Написал толковые мемуары о последней войне.
– А семья?
– Он вдовец. Сейчас живет вместе с дочерью Фионой, невесткой Энн, женой убитого в Корее сына, и слугой-индусом, бывшим гуркским стрелком по имени Джагбир. Он всю войну был с ним. А вот его дочь.
Фиона Грант оказалась привлекательной блондинкой с несколько удлиненным лицом.
– Хороша, – сказал Адамс. – Воспитывалась на юге Франции, жила в Родене. Потом ее определили в школу в Париже. Сейчас живет дома.
– Она мне нравится, – заметил Меллори. – У нее замечательный рот.
– А теперь взгляни-ка сюда, что скажешь? Энн Грант, его невестка.
Это была та самая фотография, которую ему показал сэр Чарльз, и Меллори еще раз всмотрелся в нее, чувствуя, как пересыхает в горле. Он готов был побожиться, что уже видел ее прежде, и в то же время твердо знал, что это исключено. Взгляд ее миндалевидных глаз завораживал, и он слегка потряс головой.
– Она сейчас здесь, улаживает дела с покупкой нового катера, – сказал Адамс.
– Мне известны все подробности от сэра Чарльза. А что будем делать с этим Сондергардом, которого она наняла?
– Куда-нибудь сплавим, это нетрудно. Я уже кое-что придумал.
Следующей была фотография француженки Жюльетт Венсан, которая работала в отеле на Иль де Рок. Ничего в ней не было особенного, выглядела безобидно, как и хозяин отеля, Оуэн Морган. Когда и это валлийское лицо исчезло с экрана, Меллори подумал было, что показ окончен, и выпрямился в кресле. Но неожиданно появилась еще одна фотография. Он удивленно взглянул на Адамса:
– Это же Рауль Гийон, мне с ним работать. Я уже видел эту фотографию. В чем дело?
Адамс повел плечом:
– Не нравится мне, как себя ведут эти французы. Я просто чувствую, что этот старый паук Легран из «Доксьем» многого нам не говорит. Лучше знать все, что касается этого Рауля Гийона, может пригодиться. Это непростой человек.
Меллори снова посмотрел на фотографию. Стройная, гибкая фигура, загорелое лицо, спокойный, безразличный взгляд.
– Расскажи о нем.
– Рауль Гийон, двадцать девять лет. В пятьдесят втором году направлен в Индокитай. Достаточно сказать, что из всего их выпуска в живых остался он один.
– Он что, был под Дьенбьенфу?
Адамс отрицательно мотнул головой:
– Нет. Но он был в других, не менее горячих точках. В Алжире попал в скверную ситуацию. Ходили слухи о какой-то девчонке, местной, берберке. Ее убили люди из Фронта национального освобождения, и якобы это сильно на него подействовало. Через день или два он был тяжело ранен.
На экране появилась фотография Гийона на больничной койке, в хирургических растяжках, грудь перетянута бинтом с кровавыми пятнами. Отрешенное лицо, невидящий взгляд.
– Видно, этот парень понюхал пороху, – изрек Меллори.
– Да, вот еще. Кавалер ордена Почетного легиона, военного креста «За заслуги»...
– Этот себя покажет, не сомневаюсь.
– Постарайся о нем не забывать.
Еще минут двадцать они согласовывали время и место, массу других вопросов, от которых зависел успех операции, а когда наконец вернулись в кабинет, Адамс сел за стол и взглядом указал Меллори на почти доверху наполненный ящик для входящих бумаг.
– Взгляни на эту дрянь, – буркнул он недовольно. – Я бы махнулся с тобой местами, а, Нил?
Меллори усмехнулся:
– Что-нибудь еще?
Адамс тряхнул головой:
– Нет. Позвонишь в технический отдел, они для тебя постарались с передатчиком. Там же получишь позывной, шифр и все такое. Через полчаса приходи. Я к этому времени подготовлю кое-какие вещи и документы, а заодно расскажу, что я придумал, чтобы свести вас с миссис Грант.
