Ваше теперешнее "Я", как вы сами знаете, это не то тело, которое сейчас сидит передо мной, и не то, что я бы назвала Манас-Сутратма, но - Сутратма-Буддхи.
Х. Но это вовсе не объясняет мне, почему вы называете жизнь после смерти бессмертной, бесконечной и реальной, а земную жизнь - просто призраком или иллюзией, так как даже эта посмертная жизнь имеет границы, хотя и гораздо более широкие, чем у земной жизни.
М. Без сомнения. Духовное эго человека движется в Вечности как маятник, в часах жизни и смерти. Но, если эти часы, отмечающие периоды земной и духовной жизни, ограничены в своей длительности, и если само число таких стадий между сном и бодрствованием, иллюзией и реальностью, имеет свое начало и свой конец в Вечности, то духовный "пилигрим", напротив, является вечным. Поэтому часы его посмертной жизни, - когда лишенный тела, он стоит лицом к лицу с истиной, а не иллюзией своих временных земных существований во время того странствия, которое мы называем "циклом перерождений", - являет собой единственную реальность по нашим представлениям. Такие интервалы не мешают эго, находящемуся в процессе самосовершенствования, неуклонно, хотя и постепенно и медленно, следовать по пути, ведущему к его последней трансформации, когда это эго достигнет своей цели и станет божественным ВСЕМ. Эти интервалы и стадии помогают движению к этому конечному результату, вместо того, чтобы мешать ему; и без таких ограниченных во времени интервалов божественное эго никогда не достигло бы своей конечной цели. Это эго является актером, а его многочисленные и разнообразные инкарнации - теми ролями, которые он играет. Будете ли вы называть эти роли, вместе с их костюмами, индивидуальностью самого актера? Подобно этому актеру, эго вынуждено играть в течение Цикла Необходимости вплоть до порога Пара-нирваны много ролей, и в том числе - неприятных для него. Но как пчела собирает мед с каждого цветка, оставляя его затем, как пищу для червей, так же поступает и наша духовная индивидуальность, назовем ли мы ее Сутратма или эго. С каждой земной личности, в которую карма заставляет ее переродиться, она собирает нектар, состоящий лишь из духовных качеств и самосознаний, и объединяет их всех в единое целое, которое возникает из "куколки", как победоносный Дхиан Коган. И тем хуже для тех земных личностей, от которых она не может собрать ничего. Такие личности наверняка не смогут сознательно продолжить свое земное существование.
Х. Таким образом, отсюда следует, что для земной личности бессмертие все же условно. Не является ли тогда само бессмертие обусловленным?
М. Вовсе нет. Однако, оно не может иметь отношения к несуществующему. Ибо для всего, что существует как Сат и постоянно стремится к Сат, бессмертие и Вечность являются абсолютами. Материя - это противоположный полюс духа, и оба они представляют собой единое. Сущность всего этого, т. е. Дух, Сила и Материя, или они трое в единстве, не имеет ни конца, ни начала; но форма, приобретаемая этим тройным единством во время его инкарнации, его внешность - это, конечно, лишь иллюзия наших личных представлений. Таким образом нам следует называть существование после смерти единственно реальным, в то время как земную жизнь, включающую земную индивидуальность, рассматривать как фантом царства иллюзий.
Х. Но почему же в таком случае не называть, наоборот, сон реальностью, а пробуждение - иллюзией?
М. Потому что мы используем это выражение, чтобы помочь пониманию вопроса, и с точки зрения земных представлений оно вполне корректно.
Х. Тем не менее, я не могу понять. Если будущая жизнь основывается на справедливости и является справедливым воздаянием за все наши земные страдания, то в случае материалистов, многие из которых совершенно честные и милосердные люди, от их личности не должно остаться ничего, кроме остатков увядших цветов!
М. Никто никогда не говорил этого. Никакой материалист, если он хороший человек, пусть даже и неверующий, не может навсегда умереть во всей полноте своей духовной индивидуальности. То, что было сказано, - это что сознание какой-нибудь жизни может исчезнуть полностью или частично; в случае последовательного материалиста, никакого следа этой неверующей личности не останется в сериях перерождений.
Х. Но для эго это не является уничтожением?
