Общество было основано не для того, чтобы просто пропагандировать буддизм, но для того, чтобы стать Братством Человечества - философским и религиозным центром, общим для всех. Его первые шаги были направлены к той же самой великой цели, которую мосье Бюрнуф приписывает Будде Шакьямуни, "открывшему свою церковь для всех людей, независимо от происхождения, касты, нации, цвета кожи или пола" (см. статью I в "Правилах" Теософского общества), и говорившему, что "Мой закон - это закон милосердия для всех". Точно так же, Теософское общество открыто для всех людей, без различия "происхождения, касты, нации, цвета кожи или пола", и более того - верований...
Вводные параграфы этой статьи показывают насколько верно (за небольшим исключением) автор усвоил ту идею, что все религии имеют общую основу и произрастают от одного корня. Посвятив несколько страниц буддизму, религии и обществу людей, основанным принцем из Капилавасту, манихейству, ошибочно названному "ересью", и его отношению к буддизму и христианству, он заканчивает свою статью Теософским обществом. Он переходит к последнему, (а) проследив жизнь Будды, столь хорошо известную англоязычному читателю благодаря великолепной поэме сэра Эдвина Арнольда, что она не нуждается в повторном изложении; (б) показав несколькими словами, что нирвана - это вовсе не исчезновение,* и (в) обсудив вопрос о том, что греки, римляне и даже брахманы рассматривают священника как посредника между людьми и Богом, что означает признание идеи о личном Боге, распределяющем свои милости по своему собственному усмотрению, коротко говоря, о властителе Вселенной.
Процитируем несколько строк относительно нирваны, прежде чем обсуждать последнее высказывание. Автор говорит:
Моей задачей не является обсуждение здесь проблемы нирваны. Я скажу только, что идея исчезновения абсолютно чужда Индии, и что целью Будды было освобождение человечества от страданий в земной жизни и последовательных перевоплощений; и что он провел свою долгую жизнь, сражаясь против Мары и его ангелов, которых он сам называл Смертью и воинами смерти. Это правда, что слово нирвана означает угасание, как например, угасание потушенной лампы, но оно означает также отсутствие ветра. Поэтому я полагаю, что нирвана - это ничто иное, как то, что требует вечности, тот lux perpetua [вечный свет], который христиане также желают для своих умерших.
 В отношении концепции священнической службы автор показывает, что она полностью отсутствует в буддизме. Будда - это не Бог, а человек, достигший высшей степени мудрости и добродетели. "Поэтому буддийская метафизика постигает абсолютный Принцип всех вещей, называемый другими религиями "Богом", совершенно другим путем и не делает из него чего-то отдельного от Вселенной".
Далее автор указывает, что равенство всех людей по отношению друг к другу является одной из основных концепций буддизма.
Кроме того он добавляет, что евреи создали свое учение о Мессии благодаря буддизму.
Учения ессеев, терапевтов и гностиков считаются результатом слияния индийской и семитической мысли, и при сравнении жизнеописаний Иисуса и Будды было показано, что обе эти биографии включают в себя идеальную легенду и реальные факты. Легендарная часть в обоих случаях идентична; именно так и должно быть с теософской точки зрения, поскольку обе они основаны на цикле инициации. Наконец, эта "легендарная" часть контрастирует с соответствующими особенностями других религий, прежде всего, ведической историей о Вишвакармане.* В соответствии с представлениями автора, лишь на Никейском соборе христианство официально порвало с церковным буддизмом, хотя он и рассматривает Никейский символ веры как простое развитие формулы: "Будда, Закон, Церковь" (Будда, Дхарма, Сангха).
Манихеи исходно были шаманами, или шрамана,- буддийскими аскетами, присутствие которых в Риме в третьем веке было отмечено Святым Ипполитом. Мосье Бюрнуф объясняет их дуализм исходя из двойственной природы человека, состоящей из добра и зла, причем принцип зла происходит от Мары буддийской легенды. Он показывает, что учение манихеев было более непосредственно связано с буддизмом, чем христианство, поэтому борьба жизни и смерти происходит между двумя началами, в то время как христианская церковь считает, что она имеет право быть единственным и исключительным обладателем Истины. Эта идея находится в прямом противоречии с самыми основными представлениями буддизма, поэтому исповедующие ее неизбежно находятся в сильном противостоянии с манихеями. Таким образом именно еврейский дух исключительности поднял против манихеев светское оружие христианских государств.
