Запомнил одну: "Тормоза - это жизнь и свобода!".
"Это точно!" - сразу же согласился Веселок, потому что сам не имел
тормозов. Он еще не снял второго ботинка, заклинили венозные шнурки, а
уже начал тихонечко подталкивать женщину к широкой кровати. Она уклони-
лась, ловко выскользнула из объятий и - в душ. "Чистоплюйка проклятая, -
с досадой подумал Веселок, - любить она без душа не может, людей сжигать
может, а любить только после душа".
Веселок прилег поперек кровати. Ботинок от сильного напряжения крови
наконец-то слетел с ноги: лопнул капроновый узел. Но Веселок удивился
другому обстоятельству: куда ей такая вместительная кровать? Для ее ху-
добы хватило бы деревенской лавки. Наверное, догадался Веселок, у нее
муж был огромным. Или любил в прятки играть: ее спрячет каждая атласная
складка.
Но оказалось ни то, ни другое. Она просто любила поперек кровати, как
поперек жизни. Веселку тоже понравилось. Ему все в ней нравилось: даже
ее средневековая связь с огнем, как будто спал он с женщиной из темного
века. И этот плод воображения так безумно освежал его потенцию, что он
подумал: это слаще, чем с красивой женщиной. Это вообще ни в какие воро-
та не лезет, это из других миров.
С бестолковым выражением в глазах, с ощущением небесной пустоты, как
будто опрокинули колодец, как пустыня без песка, лежал он поперек крова-
ти и вслушивался в притухающее наслаждение.
Из кухни пахло луком, булькало, шипело. "Господи", - еле выговорил
Веселок. И это были его первые слова после возвращения из царствия не-
бесного.
- А кем был твой муж? - спросил Веселок, когда они поели и снова сог-
решили, но уже обыденно. Быстро же проходит новизна.
- Он вообще-то пробует философствовать.
- И какой уровень? - небрежно полюбопытствовал Веселок. - С И. Кантом
обедал? Ужинал ли с Сократом?
- Он больше Ницше интересовался, на разрушении специализировался.
- Тебя уважал, наверное?
- Запомни, мальчик, - назидательно сказала замарашка, - наша цель не
разрушение, а оздоровление и созидание.
- Извини, - кротко произнес Веселок. - А зачем твой муж все разрушить
хотел?
- Не все, а только планету Земля. Он считал (интересно, об ушедших
говорят, как о покойниках), что она заражена парностью: свет-тень, жар-
ко-холодно. Но более всего его бесило то обстоятельство, что за причиной
незамедлительно возникает следствие. Ударил крепко по стеклу, оно вдре-
безги. Удар - причина, осколки - следствие. Кака же свобода на Земле,
если такие каторжные связи?
- Никакой, - согласился Веселок.
- Вот и считал мой муж, что как только на Земле дышать невозможно бу-
дет, то есть когда жареный петух в попку клюнет, человек придумает
что-нибудь и покинет Землю, как свои болезни.
- Куда?
- Куда-нибудь, говорил муж. Пусть воздуха не будет, но и этой каторж-
ной парности тоже. Чтобы, как бы ты ни бил по стеклу, а оно оставалось
целым. Потому что там за причиной не возникает следствие.
- Интересно, интересно, - покровительственно одобрил Веселок, - хотя
и шито белыми нитками. Всяка пословица хромает, а тем более жизненная
теория.
Веселок проснулся далеко за полдень. Тихо. Ее не было. На трюмо нас-
пех отражалась записка: "Приду вечером, суп сварен, не скучай".
"Не вертихвостка какая-нибудь", - подумал Веселок. Он почувствовал
себя довольным. Он редко встречал в жизни женщин, в которых сочетались
темперамент и умение вкусно готовить. А ее куриный суп был выше всяких
похвал. Откинувшись после сытного обеда в мягком кресле, Веселок заме-
тил, что цветы на подоконнике свежеполиты - и ему захотелось остаться
здесь навсегда. Он любил жить в ухоженной квартире, любил, когда на по-
доконнике тихо дышит деревенская герань.
"А что! Почему бы ей не выйти за меня. Мужик я приличный, покладис-
тый, умею, если надо, оправдать самые злостные привычки, увлечения. Да
жги ты, голубушка, людей столько, сколько хочется. Я ищу в этом мире ую-
та".
Веселок приятно разволновался и даже удивился, что в ванной для него
не нашлось зубной щетки, и огорчился, когда понял, что он пока здесь все
еще никто. В шкафу он не обнаружил своего нарядного костюма, а в паспор-
те московской прописки. Размечтался!
В письменном столе он увидел красную папку, разбухшую от содержимого.
"Роман!" - подумал Веселок и радостно порозовел: как он любил чужие тай-
ны.
Увы! Это был всего-то план каких-то мероприятий. Веселок нехотя начал
читать: "В целях улучшения психического здоровья наших людей надо найти
человека русской национальности, но с мозгами космополита, не любящего
старинные наши обряды, не видящего красоты в славянских обрядах. Т.е.