– Давай-давай, жду с нетерпением.
Что-то странное творилось с Меллори. Когда он шел по коридору и спустился по ступеням, направляясь в технический отдел, ему снова почудилось ее лицо, эти странные, будто бы ищущие что-то глаза. Он перевел дыхание. В целом дело выглядело довольно запутанным.
5. Ночной рейс
– Эй, на «Фоксхантере»!
Катер встал на якорь в пятидесяти ярдах от берега, кремовый и желтый цвета салона весело выделялись на фоне белых меловых скал бухты. С моря тянул слабый ветерок, волны накатывались на гальку. Быстро темнело. Брызги прибоя попали Энн в лицо, она поежилась.
Она устала и проголодалась, нога снова начала ныть. Энн уже раскрыла рот, чтобы крикнуть еще раз, когда на палубу выбрался Нил Меллори. С кормы катера он перебрался в шлюпку и начал грести к берегу. Наконец нос фибергласовой шлюпки ткнулся в мокрую гальку. Нил спрыгнул в воду и подтянул к берегу корму, так что вся шлюпка оказалась на суше. Потом протянул руку за чемоданом Энн и улыбнулся:
– Как вы себя чувствуете?
– Слава Богу, наконец добралась, – сказала она. – Какой длинный был день. С самого утра на ногах.
Нил помог ей усесться на заднюю банку, оттолкнулся и взялся за весла. С видимым удовольствием Энн рассматривала выступающий скошенный нос «Фоксхантера», отлогую крышу его рубки. С таким же удовольствием она вдыхала свежий морской воздух и улыбалась Меллори.
– Вам нравится катер?
Он кивнул:
– Отличная штука. Только слишком уж большой для двух женщин. А сколько лет вашей золовке?
– Фионе восемнадцать лет, если это вам о чем-то говорит, но думаю, вы нас недооцениваете.
– А как же двигатель? – сказал он. – За ним нужен постоянный уход.
– Здесь проблем быть не должно. Оуэн Морган, хозяин отеля на острове, раньше был судовым механиком, он всегда нам поможет, кроме того, есть Джагбир.
– А это еще кто? – спросил Меллори, сделав вид, что впервые слышит о таком.
– Ординарец генерала с самых первых дней войны, из гуркских стрелков. Самый лучший повар из всех, которых я знаю. У него золотые руки и потрясающее чутье на все механическое.
– Да, хорошо иметь такого человека в доме, – сказал Меллори.
Шлюпка притерлась к борту. Он помог Энн взойти по короткому трапу и сам взобрался следом, держа в руке чемодан.
– В котором часу будем выходить? – Она приняла чемодан из его рук.
– Как вам удобнее.
– Вы уже поели?
– Нет.
– Тогда я сейчас что-нибудь приготовлю. Выйдем после ужина.
Когда она ушла, Меллори вытянул надувную шлюпку из воды и перебросил ее через планширь. Темнота сгущалась. Он зажег судовые огни, красный и зеленый, и спустился вниз.
Энн стояла у плиты на камбузе. Старенькие джинсы и свитер придавали ей особую женственность. Она взглянула на него через плечо и улыбнулась:
– Будете яичницу с ветчиной?
– Конечно.
Они поужинали в уютной тишине, сидя друг против друга. Вдруг резко забарабанил по крыше дождь. Энн удивленно вскинула брови:
– Приятного мало. А какой прогноз?
– Ветер три-четыре балла, временами дождь. Несерьезно. Волнуетесь?
– Вовсе нет. – Она улыбнулась. – Просто я люблю знать все заранее.
– Как и все мы, миссис Грант. – Он встал. – Ну, думаю, пора.
Меллори вышел на палубу. Ветер заметно окреп, мелкий дождь серебряной паутиной окутал судовые огни. Он вошел в рулевую рубку, натянул бушлат и некоторое время всматривался в карту.
