Обслужили супер, доставка мгновенная
Особенно Мириам. Приятная
фигура. Жаль, что она подчинила свою жизнь тому обстоятельству, что по
воле судьбы получила лицо голливудской египетской царевны. Будь она похожа
на Элизабет Тейлор, ей бы тут каждый вечер были рады... Или хотя бы на
Роберта Тейлора..."
Спохватившись, что куда-то уплывает на облаке благодушия, рожденном
парами виски, Бретон вновь настроился на другой конец комнаты и услышал,
как Кэт упомянула Оскара Уайльда.
- Опять? - слабо возмутился он. - Может, не надо опять Оскара
Уайльда?
Кэт пропустила его замечание мимо ушей, а Мириам улыбнулось своей
скульптурной улыбкой, но Гордону Палфри пришла охота поговорить.
- Джон, мы ведь не утверждаем, что это продиктовал Оскар Уайльд. Но
кто-то же продиктовал, а стиль отдельных кусков идентичен ранней прозе
Уайльда.
- Ах, ранней! - перебил Бретон. - То-то и оно! Погодите-ка... Уайльд
умер в тысяча девятисотом году, верно? А сейчас восемьдесят первый год.
Следовательно, за восемьдесят один год он по ту сторону, или за завесой,
или как это там у вас, у спиритов, называется... так он не только не
развился в своем творчестве, но, наоборот, регрессировал к годам
студенчества.
- Да, но...
- И не из-за отсутствия практики! Ведь, судя по тому, что я вычитал
из книг, которые вы давали Кэт, он с момента смерти держит первенство в
автоматическом письме. Видимо, Уайльд - единственный писатель, чья
продуктивность резко возросла после его похорон, - Бретон засмеялся,
смакуя ту приятную стадию опьянения, когда он начинал думать и говорить
вдвое быстрее, чем в трезвом состоянии.
- Вы исходите из предположения, будто данная сфера существования
точно соответствует всем остальным, - возразил Палфри. - Однако это вовсе
не обязательно.
- Да ни в коем случае! Судя по вашим данным о следующей сфере, она
сплошь населена писателями, лишенными письменных принадлежностей, так что
все свое время они тратят на то, чтобы телепатировать всякую чушь в наша
сферу. И Оскар Уайльд почему-то сделался - как это - стахановцем,
наверное, в наказание за "De Profundis".
Палфри снисходительно улыбнулся.
- Но мы же не утверждаем, что эти...
- Не спорьте с ним, - вмешалась Кэт. - Ему только этого и надо. Джон
- завзятый атеист, а к тому же пришел в разговорчивое настроение. - Она
одарила его презрительным взглядом, но переборщила и на две-три секунды
обрела сходство с маленькой девочкой.
"Словно бы не та эмоция, чтобы вызвать омоложение", - подумал Бретон,
а вслух сказал:
- Она права. Вера моя рухнула, когда я был ребенком, и подорвало ее
открытие, что В.Ф.Вулворт - не местный коммерсант, хотя наш магазин и
называли вулвортовским.
Кэт закурила сигарету.
- Десять порций виски. Эту шуточку он всегда отпускает после десятой.
"А ты всегда отпускаешь эту шуточку о десяти порциях! - подумал
Бретон. - Стерва без чувства юмора. Тебе обязательно хочется выставить
меня роботом, работающем на спиртном". Однако он остался благодушен и
болтлив, хотя и отдавал себе отчет, что это реакция на травму перехода.
Ему удалось сохранить веселость до кофе с сэндвичами, а потом выйти с Кэт
на крыльцо, когда она отправилась провожать гостей до машины.
Октябрьский вечер был прохладным - из-за восточного горизонта уже
начинали подниматься зимние созвездия, напоминая, что скоро со стороны
Канады приплывут снежные тучи. Приятно расслабившись, Бретон прислонился к
косяку с последней на этот день сигаретой в зубах. Кэт разговаривала с
Палфри, уже сидевшим в машине. Пока он курил, два метеора прочертили в
небе огненные полоски. "Конец пути, - подумал он. - Добро пожаловать в
земную атмосферу". Тут машина тронулась, хрустя песком и разбрызгивая
камешки. Лучи ее фар заскользили по вязам, обрамлявшим подъездную дорогу.
