Коминий
Вперед!Свою готовность делом подкрепите, —И равны славой станете вы нам.
Уходят. СЦЕНА 7 У ворот Кориол. Тит Ларций , оставив отряд для охраны города, выходит под звуки труб и барабанов на помощь Коминию и Каю Марцию . С ним воины и проводник . Его провожает военачальник .
Ларций (военачальнику) Ворота охраняй и мой приказИсполни точно. Если дам я знать,Пришли ко мне на помощь часть центурий,А с остальными продержись пока.Коль проиграем бой, оставим город.
Военачальник
Ты можешь положиться на меня.
Ларций
Когда мы выйдем, запереть ворота! —Ну, проводник, веди нас в римский лагерь.
Уходят.
СЦЕНА 8
Поде боя между лагерями римлян и вольсков. Шум битвы. Входят с разных сторон Марций и Авфидий .
Марций
Дерусь с одним тобой. Ты ненавистнейМне, чем клятвопреступник.
Авфидий
Ты мне — также.Гнусней мне ты, и злость твоя, и слава,Чем африканский гад. Готовься к бою!
Марций
Пусть тот, кто дрогнет первым, будет проклятИ станет победителю рабом.
Авфидий
Коль побегу, трави меня, как зайца.
Марций
Тулл, три часа назад один ворвалсяЯ в Кориолы и потешил душу.Ты видишь: я в крови, но не в своей.Сбирай для мести силы!
Авфидий
Будь ты Гектор,Сей бич для вас, его бахвалы внуки,5Ты и тогда бы от меня не спасся.
Сражаются. Несколько вольсков бросаются на помощь к Авфидию . Марций теснит их.
Услужливые трусы! Ваша помощьМеня лишь осрамила. К черту вас!
Уходят, сражаясь. СЦЕНА 9 Шум битвы. Трубят отбой. Входят с одной стороны Коминий и римляне , с другой — Марций , у которого рука на перевязи, и его отряд .
Коминий
Когда б о том, что ты свершил сегодня,Тебе я рассказал, ты б не поверилСвоим деяньям. Лучше донесеньеЯ в Рим отправлю, чтоб, его читая,Сенаторы сквозь слезы улыбались;Чтоб нобили, сперва пожав плечами,Возликовали под конец; чтоб женыЕму внимали в сладостном испуге;Чтобы сказать пришлось глупцам трибунам,Тебе, как весь их затхлый плебс, враждебным:«Хвала богам, у Рима есть защитник!»Но ты на пир пришел, уже насытясь,И к самому концу его.
Возвращается с войском Тит Ларций , преследовавший неприятеля.
Ларций (указывая на Марция) О вождь,Вот бранный конь; мы — лишь чепрак на нем.Ах, если б ты видал…
Марций
Прошу, умолкни!Я не стерплю, чтоб даже мать моя —А ей уж кровь свою хвалить пристало —Меня превозносила. Совершил яДля родины, как вы, лишь то, что мог.Любой, кто, жизни не щадя, сражался,Делами равен мне.
Коминий
Нет, ты не будешьМогилою заслуг своих: пусть РимО доблести своих сынов узнает.Скрывать твой подвиг, обойти молчаньемТого, кто хочет скромно в тень уйти,Хоть всех похвал превыше он, — преступней,Чем кража, и предательству равно.Поэтому, прошу тебя, послушайТо, что скажу я воинам, принявЕго как должное, а не награду.
Марций
Изранен я. Чтоб раны не заныли,Не надо вспоминать о них.
Коминий
Нет, надо,Не то их загноит неблагодарностьИ перевяжет смерть. Из всех коней(Немало нам досталось их) и всехСокровищ, взятых в городе и в битве,Даем мы часть десятую тебе,Ее в раздел добычи не включая.Бери что хочешь.
Марций
Вождь, благодарю,Но неподкупным сердцем не приемлюЯ платы за деяния мечаИ требую себе такой же доли,Какую все, кто был в бою, получат.
Протяжный звук труб. Все кричат: «Марций, Марций!», бросая в воздух шлемы и копья. Коминий и Ларций обнажают головы.