М. Конечно, нет. Некто может спать мертвым сном в течение железнодорожного путешествия, пропустить одну или несколько станций без малейшего воспоминания или осознавания их, проснуться на какой-то станции и продолжить путешествие, вспоминая другие пункты остановки вплоть до конца своего путешествия, когда его цель будет достигнута. Нами были упомянуты три вида снов: без сновидений, с хаотическими сновидениями, и со сновидениями столь реальными, что для спящего человека его сны становятся полной реальностью. Если вы верите в последний, почему вы не можете поверить в первый? Состояние, которое человек получит после смерти, соответствует тому, во что он верит и чего он ожидает. Тот, кто не ожидает жизни после смерти, получит абсолютную пустоту, доходящую до полного исчезновения в интервале между двумя перерождениями. Это как раз выполнение той программы, о которой мы говорили, и которая создается самим материалистом. Но, как вы говорите, существуют разнообразные виды материалистов. Безнравственный эгоист, который никогда не пролил ни одной слезы о ком-то, кроме себя самого, тем самым добавляя к своему неверию еще и полное безразличие ко всему миру, должен навсегда оставить на пороге смерти свою индивидуальность. Его индивидуальность не имеет симпатии к окружающему миру, и поэтому ему нечем прицепиться к нити Сутратмы, и всякая связь между ними рвется с последним дыханием. Для такого материалиста не будет Деваханического состояния, и Сутратма немедленно переродится. Но тот материалист, который не заблуждался ни в чем, кроме своего неверия, проспит лишь одну станцию. Кроме того, наступит время, когда экс-материалист почувствует себя в Вечности и вероятно раскается, что он отнял хотя бы один день, или станцию, от вечной жизни.
Х. Все же, не будет ли более правильно сказать, что смерть - это рождение в новую жизнь, или еще одно возвращение к порогу вечности?
М. Можно, если хотите. Но только помните, что рождения различны, и что есть рождения "мертворожденных" существ, которые являются ошибками. Кроме того, в связи с вашими установившимися западными идеями о материальной жизни, слова "живущий" и "существующий" совершенно неприложимы к чисто субъективному состоянию посмертного существования. Именно благодаря таким идеям, - кроме как у некоторых философов, которых мало кто читает и которые сами не могут представить отчетливую картину этого, - все ваши представления о жизни и смерти в конце концов становятся столь ограниченными. С одной стороны, они приводили к грубому материализму, а с другой, к все еще материальным представлениям о другой жизни, которые спиритуалисты отразили в своем Саммерлэнде. Там души людей едят, пьют и вступают в браки и живут в Раю почти столь же чувственном, как Рай Мухаммеда, но даже еще менее философичном. Не лучше и обычная концепция необразованных христиан, но они еще более материальны, насколько это возможно. Что касается почти бестелесных ангелов, медных труб, золотых арф, улиц райских городов, мощеных драгоценностями, а также адского пламени, то все это выглядит как сцена из рождественской пантомимы. Ваши трудности понимания обусловлены именно этими узкими представлениями. И как раз потому, что жизнь бестелесной души, обладая всей живостью и реальностью, как в некоторых сновидениях, лишена какой-либо грубой объективной формы земной жизни, восточные философы сравнивали ее с видениями во время сна.
"Люцифер", январь 1889 г.


ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
Беседа между великим восточным наставником, Е. П. Б., полковником Олькоттом и одним индусом, переданная Е. П. Блаватской
- Учитель, - обратился Нараян к Такуру во время своего горячего спора с бедным Бабу, - о чем он говорит, и можно ли слушать его без возмущения? Он говорит, что от человека после его смерти ничего не остается, но что его тело просто распадается на составляющие его элементы, и что то, что мы называем душой, а он - временным сознанием, отделяется, исчезая, подобно потоку теплой воды при ее остывании.
- Ты находишь это столь удивительным? - сказал Учитель.- Бабу - чарвака,* и он говорит только то, что мог бы сказать тебе любой другой чарвака.
- Но чарваки заблуждаются. Существует много людей, которые верят, что истинный человек - это не его физическая оболочка, но что он обитает в разуме, в том месте, где пребывает сознание. Не хочешь ли ты сказать, что в каком-либо случае сознание может покинуть душу после смерти?
- В данном случае это возможно, - коротко ответил Такур, - потому что он твердо верит в то, что говорит.
Нараян бросил изумленный, и даже испуганный взгляд на Такура и на Бабу - который всегда проявлял некоторую замкнутость в присутствии последнего - смотрящего на нас с улыбкой победителя.
- Но каким же образом? - продолжал Нараян.- Веданта учит нас, что дух духа бессмертен, и что человеческая душа не умирает в Парабрахмане. Существуют какие-либо исключения?
- В фундаментальных законах духовного мира не может быть никаких исключений; но есть законы для слепых и законы для тех, кто видит.