Дверь распахнулась, порыв ветра задрал угол карты, и на пороге появилась Энн. Она была в дубленке, шарф был по-деревенски намотан вокруг головы.
– Все готово? – спросил он.
Она кивнула. В тусклом свете настольной лампы глаза ее возбужденно блестели. Он нажал кнопку стартера. Двигатель глухо кашлянул и взревел. Меллори развернул катер и по длинной отлогой кривой направил его к выходу из бухты, прямо в Ла-Манш.
Качка усилилась, топовый фонарь раскачивался в такт ей, и брызги скатывались по стеклу. Примерно в миле справа по борту были отчетливо вредны красный и зеленый судовые огни проходящего теплохода. Меллори снизил скорость до десяти узлов и направил катер в густую темноту.
В ночном воздухе был слышен только глухой шум мотора. Он улыбнулся:
– Пока все идет нормально. В любом случае дойдем без проблем.
– Когда мне вас сменить?
– Не беспокойтесь, поспите немного. Когда устану, я сам вас позову.
Дверь лязгнула за спиной Энн, порыв ветра вновь ворвался в рубку и, пойманный в ловушку, затих. Меллори опустил откидное сиденье, закурил и удобно откинулся назад, глядя, как вскипает пена впереди.
Это было именно то, чего ему всегда хотелось, – побыть наедине с собой. Только море и ночь. Внешний мир отступал по мере того, как «Фоксхантер» уходил все дальше в темноту.
Нил снова и снова возвращался к событиям минувшего дня, тщательно перебирая их в памяти. В сознании отложилось, что де Бомон был в Индокитае и что Рауль Гийон тоже там был. Меллори нахмурился и достал еще одну сигарету. Здесь, вероятно, какая-то связь, хоть Адамс и ничего не говорил на этот счет. С другой стороны, Гийон не был в плену у вьетнамцев, а это меняет дело. В корне меняет дело, черт подери.
Он сверил курс, довернул на румб вправо и снова сел, подняв воротник бушлата. Постепенно его мысли приняли другое направление.
С какой-то грустью он вспоминал прошлое, давнишние события, прежних знакомых. Вся жизнь казалась теперь ночным морем, которое несет его на гребнях волн за горизонт, в никуда. Он взглянул на часы и с изумлением обнаружил, что уже далеко за полночь. Порыв ветра швырнул брызги в лобовое стекло, в ту же секунду дверь открылась и вошла Энн с подносом.
– Вы обещали позвать меня, – сказала она с укором. – Я глазам своим не поверила, когда проснулась и взглянула на часы. Вы здесь уже часа четыре стоите.
– Я совсем не устал, могу стоять всю ночь.
Она поставила поднос на стол и, держа в руках накрытый салфеткой чайник, наполнила чашки.
– Я заварила чай. К кофе вы за ужином и не притронулись.
– Вы всегда так наблюдательны?
Она протянута ему чашку и улыбнулась:
– Солдатский напиток.
– Чего вы хотите? Кровавых подробностей?
Она опустилась на второе сиденье и протянута ему бутерброд:
– Расскажите, что сами сочтете нужным.
Он сосредоточился, помня, что полуправда всегда лучше, чем ложь:
– Меня выставили в пятьдесят четвертом году.
– Продолжайте.
– Жалованья не хватало совершенно. – Он поежился. – Вы же знаете, как это бывает. Я отвечал за пайковые деньги, ну и занял из общей суммы немного, чтобы свести концы с концами. Как назло, ревизия нагрянула раньше. В таких случаях всегда одно к одному.
– Я вам не верю, – спокойно произнесла она.
– Как угодно. – Он встал и выпрямился. – Автопилот включен, так что пока можно ничего не трогать. А в четверть четвертого, когда нужно будет лечь на новый курс, я уже встану.
Энн сидела, молча глядя на него. В полутьме ее глаза казались огромными, Меллори отвернулся и вышел.
