Идти сейчас по
городу опасно - в районе Морских улиц полно Завоевателей.
Нужно дожидаться ночи и пробираться к дому, в центр Ахена.
Анна-Стина разберется.
Подумав о сестре, Вальхейм поморщился, как от боли: она,
конечно, слышала взрыв и уж наверное догадалась, что он
означает. Ладно, потерпит до ночи. А к ночи он вернется. Если
только кто-нибудь из Завоевателей не услышит стоны и не явится
сюда поглядеть, кто же это тут прячется...
Поймав на себе сердитый взгляд Вальхейма, парнишка изо
всех сил сжал кулаки. Вальхейм оторвал рукав от своей рубашки и
завязал пареньку рот. Поясом связал ему руки, поглядел в мутные
светлые глаза и сказал:
- Ночью уйдем отсюда. Терпи и молчи.
Глаза раненого закрылись. Вальхейм забросал солдатика
листьями, сел рядом, положил на колени свой армейский карабин и
стал ждать темноты.
Вальхейм знал, что до дома, пока светло, ему не добраться.
Даже если он оставит здесь раненого и уйдет один, шансов почти
нет: он покрыт пылью и копотью, рваная одежда запачкана кровью.
В переулке послышались шаги. Вальхейм замер. Шаги
приближались. Вальхейм осторожно лег на листья и приник к
карабину.
Во дворе показалась высокая фигура. Вальхейм тщательно
прицелился и только сейчас заметил, что наступили сумерки. Он
надавил на спусковой крючок. Послышался бесполезный щелчок.
Вальхейм так никогда и не узнал, почему старый карабин подвел
его.
Завоеватель, рослый детина с висячими усами пшеничного
цвета, усмехнулся, как будто увидел нечто забавное, и произнес на
своем языке какую-то короткую фразу. Нехотя Вальхейм встал,
опустив карабин дулом вниз. Завоеватель выхватил у него оружие и
жестом приказал отойти к стене.
- Погоди ты, - сказал Вальхейм, отталкивая его. Он раскидал
листья и показал Завоевателю своего раненого солдата. Капитан не
хотел, чтобы парнишка оставался здесь один, беспомощный,
истекающий кровью. Пусть лучше убьют сейчас.
Завоеватель бросил на Вальхейма одобрительный взгляд. Он
уперся дулом солдатику в грудь и приготовился стрелять. Светлые
глаза раненого смотрели прямо на Вальхейма, и в них не было ни
страха, ни упрека, одна только покорность. Вальхейм прикусил
губу.
В этот момент с улицы прогремел выстрел. Все произошло
так быстро, что Вальхейм не успел ничего понять. Завоеватель
вздрогнул, колени его подогнулись, и он безмолвно рухнул на
листья, окрасившиеся кровью.
В сумерках Вальхейм разглядел еще одного человека. Тот
быстро шел через двор. Вальхейм метнулся к убитому и схватил
его карабин. Незнакомец поднял руку и проговорил:
- Не стреляй.
Опустив оружие, капитан смотрел, как приближается
незнакомец. На странном человеке был зеленый плащ. Широкий
пояс тускло поблескивал золотыми пряжками. На руках светились
браслеты с узором в виде круто закрученной спирали. Когда
незнакомец подошел вплотную, Вальхейм разглядел молодое
загорелое лицо с узкими светлыми глазами.
Несколько мгновений незнакомец рассматривал убитого, и рот
у него дергался. Потом перевел взгляд на Вальхейма.
- Привет, - сказал незнакомец, - я Ларс Разенна.
- Ингольв Вальхейм, - буркнул капитан. Он опустился на
колени возле своего солдата и принялся развязывать ремень,
которым стянул ему руки.
Разенна присел рядом, с интересом наблюдая.
- А кто это? - спросил он, наконец, указывая на раненого.
- Солдат из моей роты.
- Как его зовут, а?
Вальхейм пожал плечами.
- Он у меня с позавчерашнего дня, - пояснил капитан нехотя.
Разенна осторожно потрогал мокрую от крови одежду
солдата. У него была в двух местах прострелена левая нога.
