VadikV

38
Акоп Погосович Назаретя
н: «Психология стихийного массового поведения»


Акоп Погосович Назаретян
Психология стихийного массового поведения




«Назаретян А. П. Психология стихийного массового поведения. Лекции»: ПЕР
СЭ; М.; 2001
ISBN 5-9292-0033-5

Аннотация

Как образуется агрессивная то
лпа и как ею манипулируют? Возможно ли противостоять массовой панике до
и после того как она возникла? Каким образом распространяются слухи, как
научиться их предупреждать и устранять? Что такое «грязные технологии»
и «черный Пи Ар»?
Обсуждение этих и связанных с ними вопросов в лекциях сопровождается ан
ализом большого числа конкретных примеров из научной, художественной л
итературы, а также многолетнего опыта практической работы автора в СССР
, России и за рубежом.
Для студентов, изучающих социальную и политическую психологию, сотрудн
иков консалтинговых, охранных фирм и МЧС, офицеров Российской армии, МВФ,
МВД, ФСБ, активистов политических партий, а также для широкого круга чита
телей.

Акоп Погосович НАЗАРЕТЯН
ПСИХОЛОГИЯ СТИХИЙНОГО МАССОВОГО ПОВЕДЕНИЯ

Лекция 1. Стихийное массовое
поведение: понятие, социальный феномен и предмет исследования

