Выпукло круглились лепные украшения домов. То тут, то там стекла открытых
окон верхних этажей отражали падавший на них отблеск вечернего солнца.
Гвалт прохожих, клаксоны автомобилей музыкой звучали в ушах Хуаны.
Деятельная жизнь била в городе ключом.
Хуана отдалась течению, не могла и не хотела сопротивляться искушению
витрин. Долго вертела в руках белук - сумку из настоящей мягчайшей замши,
нюхала флаконы духов, шутила с продавцом на распродаже персональных
компьютеров. Она ничего не покупала. Ей хотелось только смотреть, слушать,
обонять, осязать.
Когда первые магазины осветились пестрыми огнями, Хуана сидела на
обращенной к улице террасе небольшого ресторана. Она съела порцию
запеченной мясной кулебяки и выпила коктейль из колы пополам с кактусовой.
По телу разлилось такое приятное ощущение, какого никогда не мог дать ей
Глаз.
Два молодых человека в белых костюмах с модной "траурной" каймой
подсели к ней за столик, веселили себя и ее анекдотами. Хуана слышала
только свои собственные реплики. Разумеется, они были великолепны.
- Кабальеро, - говорила Хуана, - мир был создан не за один день, и
ему не погибнуть за один день! Это был настоящий праздник!
Но потом ее вновь настигла действительность: Никогда Не Плачущий
Глаз, разрывающиеся атомы, смертельная хватка Президента-полковника,
Вредители, Семь-Арара. Она вновь почувствовала - за ней наблюдают. Это
самообман, она разыгрывает перед собой комедию, когда уверяет себя в
собственной незначительности. Сомнений нет, кто-то за ней шпионит. А ведь
Хуана никогда не жаловалась на то, что из-за ненасытной жажды власти и
богатства на заводах пренебрегают техникой безопасности, она не ругалась,
что страну превратили в атомную фабрику всего континента, не занималась
контрабандой краденых изотопов.
Застарелый страх, вползавший в душу, отрезвил ее и представил вещи в
их отвратительной реальности. С противоположной стороны улицы из мусорного
контейнера тянуло едким дымом. Великолепие магазинов, все это
относительное благополучие, достигнутое благодаря атомной монокультуре, не
имеют к ней никакого отношения, поскольку она не может себе ничего этого
позволить. А ее визави за столиком, хотя и был очень молод, носил парик, и
брови у него были накладные.
Хуана отклонила предложение проводить ее и почти бежала из ресторана.
Такси, непрерывно сигналя, с трудом прокладывали себе путь сквозь толпу
пешеходов, частью трезвых, частью пьяных, одинаково не обращавших внимания
на то, что идут по проезжей части. Хуана пробиралась в толпе зигзагами.
Вскоре яркий свет центра города остался позади. Людей, шедших в одном с
ней направлении, становилось меньше, но среди них все еще скрывалась ее
Тень. Хуана не знала, кто это, однако спиной чувствовала взгляд.
Наступающая ночь не принесла ожидаемого облегчения. Хуана взмокла, но
это был пот здорового, сильного тела. Приняв неожиданное решение, Хуана
обернулась. Кто же ведет за ней слежку? Может, этот толстяк или эта с виду
приличная дама? Из-за неонового света уличных фонарей у всех были
одинаково бескровные лица. Пожав плечами, Хуана продолжила свой путь.
Пусть только пойдет за ней, пусть попробует!
Еще не дойдя до следующего оживленного перекрестка, Хуана снова
обернулась. Вот он! На голову ниже ее, совершенно невзрачный, неприметный
от гладкой лысины до бесшумных ботинок. Ее Тень! Хуана громко рассмеялась
- как он жалок. Она решительно подошла к нему, схватила за рукав рваного
пиджака.
- Эй, гляньте-ка, я поймала свою Тень! - крикнула она.
Мужчина рывком высвободил рукав и быстро, как мышь, скользнул в
темноту подъезда. Хуана не отставала.
- Сеньора, - прошипел он при ее приближении, - подите прочь, вы
пьяны.
Хуана прыснула со смеху. Тень, которая прячется в тень, - ужасно
смешно. Внезапно смех ее оборвался, словно из темноты ниши на нее прыгнул
Пернатый Змей. Она увидела мерцающий золотисто-красный жетон, символ
секретной службы военно-воздушных сил.