Пусть трубы оскверненные умолкнут!Уж если льстят они на поле брани,То, значит, лишь слащавых лицемеровМы встретим во дворцах и городах.Доспехи бесполезны, если мягче,Чем шелк на царедворце, станет сталь.Довольно! Неужели лишь за то,Что кровь с лица я не успел омытьИли убил двух-трех бедняг тщедушных,Не больше сделав, чем безвестный воин,Напыщенными возгласами чтитеМеня вы, словно мне питать приятноПриправленными лестью похваламиНичтожество свое?
Коминий
Ты слишком скроменИ к доброй славе собственной жесток,Гневясь на нас за правду. Помни, еслиСебя ты поносить не перестанешь,Тебе скуем мы руки (как безумцу,Себе вреда желающему), чтобыСпокойно говорить с тобой. Итак,Пусть знают все, как это нам известно,Что в битве Марций заслужил венок.В знак этой чести конь мой благородный,Которого здесь знает каждый воин,К нему со всею сбруей переходит.А сверх того отныне да получитЗа все, что он свершил у Кориол,Кай Марций при хвалебных криках войскаКориолана имя, и пускайОн носит это прозвище со славой!
Трубы и барабаны.
Все
Кориолан — Кай Марций!
Кориолан
Я пойдуЛицо умою, и тогда посмотрим,Не покраснел ли я. Так иль иначе,Благодарю вас всех. (Коминию.) Коня приму,А это имя постараюсь с честьюНосить и дальше, как на шлеме гребень.
Коминий
Идем в палатку. Там мы о победеНапишем в Рим, а после отдохнем.Тит Ларций, возвращайся в КориолыИ шли вождей их в Рим для заключеньяВзаимовыгодного мира с нами.
Ларций
Исполню, полководец.
Кориолан
Боги, видно,Смеются надо мной. Я отказалсяОт царственных даров, и тут же просьбойЯ должен докучать вождю.
Коминий
СогласьеЗаранее даю. Чего ты просишь?
Кориолан
Один бедняк когда-то в КориолахМне оказал гостеприимство. ВиделСегодня я, как он, попавши в плен,Взывал ко мне, но в эту же минутуЗаметил я Авфидия, и смолклаПред злобой жалость. Дай ему свободу.
Коминий
О, просьба благородная! Да если бОн был убийцей сына моего,И то б свободен стал как ветер. Ларций,Исполни.
Ларций
Марций, как его зовут?
Кориолан
Забыл, клянусь Юпитером. УсталостьОтбила память. Нет ли здесь вина?
Коминий
Идем в палатку. Запеклось от кровиТвое лицо. Пора уже подуматьО перевязке. Ну, идем скорей.
Уходят. СЦЕНА 10 Лагерь вольсков. Трубы и рожки. Входит окровавленный Тулл Авфидий , с ним несколько воинов .
Авфидий
Наш город взят.
Первый воин
Но возвратится к намНа выгодных условьях.
Авфидий
На условьях!Хотел бы стать я римлянином, еслиКак вольск быть не могу самим собой.Условья! Да какие там условьяДля тех, кто побежден! — С тобою, Марций,Пять раз я бился, и разбит пять раз,И буду вновь разбит, хотя б встречалисьМы так же часто, как едим. — КлянусьСтихиями, когда мы вновь сойдемсяЛицом к лицу, — иль он меня убьет,Иль я его. Былое благородствоМой гнев утратил. Если раньше думалЯ Марция сломить в бою, как равный,То я теперь готов на все: не силой,Так хитростью возьму.
Первый воин
Он сущий дьявол!
Авфидий
Смелей его, но не хитрее. ДоблестьВо мне он отравил клеймом позора,И от себя теперь я отрекаюсь.Каким бы ни был он: нагим, больнымИль спящим; где бы ни был он: во храме,На Капитолии, у алтаряВ часы молитв и жертвоприношений,Когда стихает злоба, — никакиеОбычаи и ржавые законыНе победят моей вражды к нему.Когда б его я встретил в отчем домеИ защищал его мой брат родной,То даже там, забыв гостеприимство,Я руку в сердце у него б омыл.Идите в Кориолы и узнайте,Что там решили и кого отправятЗаложниками в Рим.
