Fenzin
«Прозоров А. Андрей Беспамятный. Кастинг Ивана Грозного»: Крылов; СПб.; 2004
ISBN 5-8378-0124-3
Аннотация

Группа российских пограничников, погибших в бою на горном перевале, воскресает несколько веков спустя. Люди из будущего поручают им странную миссию – отправиться в далекое прошлое, в середину шестнадцатого столетия, и добыть захваченный татарами кастинг – артефакт таинственного предназначения. Задача кажется несложной для видавших виды профессионалов, к тому же вооруженных до зубов.
Но в первой же схватке сержант Андрей Матях понимает, что привычные АКМы и гранаты – не самое надежное средство против сабель и луков и что тактика двадцатого века неприемлема в битвах эпохи Ивана Грозного…


Александр ПРОЗОРОВ
АНДРЕЙ БЕСПАМЯТНЫЙ: КАСТИНГ ИВАНА ГРОЗНОГО

Глава 1
ЧЕХИ

В капитанской землянке, выбитой в скальной площадке пятью блиндажными зарядами 1, пахло крепким кофе. Причем не растворимым, а самым настоящим – свежемолотым из хорошо прожаренных, еще горячих зерен, залитых ключевой водой и долго-долго томившихся в раскаленном песке. Андрей даже сглотнул от неожиданно появившейся во рту горчинки и облизнул сухие губы. Умом Матях, конечно, понимал, что настоящему кофе здесь, в Дай-Килойском ущелье, под самой вершиной горы Гонти, взяться неоткуда. Тем более сварить его здесь, в землянке начальника заставы, вовсе невозможно. Не имелось тут для этого ни примуса, ни посуды. Капитан Ратников обедал всегда вместе со всеми, в общей палатке, и ничего лишнего себе никогда не позволял. Но запах все равно продолжал витать в воздухе.
Сержант быстро осмотрелся: письменный стол, поставленный на попа доисторический фибровый чемодан, на котором, прикрытый белой тряпицей, возвышался двухкассетный «Панасоник», грубо сваренный из стальных листов сейф, «буржуйка» у дальней стены и портрет Кутузова, поперек мундира которого тянулась бело-сине-красная лента. Путин, разумеется, тоже имелся – он с ехидной усмешкой следил за офицером из стоящей на столе деревянной рамочки.
– Тоже чувствуешь? – проследил за взглядом подчиненного капитан и медленным движением огладил свою лысину. – Полдня откуда-то паленым воняет. А где тлеет – найти не могу.
– Может, провода аккумуляторные перетерлись? – предположил Матях. – Теперь слегка подкорачивают, вот изоляция и горит.
– Да проверял я, все нормально. – Однако Ратников встал, провел большими пальцами под ремнем, поддерживающим уже заметный животик, потом заглянул за сейф. Именно там тянулась «полевка», уходящая от магнитофона через стену к аккумулятору бензинового генератора. – Нет, все в порядке.
Капитан устало вздохнул, вернулся за стол, снизу вверх посмотрел сержанта:
– Ну что, Андрей, не надумал на сверхсрочную остаться? Дадим направление в школу прапорщиков, характеристику хорошую. Место тебе в нашем округе гарантировано.
– Не, товарищ капитан, – мотнул головой Матях, – не уговаривайте. Я лучше домой, по специальности.
– Ну какая специальность? – откинулся на спинку стула офицер. – Ты на себя в зеркало когда-нибудь смотрел? Ты можешь себе представить программиста ростом сто девяносто два сантиметра и больше метра плеч в диаметре?
– В чем? – изумился сержант.
– Ну, в этом, – с усмешкой развел руками начальник заставы. – На что китель надевают.
– Да это пройдет, товарищ капитан, – повел плечами Матях. – Просто я тяжелой атлетикой до службы занимался. Как брошу, так и похудею раза в три. Видел я наших ребят, что на лыжи перешли. Тощие стали, как принцесса Диана.
– Да я не против, занимайся, – замотал головой Ратников. – И колесную пару от вагонетки тебя никто выбрасывать не заставляет. Но только я не понимаю, какого лешего с таким-то телом ты задницу за компьютером протирать собираешься? Чай, не очкарик какой-нибудь.
– А я не мясом на жизнь зарабатывать хочу, товарищ капитан. Мозгами хочу работать.
– Можно подумать, здесь голова не нужна, – недовольно поморщился офицер. – Дураки у нас долго не живут. Между прочим, Андрей, в погранвойсках тоже не одними ногами службу несут. У нас и компьютерные системы есть, и центры обработки информации.
– Знаю, что мне там скажут, товарищ капитан, – кивнул Матях. – Скажут, что с таким загривком нужно не за терминалом сидеть, а крупнокалиберный пулемет через плечо носить. Да и запрут куда-нибудь в лес командиром взвода. Не хочу. Я человек честный, от службы не увиливал, свои два года Родине отдал. А теперь собираюсь у себя дома мирно по клавишам стучать.