Кэт помахала на прощание и, поеживаясь, поднялась на крыльцо. Когда она
направилась прямо к двери, Бретон попытался обнять ее за плечи, но она
решительно ускорила шаг, и он вспомнил свою недавнюю язвительность. Да, в
глухие часы ночи в спальне под ровное дыхание занавесок предстояло
очередное вскрытие.
Бретон пожал плечами, убеждая себя, как мало его это трогает, и
швырнул окурок на газон, где тот и погас в росе. Глубоко вдохнув воздух,
пропитанный запахом палой листвы, он повернулся, чтобы войти в дом.
- Не закрывай дверь. Джон! - Голос донесся из темной полосы кустов за
вязами. - Я пришел за своей женой. Или ты успел забыть?
- Кто это? - тревожно спросил Бретон, когда от кустов отделилась
высокая мужская фигура. Но голос он узнал. Телефонный звонок! Его охватили
гнев и растерянность.
- Ты меня не узнал, Джон? - Незнакомец медленно поднялся по
ступенькам. Свет фонаря над дверью внезапно дал возможность его узнать.
Бретона охватил ледяной, необъяснимый страх - он увидел собственное
лицо.
2
Джек Бретон, поднимаясь по ступенькам к человеку, звавшемуся Джон
Бретон, обнаружил, что у него подгибаются ноги.
Наверное, оттого, подумал он, что ему пришлось больше часа прождать
на ветру в укромной тени кустов. Нет, вернее, причиной был шок, который он
испытал, снова увидев Кэт. Как он ни готовился заранее, как ни рисовал в
воображении этот момент, ничто не могло смягчить потрясения, в чем он
теперь и убедился. Звук ее голоса, когда она прощалась с гостями, словно
заставил запеть его нервную систему, вызвал непостижимые отклики всего его
существа в целом и каждого отдельного атома, это существо слагающего. "Я
люблю тебя! - шептала каждая молекула его тела миллионами гормональных
путей. - Я люблю тебя, Кэт".
- Кто вы такой? - резко спросил Джон Бретон. - Что вам нужно?
Он твердо встал перед Джеком Бретоном. Под круглым фонарем в
вертикальных тенях его лицо выглядело маской тревоги.
Джек Бретон потрогал пистолет в кармане пальто - не снял его с
предохранителя.
- Джон, я уже сказал, что мне нужно, - ответил он мягко. - И ты уже,
конечно, понял, кто я. Или ты никогда не смотрелся в зеркало?
- Но вы похожи... - Джон Бретон не договорил, страшась того, к чему
подводили эти слова.
- Пошли в дом, - нетерпеливо потребовал Джек. - Я замерз.
Он шагнул вперед и был вознагражден зрелищем того, как Джон отпрянул
и начал пятиться.
"Боится меня? - с легким удивлением подумал Джек Бретон. - Существо,
которое я создал по своему подобию, тварь, сменившая мое имя на "Джон",
боится своего творца!"
Войдя в знакомый залитый оранжевым светом холл, Джек оценил ковер,
почти физически ощутил материальное благополучие старого дома. Посидев
днем в библиотеке над подшивками старых газет и справочниками, он пришел к
выводу, что финансовое благополучие Джона Бретона много лучше, чем было
его положение девять лет назад. Но тут все было гораздо симпатичнее, чем
он ожидал. "Хорошо, добрый и верный раб!" - мысленно процитировал он
евангельскую притчу о талантах.
- Ну, хватит, - сказал Джон Бретон, когда они вошли в обширную
гостиную. - Я хотел бы получить объяснения.
- А ты молодец, Джон. - Имя было произнесено с особой
выразительностью.
Джек обвел взглядом комнату. Мебель была новая, незнакомая, но он
узнал часы и две-три безделушки. Особенно он одобрил мягкие кресла с
высокой спинкой - их, несомненно, выбрали, заботясь только о комфорте. Они
словно бы ласково его приветствовали. "Нотабене! - подумал он. -
Путешественник во времени, не испытывая никакого пространственного
смещения, претерпевает значительный психологический сдвиг, который может
проявиться в персонификации неодушевленных предметов. А именно - его
приветствуют кресла. Остерегись!"