- Я понимаю это, но в этом случае, как я уже сказал ему, его полное и окончательное исчезновение сознания - это ничто иное, как заблуждение слепого человека, который, не видя солнца, отрицает его существование, но в то же время он увидит солнце своим духовным зрением после того, как умрет.
- Он ничего не увидит, - сказал Учитель.- Отрицая существование солнца сейчас, он не сможет увидеть его с другой стороны могилы.
Видя, что Нараян выглядит очень расстроенным, и что даже мы, полковник и я, пристально смотрим на него в ожидании более определенного ответа, Такур с неохотой продолжил:
- Вы говорите о духе духа, то есть, правильнее говоря, об атме, смешивая этот дух с душой смертного человека, манасом. Без сомнения, дух бессмертен, потому что не имея начала, он не имеет конца; но это не тот дух, который имеет отношение к данному разговору. Это человеческая, самосознающая душа. Ты смешиваешь ее с первым, а Бабу отрицает и то и другое, душу и дух, и таким образом вы не можете понять друг друга.
- Я понимаю его, - возразил Нараян.
- Но ты не понимаешь меня, - прервал его Учитель.- Я попробую сказать более ясно. Вот что ты хочешь узнать. Возможна ли полная утрата сознания и самоощущения после смерти, даже в случае убежденного материалиста. Не так ли?
Нараян ответил:
- Да; поскольку он полностью отрицает то, что является для нас безусловной истиной, то, во что мы твердо верим.
- Хорошо, - сказал Учитель.- На это я с уверенностью отвечу следующее, но помни, что это не мешает мне верить столь же твердо, как и ты, в наши учения, определяющие период между двумя жизнями как лишь нечто временное. Длится ли этот антракт между двумя действиями иллюзии жизни год или миллион лет, посмертное состояние человека может совершенно не отличаться от состояния человека в очень глубоком обмороке, безо всякого нарушения фундаментальных законов. Поэтому Бабу в отношении себя самого совершенно прав.
- Но как это может быть? - спросил полковник Олькотт, - ведь закон бессмертия не допускает никаких исключений, как вы сами сказали.
- Конечно он не допускает никаких исключений, но только в отношении вещей, которые реально существуют. Тому, кто подобно вам изучал Мандукья упанишаду и Сара-веданту, не следует задавать такие вопросы, - сказал Учитель с укоризненной улыбкой.
- Но ведь именно Мандукья упанишада, - робко заметил Нараян, - учит нас, что между Буддхи и Манасом, как и между Ишварой и Праджной, существует на самом деле не больше разницы, чем между лесом и его деревьями, озером и его водой.
- Совершенно верно, - ответил Учитель, - поскольку одно дерево, или даже сотня деревьев, которые утратили свои жизненные силы, или даже были вырваны с корнем, не могут воспрепятствовать тому, чтобы лес оставался лесом.
- Да, - сказал Нараян, - но в этом сравнении Буддхи - это лес, а Манас Тайджаси - деревья, и если первое является бессмертным, то как же может Манас Тайджаси, который есть то же самое, что и Буддхи, утратить свое сознание перед новым воплощением? В этом состоят мои затруднения.
- Ты бы не создал себе никаких трудностей, - сказал Учитель, - если бы позаботился о том, чтобы не смешивать абстрактную идею целого с причинным изменением формы. Запомни, что если говоря о Буддхи мы можем сказать, что оно является безусловно бессмертным, мы не можем сказать того же ни о Манасе, ни о Тайджаси. Ни первый, ни второй не имеет никакого бытия, отдельного от Божественной Души, потому что первый является атрибутом земной индивидуальности, а второй идентичен первому, только с добавлением в нем отражения Буддхи. В свою очередь, Буддхи был бы безличным духом без этого элемента, который он заимствует из человеческой души, и который обуславливает его и создает из него нечто, что имеет вид существа, отдельного от Вселенской Души, в течение всего цикла человеческих перевоплощений. Поэтому, если ты скажешь, что Буддхи-Манас не может умереть, и не может утратить сознание ни в вечности, ни в течение временных периодов прекращения жизни, ты будешь совершенно прав; но относить эту аксиому к качествам Буддхи-Манаса - это все равно, как если бы ты доказывал, что поскольку полковник Олькотт бессмертен, то и румянец его щек также обладает бессмертием. Таким образом, очевидно, что ты смешивал реальность, Сат, с ее проявлениями. Ты забыл о том, что, объединенная лишь с Манасом, светоносная сила Тайджаси становится лишь вопросом времени, так как бессмертие и посмертное сознание земной индивидуальности человека становятся условными качествами, зависящими от условий и убеждений, созданных им самим в течение жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61