Первый воин
А ты куда?
Авфидий
Пойду я в рощу кипарисов, к югуОт мельниц городских. Там ждут меня.Туда ты и явись ко мне с вестями,Чтоб знал я, что мне делать.
Первый воин
Все исполню.
Уходят. АКТ II СЦЕНА 1
Рим. Площадь. Входят Менений и народные трибуны Сициний и Брут .
Менений
Я слышал от авгура, что к вечеру будут вести.
Брут
Хорошие или дурные?
Менений
Не такие, каких народу хочется: он ведь Марция не любит.
Сициний
Чему ж тут удивляться: зверь и тот понимает, кто ему друг.
Менений
А скажи-ка на милость, кого любит волк?
Сициний
Овечку.
Менений
Да, чтобы сожрать ее; голодный плебс хотел бы поступить так же и с благородным Марцием.
Брут
Истинная овечка, только блеет по-медвежьи.
Менений
Медведь-то он медведь, да живет как овца. Вот вы оба — люди пожилые. Ответьте-ка мне на один вопрос.
Оба трибуна
Ладно, спрашивай.
Менений
Назовите мне хоть один порок, которым Марций не был бы беден, а вы — не богаты.
Брут
Да он ни одним не беден: у него любого хоть отбавляй.
Сициний
Особенно высокомерия.
Брут
А хвастливости еще больше.
Менений
Вот это странно. А известно ли вам самим, за что вас в городе осуждают — не все, разумеется, а мы, именитые люди? Ну, известно?
Оба трибуна
Так за что же нас осуждают?
Менений
Вы тут сейчас про высокомерие толковали… А вы не рассердитесь?
Оба трибуна
Нет-нет, продолжай.
Менений
Впрочем, если и рассердитесь, беда невелика: ведь все ваше терпение малейший пустяк расхитить может. Поэтому дайте себе волю и злитесь в свое удовольствие. Итак, вы порицаете Марция за высокомерие?
Брут
Но мы одни.
Менений
Знаю, что одни вы немногого стоите. Зато помощников у вас хватает; не будь их, ваши поступки были бы только смешны. Вы же разумом — сущие младенцы, и одни много не сделаете. А не худо бы вам на самих себя посмотреть да полюбоваться своими драгоценными особами! Ох как не худо бы!
Брут
А что мы увидели бы?
Менений
А увидели бы вы пару негодных, спесивых, наглых, упрямых трибунов — проще сказать, дураков, каких Рим не видывал.
Сициний
Мы тебя, Менений, тоже хорошо знаем.
Менений
Да, меня все знают за весельчака патриция, который не дурак выпить кубок подогретого вина, не разбавленного ни единой каплей тибрской воды.6 Худого же про меня говорят лишь то, что я таю от первой слезы просителя, вспыхиваю, как трут, от каждого пустяка и больше знаком с тыльной частью ночи, чем с лицом утра. Я не стану злобу про себя таить: у меня что на уме, то и на языке. Уж если я встретил двух таких государственных мужей, как вы (Ликургами вас, конечно, не назовешь!), и если меня воротит от питья, которое вы мне преподносите, то я морщусь не стесняясь. Не могу же я признать, что ваши милости говорят разумно, если в каждом звуке ваших речей слышу ослиный рев. Когда другие назовут вас людьми почтенными и серьезными, я еще смолчу; но уж когда они станут утверждать, что лица у вас добрые, я скажу, что это бессовестная ложь. Вы все это, конечно, и сами прочли на карте моего микрокосма, но следует ли отсюда, что вы меня хорошо знаете? Какие же такие изъяны выискала во мне ваша близорукая проницательность, что вы смеете заявлять, будто хорошо меня знаете?
Брут
Что ты там ни говори, мы тебя все равно хорошо знаем.