Джек снова сосредоточился на Джоне Бретоне. Теперь, когда он почти
свыкся с чудом реального существования Кэт, в нем проснулось природное
любопытство. Его альтер эго выглядел грузнее, чем следовало бы, и был одет
в дорогие домашние брюки, лиловую спортивную рубашку и джемпер из тонкой
шерсти. "Девять лет. Девять лет дивергенции внесли немало изменений, -
подумал Джек. - Я не столь элегантен и не столь упитан, но наступает мое
время. Да, мое!"
- Я жду, - сказал Джон Бретон.
Джек пожал плечами.
- Я предпочел бы, чтобы и Кэт выслушала мои объяснения, но, видимо,
она поднялась к себе?..
- Моя жена поднялась к себе. - Первые два слова были чуть-чуть
подчеркнуты.
- Ну, хорошо, Джон. Странно, но вот к этому я заранее не
подготовятся... к тому, как объяснить тебе. Видишь ли, Джон, я - это ты...
- Вы намекаете, что я - не я? - перебил Джон с нарочитой тупостью.
- Нет, - ответил Джек Бретон и подумал с невольным одобрением: "Он
уже взял себя в руки, но необходимо, чтобы он с самого начала отнесся к
этому с полной серьезностью". Порывшись в памяти, он продолжал: "Джон!
Когда тебе было тринадцать, у вас летом гостила твоя двоюродная сестра
Луиза. Восемнадцать лет, вполне развитая фигура. И каждый вечер по
пятницам она обязательно принимала ванну. Недели через три после ее
приезда ты как-то днем взял из гаража ручную дрель, вставил в нее сверло
три тридцать и просверлил дырку в потолке ванной. Просверлил ты ее в самом
широком месте большой у-образной трещины, которую отец так и не собрался
заделать, - чтобы дырка была незаметной. И поэтому в то лето ты вдруг
увлекся фотографией, Джон, а чердак так подходил для того, чтобы
оборудовать там каморку для печатания снимков! Каждую пятницу - когда
Луиза закрывалась в ванной, ты устраивался на чердаке в темноте на мягкой
бурой пыли прямо над ванной и стаскивал..."
- Хватит!!! - Джон Бретон шагнул вперед, угрожающе и растерянно тыча
пальцем. Он дрожал.
- Легче-легче, Джон. Я просто вручил мои верительные грамоты. Никому
другому в мире неизвестны факты, которые я тебе напомнил. И я их знаю
только по причине, которую уже назвал тебе: я - это ты. И на чердак
забирался я, а теперь хочу, чтобы ты меня выслушал.
- Придется, - угрюмо буркнул Джон. - Ну, и вечер!
- Так-то лучше. - Джек Бретон расслабился еще больше. - Разрешишь мне
присесть?
- Валяй. А ты разрешишь мне выпить?
- Будь как дома. - Джек произнес это приглашение с непринужденной
естественностью, словно обращаясь к гостю. Впрочем, Джон и был его гостем
целых девять лет - как ни один человек до него. Но теперь всему этому
конец.
Когда они оба сели, он наклонился вперед из глубокого кресла и
заговорил, старательно придавая голосу спокойствие, хладнокровие и
рассудительность: тишком многое зависело от того, сумеет ли он придать
невероятному вероятность.
- Как ты, Джон, относишься к идее путешествия во времени?
Джон Бретон отхлебнул виски.
- Считаю ее вздорной. Никто не может прибыть сюда и сейчас из
прошлого, потому что, если современная техника не способна создать машину
времени, тем более она не могла быть создана раньше. И никто не может
прибыть из настоящего в будущее, поскольку прошлое неизменяемо. Вот как я
отношусь к идее путешествия во времени.
- Ну, а еще в одном направлении?
- Каком?
- Прямо поперек - под прямым углом к тем двум первым направлениям, о
которых ты упомянул.
- Ах, это! - Джон Бретон отхлебнул виски, словно настроение у него
заметно улучшилось. - В дни, когда я увлекался научной фантастикой, мы не
считали это настоящим путешествием во времени. Это вероятностное
путешествие.
- Пусть так, - умиротворяюще сказал Джек. - Как ты относишься к идее
вероятностного путешествия?
- Ты хочешь сказать, что ты из другого настоящего? Из другого потока
времени?
- Вот именно, Джон.
- Но чего ради? Будь это правдой, что привело бы тебя к нам? - Джон
Бретон поднес рюмку к губам, но не отпил. - Ты сказал: девять лет. Это
связано с...