– Ну разве это жизнь, Андрей? – пожал плечами начальник заставы. – Ты же мужчина! Воин. Ты должен страну сваю защищать, труд ее мирный, а не платочки накрахмаленные в нагрудный карман запихивать. Как можно мужское дело на всякие кнопочки-бантики менять?
– Знаете, если стране действительно воины нужны, – не выдержал Матях, – она им должна как мужчинам настоящим платить, а не как сопливым секретуткам из какой-нибудь торговой компании. Извините, конечно, товарищ капитан.
– А слова такие, как «честь», «совесть», ты когда-нибудь слышал?
– Я из чести и совести к вам сюда на два года служить пришел, – повысил голос Матях, – а не сифилитиком из психушки прикидывался. А потом, хочу нормально пожить, чтобы копейки до получки не считать и на трамвайных билетах не экономить.
– Ладно, – капитан с силой протер лысину, – еще три месяца у тебя на раздумья есть. А пока смотри на карту. Из Моздока сообщение пришло, что в ближайшие дни из Грузии к нам отряд боевиков прорваться собирается. Радиограмма была, и лейтенант штабной устное предупреждение привез. На тебя, кстати, похож связист очень. У тебя родственников здесь нет?
– Я у матери один, – кратко ответил сержант.
– Ну ладно, нет так нет. Так вот, лейтенант утверждает, что почти наверняка «чехи» пойдут сегодня вечером через наш участок. То есть вот здесь, через Крестовый снежник, к Вараевому уступу. Смотри сюда, Андрей.
– Да что мне смотреть, товарищ капитан? – усмехнулся Матях. – Я по этим тропам и скалам уже год брожу. Что мне эта карта? Я и так знаю, что у снежника нам их не подловить. Там скалы одна на одной. При первом же выстреле бандиты попрячутся и назад уползут. Брать нужно за уступом, перед выходом в ущелье.
– Правильно, – согласился начальник заставы, складывая карту и сбрасывая ее обратно в ящик письменного стола. – Значит, коли проводник у них дешевый, они Бараев уступ обойдут слева, чтобы по пологой расселине вниз спуститься. Если проводник опытный, то могут по уступу с правого склона пойти, чтобы потом через Угольную щель выбраться.
– Или прямо от уступа по ручью к Синему болоту, – добавил сержант.
– Нет, Андрей, – с довольной улыбкой замотал головой Ратников, – по болоту дороги больше нет. Коля на прошлой неделе туда двадцать растяжек поставил. Леску ноль пять под водой на глубине в ладонь натянул, а гранаты на склонах спрятал. Сверху ничего не видно, да еще и зарастет скоро. Если кому захочется вброд эту лужу перейти… В общем, мы услышим.
– А чего не предупредили?
– Зачем? – пожал плечами начальник заставы. – Из наших там все равно никто не ходит. А лишнее знание – лишний риск, что кто-то сболтнет по дурости. Ты тоже помалкивай. Просто помни, что по болоту хода нет, да если взрывы в той стороне услышишь, сразу наряд для проверки высылай.
– Понял, товарищ капитан.
– Вот и хорошо. – Ратников потянулся было за картой, но спохватился: – В общем, склон нижнего Гонта ты знаешь. Он как раз напротив тропы через Бараев уступ. Займешь там позицию со Смирновым, Новиковым и Харитоновым. Еще с вами пойдет штабной лейтенант. Но ты за старшего. Он в качестве проверяющего отправится. Наблюдать за уровнем вашей боевой подготовки и оказывать огневую поддержку из своего автомата. А может, и еще какое задание у него есть, но помалкивает. Старший лейтенант Измалков со своим взводом и двумя АТС развернется перед расселиной слева от уступа. Боевая задача твоя такова: если услышишь со стороны расселины стрельбу, выдвигаешься со своей группой к снежнику и перекрываешь бандитам пути отхода. Только к ним за спину не высовывайся, чтобы на линии огня не оказаться. Дави фланговым обстрелом.
– Сам знаю, не маленький, – обиделся Матях.
– Если пойдут по тропе, – спокойно продолжил капитан, – пропускаешь всю группу и открываешь огонь по замыкающим. Тогда, соответственно, Измалков поворачивает взвод к Угольной щели и встречает «чехов» на выходе. А ты опять же перекрываешь путь отхода. Под огнем по скальному карнизу особо не побегаешь.
– А если в болото сунутся?
– Тогда можешь корчить им сверху рожи и забрасывать гранатами, – разрешил начальник заставы. – Пусть эти уроды между растяжек побегают, коли в Грузии не сидится. Задача ясна?
– Так точно, товарищ капитан! – Матях щелкнул каблуками и отдал честь.
– Выполняйте, сержант, – поднялся офицер из-за стола и тоже вскинул руку к виску.
– Есть! – Матях развернулся, но выйти строевым шагом у него не получилось – сразу перед ботинками начинались ступеньки.
– Береги себя, Андрей, – бросил ему в спину Ратников и, не удержавшись, добавил: – Стране нужны толковые прапорщики.