найти выродка, дл которого какой-нибудь Джойс всегда дороже "Лучинушки".
Люди! Это они открыли двери и окна Западу. И мы едим сейчас гнилую
пищу, жуем импортную жвачку, дуреем и проваливаемся в наркотический
сон!"
И сбоку было приписано: "Мой новый знакомый - идеальный вариант".
Веселок выскочил из-за стола, в ванной смочил полотенце и приложил к
горячему лбу: предательница! А как ноги раздвигала, как для самого род-
ного человека!
Самое обидное было для Веселка, что она его не распознала, спутала с
самым банальным западником. Его страданий она не распознала, не поняла
их чудовищную уникальность. Дура! Замарашка! Она не поняла трагедии его
жизни, она не поняла, что он парализован незнанием истинной природы ве-
щей, он как бы пока живет без сердца, ничто не разгонит его кровь, пока
он не узнает истину. Истина - его сердце, истина - его жизненная сила.
Как же замарашка опошлила основную трагедию его жизни! А он еще хотел
остаться, жениться, уже облюбовал кресло у окна и фарфоровый бокал на
кухне. А она его публично поджарить собралась. Во имя народного счастья.
Коммунистка проклятая!
Веселок уже надел ботинки и застегнул пальто, когда зазвонил телефон.
Он подошел, снял трубку. Ее голос.
- Спасибо за гостеприимство, - сказал Веселок и пошел прочь, забыв
зашнуровать ботинки. В подъезде он споткнулся и упал.
От тети Веры он узнал, что Стас повесился. Така сильная у него оказа-
лась привязанность к греху, что когда грех собрал чулки и платья, чест-
ный Стас не выдержал разлуки. Боль затопила его младенческое тело. Не-
винным он был.
Веселок весьма тепло попрощался с тетей Верой. Прямо у порога, когда
они сели согласно ритуалу "с местечка", он прочитал ей притчу о блудном
сыне. Ее так любила старая женщина за хороший конец.
Веселок тоже любил, когда все благополучно, но в такой стране он ни-
когда не жил. Он жил там, где все кончается крахом, пылью и ужасным раз-
ложением, вырождением. Все поглощает стихия ада.
Тетя Вера перекрестила его на дорожку. И, бесполезно осененный хрис-
тианским жестом, он отправился на железнодорожный вокзал. Зачем? Чтобы
уехать домой! А у него есть дом? В этом месте можно пожать плечами.
Веселок, у тебя есть дом? Веселок не знает. Вообще-то есть запыленная
квартира с тремя парами стоптанных тапочек для гостей. Но и этого коли-
чества много. Бесценная Таня иногда воспользуется, но она после той ночи
перестала ходить. Разочаровалась. А он чего хотел: не восемнадцать же
ему лет!
Есть ли работа у тебя, Веселок? Есть, но Веселок к ней даже отвраще-
ния не питает, ничего не питает, приходится рано вставать по утрам.
Есть ли у тебя любимое занятие, Веселок? Разве что философскую книгу
почитать перед сном. Но все они написаны людьми, ограниченными людьми,
поэтому истину в них не обнаружишь. И Веселок обречен на незнание. Это
огорчает, это бесит, это вносит в человеческое существование унылость,
тщету. Веселок иногда воет перед сном.
Одним словом, Веселок, кроме как на женщину, ни на что больше не реа-
гирует, так и то в середине процесса иногда ему вдруг становится скучно,
и у него опадает желание. А чтобы этого не случалось, ему необходима мо-
лодая, красивая, как Таня, или женщина с изюминкой, как Замарашка, жен-
щина-палач. Или такая, чтобы стала половиной. Но такой не бывает.
Не бывает, Веселок, и женщина-палач тебя не любит, раз задумала тебя
сжечь, как представителя бесполезной интеллигенции, отвлекающей людей от
счастья. Так что поезжай, Веселок, домой. Забудь о Тане. А поезжай, Ве-
селок, домой и женись на Ольге Петровне. Будешь вести регулярный мужской
образ жизни - подумаешь без радости, лишь бы оргазм был стабильный для
здорового обмена веществ. Будешь скучать в мягком кресле, от этой же
скуки листать Диогена или какой-нибудь детектив, который тебя тоже не
занимает. Ну, иногда надо будет дров поколоть или в теплице поковырять-
ся, но это же для здоровь полезно.
В унылом состоянии перешел Веселок широкую дорогу, красный огонек
светофора два раза прерывал ему путь. Покорно пережидал двойной поток
машин. Полы пальто поднимались от устроенного машинами ветра, которые
чуть не задевали Веселка, не мяли и не топтали.
Старое пальто, разбитые ботинки, рюкзачок за спиной. Он сильно напо-
минал странника, у которого нет ничего, кроме самого себя, уставшего от
самого себя и не способного от себя избавиться. Разве только броситься в
этот железобетонный поток машин. Но некрасиво с разбитым носом и вышиб-
ленными мозгами (какое облегчение!) предстать перед Господом Богом.