- Я услышала голоса, Джон. - В дверях стояла Кэт. - Кто это у тебя?
Ай!..
Едва она вошла, Джек Бретон встал. Он видел только ее - как и в ту
последнюю ночь, когда расстался с ней, еще живой. И вот - опять она -
настоящая, полная жизни, совершенная. На мгновение он встретил взгляд Кэт.
Она тотчас отвела глаза, но в его мозгу вспыхнул фейерверк восторга. Он
уже вошел с ней в контакт. Не сказав ни слова, он вошел с ней в контакт!
- Джон? - Голос был дрожащим, неуверенным. - Джон?
- Сядь, Кэт! - сказал Джон Бретон сухим холодным тоном. - По-моему,
нашему другу есть о чем нам рассказать.
- Может быть, и Кэт чего-нибудь выпьет? - заметил Джек Бретон. - Это
ведь займет много времени.
Кэт смотрела на него с опаской, восхитившей его, так что ему пришлось
сделать усилие, чтобы унять дрожь в голосе. ("Она знает! Знает!") Пока его
альтер эго наливал для нее стопку бесцветной жидкости, он вдруг
спохватился, что ему угрожает непроизвольный переход. Он проверил свое
зрение. Оно не утратило четкости - ни тейкопсии, ни медленно заходящей
черной звезды, ни крепостных фигур. Видимо, все было в порядке.
Неторопливо, тщательно он начал излагать факты, давая возможность
прошедшим девяти годам воссоздаваться на туго натянутом экране его
сознания.
3
Кэт пошла по тротуару мимо сверкающих витрин. В серебряной накидке,
туго стянутой поверх легкого платья, в туфлях на шпильках, отчего ее
длинные ноги казались еще длиннее и стройнее, она выглядела, как
идеализированный киновариант любовницы гангстера. Сияние витрин
проецировало Кэт в его сознании с поразительной четкостью, и он увидел -
потрясенный словно совершенно новым открытием - крохотные голубоватые
жилки под ее коленями. Бретона захлестнула жгучая волна нежности.
"Ты не допустишь, чтобы Кэт шла ночью по городу одетая так!" -
настойчиво сказал ему внутренний голос, но тогда ему пришлось бы бежать за
ней, упрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
фигура. Жаль, что она подчинила свою жизнь тому обстоятельству, что по
воле судьбы получила лицо голливудской египетской царевны. Будь она похожа
на Элизабет Тейлор, ей бы тут каждый вечер были рады... Или хотя бы на
Роберта Тейлора..."
Спохватившись, что куда-то уплывает на облаке благодушия, рожденном
парами виски, Бретон вновь настроился на другой конец комнаты и услышал,
как Кэт упомянула Оскара Уайльда.
- Опять? - слабо возмутился он. - Может, не надо опять Оскара
Уайльда?
Кэт пропустила его замечание мимо ушей, а Мириам улыбнулось своей
скульптурной улыбкой, но Гордону Палфри пришла охота поговорить.
- Джон, мы ведь не утверждаем, что это продиктовал Оскар Уайльд. Но
кто-то же продиктовал, а стиль отдельных кусков идентичен ранней прозе
Уайльда.
- Ах, ранней! - перебил Бретон. - То-то и оно! Погодите-ка... Уайльд
умер в тысяча девятисотом году, верно? А сейчас восемьдесят первый год.
Следовательно, за восемьдесят один год он по ту сторону, или за завесой,
или как это там у вас, у спиритов, называется... так он не только не
развился в своем творчестве, но, наоборот, регрессировал к годам
студенчества.
- Да, но...
- И не из-за отсутствия практики! Ведь, судя по тому, что я вычитал
из книг, которые вы давали Кэт, он с момента смерти держит первенство в
автоматическом письме. Видимо, Уайльд - единственный писатель, чья
продуктивность резко возросла после его похорон, - Бретон засмеялся,
смакуя ту приятную стадию опьянения, когда он начинал думать и говорить
вдвое быстрее, чем в трезвом состоянии.
- Вы исходите из предположения, будто данная сфера существования
точно соответствует всем остальным, - возразил Палфри. - Однако это вовсе
не обязательно.
- Да ни в коем случае! Судя по вашим данным о следующей сфере, она
сплошь населена писателями, лишенными письменных принадлежностей, так что
все свое время они тратят на то, чтобы телепатировать всякую чушь в наша
сферу. И Оскар Уайльд почему-то сделался - как это - стахановцем,
наверное, в наказание за "De Profundis".