После темной землянки яркий свет на улице резанул по глазам. Андрей Матях несколько секунд постоял, привыкая к ослепительному солнцу, потом, поежившись, пошел к обложенной камнями палатке второго взвода.
Несмотря на июль, трава на каменистых склонах высокогорья так и не выросла. Заставу продолжали окружать серые базальтовые россыпи, по которым до ближайшего лужка топать по узким тропам километров десять. Ветер тоже дул постоянно в одном направлении – от близких снежных шапок вниз, к Дай-Килойскому ущелью. Туда же регулярно пытались прорваться и небольшие бандитские группки отдохнувших в Грузии чеченцев. Обычно после истребления такой шайки на две-три недели воцарялось спокойствие – убедившись в прочности границы, боевики и их арабские хозяева выжидали, пока русские ослабят бдительность. Но потом, так и не поняв, что в России незваные гости не нужны, разбойники лезли снова. Длительный перерыв наступал только зимой, когда перевалы утопали под многометровым слоем снега, а узкие тропинки обледеневали и по ним не рискнул бы пробраться и снежный барс. Именно поэтому здесь, на заставе, на которой и летом температура не поднималась больше плюс пяти градусов, а зимой начинался настоящий морозильник, холодные месяцы любили все-таки больше, чем теплые.
– Харитонов! – войдя в палатку, окликнул солдата Матях. – Дуй в столовую, скажи прапору, чтобы обед на пятерых сделал, и «корочки» – с собой. Потом найди Смирнова и Новикова. Через час выступаем, пусть готовятся.
– Они дрова для столовой колют.
– Я тебя не спрашиваю, что они делают! – повысил голос Андрей. – Я говорю, чтобы бросали все и собирались на выход. Давай, бегом!
Щуплый и черноволосый Коля Харитонов был земляком Матяха. Они в Питере, оказывается, жили на одной улице. Именно поэтому распоряжения сержанта солдат всегда выполнял с некоторой ленцой, как бы проявляя снисхождение. Хотя те же Витя Новиков и Коля Смирнов, призванные из Мордовии, за подобные пререкания немедленно получали в лоб.
– Ты еще здесь?
– Иду, иду, – буркнул земляк, застегивая ремень, и вышел за полог палатки.
Матях уселся на койку, расшнуровал ботинки, снял носки и вместо них намотал толстые байковые портянки. Когда-то, будучи только пришедшим на службу салабоном, он считал, что в нынешнем, двадцать первом, веке носить портянки вместо носков – верх идиотизма, и упросил мать прислать ему носки. Однако, пару раз промочив ноги, быстро усвоил, что не все новомодные изобретения делают жизнь человека лучше. Когда ты ступаешь в лужу с носками на ногах, будешь потом весь день с мокрыми пятками ходить. А портянку снял, перевернул, другой стороной намотал – и опять сухо. Поэтому теперь, к концу службы, отправляясь в наряд, Андрей всегда менял выпендрежные носки на старые добрые портянки.
Вторым важным моментом был «ствол». В зависимости от места, в котором предстояло нести службу, сержанту постоянно требовалось менять его цвет. Вот и сейчас, распотрошив аптечку первой помощи, Матях принялся старательно обматывать автомат бинтом.
– Товарищ сержант, рядовые по вашему приказанию прибыли! – забрались в палатку вызванные Харитоновым бойцы. Оба голубоглазые, примерно на голову ниже командира, но крепкие, жилистые, на турнике «солнышко» без труда крутят. У обоих нос картошкой, широкие скулы, толстые короткие пальцы. Просто близнецы, да и только.
– Готовьтесь к выходу, – кратко сообщил Андрей. – Белые маскхалаты возьмите, оденьтесь теплее, чтобы не обморозиться. Может быть, до завтра сидеть придется.
– Прапор говорит, хоть сейчас жрать можно, – появился Харитонов, неся в руках стопку сложенных попарно бутербродов из больших ломтей хлеба и засунутых между ними кусочков мяса. Или, как их называли на заставе – «корки». – А это паек.
– В вещмешок засунь, – распорядился, поднимаясь, сержант. – Будешь сегодня нашим кормильцем. Воды прихватить не забудь. А то придется, как на прошлой неделе, снег жрать. Все, пошли в столовую. На сытый желудок и собираться проще.
Подкрепившись рассыпчатым пловом с бараниной и вдоволь напившись кисловатого компота, пограничники вернулись в палатку и обнаружили там незнакомого лейтенанта, уже в стандартной полевой жилетке, из карманов которой выглядывало шесть гранат и десять магазинов к «Калашникову». Автомат лежал у него на коленях – приклад, ствол, цевье плотно перебинтованы, словно после тяжелого ранения.
– Ты, значит, сержант Матях? Лейтенант Любченко. Я пойду с вами.
Офицер выпрямился во весь рост, и Андрей впервые за всю службу обнаружил человека, ничуть не уступающего ему по габаритам. Матях будто увидел себя в зеркале:
1 2 3 4 5 6 7 8 9