Паренек часто задышал ртом.
- Бедняга, - пробормотал Разенна. - Тебя как звать?
- Синяка, - еле слышно шепнул солдатик.
- Ну ладно, Синяка, считай, что ты выкрутился, - заявил
Разенна и победоносно огляделся, сидя на корточках. Он
напоминал сейчас большую птицу. - Я отнесу тебя на холмы, там
тебя живо починят.
Синяка доверчиво смотрел на него и молчал. Но Ингольв
Вальхейм покачал головой.
- Какие холмы?
Ларс махнул рукой.
- Там, за рекой Элизабет.
- Незачем его таскать, - сказал Ингольв. - Только мучить.
Становилось темно. Светлые глаза Ларса блестели в
полумраке.
- А ты не можешь отнести его к себе домой? - спросил он
наконец капитана.
- Могу, - сердито отозвался Ингольв. - Просто ждал, пока
стемнеет.
- Вот и дождался, - сказал Ларс. - Идем?
Вдвоем они подняли парнишку и взвалили его на плечо
Ингольву. Раненый так устал, что даже не застонал от
неделикатного обращения.
- Уже скоро, - подбодрил его Ларс и похлопал Ингольва по
плечу. - Он у нас мужик здоровый, дотащит тебя в лучшем виде,
правда, Вальхейм? Я провожу вас.
Ларс взял оба карабина. Все трое двинулись вверх по
Третьей Морской.
Город был погружен в темноту, лишь в районе форта горели
большие костры, и северо-западный край небосклона светился
розоватым светом. Ахен притаился на сопках. Где-то восточнее
форта ждала рассвета большая армия. Ингольв не стал
пробиваться туда - один человек ничего не решит, а шансов
добраться до своих у него почти не было.
Они шли довольно долго в сторону юго-восточных ворот и
наконец остановились возле дома на улице Черного Якоря.
Как ни был Вальхейм измотан этим бесконечно долгим днем,
он все же не мог не заметить, что Разенна совершенно не знает
города. Вероятно, охотник, живущий одиноко за рекой Элизабет,
решил Ингольв.
Они постучали, и дверь раскрылась. На пороге стояла АннаСтина.
Губы ее побелели, на скулах горели пятна. Увидев
вынырнувшего из темноты брата с темнокожим мутноглазым
оборванцем на плечах, она покачнулась, хотела что-то сказать, но
не успела. Ингольв осторожно отстранил ее и шагнул в дом. За ним
важно проследовал Разенна с двумя карабинами в руках. Дверь
тихонько захлопнулась.
Синяка тяжело дышал ртом. Ингольв дотащил раненого до
дивана, уложил, рывком придвинул диван ближе к камину. И только
после этого взглянул на сестру. Она прижалась к нему и тихонько
всхлипнула, когда он провел рукой по ее волосам.
Ларс Разенна с интересом наблюдал за этими людьми. АннаСтина
и Ингольв были близнецами. Рослые, с темно-русыми
волосами и широко расставленными серыми глазами, брат и сестра
были очень похожи друг на друга.
Разенна неловко помялся у порога, положил карабин
Вальхейма на обеденный стол и двинулся к выходу. Анна-Стина
остановила его умоляющим взглядом. Ухмыльнувшись от уха до уха,
Ларс немедленно развалился в кресле и с наслаждением
потянулся. Ингольв ушел на кухню.
Анна-Стина сняла со стены лампу и подсела на диван,
направляя свет в лицо солдата. Он застонал и замотал головой,
потом поднял руку в оторванном рукаве и прикрыл локтем глаза.
Анна-Стина откинула со лба прядь волос, посмотрела прямо на
Ларса и вдруг заплакала. Ларс бросился к ней. Губы ее тряслись,
слезы текли по щекам непрерывным потоком, и она даже не
подняла руки, чтобы вытереть их. Ларс извлек из-за пояса
грязноватую тряпицу и растроганно принялся водить ею по мокрому
лицу девушки, оставляя темные разводы.
- Ну, что случилось, кроха? - спросил Ларс.
