора сотен ляхов уже успели уйти
дальше, к табунам. Теперь они разворачивались, чтобы ударить по
стрелкам сзади, со стороны, никак не защищенной - ни щитами, ни
телегами. Ничем…
- Зильдохен шварц, и танки наши быстры, - пробормотал Зверев
бессмысленные слова, которые, однако, помогли ему сосредоточиться. -
Пять стрел… Ну, коли так…
Он выбрал поганых, одетых в самые яркие, дорогие и прочные
доспехи, и пять раз без промедления натянул и отпустил тетиву. Три
попадания, два промаха.
- Все равно чуток полегче будет… - Он отбросил лук, перекинул
из-за спины бердыш. - За мной, мужики! Пора и руками поработать!
Он ринулся навстречу атакующей коннице, даже не оглянувшись. В
том, что холопы двинулись следом, он ничуть не сомневался. Те, что
имели право звать его по имени и окликать барчуком…
- За мной!!! - Федор Друцкий, видать, решил превзойти храбростью
давнего родового недруга и вырвался вперед, выставив щит и отважно
взмахивая саблей. По сторонам, явно пытаясь прикрыть его собой,
мчались княжьи холопы.
Друцкий вылетел на полста шагов и врезался в толпу врагов.
Зазвенели клинки - левый холоп принял на щит меч одетого в стеганку
ляха, оттолкнул, выбросил деревянный диск вперед, ломая поганому ребра
окантовкой, отмахнулся саблей от нового врага. Что делали остальные,
из-за него было не видно, но холоп от своего господина явно отставал.
И все равно поляки уже обходили его слева. Он извернулся, закрывая
щитом спину, подбил вражеский клинок, резанул поперек горла, скакнул
назад - как раз вовремя, чтобы парировать направленный в голову удар.
Тут как раз подоспел Зверев, загнав длинное и широкое лезвие бердыша
схизматику под латную юбку, чуть отскочил, давая ляху место для
падения и одновременно прикрываясь его конем справа.
Поганые продолжали напирать, охватывая бьющихся насмерть витязей.
Над Андреем нависла оскаленная морда коня, а всадник, закрываясь
справа большущим каплевидным щитом, слева попытался уколоть его мечом
в горло. Новик вскинул бердыш, закрывая шею его широким лезвием.
Острие клинка скользнуло дальше, за спину, а когда поляк отвел руку
для нового удара - резанул коня по горлу. Скакун рухнул как
подкошенный - Зверев перехватил ратовище у основания и со всего замаха
рубанул спрыгнувшего с седла врага в основание шеи. Тот попытался
закрыться саблей, но тонкий клинок не смог остановить тяжелого лезвия,
как не выстояла и кольчужная бармица, из-под которой обильно потекла
кровь.
Мгновение передышки - новик успел глянуть вправо, убедился, что
все трое всадников еще дерутся, и тут же вскинул бердыш над головой,
принимая на него рубящий удар меча. Но этот поляк оказался хитрый,
ударил с какой-то ловкой оттяжкой, а потому клинок парировать не
удалось, он плашмя опустился Андрею на спину, выбив из легких воздух.
Новик в ответ со всей силы ткнул поганого подтоком по толстому бедру -
острие скользнуло по железному доспеху вверх, сминая кольчужный подол,
куда-то жестко уткнулось. До тела, может, и не достало, но лях от
удара из седла вылетел, а вместо него тут же подскочил другой, который
тоже рубанул, но не так удачно - Зверев отвел меч себе за спину и
оттуда, двумя руками, с резким выдохом ударил врага бердышом так,
словно колол на даче дрова для печки.
Схизматик закрылся щитом - бердыш вошел глубоко в дерево, и Андрея
поволокло, опрокидывая на спину. Тут деревяшка не выдержала - пошла
трещиной. Новик упал, однако успел выбросить оружие на всю длину
древка и вытянутой руки, пропарывая чужому скакуну брюхо.
Оглушительно грохнул выстрел, почти сразу - еще один. В ушах
зазвенело, но сквозь этот звон новик услышал крики боли, жалобное
ржание. Андрей перекатился на четвереньки, ухватил оружие двумя
руками, рывком поднялся, готовый немедленно и рубить, и колоть. Но
оказалось, что он - один.
- Сюда, новик, сюда! - услышал он голос Пахома, махнул рукой в
ответ:
- Заряжай!
Он огляделся. Рядом, придавленные еще дергающимися конскими
тушами, лежали двое его холопов. Славут и, похоже, Рюрик. Еще один
распластался на траве дальше, без шелома и с рассеченным лбом.
1 2 3 4 5 6