Этот второй не рисковал приблизиться к ней. Сьюзен подумала было кинуть копье обратно в своего преследователя, но почувствовала, что не сможет даже взглянуть на него, да и дотронуться до древка ей было противно.
Она все взбиралась и взбиралась в гору, используя свое преимущество, а странное существо, добравшись до подножья горы, снова прицелилось.
Сьюзен поравнялась с купой мертвых искривленных деревьев, стоявших на склоне. Она, пригнувшись, перебегала от ствола к стволу, радуясь хотя бы этой слабой защите. Но девочка до того вымоталась, что, споткнувшись, упала и не смогла встать. Она инстинктивно повернулась лицом к опасности и попыталась подняться, опираясь о древесный ствол. Преследователь был уже у края деревьев и несся прямо на нее, высоко подняв копье. Затем он минуту помедлил, пока глаза не привыкли к полумраку, царившему под деревьями, и рванулся вперед. Но как только он успел миновать первое дерево, часть перекривленного ствола странным образом отделилась от дерева, что-то ярко сверкнуло и исчезло у преследователя под ребрами. Он завизжал и рухнул на землю.
– Ну вот, теперь еще и бодаки! – произнес полный отвращения голос. – Никогда, что ли, не переведется здесь вся эта шваль из Миннит Баннога?

Дикая охота

Утекар поглядел на Сьюзен.
– До сих пор Каделлин считал тебя мертвой, – сказал он. – И это едва не подтвердилось.
– Утекар! – воскликнула Сьюзен. – Как ты сюда попал?
– Тебе не достаточно того, что я здесь? – отозвался гном. Он помог Сьюзен подняться на ноги.
– Бодак любит крутые подъемы не меньше, чем горный заяц. Смерть от его копья чуть не настигла тебя. И еще пока не конец. Мертвый бодак может привлечь других. Лучше бы, конечно, снести ему голову. Но попробуй проткни его глотку: она жесткая, как воловья шея.
Утекар и Сьюзен стали подниматься на гору. Они шли шагом. Там, наверху простиралась обширная вересковая пустошь. Утекар понимал, что если за ними будет погоня, то беги-не беги, все равно не спасешься. От пустоши дом не был виден. По мере того, как они поднимались, заросли рододендрона превратились просто в темную полоску, а потом совсем исчезли за поворотом.
Прежде чем объяснить, как он оказался среди мертвых деревьев, Утекар заставил Сьюзен подробно рассказать о том, что она успела повидать.
– Но как же ты так быстро разузнал, где находится Морриган? – спросила Сьюзен.
– Не так уж быстро, – откликнулся Утекар. – Они забрали Колина прошлой ночью.
– Этого не может быть! – удивилась Сьюзен. – Всего-то прошло часов пять, не больше!
– Ты ошибаешься, – сказал Утекар. – Ты просто находилась под действием чар на острове Ангарад Златорукой. Там нет земного времени. Даже если пройдут годы, чары хозяйки Острова могут превратить их всего лишь в один день и одну ночь.
А что касается меня, то тут все просто. После того, как взошла луна, Пелис Вероломный явился в Фундиндельв. Стоя за воротами, он заявил, что если ты не согласна идти с ним и к тому же передать в его ведение свой браслет, тогда он будет посылать нам Колина по кусочкам!
Сначала я было решил, что мне стоит размазать Пелиса Вероломного вместе с его проклятой заносчивостью по скале. Но потом подумал: это от меня не уйдет. Сначала надо узнать, кто за ним стоит. Альбанак удерживал его разговорами, а я вышел у Холиуэлла, и когда Пелис ушел, последовал за ним. Так я оказался здесь. Но вижу, что эта долина полна опасностей, и не каждая из них покорится мечу. Так что нам надо привести сюда Каделлина и, пока он будет торговаться с Морриган, я попробую разобраться с Пелисом Вероломным, хотя бы мне пришлось уложить целое море бодаков, чтобы пронзить его сердце.
Теперь они взобрались довольно высоко. Мир вокруг был – сплошная пустота. Они шли через вересковые заросли: два движущихся пятнышка в бледнеющем свете луны.
– А кто такие бодаки? – спросила Сьюзен.
– Подонки из Минит Баннога, – сказал Утекар. – Они в родстве с гоблинами, но только, может, чуть похрабрее. Не то чтобы они были отважны. Этого нет. Скрежет металла – вот все, что им любо. Но если они снюхались с Морриган, нам не легко будет спасти Колина. Ты не можешь идти быстрее?
Холодок закрался в его голос.
– Почему? Что случилось? – удивилась Сьюзен.
– Оглянись, – сказал гном.
Но Сьюзен ничего не увидела, кроме холма и пустоши вокруг Долины Гойта.
– Я ничего не вижу. Куда смотреть?
– И туда, и туда, и еще туда. Всюду. В вереске. И она увидела – легкое движение, точно языки пламени, взад-вперед, туда-сюда и еще – зеленые глаза.
– Разведчики, – сказал Утекар. – Но нам не так страшны палуги как бодаки, которые следуют за ними. Хорошо бы между нами и ими разразился бы, например, ураган!
