Через пару часов столь легкомысленного времяпрепровождения любопытство Стива взяло верх.– Ну, и где же твои знаменитые снимки? – осведомился он. Язык у него немного заплетался, но Стиву было наплевать.– Ах, да, – проговорил Куэйд, – мой эксперимент...– Какой-такой эксперимент?– Откровенно говоря, Стив, я уже засомневался, стоит ли эти фотографии тебе показывать.– А почему бы и нет?– Послушай, Стивен, я серьезно.– А я не в состоянии воспринимать серьезные вещи, так? Ты это хочешь сказать?Стив в глубине души чувствовал, что, настаивая, совершает ошибку, но остановиться он уже не мог.– Я и не говорю, что ты не в состоянии воспринимать, – возразил ему Куэйд.– Да что там у тебя на этих фотографиях?!– Ты помнишь Черил?Помнил ли Стив Черил? Еще бы!– Она в этом году в университет не вернется, – огорошил его Куэйд.– Что-о-о?!– Видишь ли, ее посетило озарение.Взгляд Куэйда был теперь как у василиска.– О чем ты?– Она отличалась поразительным самообладанием... – Куэйд говорил о Черил в прошедшем времени, как о покойнике. – Самообладанием, хладнокровием, собранностью...– Да, это так, но что с ней, черт возьми...– Сучкой она была, вот что. Обыкновенной сучкой, которой нужно лишь одно: подходящий кобель, чтобы потрахаться.Стив шмыгнул носом, как ребенок. Грязное замечание Куэйда шокировало его так, как первоклассника шокировал бы член, торчащий из штанов учителя.– Часть каникул она провела здесь, – продолжал Куэйд.– Как это?– Да, именно здесь, в этом доме.– Ты любил ее?– Любил ли я ее? Эту тупую корову, эту дуру с претензиями?! Эту сучку, которая никак не желала расстаться со своей... Да ладно, что там говорить.– Расстаться с девственностью? Ты это хочешь сказать?– Девственностью?! Ха! Да она была всегда готова раздвинуть ноги, лишь почуяв кобеля. Нет, я говорю о ее навязчивой идее, о ее страхе...Опять старая песня!– Но мне все-таки удалось ее переубедить, черт побери!С этими словами Куэйд из-за стопки книг по философии вытащил ящичек, внутри которого оказались черно-белые фотографии размером вдвое больше почтовой карточки. Он взял верхний снимок и протянул Стиву.– Видишь ли, я задался целью показать ей, что такое страх. – Голос Куэйда, как у теледиктора, был лишен интонаций. – Для этого мне пришлось ее запереть.– Запереть? Где?– Здесь, наверху.У Стива возникло нехорошее ощущение: в ушах раздался легкий звон. Впрочем, такое случалось с ним нередко после мерзкого вина.– Я запер ее наверху, – повторил Куэйд, – чтобы провести эксперимент. Для этого я и занял этот дом. Тут нет соседей, а значит, и лишних ушей.Которые услышали бы ЧТО?Стив посмотрел на фотографию: качество изображения было неважным.– Снимок сделан скрытой камерой, – пояснил Куэйд. – Она и не знала, что я ее фотографировал.На фото номер один была изображена маленькая, ничем не примечательная комната с минимумом непритязательной мебели.– Та самая комната наверху, – заметил Куэйд. – Там тепло, даже душновато, а плавное – никакого шума.Никакого шума?Куэйд протянул Стиву фото номер два. Та же комната, но теперь уже почти совсем без мебели. Прямо на полу возле стены лежал спальный мешок. Стол. Единственный стул. Лампочка без абажура...– В такой вот обстановке она и жила.– Смахивает на тюремную камеру.Куэйд усмехнулся, протягивая третью фотографию. Снова та же комната. Графин с водой на столе. В углу что-то вроде кувшина, прикрытого полотенцем.– Кувшин-то для чего?– Надо же ей было ходить по нужде?– Да, действительно...– Короче, все удобства, – с удовлетворением отметил Куэйд. – В мои планы не входило низвести ее до состояния животного.Даже сейчас, крепко поддав, Стив четко воспринимал доводы Куэйда. Да, он действительно не намеревался низвести ее до состояния животном. И тем не менее...Снимок номер четыре. На столе стоит тарелка, а в ней – кусок мяса с торчащей из него костью.– Говядина, – пояснил Куэйд.– Но она же вегетарианка.– Ну и что? Отличная говядина, чуть подсоленная и прекрасно приготовленная...Фото номер пять. Все тот же интерьер, но теперь в комнате Черил. С искаженным гневом лицом она колотит кулаками и ногами в запертую дверь.– Было примерно пять утра, она спала без задних ног, и я отнес ее туда на руках. Очень романтично, правда? Она толком и не поняла, что происходит.– И ты ее запер?– Разумеется. Для чистоты эксперимента.– О котором она, конечно, ничего не знала?– Ну, тебе нетрудно догадаться, что мы с ней часто беседовали на тему страха. Ей было известно, что я исследую этот вопрос и для своих исследований нуждаюсь в подопытных кроликах, но, конечно, не могла предположить, что сама окажется в этой роли. Впрочем, успокоилась она довольно быстро.На фотографии номер шесть Черил задумчиво сидела в углу комнаты.