В каюте он плюхнулся на койку и рассеянно уставился в переборку напротив. У него были женщины, были всегда, но ни к одной он не испытывал ничего, кроме обычного желания. Его это полностью устраивало. А теперь эта тихая стриженая девчонка вторглась в его жизнь и, похоже, не собирается довольствоваться малым. Он снова вспомнил лицо и улыбку Энн – последнее, что промелькнуло в его мутнеющем сознании.
Меллори подскочил на койке, мысли его путались. Он торопливо взглянул на часы. Половина третьего. Тяжело соображая, натянул бушлат и вышел на палубу.
Дождь лил как из ведра, ледяные струи хлестали по лицу. По ходячей ходуном палубе он с трудом добрался до остекленной двери рулевой рубки.
Энн Грант стояла у штурвала, ее лицо было едва различимо в тусклом свете компаса.
– Как дела?
– Я могу собой гордиться... Льет уже минут пятнадцать.
Он посмотрел в окно:
– Похоже, нас еще поболтает. Давайте я вас сменю.
Она посторонилась. Протискиваясь к штурвалу, Нил успел почувствовать мягкую упругость ее тела.
– Теперь я вряд ли засну.
Он усмехнулся:
– Тогда сделайте еще чаю и возвращайтесь. Здесь будет интересно.
Он увеличил скорость, чтобы скорее выйти из штормовой полосы, которая надвигалась с востока.
Энн вернулась с чаем.
Штурвал как живой подрагивал в руках Меллори. Волнение усилилось, «Фоксхантер» бросало из стороны в сторону, нос катера выскакивал из воды всякий раз, когда под ним прокатывался очередной вал.
Через полчаса на горизонте показался Олдерни, и Меллори подумал что прилив, устремившийся из Ла-Манша к Нормандским островам, поднял уровень воды в заливе Сен-Мало футов на тридцать. Он взял курс на Гернси, попросив Энн послушать прогноз погоды по радио в салоне.
Она ушла, а через некоторое время вернулась с чаем и бутербродами.
– Прогноз обнадеживающий, – сказала она, – ветер будет слабеть, шквалистых порывов с дождем не предвидится.
– Что-нибудь еще сказали?
– Еще на островах временами туман, но не особенно сильный, с разрывами.
Как-то незаметно ветер утих, море успокоилось. Над водой стелился тонкий туман. Их встретило ясное сентябрьское утро.
Меллори открыл окно и полной грудью вдохнул свежий воздух. Он обернулся и увидел, что она улыбается, глядя на него.
– Вы умеете обращаться с судном, мистер Меллори. Я это отмечу.
– Не забудьте привести это в мое оправдание.
Она снова улыбнулась, взяла поднос и вышла. Меллори склонился над картой и сверил курс. Еще через полчаса «Фоксхантер» обогнул маяк Ле-Ануа у западной оконечности острова Гернси. Чайки и бакланы снялись со скал и с резкими криками возбужденно носились над палубой. Видимость заметно ухудшилась. С открытого моря ветер гнал клочья тумана, и Гернси пропал за кормой. Меллори включил автопилот и снова склонился над картой, когда появилась Энн.
– Ну как вы здесь?
– При любой погоде будем у Иль де Рок через час-полтора. Зависит от тумана. При густом тумане могут возникнуть неожиданности.
– Там из верхнего ящика торчит карта. Это крупномасштабная адмиралтейская карта острова, я специально купила.
Он вынул карту, и они склонились над ней. Остров Иль де Рок имел примерно три мили вдоль и две – поперек. Встать на якорь можно было только в бухте у его южной оконечности, остальное водное пространство вокруг сплошь усеяли подводные рифы, оставляя только два прохода к самому острову.
– Здесь я могу повести катер сама, – сказала Энн. – Ведь я знаю эти воды как свои пять пальцев.
Меллори потряс головой:
– Не хотел бы я, чтобы нас занесло сюда ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21