Проследив таким образом эволюцию буддийской мысли от Индии до Палестины и Европы, мосье Бюрнуф указывает, что последним свидетельством этого влияния являются, с одной стороны альбигойцы, с другой - павликиане, влияние которых прослеживается в протестантизме. Далее он продолжает:
Анализ показывает нам, что в современном обществе имеются два существенных момента: идея личного Бога среди верующих, и почти полное исчезновение милосердия среди философов. Еврейский элемент в христианстве стал господствующим, тогда как буддийский в сильной степени затемнен.
Таким образом, одно из наиболее интересных и неожиданных явлений нашего времени - это попытка, которая делается сейчас, по оживлению и воссозданию нового общества, покоящегося на тех же основаниях, что и буддизм. Хотя оно и находится лишь в самом начале, его рост происходит столь быстро, что наши читатели, вероятно, будут рады, если мы привлечем их внимание к этому. Это общество является до некоторой степени миссией, его распространение происходит без шума и насилия. Оно не имеет даже определенного имени; его члены объединяются под различными восточными именами, используемыми как заголовки их публикаций: "Изида", "Лотос", "Сфинкс", "Люцифер". Общим названием для всех них, в данный момент преобладающим, является Теософское общество.
После очень точного отчета об образовании и истории Общества, вплоть до количества его отделений в Индии, а именно - 135,- он продолжает далее:
Общество очень молодо, но тем не менее оно уже имеет свою историю... Оно не имеет ни денег, ни покровителей, и действует исключительно благодаря своим наличным ресурсам. Оно не содержит никакого мирского элемента. Оно не льстит себя каким-либо частным или общественным интересом. Оно само установило нравственный идеал великого самовозвышения, оно борется против порока и эгоизма. Оно стремится к объединению религий, которые считает идентичными по своему философскому происхождению; однако признает оно верховенство одной лишь истины...
Имея такие принципы, и в то время, в которое мы живем, общество едва ли может наложить на самого себя более тяжелые условия существования. И все же оно росло с потрясающей скоростью...
Суммируя историю развития Теософского общества и роста его организации, автор спрашивает: "Что же это за дух, который его вдохновляет?" На это он отвечает цитированием трех задач Общества, замечая в ссылках на вторую и третью из них (изучение литературы, религии и наук арийских народов, исследование латентных психических способностей и т. п.), что хотя это, казалось бы, придает Обществу некий академический оттенок, удаленный от повседневных занятий, но на самом деле это не так. Он цитирует следующий отрывок из заключения редакторской статьи в "Люцифере" за ноябрь 1888 года:
Тот, кто не ведет себя как альтруист; тот, кто не готов разделить свой последний кусок с более слабым или более бедным, чем он сам; тот, кто пренебрегает помощью своему собрату, любой расы, нации или вероисповедания, где бы и когда бы он не встретил страдальца; кто остается глух к воплю человеческого несчастья; тот, кто слышит, как оскорбляют невинного, будь он братом-теософом или нет, и не делает ничего для его защиты, как он сделал бы для своей собственной,- тот не является теософом. ("Люцифер" N 3).
Эта декларация [продолжает мосье Бюрнуф] не является христианской, потому что она не принимает в расчет верования и не пытается никого обратить в свою веру, а также потому, что христиане любят использовать клевету для борьбы со своими противниками, такими как манихеи, протестанты и евреи.* Еще в меньшей степени она является мусульманской или брахманической. Она чисто буддийская: публикации Общества представляют собой или переводы буддийских книг, или оригинальные работы, вдохновленные учением Будды. Поэтому Общество имеет буддийский характер.
Против этого оно слегка протестует, боясь принять исключительный и сектантский характер. Это ошибка: истинный и оригинальный буддизм - это не секта, и вряд ли это религия. Это, скорее, нравственная и интеллектуальная реформа, которая исключает неверие, но не принимает никакой веры. Именно это и делало Теософское общество.
Мы изложили наши основания для протеста. Мы не привязаны жестко ни к какой вере.