Менений
Не знаете вы ни меня, ни себя, да и вообще ничего. Вы любите, когда всякие оборванцы перед вами шапку ломают. Вы готовы целое утро убить на разбор тяжбы между торговкой апельсинами и трактирщиком, да еще отложить до следующего дня решение этого спора из-за ломаного гроша. А если у вас схватит живот, когда вам надо выслушивать стороны, то лица у вас перекашиваются, как у ряженых, терпение лопается, вы шумно требуете себе ночной горшок и уходите, оставляя дело еще более запутанным, чем до вашего разбирательства. У вас только один способ примирить тяжущихся: обозвать мошенниками и правого и виноватого. Ну и замечательная же вы парочка!
Брут
Ладно-ладно, мы-то ведь знаем, что ты отменный балагур за столом, а вот на Капитолии — плохой советчик.
Менений
Сами жрецы научились бы смеяться, попадайся им почаще такие смехотворные дурни, как вы. Бородой вы и то трясете осмысленнее, чем произносите самые лучшие свои речи, хотя для ваших бород даже подушка портняжки или вьючное седло осла — чересчур почетная могила. А вы еще жалуетесь, что Марций высокомерен! Да ведь он, на самый худой конец, стоит больше всех ваших предков, начиная с Девкалиона, хотя лучшие из них были, кажется, потомственными палачами. Пожелаю-ка я вам всего хорошего, а не то слишком долгие разговоры с вами, пастыри плебейского стада, еще засорят мне мозг. Беру на себя смелость распроститься с вами.
Брут и Сициний отходят в глубину сцены. Входят Волумния, Виргилия и Валерия .
Что с вами, прекрасные дамы, благородные и чистые, как сама луна, спустившаяся к нам на землю? Куда это так нетерпеливо устремлены ваши взоры?
Волумния
Достойный Менений, сын мой Марций подходит к Риму. Юноной заклинаю тебя, не задерживай нас.
Менений
Что? Марций возвращается?
Волумния
Да, достойный Менений, и с великой славой.
Менений (бросает шапку в воздух) Прими мою шапку и мои благодарения, Юпитер! Неужели правда, что Марций возвращается?
Виргилия и Валерия
Да-да, правда.
Волумния
Видишь, вот его письмо ко мне; сенату он прислал другое, жене — третье, да и тебя, пожалуй, дома письмо ожидает.
Менений
Ну, сегодня у меня весь дом от радости запляшет. Неужели мне есть письмо?
Виргилия
Есть, есть, я сама видела.
Менений
Письмо ко мне! Да оно мне на целых семь лет вперед здоровья придаст, и я натяну нос моему лекарю. По сравнению с таким снадобьем самые мудрые рецепты Галена — шарлатанство или, в лучшем случае, промывательное для лошадей. А Марций не ранен? Он же никогда невредимым домой не возвращается.
Виргилия
Ах, нет, нет!
Волумния
Конечно, ранен, и я благодарна богам за это.
Менений
Я тоже — если раны не слишком тяжелые. Впрочем, они ему к лицу. Так, значит, победа у него в кармане?
Волумния
Нет, Менений, — на челе. В третий раз он возвращается в дубовом венке.
Менений
А он, наверно, крепко приструнил Авфидия?
Волумния
Тит Ларций пишет, что они схватились один на один, но Авфидий бежал.
Менений
И правильно сделал, клянусь честью. Не сбеги он вовремя, Марций бы так его разавфидил, что за все золото в кориольских сундуках я не захотел бы очутиться на его месте. А сенату обо всем этом известно?
Волумния (Виргилии и Валерии) Идемте, милые. (Менению.) Да-да. Сенат получил письма от полководца Коминия. Тот уверяет, что вся слава этого похода принадлежит моему сыну. Он затмил свои прежние подвиги.
Валерия
В самом деле, о нем рассказывают чудеса.
Менений
Чудеса? Ручаюсь — только истинные.
Виргилия
Боги да подтвердят их истинность!
Волумния
Истинность? Да кто же в этом сомневается!
Менений
Истинность? Готов в ней поклясться. — Куда же он ранен? (Трибунам, которые опять подходят к нему.) Привет, почтеннейшие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15