И пожить охота. О, великий инстинкт!
Веселок осторожно ставил ноги, было скользко, гололед. Наконец он
добрался до станции метро. Теперь без пересадки до самого вокзала.
Она ждала его. Едва он вышел из мраморной преисподней на грязный,
одурманенный бензиновыми парами свет Божий, как был схвачен ее руками.
- Вот, - поспешно сказала она, заглядывая в глаза. Веселок уловил
тревогу. - Купила на дорогу.
Она приоткрыла целлофановый пакет. Веселок увидел яблоки, мандарины,
коричневую кожу колбасы.
- Ты же любишь колбаску-ту, - улыбнулась она.
Веселок любил колбасу, он любил все, что запрещалось монахам и людям
высокой морали. Он не протестовал, он был человеком обыкновенной, сред-
ней морали. В высокую он не шел, не мог, не было сил, он очень любил ва-
реное мясо в кожурках. Поэтому он был благодарен Замарашке, с удовольст-
вием взял из ее рук пакет, тепло поблагодарил.
До отхода поезда времени было навалом, они поднялись в купе. Чистота
и опрятность встретили их. Даже пепельница стояла на белой скатерти, хо-
тя курить строго запрещалось.
- Это для кожурок, - улыбнулась она и грустно положила в казенное
стекло пушинку от своей теплой перчатки.
Какой-то родной-родной грустью повеяло от этого жеста. Веселок прис-
лушался, но память промолчала, аналогов не было. Веселку еще никогда в
жизни не удалось испытать то, что он сейчас испытывал: удивительную неж-
ность к женщине, сидящей с ним. Наверное, потому, что она пришла скра-
сить его дорожное пожизненное одиночество. Жаль только, она не поняла до
конца всю глубину его отношения с миром. Он не пижон, он жертва обыкно-
венной любознательности, зараженной раковой опухолью.
- Прощай, - сказал Веселок.
- До свидания, - робко улыбнулась она.
Соседи по купе оказались совсем уж серые. Веселок поел, поскучал,
забрался на свою вторую полку и задумался о самом кровном, о своей жиз-
ни. Почему-то из него вообще ничего не вышло, даже отца, даже такого
природного чутья лишен, даже в этом святом вопросе оказался беспомощен.
Перестук колес навевал грусть. Куда он едет? Зачем?
Веселок нервно смял сигарету и вышел в тамбур. Там он неожиданно
наткнулся на своего земляка. Через двор жили и работали на одном заводе.
Через час Веселок ехал на шустрой электричке обратно в Москву. Перед
земляками он был чист: его покупки ехали в прежнем направлении. Только
их увозил другой человек. Веселок же высчитал, что ему нет места в род-
ном доме. Нет, он не блудный сын. Все гораздо сложнее. Уже поздно начать
жизнь с нового листа.
В столицу он вернулся утром. Дул ветер. В лицо, как дробь, били сухие
льдинки. Было больно, Веселок все время отворачивался от них. Тщетно.
Москва не хотела его принимать назад. Куда ты приехал, Веселок, у тебя
есть, где поселиться?
Не беспокойтесь. Веселка ждала женщина. Она уже, закутавшись в черный
платок, была на вокзале и ждала его приезда. У Веселка сразу же потепле-
ло на душе.
Его ждала двуличная женщина, Замарашка. Она могла убить, и обласкать,
как мать, и напоить жизненным соком, как любовница. Она могла сжечь, она
могла зажечь огонь в душе. Веселку вдруг стало смешно, и он смело шагнул
навстречу своему московсому Минотавру.
- Ты каким образом? - спросил он.
- Теб жду, - улыбнулась она, освобождая его руку от пустого пакета с
развратной женщиной на лицевой стороне.
- Зачем это? - удивленно спросила она.
- Там зубная щетка.
Она вывернула пакет наизнанку, нашла только дырочку на дне.
- Не переживай, - улыбнулась женщина, - у меня в ванной найдетс за-
пасная.
Как все просто стало после ее слов. У него есть приют, у него есть
женщина, даже зубная щетка.
В ее квартире, где мирно стучали модные ходики, они встали рядом с
кроватью и растерянно посмотрели друг на друга.
- У меня срочные дела, - смущенно сказала она.
- И мне надо поспать, - убедительно произнес он.
Дверь хлопнула, щелкнул замок. Веселок пошарил в дырявых карманах и
тут же нашел ключ от своей квартиры. Постояв минутку в нерешительности,
он выбросил его в мусорное ведро. Страх охватил его. Веселок ведь знал,
что душа бессмертна, знал, как и всякий интеллигентный человек, что он
снова появится в жизни, только сменит обличье, и все равно ему стало
страшно.
Он принялся как бы блуждать поквартире, зашел на кухню, на плите об-
наружил свежесваренный борщ. Запах обалденный. Не этим ли запахом зама-
нила она его обратно? Да! Веселок очень земной человек! Он всегда готов
сойти с пути ради ветчины с горошком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10