Утверждая, что Теософское общество является "буддийским", мосье Бюрнуф совершенно прав, но лишь с одной точки зрения. Оно имеет буддийскую окраску просто потому, что эта религия, или скорее философия, в большей степени приближается к ИСТИНЕ (тайной мудрости), чем какая-либо иная экзотерическая форма верования. Отсюда тесная связь между ними обоими. Но с другой стороны Теософское общество совершенно право, протестуя против ошибочного обвинения в пропаганде буддизма по причинам, которые были высказаны нами в начале этой статьи, а также самим нашим критиком. Хотя мы полностью согласны с ним в отношении истинной природы и характера примитивного буддизма, однако сегодня буддизм тем не менее представляет собой довольно догматическую религию, расколотую на много различных сект. Мы следуем одному только Будде. Поэтому сразу же возникает необходимость идти за существующие в действительности формы, и кто же будет отрицать эту необходимость в отношении буддизма? - как только это сделано, не лучше ли пойти назад к чистому и незамутненному источнику самого буддизма, чем остановиться на промежуточной стадии? Такая половинчатая реформа была проведена, когда протестантизм откололся от старой церкви; и можно ли считать удовлетворительным результат этого?
Такова простая и естественная причина, по которой Теософское общество не поднимает знамя экзотерического буддизма и не объявляет себя последователем церкви Господа Будды. Оно слишком искренне желает оставаться с этим чистейшим "светом", чтобы позволить себе быть поглощенным его искаженной тенью. Это хорошо понимает мосье Бюрнуф, так как он ясно выражает это в следующем отрывке:
С точки зрения доктринального вероучения, буддизм не имеет тайн; Будда проповедовал с помощью притч, но притчи - это усовершенствованное сравнение, и в нем нет ничего символического. Теософы ясно увидели, что в религиях всегда имеются два учения; одно из них имеет простую форму и полно образов или историй, которые выдаются за реальность; это общедоступное учение, называемое экзотерическим. Другое, эзотерическое или внутреннее, сохраняется для более образованных и благоразумных приверженцев, посвященных второй степени. Наконец, имеется вид науки, которая в старые времена культивировалась в тайных святилищах, наука, называемая герметизмом, которая дает окончательное объяснение символов. Когда такая наука сопоставляется с различными религиями, то можно увидеть, что их символы, хотя и отличающиеся внешне, покоятся на той же самой идейной основе, и прослеживаются до одного-единственного способа объяснения природы.
Характерной чертой буддизма является как раз отсутствие такого герметизма, скудность его символизма, и тот факт, что он представляет человеку истину на его обычном языке, без какого-либо покрова. Именно это и повторяет Теософское общество...
И нет лучшей модели, которой Общество могло бы следовать: но это еще не все. Совершенно верно, что в основных буддийских церквях, южной и северной, не имеется ни мистерий, ни эзотеризма. Буддисты могут быть довольны далекой от жизни буквой учений Сиддхарты Будды, поскольку до сих пор не существует, к счастью, более высокого и благородного учения, если его оценивать по его влиянию на этику масс. Но в этом и состоит большая ошибка всех ориенталистов. За внешним телом церковного буддизма в действительности существует эзотерическая доктрина, облагораживающая душу философия. Чистая, незапятнанная и целомудренная, как девственный снег на вершинах гималайского хребта, она столь же холодна и безлюдна, как и они, в отношении состояния человека после смерти. Этой тайной системе обучали только архатов в промежутках между дхианами (или, мистическими созерцаниями); их учил сам Господь Будда в пещере Саптапарна (Саттапани в "Махавансе"), известной та-хайенам как пещера Чету, расположенная невдалеке от горы Бейбхар (Вебхара на пали) в Раджагрихе, древней столице Магхада. Именно из этой пещеры, называемой в наше время Сакьямуни, Сарасвати, или "Бамбуковая пещера", архаты, посвященные в Тайную Мудрость, вынесли свое учение и знание за пределы Гималайского хребта, где обучение Тайной Доктрине происходит и по сей день. Если бы южноиндийские завоеватели Цейлона не собрали бы "в кучи, столь высокие, как кокосовые деревья" все ценности буддистов, и не сожгли бы их так же, как христианские завоеватели сожгли все тайные записи гностиков и посвященных, то ориенталисты имели бы доказательство этого, и не было бы никакой нужды снова утверждать этот хорошо известный факт сейчас.
Мосье Бюрнуф, впадая в общую ошибку, продолжает:
Многие скажут: это несбыточное предприятие, оно имеет не больше перспектив, чем Новый Иерусалим на улице Туин, и не больше raison d'etre [оснований], чем Армия Спасения. Это может быть и так; однако следует заметить, что эти две группы представляют собой Библейские общества, сохраняющие все атрибуты угасающих религий. Теософское общество прямо противоположно им;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61