Стихийное массовое поведение (англ. Ч collective behavior ) Ч не
сколько расплывчатый термин социальной и политической психологии, кот
орым обозначают различные формы поведения толпы, циркуляцию слухов, ино
гда также моду, коллективные мании, общественные движения и прочие «масс
овидные явления». Чтобы приблизительно очертить предметное поле, охват
ываемое этим понятием, выделим следующие признаки: вовлеченность
большого количества людей, одновременность, иррациональность (осл
абление сознательного контроля), а также слабую структурированно
сть , т. е. размытость позиционно-ролевой структуры характерной для
нормативных форм группового поведения.
Систематическое изучение таких феноменов началось во второй половине
XIX века. В различных странах Западной Европы независимо сложились две нау
чные школы: немецкая психология народов (М. Лацарус, Г. Штейнта
ль, В. Вундт) и франко-итальянская психология масс (Г. Лебон, Г. Та
рд, В. Парето, Ш. Сигеле).
Советские историки обычно указывали на то, что каждая из этих школ выпол
няла «социальный заказ», продиктованный положением политической элиты
соответствующих стран. Например, быстро усиливающаяся германская бурж
уазия подоспела на «пир империалистических хищников» (В. И. Ленин) к тому м
оменту, когда все блюда были уже распределены: мощная Германия не владел
а колониями, в отличие от слабеющих Франции, Испании или Португалии. Надв
игалась эпоха борьбы за передел мира, и немецкие лингвисты и этнографы п
риступили к скрупулезному исследованию языков, культуры и мифологии пе
рвобытных народов, стремясь таким образом выявить их психологические о
собенности, национальный дух и «коллективное бессознательное». Само со
бой разумелись и, между делом, дополнительно доказывались превосходств
о европейского (в ряде случаев, конкретно нордического) духа и необходим
ость разумного управления «доисторическими» или просто «отсталыми» на
родами.
Французскую политическую элиту к тому времени гораздо больше волновал
о нараставшее в стране революционное движение; по выражению современно
го ученого С. Московичи, «революции и контрреволюции следовали одна за д
ругой, и террору и разрушениям, казалось, не будет конца». Поэтому интерес
ученых концентрировался на свойствах толпы, механизмах коллективной а
грессии и т.д. Задачи состояли в том, чтобы, во-первых, доказать антисоциал
ьную, антигуманную и деструктивную сущность человеческой массы как так
овой (в их текстах понятия «масса» и «толпа» ещё синонимичны); во-вторых, о
беспечить инструментарий для действенных манипуляций.
Такое (историко-материалистическое) объяснение содержания научных инт
ересов справедливо лишь отчасти и в общем весьма односторонне. Нам же зд
есь важно не то, какой политической конъюнктуре отвечали первые исследо
вания стихийного массового поведения, а то, что они обогатили наше знани
е о неосознаваемых мотивах и механизмах человеческих действий и заложи
ли начало научных дисциплин, названных в последствии социальной и полит
ической психологией. Хотя, надо признать, дальнейшее развитие этих дисци
плин вышло далеко за рамки первоначального предмета, и в контексте совре
менной науки психология стихийного массового поведения занимает периф
ерийное, я бы даже сказал, экзотическое положение.
В России конца XIX Ч начала XX веков оригинальные исследования массовидных
явлений проводили М. Г. Михайловский ( субъективная социология
), затем В. М. Бехтерев ( коллективная рефлексология ), А. Л. Чи
жевский ( гелиопсихология ). В частности, Чижевский впервые изу
чал влияние солнечной активности и её колебаний на динамику массовых по
литических настроений. В 20-е годы были также получены интересные данные,
касающиеся массового восприятия газетных сообщений (П. П. Блонский) и цир
куляции слухов (Я. М. Шариф). В начале 30-х годов А. Р. Лурия выявил национально-
культурные особенности восприятия и мышления, причем, в отличие от немец
ких авторов, не с этноцентрических, а с эволюционных позиций.
Результаты работы Лурия удалось опубликовать лишь спустя 40 лет, но и тогд
а ещё они во многом сохранили новизну. В 30-е же годы большая часть исследов
аний в области социальной и политической психологии были сочтены неакт
уальными для социалистического общества и идеологически вредными. Осо
бенно это касалось всего спонтанного, стихийного и слабо осознаваемого.
Сами понятия «социология», «социальная психология» и тем более «полити
ческая психология» были объявлены буржуазными извращениями. Если их пр
едмет и сохранял какой-то интерес для властей, то только в плане исследов
ания сплочённых трудовых коллективов, жёстко иерархизированных и руко
водствующихся указаниями Партии.
Насколько мне известно, с конца 20-х по начало 70-х годов лишь несколько рабо
т по интересующей нас тематике были опубликованы в СССР, причем в основн
ом на грузинском языке, поскольку психологи Грузии, широко используя пон
ятие установки Д. Н. Узнадзе, зарезервировали себе право рассуждать о нео
сознаваемых факторах человеческого поведения. В частности, в 1943 году по-г
рузински, а в 1967 году по-русски вышла большая и яркая статья А. С. Прангишвил
и о массовой панике. Я бы добавил к этому переводную книгу американского
ученого П. Лайнбарджера о психологической войне (1962 год).
Между тем в Западной Европе и в США 20 Ч 60-е годы ознаменованы всплеском ин
тереса ученых, политиков и военных к проблематике политической психоло
гии вообще и к стихийному массовому поведению в особенности. За прошедши
е десятилетия наука ушла далеко вперед, и в конце 60-х годов, когда советски
е психологи, пробиваясь не без потерь через заслон партийных философов и
чиновников, смогли вновь добиться права на исследование этой проблемат
ики, они уже чувствовали себя робкими учениками.
Впрочем, внутренняя робость камуфлировалась и отчасти психологически
компенсировалась агрессивной риторикой развенчания «буржуазной лжен
ауки», снисходительным признанием её «рационального зерна» и требован
иями водрузить её на «истинно материалистическую основу». Многие учены
е вполне сознательно использовали эту фразеологию как механизм «дурак