– Она, кажется, вообразила, что сможет взять меня измором, проявив терпение и выдержку, – прокомментировал снимок Куэйд.Фото номер семь: Черил внимательно смотрит на кусок мяса в тарелке.– Великолепный снимок, не правда ли? Посмотри, какое отвращение написано на ее физиономии: ведь ей был так противен даже запах приготовленного мяса. Впрочем, тут она еще не голодна.Номер восемь: Черил спит. Номер девять: она писает, присев в неудобной позе на кувшин, спустив трусики к лодыжкам. Лицо у нее заплаканное. От этого снимка Стиву стало нехорошо. Номер десять: она пьет из графина. Одиннадцать: Черил, свернувшись клубочком, снова спит.– Сколько времени провела она в этой комнате?– Снимок этот сделан по истечении всего четырнадцати часов. Она очень быстро потеряла ощущение времени. Видишь, тут нет окон, а свет горит постоянно. Удивительно, как скоро ее биологические часы вышли из строя.– Так сколько времени она провела там в общей сложности?– Вплоть до успешного завершения эксперимента.Двенадцатый снимок: проснувшись, Черил исподтишка разглядывает кусок мяса.– Это уже на следующее утро, когда я спал. Камера работает автоматически и снимает каждые четверть часа. Ты только посмотри, какие у нее глаза...Стив повнимательней всмотрелся в фотографию: взгляд Черил стал каким-то диким, полным отчаяния. Она смотрела на кусок мяса, словно его гипнотизируя.– Вид у нее больной, – заметил Стив.– Усталый, только и всего, хотя она и проспала черт знает сколько, но это, очевидно, ее вымотало еще сильнее. Она понятия не имеет, день сейчас или ночь, к тому же, безусловно, страшно голодна – ведь миновало более полутора суток.Тринадцать: Черил опять спит, свернувшись калачиком еще плотнее, словно змея, проглатывающая себя с хвоста. Четырнадцатый номер: она пьет воду.– Когда она спала, я заменил воду в графине на свежую, – пояснил Куэйд. – Надо сказать, спит она чрезвычайно крепко: я вполне мог ее трахнуть, даже не разбудив. Будто отключается ото всего мира...Куэйд осклабился. Да он просто псих, подумал Стив, определенно шизофреник.– Ну и запашок же у нее в той комнате стоял, Бог ты мой! – заметил Куэйд. – Знаешь, как иногда пахнет от женщины? Это не пот, это что-то другое. Похоже на запах свежего, кровавого мяса. Короче, на этом этапе она уже доходила до кондиции. Бедняжка и помыслить не могла, что все так обернется...Номер пятнадцать: Черил дотрагивается до мяса.– Тут-то ее упорство и дало первую трещину, – удовлетворенно отметил Куэйд. – Теперь мы переходим к основному – к страху.Стив вгляделся в снимок: плохое качество не позволяло рассмотреть детали, однако было очевидно, что самообладание покинуло Черил. Лицо ее исказилось болью, отражая внутреннюю борьбу между жестоким голодом и отвращением к мясу. Номер шестнадцать: она опять, теперь уже всем телом, набрасывается на запертую дверь. Рот широко открыт, застыв в немом крике отчаяния.– А помнишь, как она умела загонять меня в угол во время наших споров о природе страха, особенно если заходила речь о мясной пище?В голосе Куэйда было нескрываемое торжество.– Сколько времени прошло с момента заточения?– Уже почти трое суток. Тут ты видишь чертовски голодную женщину...И без его пояснения это было очевидно. На следующем снимке девушка стояла посреди комнаты, напрягшись всем телом, стараясь отвести взгляд от пищи на столе.– Ты же мог уморить ее голодом.– Ничего подобного: человек способен без особого труда прожить без пищи по меньшей мере десять дней. К тому же, Стив, сейчас так популярны всякого рода диеты, а по статистике шестьдесят процентов англичан страдают от патологически избыточного веса. Разве она тебе не кажется несколько полноватой?Восемнадцатый снимок: «толстушка», сидя в углу комнаты, рыдает.– Ага, – усмехнулся Куэйд довольно, – начинаются уже галлюцинации. В общем, крыша поехала... Ей стали мерещиться насекомые, ползающие по волосам или по рукам. Несколько раз я наблюдал, как она надолго замирала, уставившись в одну точку, в пространство.Номер девятнадцать: Черил моется, раздевшись до пояса, обнажив налитую грудь с соблазнительно торчащими сосками. Взгляд при этом у нее отсутствующий. Мясо в блюде, кажется, довольно сильно потемнело по сравнению с предыдущими фотографиями.Мылась она, однако, регулярно с ног до головы, примерно каждые двенадцать часов.– А мясо вроде бы...– "Задумалось"?– Да, потемнело.– Ну, комната маленькая, очень теплая, к тому же ей составили компанию несколько мух. Уж они-то не брезговали таким великолепным куском говядины и немедленно отложили туда яички. Немудрено, что мясо, скажем так, созрело.– Это тоже было частью твоего эксперимента?