- Сеньора, - спокойно и отчетливо произнес мужчина, - я приказываю,
идите и забудьте об этой встрече. - Затем он спрятал свой жетон в не
пропускающий лучи футляр. Хуана стояла окаменев. Оперение Семь-Арара
коснулось ее, пробудило ее Глаз и его жажду по золотому блеску. Когда она
преодолела оцепенение. Тень исчезла.
Не хочу, не хочу видеть этот Свет, мысленно убеждала себя Хуана. А
голова ее тем временем поворачивалась в разные стороны, Глаз искал, как
будто у него была своя собственная жизнь. Слабые, ах, какие слабые
остались следы, вот немного блеска на штукатурке, едва заметное мерцание
отслоившейся коры умирающих деревьев на аллее.
Покрытая толстым слоем пыли телефонная будка стояла, так же косо
прислонившись к стене дома, как и два года назад. Хуана вошла в нее,
механически сняла трубку и оставила ее висеть. Из трубки неслись гудки, а
Хуана, скрючившись от мучительных воспоминаний, цеплялась за узкую полку.
Ей казалось, что на землю опять обрушился золотистый дождь и она бежит,
охваченная леденящим страхом перед облучением, перед изотопами, которые
орошают ее кожу. Тело ее светится, она с криком бежит, пока не добирается
до телефонной будки, способной защитить ее от несущего гибель потопа.
Смерть стекает по ее ногам переливающимися ручейками. Хуана сдирает с себя
одежду. Потом стоит в телефонной будке, дрожа от холода и ужасаясь
великолепию красок, которые волна за волной омывают стекла и, как горячее
плавящееся солнце, колдовски преображают их цвет то в золотисто-красный,
то в золотисто-зеленый, то в золотисто-голубой, то снова в
золотисто-красный.
На другой день средства массовой информации вещали о покушении
диверсантов на транспорт с отходами, о неблагоприятных метеоусловиях и о
казненных террористах. Слухи же, напротив, доносили весть об аварии года,
об очередном испытании, о предстоящем нападении. Что было истинной
причиной, Хуане было уже все равно. Что-то сместилось в кибернетическом
устройстве, связывающем ее Глаз с мозгом. После этого дождя у нее началась
жажда Света, с этого момента она уже принадлежала Огненной Птице.
Хуана вернулась домой поздно вечером. Роке встретил ее на пороге.
- Извини меня за сегодняшнее, - сказал он и повел ее в комнату. - Иди
сюда, посмотри, что я для тебя достал.
Хуана молча села и уставилась на металлическую коробочку карманного
атомного компьютера.
- Я замерзла, Роке. Ты вскипятил чай?
Ящичек она отодвинула на край стола. Роке настоял, чтобы она его
хорошенько рассмотрела.
- Последняя модель, прямо с черного рынка, - объяснил он.
Хуана повертела ящичек в руках. Сквозь щель в задней стенке
пробивалось слабое мерцание.
- Работает без батареек, каждый отдельный блок подпитывается
радиоизотопами. Наверняка войдет в моду. Классная игрушка, правда?
Задняя стенка упала, нежно засветились модули, изотопы в них
распадались, испуская излучение. Сквозь изоляцию пробивался едва
различимый отблеск, спутать его нельзя было ни с чем.
- Ты просто хочешь, чтобы я не трогала твой плуто... твое Вещество.
Большим усилием воли Хуана отставила ящичек в сторону. Она
чувствовала себя усталой и опустошенной, вокруг Глаза снова стал
собираться холодный липкий пот.
Пока Роке кипятил чай в узкой кухоньке, Хуана пыталась собраться с
мыслями.
- Знаешь, сегодня в метро я встретила одного Целителя... - Хуана
умолкла. Однако слово было произнесено. Готова ли она в действительности?
- Но, Роке, только... Я хочу сказать, я не знаю...
Над стаканом поднимался пар, чаинки на дне медленно перемешивались с
сахаром. Хуана прихлебывала чай с ложечки, как лекарство. Наклоняла голову
то в одну, то в другую сторону, чтобы излучение, идущее от ящичка, то
исчезало за стаканом, то появлялось вновь. Странно, ее Плачущие Глаза
становились временами более чувствительными и проницательными, чем Никогда
Не Плачущий Глаз. Хуана подавляла в себе желание отодвинуть стакан,
схватить ящичек и поднести его к Глазу близко, совсем близко.