Палфри снисходительно улыбнулся.
- Но мы же не утверждаем, что эти...
- Не спорьте с ним, - вмешалась Кэт. - Ему только этого и надо. Джон
- завзятый атеист, а к тому же пришел в разговорчивое настроение. - Она
одарила его презрительным взглядом, но переборщила и на две-три секунды
обрела сходство с маленькой девочкой.
"Словно бы не та эмоция, чтобы вызвать омоложение", - подумал Бретон,
а вслух сказал:
- Она права. Вера моя рухнула, когда я был ребенком, и подорвало ее
открытие, что В.Ф.Вулворт - не местный коммерсант, хотя наш магазин и
называли вулвортовским.
Кэт закурила сигарету.
- Десять порций виски. Эту шуточку он всегда отпускает после десятой.
"А ты всегда отпускаешь эту шуточку о десяти порциях! - подумал
Бретон. - Стерва без чувства юмора. Тебе обязательно хочется выставить
меня роботом, работающем на спиртном". Однако он остался благодушен и
болтлив, хотя и отдавал себе отчет, что это реакция на травму перехода.
Ему удалось сохранить веселость до кофе с сэндвичами, а потом выйти с Кэт
на крыльцо, когда она отправилась провожать гостей до машины.
Октябрьский вечер был прохладным - из-за восточного горизонта уже
начинали подниматься зимние созвездия, напоминая, что скоро со стороны
Канады приплывут снежные тучи. Приятно расслабившись, Бретон прислонился к
косяку с последней на этот день сигаретой в зубах. Кэт разговаривала с
Палфри, уже сидевшим в машине. Пока он курил, два метеора прочертили в
небе огненные полоски. "Конец пути, - подумал он. - Добро пожаловать в
земную атмосферу". Тут машина тронулась, хрустя песком и разбрызгивая
камешки. Лучи ее фар заскользили по вязам, обрамлявшим подъездную дорогу.
Кэт помахала на прощание и, поеживаясь, поднялась на крыльцо. Когда она
направилась прямо к двери, Бретон попытался обнять ее за плечи, но она
решительно ускорила шаг, и он вспомнил свою недавнюю язвительность. Да, в
глухие часы ночи в спальне под ровное дыхание занавесок предстояло
очередное вскрытие.
Бретон пожал плечами, убеждая себя, как мало его это трогает, и
швырнул окурок на газон, где тот и погас в росе. Глубоко вдохнув воздух,
пропитанный запахом палой листвы, он повернулся, чтобы войти в дом.
- Не закрывай дверь. Джон! - Голос донесся из темной полосы кустов за
вязами. - Я пришел за своей женой. Или ты успел забыть?
- Кто это? - тревожно спросил Бретон, когда от кустов отделилась
высокая мужская фигура. Но голос он узнал. Телефонный звонок! Его охватили
гнев и растерянность.
- Ты меня не узнал, Джон? - Незнакомец медленно поднялся по
ступенькам. Свет фонаря над дверью внезапно дал возможность его узнать.
Бретона охватил ледяной, необъяснимый страх - он увидел собственное
лицо.
2
Джек Бретон, поднимаясь по ступенькам к человеку, звавшемуся Джон
Бретон, обнаружил, что у него подгибаются ноги.
Наверное, оттого, подумал он, что ему пришлось больше часа прождать
на ветру в укромной тени кустов. Нет, вернее, причиной был шок, который он
испытал, снова увидев Кэт. Как он ни готовился заранее, как ни рисовал в
воображении этот момент, ничто не могло смягчить потрясения, в чем он
теперь и убедился. Звук ее голоса, когда она прощалась с гостями, словно
заставил запеть его нервную систему, вызвал непостижимые отклики всего его
существа в целом и каждого отдельного атома, это существо слагающего. "Я
люблю тебя! - шептала каждая молекула его тела миллионами гормональных
путей. - Я люблю тебя, Кэт".
- Кто вы такой? - резко спросил Джон Бретон. - Что вам нужно?
Он твердо встал перед Джеком Бретоном. Под круглым фонарем в
вертикальных тенях его лицо выглядело маской тревоги.
Джек Бретон потрогал пистолет в кармане пальто - не снял его с
предохранителя.