- Я ждала весь день... Взорвали форт... Ничего не было
известно... - с трудом выговорила Анна-Стина. - И этот парнишка...
Я не знаю, я не знаю, что с ним делать... Я даже пули вытащить не
смогу, и он умрет...
- Ты не обязана все уметь, - утешил ее Ларс. - Ну, не реви,
капля. Я сейчас что-нибудь съем и побегу за своими лейбмедиками.
Они его в два счета исцелят, вот увидишь.
- За какими ме... - всхлипнула Анна-Стина, утыкаясь лицом
ему в грудь.
Он тихонько подул ей на волосы.
- Смотри, твой доходяга дрыхнет, - сказал Ларс. - Замучился,
дурачок. Он терпеливый, как полено. Дай хлебушка, а?
Анна-Стина тяжело поднялась и вытащила из буфета половину
краюхи черного хлеба. Ларс принялся жадно грызть его ровными,
ослепительно белыми зубами. За стеной на кухне деловито гудела
печка. Ингольв умывался. Один раз он выскакивал в комнату за
чистой рубашкой.
Уронив руки на колени, Анна-Стина смотрела на Ларса. Тот с
удовольствием жевал, не догадываясь о том, что уничтожает сейчас
ужин целой семьи.
- Как вас зовут? - спросила она, наконец.
- Ларс Разенна.
- Какая необычная фамилия...
- Этрусская, - пояснил Ларс с набитым ртом и гордо
выпрямился.
- Мне казалось, что этруски вымерли, - очень осторожно
сказала Анна-Стина.
- Вымерли, - подтвердил Ларс. - Все вымерли. Я один
остался.
- Но ведь "Ларс" - ахенское имя...
- Совпадение, капля, - снисходительно откликнулся Разенна. - "Ларс"
по-этрусски значит "царь".
- Вы царь? - улыбнулась Анна-Стина. Ей казалось, что с этим
сильным и ласковым человеком она знакома всю жизнь.
- Я Великий Магистр. - Ларс поднялся. - Мне пора, капля.
Иначе я не успею прислать к тебе своих лейб-медиков до рассвета.
Анна-Стина встала.
- Будьте осторожны, Ларс Разенна.
Разенна взял ее лицо обеими ладонями и крепко поцеловал в
лоб.
- Подай мой карабин, капля.
Улыбаясь, она выполнила его просьбу. Ларс еще раз провел
пальцами по ее щеке и скрылся за дверью.

Великий Магистр пнул ногой дверь своей хибары на
Пузановой сопке и увидел отрадную для души картину. Оба его
подхалима, усохшие и выродившиеся этрусские боги, Фуфлунс и
Сефлунс, горестно соприкасались лбами над пустым кувшином,
несомненно, оплакивая безвременную гибель Великого Магистра.
- Я жив! - загремел Ларс от порога. - Жив я, болваны!
Они подскочили и одновременно прослезились от умиления.
Некогда то были весьма мрачные и свирепые боги,
кра Ш| ЗсG Ъ! B є R

на земле не осталось, боги начали скучать, а со временем и вовсе
зачахли. Обнаружив живого этруска, они прилипли к нему
намертво. Поначалу пытались требовать поклонения, но Разенна
быстро поставил их на место. "Вас много, а я один", - не без
оснований заявил он. И боги смирились.
Ларс кивнул им милостиво.
- Мужики, восторги потом. Быстренько дуйте в пока еще
вольный Ахен на улицу Черного Якоря, там надо исцелить какого-то
Синяку.
Фуфлунс поджал губы.
- Он кто? Этруск?
- Откуда я знаю? - немедленно разозлился Ларс.
- Если он не этруск, то он в нас не верит, - обвиняющим
тоном сказал Сефлунс. - С какой стати мы побежим его спасать?
- Я в вас верю, - сказал Ларс, сделав попытку выпроводить
богов. Он очень хотел спать.
Сефлунс вырвался из его рук.
- Погоди, хоть травы с собой соберу.
Он пошарил на полке, страшно недовольный, снял несколько
резных деревянных коробок с двойными крышками.
- Раны-то огнестрельные?