– Ясное дело. Если свежайшее мясо вызывает отвращение, то что же говорить о протухшем? Это усугубляет стоявшую перед ней дилемму: чем дольше она отвергает угощение, тем мерзопакостнее становится оно. Таким образом, она оказывается перед необходимостью выбрать меньшее из двух зол: боязни голодной смерти и отвращения к мясу, основанного все на том же страхе. Разве тебе не любопытно, что же она выберет в конце концов?Стив почувствовал, что и сам оказался перед своего рода дилеммой. С одной стороны, шутка зашла слишком далеко, и «эксперимент» Куэйда стал проявлением чистой воды садизма. С другой, ему действительно очень хотелось узнать, каким же будет выбор Черил и чем этот кошмар закончится. К своему стыду Стив ощутил некий экстаз при виде страдающей женщины.Следующие семь фотографий – с двадцатой по двадцать шестую – повторяли уже известный цикл: девушка спала, мылась, писала и застывала посреди комнаты, уставившись на мясо. Затем опять спала, ну и так далее. И вот, наконец, номер двадцать семь.– Смотри, смотри! – торжествующе воскликнул Куэйд. Черил взяла мясо! При этом на ее лице застыла маска ужаса, но все-таки она взяла его. Теперь уже было ясно видно, что мясо гниет, а по всему куску ползают жирные личинки мух вперемешку с отложенными яйцами.– Смотри, – опять воскликнул Куэйд, – она его кусает!На следующем снимке лицо девушки полностью закрыто куском мяса. Стива чуть не стошнило, словно это он сам откусил вонючее, покрытое жирными белыми личинками мясо. Боже, как она смогла?!Номер двадцать девять: Черил сложилась пополам над кувшином в углу комнаты – ее вырвало.Номер тридцать: она сидит за столом, на котором ничего нет. Графин с водой вдребезги разбит о стену, тарелка из-под мяса тоже. Говядина, напоминающая кучу дерьма, валяется на полу.Тридцать первый снимок: она спит, уронив голову на руки. Тридцать второй: Черил с омерзением смотрит на мясо. Борьба голода с отвращением прямо-таки написана на лице. Тридцать третий: она снова спит.– Теперь сколько времени прошло? – спросил Стив.– Пять дней. Нет, пардон, уже шесть.Шесть дней, Боже праведный! Номер тридцать четыре: фигура девушки размыта, вероятно, она бросается на стену. Уж не решила ли она покончить с собой, размозжив голову? Спрашивать об этом Куэйда Стив не стал: что-то внутри него воспротивилось.Тридцать пять: она опять спит, на сей раз свернувшись под столом. Спальный мешок разодран в клочья, раскиданные вперемешку с кусками ватной подкладки по всей комнате.Тридцать шесть: она разговаривает с дверью, а возможно, пытается докричаться до кого-нибудь сквозь дверь, заранее знав, что ответа не получит. Номер тридцать семь: она поедает тухлое мясо! Словно первобытный человек в пещере, она устроилась под: столом и впилась зубами в мясо. Лицо ее лишено всякого выражения; она полностью поглощена одной единственной мыслью: перед ней мясо; пища, способная утолить зверский голод. Надо набить желудок, и тогда спазмы прекратятся, силы вернутся к ней, головокружение пройдет... Стив замер, не в силах оторвать взгляда от фотографии.– Да, – сказал Куэйд, – меня тоже поразило, как неожиданно она, наконец, сдалась. Ведь одно время казалось, что ее упрямство не имеет границ. Тот монолог перед закрытой дверью состоял, как и раньше, из угроз, мольбы и извинений. Так было день за днем, и вдруг она сломалась. Надо же, как просто! Уселась под столом и съела весь кусок, обглодав его до кости, как самое изысканное лакомство.Тридцать восьмая фотография: девушка спит, дверь открыта, снаружи льется: свет. Наконец, тридцать девятая: комната опустела.– Куда она отправилась?– Спустилась, будто в полусне, вниз по лестнице и побрела на кухню. Там выпила несколько стаканов воды и три или четыре часа просидела на стуле, при этом не произнеся ни слова.– А ты пытался с ней заговорить?– Да, время от времени. Эксперимент завершился, и я особо не настаивал. Не хотелось ее беспокоить. Но в конце концов она вышла из ступора.– И что тебе сказала?– Ничего.– Ничего?!– Абсолютно ничего. Было такое впечатление, что она меня даже не замечала. Потом я сварил картошки, и она поела.– Она не пыталась вызвать полицию?– Нет.– И не набрасывалась на тебя?– Тоже нет. Она отлично понимала, что я сделал и зачем. Раньше мы с ней несколько раз касались такого рода экспериментов в наших беседах, разумеется, вскользь, отвлеченно. Пойми же наконец, эксперимент мой не причинил ей никакого вреда, ну, может быть, она немного похудела, только и всем.– А где она сейчас?– Она уехала на следующий день, понятия не имею куда.– Так что ты доказал своим экспериментом?– Быть может, ничего, но я тем самым положил довольно любопытное начало своим исследованиям.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4