- Джон, я уже сказал, что мне нужно, - ответил он мягко. - И ты уже,
конечно, понял, кто я. Или ты никогда не смотрелся в зеркало?
- Но вы похожи... - Джон Бретон не договорил, страшась того, к чему
подводили эти слова.
- Пошли в дом, - нетерпеливо потребовал Джек. - Я замерз.
Он шагнул вперед и был вознагражден зрелищем того, как Джон отпрянул
и начал пятиться.
"Боится меня? - с легким удивлением подумал Джек Бретон. - Существо,
которое я создал по своему подобию, тварь, сменившая мое имя на "Джон",
боится своего творца!"
Войдя в знакомый залитый оранжевым светом холл, Джек оценил ковер,
почти физически ощутил материальное благополучие старого дома. Посидев
днем в библиотеке над подшивками старых газет и справочниками, он пришел к
выводу, что финансовое благополучие Джона Бретона много лучше, чем было
его положение девять лет назад. Но тут все было гораздо симпатичнее, чем
он ожидал. "Хорошо, добрый и верный раб!" - мысленно процитировал он
евангельскую притчу о талантах.
- Ну, хватит, - сказал Джон Бретон, когда они вошли в обширную
гостиную. - Я хотел бы получить объяснения.
- А ты молодец, Джон. - Имя было произнесено с особой
выразительностью.
Джек обвел взглядом комнату. Мебель была новая, незнакомая, но он
узнал часы и две-три безделушки. Особенно он одобрил мягкие кресла с
высокой спинкой - их, несомненно, выбрали, заботясь только о комфорте. Они
словно бы ласково его приветствовали. "Нотабене! - подумал он. -
Путешественник во времени, не испытывая никакого пространственного
смещения, претерпевает значительный психологический сдвиг, который может
проявиться в персонификации неодушевленных предметов. А именно - его
приветствуют кресла. Остерегись!"
Джек снова сосредоточился на Джоне Бретоне. Теперь, когда он почти
свыкся с чудом реального существования Кэт, в нем проснулось природное
любопытство. Его альтер эго выглядел грузнее, чем следовало бы, и был одет
в дорогие домашние брюки, лиловую спортивную рубашку и джемпер из тонкой
шерсти. "Девять лет. Девять лет дивергенции внесли немало изменений, -
подумал Джек. - Я не столь элегантен и не столь упитан, но наступает мое
время. Да, мое!"
- Я жду, - сказал Джон Бретон.
Джек пожал плечами.
- Я предпочел бы, чтобы и Кэт выслушала мои объяснения, но, видимо,
она поднялась к себе?..
- Моя жена поднялась к себе. - Первые два слова были чуть-чуть
подчеркнуты.
- Ну, хорошо, Джон. Странно, но вот к этому я заранее не
подготовятся... к тому, как объяснить тебе. Видишь ли, Джон, я - это ты...
- Вы намекаете, что я - не я? - перебил Джон с нарочитой тупостью.
- Нет, - ответил Джек Бретон и подумал с невольным одобрением: "Он
уже взял себя в руки, но необходимо, чтобы он с самого начала отнесся к
этому с полной серьезностью". Порывшись в памяти, он продолжал: "Джон!
Когда тебе было тринадцать, у вас летом гостила твоя двоюродная сестра
Луиза. Восемнадцать лет, вполне развитая фигура. И каждый вечер по
пятницам она обязательно принимала ванну. Недели через три после ее
приезда ты как-то днем взял из гаража ручную дрель, вставил в нее сверло
три тридцать и просверлил дырку в потолке ванной. Просверлил ты ее в самом
широком месте большой у-образной трещины, которую отец так и не собрался
заделать, - чтобы дырка была незаметной. И поэтому в то лето ты вдруг
увлекся фотографией, Джон, а чердак так подходил для того, чтобы
оборудовать там каморку для печатания снимков! Каждую пятницу - когда
Луиза закрывалась в ванной, ты устраивался на чердаке в темноте на мягкой
бурой пыли прямо над ванной и стаскивал..."
- Хватит!!! - Джон Бретон шагнул вперед, угрожающе и растерянно тыча
пальцем. Он дрожал.
