— Помогите! Помогите!
Она кричала, но голос только улетал в небо, раскинувшееся вверху, и вряд ли ее кто-нибудь слышал. Пока кто-нибудь не появится на крыше, кричать бесполезно.
Маи подумала о другом выходе. Если люди сами не выйдут на крышу, можно привлечь их внимание.
Например, если сверху что-нибудь упадет, прохожие могут посмотреть вверх.
...Может, что-нибудь попытаться сбросить?
Вытянув руки, она пошарила над головой и нащупала кончиками пальцев несколько кусочков цемента. Маи взяла один из них — он был размером с большой палец руки. Шероховатый кусочек старого раскрошившегося цемента наверняка не сильно ранит, если случайно попадет в голову.
В старшей школе Маи была хорошей спортсменкой, она занималась бегом на короткие дистанции, а в метании мяча была одной из первых. Однако она никогда не пробовала кидать мяч, лежа на спине. Высоко ли он сможет подняться? Другого способа, кроме как согнув и резко распрямив правую руку, нет. Если кусочек цемента не перелетит через ограждение крыши, все будет напрасно.
Солнце клонилось к западу. Надо попробовать днем, пока еще многолюдно. Маи зажала кусочек цемента в правой руке и бросила его в небо. В одно мгновение он исчез, беззвучно поглощенный воздухом.
Только теперь в этом пространстве с ограниченным полем зрения Маи почувствовала страх. Весь мир свелся к узкому длинному куску неба, напоминавшему тандзаку. Она стала сомневаться, связано ли вообще это место с миром внизу. Кусочек цемента не мог разрешить ее сомнений.
Пошарив вокруг еще раз, она нащупала обрезок железной трубы, сантиметров десять. Судя по величине и весу, ее можно было подкинуть гораздо выше, чем кусочек цемента. Однако если он попадет человеку прямо в голову, то основательно ранит его.
Но желание подать о себе знак было сильнее жалости к возможной жертве.
Маи залезла рукой в карман в поисках подходящего клочка ткани.
Все что угодно, хоть носовой платок. Если привязать его к обрезку, вероятность того, что ее сочтут случайно упавшей вещью, наверняка уменьшится.
Платка в кармане не оказалось. Оторвать кусок от свитера или от подола юбки не представлялось возможным. Что же делать? Маи закрыла глаза, и тут ее осенило. Нужно привязать трусы. Чем больше будет контраст привязанной вещи с железной трубой, тем больше это привлечет внимания. Сразу станет понятно, что это принадлежит женщине.
У нее только один шанс, если она ошибется, все пропало. Правда, она не была уверена, что сможет вытерпеть боль, когда будет снимать трусы.
Маи медленно подтянула подол юбки и дотронулась до бедер там, где должны были быть завязки эластичных трусиков, но ее ногти только царапнули по коже. Маи искала снова и снова, но никак не могла найти завязки.
...Трусов нет?!
Такого никак не могло быть. Маи никогда не выходила на улицу без нижнего белья. Она повернулась на правый бок, потом на левый, неестественно вытягивая шею и пытаясь посмотреть на бедра, но выступающий живот закрывал обзор, оставалось действовать на ощупь. Когда Маи окончательно убедилась в том, что на ней нет трусиков, она почувствовала, как под руками внутри живота что-то задвигалось.
Можно было подумать только, что это движение плода. Но Маи была девственницей. Вопрос, почему она не надела трусов, сменился вопросом, что же у нее в животе.
Из-под задранной юбки выглядывала часть живота. Что-то давило на него изнутри, на сильно натянутой коже появлялись и исчезали выпуклости, живот неуловимо быстро менял форму.
Вспомнив похожую сцену из фильма, который она видела несколько лет назад, Маи снова начала терять сознание.
4
Она не могла забыть. Маи знает саму себя лучше всех.
Только один раз она предоставила свое тело парню. И сейчас она лежит в такой же позе, как тогда, на узкой кровати в его квартире: навзничь, с вытянутыми руками и ногами. После долгих переговоров они решились.
Он учился на литературном факультете того же университета, что и она, его звали Сугияма. У Сугиямы были гармоничные черты лица и стройная фигура. Он был немного выше Маи и, по ее мнению, на самом деле являлся подходящей парой для нее.
Однако не внешность привлекала в нем Маи, а его образованность не по годам. Он был очень начитан, обладал эрудицией, охватывающей все области знаний, и мог с легкостью ответить на любой вопрос. Отвечал он так быстро и точно, что само задавание ему вопросов доставляло удовольствие.
Он хорошо знал литературу, его речь пестрила цитатами из греческих мифов и других легенд. Он владел техникой обольщения женщин в разговоре. Поступив в университет, Маи забросила спорт и решила всецело посвятить себя учебе, но потеряла голову от сексуальной притягательности Сугиямы.