- Послушай, я скоро закончу, скоро я соберу Серебряное Яйцо, Хуанита,
тогда они будут у меня в руках, я смогу их шантажировать, мы будем
принадлежать к их числу, и тогда...
Они ворвались без стука, не сделав при этом ни единого выстрела. Не
успела Хуанита закричать, как ей уже заломили руки за спину и приставили к
ребрам автомат. Она стояла лицом к стене, держа руки на затылке, не видя
перед собой ничего, кроме выгоревших цветочков на обоях, не слыша ничего,
кроме грохота выдвигаемых ящиков да треска сдираемых со стен картин.
Господи, они разорят всю квартиру, думала она. А теперь они принялись
вспарывать обивку мебели. Смутно рисовались картины спасения и мести: вот
Роке их одолевает или они просто ошиблись дверью и им придется уплатить
приличную сумму по возмещению убытков.
Роке лежал вниз лицом, двое полицейских прижимали его коленями к
полу. Их было много, целая дюжина, а то и больше. Семь-Арара, обманчивая
Птица Солнечного Огня, выдал им тайник. Они мигом притащили пластиковую
взрывчатку, короткий взрыв, и вот они уже опустошают сейф.
Золотисто-красный Свет хлынул на Хуану. Его отражение упало на нее от
стены, где блеклые цветы обоев мгновенно расцвели яркими красками. Все ее
тело отреагировало на Свет нервной дрожью.
- Оно здесь, - сказал один из них, и потом снова наступила темнота.
Полицейский рывком поднял Роке с пола. Он слабо попытался
высвободиться, заработал пару точных безжалостных ударов.
- Не хочу на Остров, - молил он, - лучше пристрелите!
Его поволокли к двери. Из дверного проема послышался чей-то голос.
Военные полицейские, все еще рывшиеся в квартире, обернулись. Голос
требовал начальника. Хуана узнала этот голос, он обращался к ней сегодня,
несколько изменили его лишь властные нотки.
- Они принадлежат нам, - произнес голос, они были под нашим
контролем.
- Я выполняю, что мне приказано. Пакуйте Вещество, ребята, и тащите
пташек в машину.
Хуана попыталась обернуться, чтобы увидеть говорящего, однако ее еще
сильнее прижали к стене автоматом.
- Не станете же вы, капитан, ставить под угрозу свою карьеру из-за
дурацкого ведомственного спора или из-за поспешных решений ваших шефов? Ну
хорошо, забирайте все, оставьте мне только девчонку. Она нам очень
помогает, к тому же долго ей не протянуть.
Все исчезло, как мираж, - автоматы, военные полицейские, а с ними и
цилиндр, и карманный компьютер, и кто знает, что еще.
Хуана поднялась, наполовину оглушенная. Ей пришлось опереться на
стол. На подставке стоял полупустой стакан. Бессильная ярость медленно
нарастала в ней.
- Где вы, сеньор Серреос? - крикнула она в темноту. Никто не
отозвался.
Около закрытой двери лежала картина с изображением Семь-Арара.
Красноватый нимб по-прежнему, будто ничего не случилось, обрамлял голову
лжебога. Хуана положила картину рядом со стаканом чая и уставилась на нее.
Свечение было слишком слабым, чтобы согреть ее, это было лишь воспоминание
о Свете.
- Ты хочешь мне помочь, Тень? Еще бы тебе не хотеть, ведь я тебе
нужна, - шептала Хуана. - А я-то поверила, что ты Целитель!
Семь-Арара расплылся у нее перед глазами, только нимб оставался ясным
и четким. Хуана начала тереть Плачущие Глаза, пока они не заболели. Потом
она широко их открыла и стала искать на полу среди чулок, коробочек с
мылом, пуговиц и нижнего белья швейные принадлежности. Выбрала большую
стальную спицу.
- Нет, - прошептала она, - мой Глаз больше никого вам не выдаст,
Тени. Слышишь ты, Серреос!
Вернувшись к столу, она далеко отодвинула от себя стакан с чаем и
картину. Последний взгляд: нежное золотисто-красноватое сияние. А теперь
она убьет Семь-Арара так, как это описано в легенде. И сделает это сама.
Без Целителя. Без помощников. Хуана взяла в руки спицу и решительно
воткнула ее в самую середину лба.
Из Никогда Не Плачущего Глаза покатились тягучие синтетические слезы.

1 2 3