- Легче-легче, Джон. Я просто вручил мои верительные грамоты. Никому
другому в мире неизвестны факты, которые я тебе напомнил. И я их знаю
только по причине, которую уже назвал тебе: я - это ты. И на чердак
забирался я, а теперь хочу, чтобы ты меня выслушал.
- Придется, - угрюмо буркнул Джон. - Ну, и вечер!
- Так-то лучше. - Джек Бретон расслабился еще больше. - Разрешишь мне
присесть?
- Валяй. А ты разрешишь мне выпить?
- Будь как дома. - Джек произнес это приглашение с непринужденной
естественностью, словно обращаясь к гостю. Впрочем, Джон и был его гостем
целых девять лет - как ни один человек до него. Но теперь всему этому
конец.
Когда они оба сели, он наклонился вперед из глубокого кресла и
заговорил, старательно придавая голосу спокойствие, хладнокровие и
рассудительность: тишком многое зависело от того, сумеет ли он придать
невероятному вероятность.
- Как ты, Джон, относишься к идее путешествия во времени?
Джон Бретон отхлебнул виски.
- Считаю ее вздорной. Никто не может прибыть сюда и сейчас из
прошлого, потому что, если современная техника не способна создать машину
времени, тем более она не могла быть создана раньше. И никто не может
прибыть из настоящего в будущее, поскольку прошлое неизменяемо. Вот как я
отношусь к идее путешествия во времени.
- Ну, а еще в одном направлении?
- Каком?
- Прямо поперек - под прямым углом к тем двум первым направлениям, о
которых ты упомянул.
- Ах, это! - Джон Бретон отхлебнул виски, словно настроение у него
заметно улучшилось. - В дни, когда я увлекался научной фантастикой, мы не
считали это настоящим путешествием во времени. Это вероятностное
путешествие.
- Пусть так, - умиротворяюще сказал Джек. - Как ты относишься к идее
вероятностного путешествия?
- Ты хочешь сказать, что ты из другого настоящего? Из другого потока
времени?
- Вот именно, Джон.
- Но чего ради? Будь это правдой, что привело бы тебя к нам? - Джон
Бретон поднес рюмку к губам, но не отпил. - Ты сказал: девять лет. Это
связано с...
- Я услышала голоса, Джон. - В дверях стояла Кэт. - Кто это у тебя?
Ай!..
Едва она вошла, Джек Бретон встал. Он видел только ее - как и в ту
последнюю ночь, когда расстался с ней, еще живой. И вот - опять она -
настоящая, полная жизни, совершенная. На мгновение он встретил взгляд Кэт.
Она тотчас отвела глаза, но в его мозгу вспыхнул фейерверк восторга. Он
уже вошел с ней в контакт. Не сказав ни слова, он вошел с ней в контакт!
- Джон? - Голос был дрожащим, неуверенным. - Джон?
- Сядь, Кэт! - сказал Джон Бретон сухим холодным тоном. - По-моему,
нашему другу есть о чем нам рассказать.
- Может быть, и Кэт чего-нибудь выпьет? - заметил Джек Бретон. - Это
ведь займет много времени.
Кэт смотрела на него с опаской, восхитившей его, так что ему пришлось
сделать усилие, чтобы унять дрожь в голосе. ("Она знает! Знает!") Пока его
альтер эго наливал для нее стопку бесцветной жидкости, он вдруг
спохватился, что ему угрожает непроизвольный переход. Он проверил свое
зрение. Оно не утратило четкости - ни тейкопсии, ни медленно заходящей
черной звезды, ни крепостных фигур. Видимо, все было в порядке.
Неторопливо, тщательно он начал излагать факты, давая возможность
прошедшим девяти годам воссоздаваться на туго натянутом экране его
сознания.
3
Кэт пошла по тротуару мимо сверкающих витрин. В серебряной накидке,
туго стянутой поверх легкого платья, в туфлях на шпильках, отчего ее
длинные ноги казались еще длиннее и стройнее, она выглядела, как
идеализированный киновариант любовницы гангстера. Сияние витрин
проецировало Кэт в его сознании с поразительной четкостью, и он увидел -
потрясенный словно совершенно новым открытием - крохотные голубоватые
жилки под ее коленями. Бретона захлестнула жгучая волна нежности.
"Ты не допустишь, чтобы Кэт шла ночью по городу одетая так!" -
настойчиво сказал ему внутренний голос, но тогда ему пришлось бы бежать за
ней, упрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19