оустойчивости» (fool proof) Ч защиты от наивных, а чаще прикидывающихся наивным
и редакторов, цензоров и партийных функционеров. Нынешним студентам и ас
пирантам приходится долго объяснять, что таковы были правила игры, взаим
опритертый аппарат «ролевого поведения» во всем советском обществе и а
кадемическая литература Ч только вершина огромного айсберга. И меня ра
дует, что все это им теперь так трудно понять…
Но имелись в Москве и такие учреждения Ч в рамках КГБ, МВД, ЦК КПСС и, вероя
тно, Министерства обороны, Ч в которых для изучения массовидных явлени
й требовалось чуть меньше идеологического обрамления, поскольку эта ра
бота предназначалась для конкретных инструментальных задач. Так, при Ме
ждународном отделе ЦК КПСС существовал тогда ещё сильно законспириров
анный Институт общественных наук (не путать с Академией общественных на
ук при Идеологическом отделе ЦК) для теоретической и практической подго
товки зарубежных революционных кадров. В рамках этого института профес
сору Ю. А. Шерковину, психологу с большим опытом работы в области спецпроп
аганды (так в военной терминологии называется пропаганда на войска и нас
еление противника), удалось организовать исследовательскую и преподав
ательскую группу, которая в 1971 году преобразовалась в первую на территори
и СССР кафедру общественной психологии. В числе её отцов-основателей бы
ли также Г. П. Предвечный, Г. Я. Туровер, В. Л. Артемьев, В. Б. Ольшанский, В. И. Фирс
ов и другие.
Характерен даже языковой трюк: выражение «социальная психология» оста
валось ещё одиозным для партийных функционеров, а «общественную психол
огию» удалось обнаружить в каком-то тексте Ленина. Один маститый профес
сор, прежде изо всех сил ругавший социальную психологию как буржуазную л
женауку, стал теперь широковещательно доказывать, что в этом принц
ипиальном терминологическом различии весь фокус: общественная пс
ихология Ч это уже наука настоящая, марксистская, и отличие её от социал
ьной психологии аналогично отличию советской милиции от капиталистиче
ской полиции…
Но главное событие состоялось. Сведение о том, что в такой «авторитетной
инстанции», как Международный отдел ЦК КПСС, дисциплина легализована, бы
стро распространилось по стране и стало импульсом для лавинообразного
формирования соответствующих отделов в НИИ и кафедр с похожими названи
ями в вузах и партийных школах. Часто из-за отсутствия подготовленных сп
ециалистов в «социальные психологи» стали срочно переквалифицировать
ся историки КПСС и уходящие на пенсию инструкторы обкомов
В 1979 году меня попросили
выступить с лекцией на курсах повышения квалификации преподавателей с
оциальной психологии областных партшкол. Я с удивлением обнаружил ауди
торию из пятидесяти человек почти исключительно преклонного возраста
со значками ветеранов войны и труда. На лекции они переспрашивали фамили
и крупнейших зарубежных ученых (3. Фрейда и К. Левина), а после рассказали, ка
к получили партийное задание преподавать новую дисциплину.
. Почти неизбежные, особенно в нашей стране, издержки новой моды уже
не могли омрачить успеха: началось возрождение советской (российской) со
циальной и политической психологии.
Специфика Института общественных наук определила тематику работы кафе
дры. Слушатели, сталкиваясь в своих странах с изощренными приемами манип
уляции массовым поведением и политическими настроениями, нуждались в з
нании этих приемов и владении ими. Руководству института и кафедры удало
сь раздобыть через свои каналы разработки, выполненные для американски
х спецслужб, собрать зарубежную литературу по социальной и политическо
й психологии и, главное, накопить, сконцентрировать и обобщить разнообра
зный практический опыт.
В итоге был подготовлен цельный курс, в котором изучались механизмы и за
кономерности поведения людей в толпе, заражения и распространения слух
ов, а также эффективные приёмы управления соответствующими процессами
и ведения политических кампаний. Курс преподавался на протяжении без ма
лого 20 лет, пользовался неизменной популярностью у слушателей, последов
ательно корректировался и обогащался новым фактическим материалом. Ег
о практические рекомендации применялись специалистами и слушателями к
афедры на обширном географическом и политическом пространстве, от Евро
пы и Африки до Латинской Америки, часто принося ощутимые результаты.
В 90-е годы курс психологии стихийного массового поведения изучался (отде
льно или в рамках общего курса политической психологии) на психологичес
ком факультете МГУ им. М. В. Ломоносова, в Российской академии государстве
нной службы при Президенте РФ, в Московском Государственном лингвистич
еском университете и ряде других учебных заведений. Его содержание прод
олжало обогащаться анализом политических событий и результатами практ
ической работы в России и других странах СНГ. Лекционные занятия дополня
ются семинарами, участники которых анализируют предметные ситуации и с
амостоятельно находят продуктивные решения.
В известном смысле соавторами этого курса следует считать не только мое
го учителя, памяти которого посвящена книжка, но также моих слушателей в
ИОН и ряде зарубежных школ, друзей, сопровождавших и опекавших меня в тру
дных, подчас небезопасных, но увлекательных командировках. Некоторые из
них считались формально моими «учениками», но почти все они были старше
и опытнее меня и становились по сути дела тактичными наставниками. Часть
из рассказанных далее захватывающих эпизодов наблюдались и переживал
ись мною при их непосредственном участии, другие эпизоды рассказаны с их
слов и несут на себе отпечаток их эмоциональных впечатлений и их личнос
тей. Конечно, не со всеми моими нынешними оценками событий они бы согласи
лись, и здесь уже вся ответственность лежит только на мне…
Существенный вклад в содержание курса внесли и мои российские студенты
и коллеги. Совместное участие и обсуждение практических ситуаций спосо
бствовало накоплению нового опыта и его концептуальной систематизации
.
Несколько слов о названии курса, которое также несёт на себе отпечаток а
тмосферы той эпохи, когда он начал разрабатываться.
1 2 3