Сьюзен и Утекар ускорили шаги. Кошки теперь шли за ними уже в открытую, раз уж их все равно обнаружили. Они переговаривались с теми, кто находился под горой, жуткими голосами, которые напоминали крики больных и стоны душевного томления.
Количество кошек пугало Утекара. Он не предполагал, что их окажется так много. Такой массой они могли бы засосать его как болото и даже, сорвав браслет, покончить со Сьюзен, если это только входит в их намеренья.
Но палуги не атаковали. Сьюзен и Утекару удалось добраться до вершины горного хребта. Расположенная там каменная стена слева от них постепенно поднималась вверх. А справа она спускалась в седловину. Затем стена устремлялась к самой вершине. Впереди простиралась долина, а за ней высилось еще несколько холмов. Они находились в девяти милях от Олдерли.
Сьюзен и Утекар перелезли через стену и собирались уже начать спуск в долину, как увидели целую цепь бодаков, шедших по дну седловины, чтобы отрезать им путь. Единственно, куда друзья могли сейчас двинуться, – это налево, в гору. Они держались поближе к стене, там было легче идти, потому что земля была утоптана проходившими здесь овечьими отарами. Палуги шли за ними по пятам, а те, которые оказались на горе выше стены, шли впереди. Вскоре девочка и гном добрались до верха. Дальше идти было некуда, потому что дальше начинался обрыв. Они обернулись и увидели, что палуги и те, которые их преследовали, и те, что шли впереди, образовали полукруг, отрезав возможность вернуться назад. Обрыв был не очень высок, но там, внизу, землю сплошь покрывали острые камни. А много ниже между холмами вилась дорога.
– Не вздумай прыгать, – сказал Утекар. – Все кости переломаешь. Тут, по крайней мере, ни один бодак не сидит у нас на хвосте. Хотя это нам вряд ли поможет. Смотри.
Теперь можно было насчитать десятка с два бодаков, а трое из них, опередив остальных примерно на полмили, приблизились уже вплотную к тому месту, где находились Сьюзен и Утекар. Бодаки остановились возле кошачьего полукруга, наперед злорадствуя и яростно споря, кому достанется удовольствие расправиться с девочкой, кому – с одноглазым гномом, который и вооружен всего лишь только мечом и поэтому совершенно не страшен.
– Давай – прячься за мою спину и присядь пониже, – прошептал Утекар. – Если меня убьют, тогда беги изо всех сил и надейся на Хозяйку Острова.
– У меня есть вот это, – сказала Сьюзен. – Дуть?
– Боюсь, что этот рожок предназначается для худшего, – ответил Утекар.
Но прежде, чем гном успел что-либо добавить, один из бодаков в два прыжка проскочил кошачьи ряды, высоко подняв щит и нацелив копье. Но когда он прыгнул в третий раз, оказавшись между палугами и Утекаром, Утекар сделал неожиданный для нападавшего выпад и метнул в него меч. Меч воткнулся бодаку в живот, и тот рухнул и покатился по земле. Затем гном так стремительно кинулся за своим мечом, что поравнялся с бодаком, когда тот все еще катился.
Одним движением он схватил меч и, вырвав щит из рук бодака, быстро побежал назад, пригибаясь, потому что копья двух других бодаков уже были нацелены на него. Они пробили щит, но не причинили вреда Утекару. Прихватив копье умирающего бодака, Утекар рванулся наверх, раньше чем палуги успели сообразить, в чем дело. Минуту спустя палугам уже не хватило храбрости наброситься на него. Каждый из них усматривал свою смерть на острие меча отважного воина. Их кошачьи мозги шевелились медленно, связываться с гномом представлялось опасным: им было не сообразить, какую стратегию выберет гном.
Утекар сунул ощетинившийся наконечниками угодивших в него копий щит и копье Сьюзен. Потом поскакал назад, прорвался невредимым через кошачий кордон и в четыре прыжка оказался перед незащищенными бодаками. Дважды сверкнул меч, и Утекар показался с двумя щитами в руках. Но в следующий миг храбрый гном очутился в окружении палугов. Утекар продирался сквозь кошачий строй точно через черный клей, кошки бились о щиты, которыми он защищал свою голову, а меч сверкал понизу, как молния. Но все-таки гном благополучно выбрался из этой переделки и присоединился к Сьюзен, ожидавшей его у скалы.
Когда основные силы бодаков подтянулись, они обнаружили на скале отлично вооруженных девочку и гнома. Эти двое со всех сторон были окружены скалой. Напасть на них можно было только спереди, и то сначала – на одного, потом на другого – а не сразу на двоих. Возможно ли сражаться в таком положении? Какое-то время бодаки бродили вокруг скалы, чтобы найти более удобную позицию для нападения. Не найдя, они в отчаяньи метнули несколько копий, но когда поняли, что их копья, скорее всего, полетят обратно в них же самих, они прекратили их швырять и попробовали броситься на гнома. Однако пять мгновенных смертей быстренько охладили пыл остальных. И они стали отступать, тряся головами от ярости.