В средней и старшей школе Маи занималась легкой атлетикой, и ее давние друзья удивлялись, что она выбрала такого мужчину, как Сугияма.
...Ого, тебе же нравятся спортивные мужчины.
Однако если бы Маи пришлось выбирать, что лучше — тело или душа, Маи без колебания выбрала бы душу, в которой есть место таланту. Конечно, это не распространяется на тех, у кого есть и то и другое, но до знакомства с Рюдзи Такаяма Маи таких мужчин не встречала.
Когда Маи еще посещала секцию легкой атлетики, ее несколько раз приглашали на свидания старшие ребята. Будучи еще невинными юношами, они ни разу прямо не предложили ей переспать, но, когда они вместе сидели за столом, ей бывало неприятно чувствовать их растущий мужской пыл и бьющее через край возбуждение.
Ей нравилась бесполая привлекательность... Она создавала своеобразное чувство вольготности, когда нет необходимости защищаться от непрошеного внимания, привлекать, а потом вынужденно отталкивать.
Тогда в квартире Сугиямы это началось как церемония. Спланированный поступок, отвечающий обоюдному желанию. У Маи в это время не было никаких сомнений по поводу потери девственности.
Следуя указаниям, Маи легла на кровать и крепко закрыла глаза. От волнения ее руки и ноги одеревенели, и это положение, с вытянутыми прямо руками и ногами, было таким же, как и сейчас. Сугияма не пытался снять напряжение Маи. Наоборот, будто наслаждаясь этим, он молча приступил к делу.
Сугияма постепенно снимал с нее одежду. Маи отчетливо представила себя обнаженной. Эта на редкость равнодушная церемония перед сексом, совершенно без поцелуев и ласк, с четким распределением ролей на человека, который снимает одежду, и человека, с которого снимают одежду, не показалась странной для неопытной Маи.
Когда остались только лифчик и трусики, Сугияма поднес руки к ее груди. Потом внезапно задрал ей лифчик, и на свет показалась маленькая грудь Маи, которая в положении лежа казалась почти плоской. Маи увидела свою грудь глазами Сугиямы. Ей казалось, что огромные, по сравнению с небольшой грудью, соски направлены прямо в потолок.
Этот образ четко отпечатался в ее голове.
Маи оставалась с выставленными на обозрение грудями и задранным лифчиком несколько секунд. Ей представлялось неприличным лежать с подчеркнуто плоской грудью в состоянии неопределенности. Маи почувствовала взгляд Сугиямы, внимательно осматривающий ее тело, потом направление взгляда изменилось. Маи догадалась об этом по движению воздуха, и ее охватило беспокойство.
...Что он делает? Быстрее.
Однако желание Маи не осуществилось, руки Сугияма вернули лифчик на место.
Маи открыла глаза и с удивлением наблюдала за Сугиямой, который надевал на нее одежду. Она осталась невинной.
Маи одними глазами спросила Сугияму:
...Почему?
Сугияма сказал ей на ухо:
— Все-таки не будем.
Неестественно кратко для своей обычной болтливости. Сугияма мог бы в красках объяснить свою нерешительность и убедить Маи в ее необходимости. Но он без всяких объяснений только произнес: «Не будем».
В голове Маи стало пусто, она перестала понимать произошедшее. Ее захлестнуло чувство унижения. Будто ее лишили личности и сделали просто куклой, которую одевают и раздевают.
Несмотря на то что они оба были согласны заняться сексом, почему пришлось на полпути повернуть обратно? Ее тело оказалось настолько непривлекательным? На словах объяснения не последовало, поэтому само по себе возникло негативное ощущение. Не понимая, почему у него пропало настроение, Маи погрузилась в глубокое отчаяние.
...Потому что грудь маленькая?
Задала себе вопрос Маи. Если причина в этом, то и до раздевания размер груди был виден под одеждой.
Ей так ничего и не объяснили, и оскорбленной Маи ничего не оставалось, как уйти из квартиры Сугиямы и пойти к себе домой.
Отношения Маи и Сугиямы на этом закончились.
Потом парни часто ей это предлагали, однако она не смогла переступить черту. Маи каждый раз вспоминала эту сцену, и сразу подступал страх этих нескольких секунд пустоты. Неприятно, когда долго оценивают ее голое тело. Лучше уж оставаться девственницей всю жизнь.
Ошибки не было. Невозможно, чтобы в памяти образовались такие провалы, даже проверять глупо, ведь она еще совсем неопытна.
...Почему я беременна?
Возмездие... Результат, имеющий под собой предлог. Непосредственным основанием можно считать то, что она посмотрела ту видеокассету.
Затем Маи четко припомнила основную причину.
...Когда я смотрела видеокассету, у меня случилась овуляция.