- Естественно, - зевнул Ларс, пристраивая на стене карабин.
- "Естественно"! - с отвращением фыркнул Фуфлунс и
попробовал на пальце острие каменного ножа.
Сефлунс с тоской глядел на Ларса, который растянулся на
лавке во весь рост, подсунув себе под голову старый диванный
валик, набитый опилками.
- Идите, боги мои, давно пора, - пробормотал уже сонный
Ларс.
Он слышал, как боги, ворча, бродят вокруг дома, натыкаясь
на разбросанные в темноте пустые ведра, потом спускаются с
сопки и взлетают над заливом. Летали теперь боги низко и
медленно, не то, что во времена Юлия Цезаря, но это все равно
было лучше, чем хлюпать по болоту пешком.
Великий Магистр подумал об Анне-Стине, улыбнулся и с тем
уснул, сладко посапывая в диванный валик.

Боги брели по улице Черного Якоря, проклиная все на свете
и дружно сходясь на том, что в Этрурии такого не случалось.
- Великий Вейовис! - взывал Сефлунс из мрака. - Да разве
могло такое быть, чтобы наши, этрусские, города сдавались каким-то
Завоевателям? Да ни в жизнь!
- Ну да, - внезапно возразил Фуфлунс, который имел более
объективный взгляд на историю. - А этот... как его... пожгли у нас
все к чертям, помнишь?
- Это ты про того царя... как его...
- Про него, про него! - воскликнул Фуфлунс, натыкаясь в
темноте на стену. - Помнишь, еще тесно стало у него в Галлии от
великого изобилия народу и послал он часть своих подданных
вместе с племянниками своими Белловезом и Сеговезом куда глаза
глядят...
- Не куда глаза глядят, а куда боги укажут, - поправил
Сефлунс.
- И выпал Белловезу по жребию лес, где тот и сгинул со
своими людишками, - мечтательно продолжал Фуфлунс. - А
Сеговезу выпали по жребию горы. Перевалил он, значит, через
горы, а там... земля там распрекрасная такая, что ихнему
галльскому барду разве что в пьяном угаре приснится. И сие была
Этрурия наша... благословенная... - Он шумно всхлипнул.
- Этрурия выпала Белловезу, - возразил Сефлунс. - А вот
Сеговез как раз сгинул в лесах.
- Сам ты сгинул, - огрызнулся Фуфлунс, мгновенно осушив
слезы. - Склеротик.
Сефлунс прижался к двери большого дома, возле которого
они остановились, увлеченные спором.
- У меня уже в ухе звенит от твоей болтовни, - недовольно
сказал Сефлунс.
- В каком?
Сефлунс прислушался.
- В правом.
- В правом ухе звенит в час мыши, - сказал Фуфлунс, - к
убытку или порче. Сейчас я тебе организую порчу.
Неожиданно дверь приоткрылась, толкнув Сефлунса в спину.
- Кто здесь? - тихо спросил женский голос. Мелькнула
керосиновая лампа, прикрытая шалью.
- Почтенная матрона, - торжественно произнес Фуфлунс,
отступая на шаг. - Мы посланы в этот глупый мир, населенный
людьми, Великим Магистром Разенной, дабы спасти какого-то
безмозглого воина, пораженного этой новомодной дрянью... как
ее... поняла ли ты меня, матрона?
- Клянусь Менерфой, женщина, лучше бы тебе ответить нам
не медля, - подхватил Сефлунс. - Велика мощь нашего Магистра...
И всего этрусского народа в целом.
Он оглушительно чихнул и схватился за нос.
- К веселию, - мрачно отметил Фуфлунс.
Боги замолчали и уставились на женщину. Моргая сонными
глазами, она ошеломленно разглядывала их. Фуфлунс был выше
ростом, чем его собрат-бог, но сходство между ними оставалось
значительное: резкие черты лица, круглые черные глаза, длинные
черные волосы, прямые плечи. На голове Фуфлунса была простая
полотняная лента, поднимающая волосы надо лбом, а Сефлунс
носил плетеный головной убор в виде совы с опущенными крыльями.
1 2 3 4