И палуги мало чем могли тут способствовать: им было свойственно сражаться всей стаей, вести сражения один на один им было просто не дано.
Они в кровь изодрали бодаков, когда те попытались направить их против меча гнома.
Так что патовая ситуация была вроде достигнута.
– Если бы нам продержаться до рассвета, – сказал Утекар. – Тогда мы одержим победу без потерь. Никто из них – ни палуги, ни бодаки – терпеть не могут солнце. Но интересно, что к этому времени успела разнюхать Морриган? Коли она собственной персоной сюда явится, ну тогда уж, действительно, – суши весла!
Утекар заметил, что палуги повернули в сторону Долины Гойта. Ему было ясно, что это могло обозначать.
– Мы на самом деле не увидим рассвета, если застрянем здесь, – сказал он. – Но с другой стороны, что же нам еще остается?
– Ты знаешь, где мы находимся? – спросила Сьюзен. – Там, внизу какая-то дорога.
– Да, это-то мне известно. Мы – на Сияющей Вершине. Там, где ты стоишь, рос Мотан. И здесь, под нами, внутри кургана, спал Охотник.
– Что? Здесь? Ты говоришь – прямо здесь? Сьюзен так удивилась, что даже отвернулась от бодаков и стала изучать зубчатую вершину, вспоминая тот взгляд, который был обращен на нее из пламени Бикона. И вдруг острая, как бритва, боль обожгла ее и что-то пронзило руку прямо до кости.
– Ой, в меня попали! – закричала она. Сьюзен схватилась за руку, там, где был браслет. Но боль мгновенно исчезла, на руке не было ни раны, ни крови, и только белое пламя струилось от Знаков Фохлы, и черные письмена, нанесенные на браслет, как бы ожили. И девочке стало понятно слово, заключавшее в себе огромную силу.
– Утекар! Я могу прочесть, что написано на моем браслете!
– Давай скорее!
Утекар придвинулся, чтобы прикрыть Сьюзен в тот момент, когда копье выпало у нее из рук. При этом он не сводил глаз с бодаков, которые подходили все ближе, ожидая первой же возможности напасть.
– Тут написано «ТРОМАДОР».
Гора дрогнула, как только слово было произнесено. Воздух начал пульсировать, точно отзываясь на какую-то команду, подаваемую недоступными смертному уху звуками, звезды заплясали в небе, и их сияние как бы повторяло эхом «тромадор, тромадор». И вот это слово породило ветер. Причем такой ветер, какой и вообразить себе невозможно. Он прыгнул Сьюзен на спину и прилепил ее к скале. Ее пальцы точно вросли в каждую трещину. Это был такой ветер, который мог сдуть гриву с коня и смести траву с земли, он мог унести вереск с холма и оторвать иву от корней, он мог даже сдуть орла с гнезда, где находились его птенцы. Он налетел из-за каменных вершин, он завывал и бесновался, и разбрасывал искры. Ветер смел всех палугов и бодаков в кучу и прилепил к скале, так, что они не могли шелохнуться. Траву сдуло так, будто с холма сняли скальп.
После этого ветер замер. Сьюзен и Утекар осмелились поднять глаза и стали шарить вокруг, чтобы найти копья. Щиты унесло, как осенние листья. Но девочка и гном не притронулись к оружию. Потому что возле них стояли двенадцать всадников. Они стояли неподвижно, как неживые. И перед ними на фоне неба был виден человек с устрашающими ветвистыми рогами на голове.
Всадник, который стоял первым, был одет во все красное и в руках держал копье. Он поднял его и заговорил. Голос у него был острый, как клинок:

– Слышен зов в долине.
Не Он ли это, пронзающий?
Слышен зов на вершине.
Не Он ли это, наносящий раны?
Слышен зов в лесной чаще.
Не Он ли зовет, побеждающий?
Призыв к скачке верхом на конях.
Рощи и долы слышат его!

Все трое красных мужчин на красных лошадях, Всадники из Донна, подняли копья на одинаковую высоту. Белые плащи сынов Аргатрона распахнулись, и можно было видеть три плетеных хлыста у них на боку. Темный Фьорн, король из кургана, закинул свой цеп за плечо, и все семь прикрепленных к нему цепочек позванивали.
Фоллоумен, сын Мелибора, выхватил из ножен свой черный меч, и тот зашипел, как змея, покидая ножны. Сыны Ормара взяли свои копья наперевес, и в бронзовых копытах их коней отразилась луна.
Гаранхир, Охотник, вскинул голову, и голос его напомнил рев оленя.
– Скачите, эйнхейриары Херлатинга!
– Мы скачем! Мы скачем!
Палуги начали потихоньку пятиться, уши их были прижаты, глаза от страха сузились в щелочки. А когда Гаранхир заговорил, они совсем потеряли голову и ударились в бегство через вересковую пустошь. Бодаки же, выпроставшись из кучи, в какую их свалил ветер, встали на одно колено, и загородившись щитами, прицелились копьями в грудь коням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17