Подтверждением тому служили середина цикла месячных и температура во влагалище. Овуляция... видеокассета... из-за того, что сложились два важных фактора, это привело к нынешним изменениям в теле.
По стенам поднимались солнечные лучи. Солнце клонилось к западу, шахтой с каждым часом овладевала темнота.
Маи снова почувствовала оценивающий взгляд, будто на ее тело смотрит Сугияма. Но рассматривали ее не снаружи шахты. Взгляд исходил из глубины. Действительно, похоже, что за ней наблюдают глаза внутри нее.
Словно доказывая это, что-то снова ударило в утробе слабым, но резким тычком.
5
Потерянная часть рукописи так и не нашлась. Встреча с редактором, занимающимся публикацией, была назначена на завтра. До завтрашнего дня надо было переписать оставшуюся часть рукописи и отдать ему.
Был уже поздний вечер. Маи в своей однокомнатной квартирке мучилась над разложенной на столе рукописью. Комната Маи была маленькой, всего в пять татами. Когда она занималась, то сидела в кресле перед низеньким столиком, который использовала и как обеденный, и как письменный. Опять же с книжных полок можно было все достать, стоит лишь протянуть руку. Между книгами была втиснута четырнадцатидюймовая видеодвойка.
Не зная, как лучше закончить рукопись, Маи который раз отрывала от нее взгляд и тяжело вздыхала. Все это время она была поглощена только тем, как дописать пропавшую часть рукописи собственными словами. Понятно, что между двумя страницами есть логический зазор. Поскольку она пыталась восполнить своими мыслями эту прореху, рукопись совершенно не двигалась, оставалось только со стоном ломать себе голову.
Однако внезапно ее осенило, что можно не вносить поправки в рукопись, а упорядочить ее, что-нибудь исключив.
...У меня ничего не получается, потому что я пытаюсь добавить что-то свое.
Намного легче было урезать рукопись, чем дополнять. При этом нечего бояться, что она исказит мысли Рюдзи.
В тот самый момент, когда она приняла решение, что делать, Маи расслабилась — если до утра она с этим справится, то цель будет достигнута.
И тут на глаза ей попалась видеокассета, нацелившаяся заполнить пространство, освобожденное от мыслей о рукописи. Видеокассета, которую она взяла вместо ненайденной рукописи, безучастно лежала на телевизоре. Даже если я просмотрю ее для смены обстановки, наверно, у меня останется достаточно времени, чтобы успеть подготовить рукопись.
Сейчас стало понятно, что Маи попала в искусно подстроенную ловушку. Неизвестно кем расставленная западня... Маи была обманута умыслом невидимого существа.
Сидя в кресле, Маи привычно протянула руку и взяла видеокассету.
«Лайза Миннелли, Фрэнк Синатра, Сэмми Дэвис-младший. 1989».
Кассета была без коробки.
Даже по почерку на этикетке можно было определить, что кассета не принадлежала Рюдзи. Кто-то другой записал кассету, она каким-то образом попала в квартиру Рюдзи и, пройдя через несколько человек таким окружным путем, сейчас использовала силу притяжения в квартире Маи.
Маи вставила кассету в видеомагнитофон. Система автоматически включилась. Маи нажала кнопку «play».
В тот момент, когда она коснулась кнопки, чувство интуиции приказало ей остановиться.
...Сейчас еще не поздно выкинуть эту дрянь.
Однако голос инстинкта заглушило шуршание пленки в магнитофоне, и все-таки любопытство взяло верх. По экрану пошли полосы, потом мгновенно экран словно залило чернилами. Все, пути назад нет. Маи, выпрямившись, приготовилась смотреть до конца. Через экран на нее выливалось высокомерие, требующее пристального внимания.
«Смотри до конца! Иначе тебя съест мертвый».
Толстая чернильная линия, извиваясь, действительно сформировалась в угрожающую фразу. На экране появилась светящаяся мерцающая точка, и хотя было неприятно, что ее свет проникает в глазное яблоко, но отвести взгляд было невозможно.
На экране появилось изображение — беспорядочный набор бессмысленных кадров. Однако эти следующие одна за другой сцены поистине обладали сильным воздействием и брали за душу, вызывая чувство сопричастности. Сила воздействия была настолько велика, что создавала ощущение влияния изображения на тело.
Выплеснулось что-то алое и превратилось в лаву, обжигающую склоны, с первого взгляда видно, что это — действующий вулкан, из жерла которого течет лава. Искры огня, танцуя, поднимались в вечернее небо — несомненно, природный пейзаж.
Сцена неожиданно оборвалась, и на белом фоне появился черный иероглиф «гора» и растаял, потом две игральные кости стали перекатываться на дне чугунной плошки.
Потом на экране наконец появилась человеческая фигура. Старуха, сидевшая на рисовой циновке, смотрела прямо в камеру и что-то бормотала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18