как же именовать Ноббса, если не "ваше
величество"? В одном все были единодушны: смешно, если люди будут
склоняться перед ним в поклонах и реверансах и в то же время называть его
просто "Ноббс". Не успел Голдвассер согнать с лица улыбку после той
злополучной шутки, как уже был учрежден титулатурный комитет для
составления формулы, в которой почтительность сочеталась бы с неким
соответствием реальному положению Ноббса в жизни. Вот что пока произвели
на свет всевозможные рабочие комиссии и подготовительные группы:
Ваше смиренство
Ваше раболепие
Ваша посредственность
Ваше человечество
Ваша анонимность
Ваше полномочие
Ваша бородатость
Ваше сноббство
Ваше старшее научное сотрудничество
Как и предвидел Голдвассер, решение опять-таки пришлось отложить до
лучших времен.
- продолжим с того, на чем остановились, - прогремела миссис Плашков.
Сегодня по-прежнему называем Ноббса "ваше величество". разрешите еще раз
напомнить, что каждый должен проявлять тактичность и не трубить об этом на
всех перекрестках.
Последовали рукопожатия (по пяти секунд на руку), затем приступили к
обходу учреждения (со скоростью два фута в секунду). Типичный отдел.
знакомство с типичным научным сотрудником (первого класса) и осмотр
типичной вычислительной машины (12 секунд). Типичный вопрос о
вычислительной машине (допустим, пять секунд). Типичный ответ (15 секунд).
словесная оценка проделанной работы (допустим, 4 секунды).
Опять по коридору, со скоростью два фута в секунду, вверх по лестнице
(две секунды на ступеньку), и следующий отдел. Знакомство с типичным
научным сотрудником (второго класса) и типичный бытовой вопрос (допустим
10 секунд). типичный скромный ответ (1 секунда). реплика насчет того, как
красив вид из окна (допустим, 5 секунд). Разъяснение заместителя директора
о том, насколько повезло институту в этом отношении (31 секунда).
Корректная шутка (3 секунды). смех (26 секунд). Общее восхищение простотой
и обаянием Ноббса (4 секунды). Выход: нескладный Ноббс бедром таранит
стол, грохает на пол три папки, склянку чернил и 140 листов какой-то
рукописи самого большого формата. шквал взаимных попреков (20 минут).
К вечеру Голдвассер ходил как во сне. На какой-то миг его разбудил
сильный удар оконным карнизом в висок: карниз изображал золотую газовую
свечу, которой предстояло зажечь неугасимый огонь - вечную память о
жертвах луддитских бунтов. Потом Голдвассер вдруг почувствовал, что в его
руку властно втискивается чужая, вялая рука и знакомый голос говорит:
"баю-бай, агусеньки, брат". А еще был светлый промежуток восхитительного
отдыха на стуле - это когда комитет особого назначения собрался, чтобы еще
раз обсудить, нужно ли предоставить Ноббсу время попудрить нос.
Потом все перебрались в новый корпус, и Роу, исполняя роль
Мак-Интоша, показывал Ноббсу установленное там оборудование: несколько
столов и какое-то количество стульев. последним, что слышал Голдвассер,
был голос Роу, читавшего по бумажке:
- А вот это, государыня, стол. Состоит в основном из горизонтальной
прямоугольной плоской поверхности и четырех вертикальных столбчатых опор,
так называемых ножек. В нашей лаборатории, государыня, столы по своей
конструкции не уступают стандартам любой страны мира.
Вот так-то и случилось, что, пока все стоя внимали государственному
гимну, Голдвассер вдруг очутился на полу, растянувшись ничком в весьма
фривольной позе. Нунн, с почтительного расстояния обеспечивающий
безопасность во всех ее аспектах, ни капельки не удивился. Дело о Голдвас-
сере было уже начато и закончено; в знаменательный день Голдвассеру не
удастся продемонстрировать свое отношение к государственному гимну.
Куда сильнее тревожили Нунна Ноббсовы бедра. Чем больше он любовался
на них в действии, тем меньше они ему нравились. Не секретное ли это
оружие в руках Голдвассера? не похоже было, чтоб они служили самому
Ноббсу. Нунн внимательно следил, как они сшибают предметы с письменных
столов и ломают стулья, что попадаются на дороге. По всей видимости, они
осуществляют свою диверсионно-вредительскую программу совершенно
независимо от Ноббса.
Не исключено, конечно, что Ноббсовы бедра - бессознательные агенты
Голдвассера. Возможно, Ноббс, сам того не подозревая, подвергся у
Голдвассера промыванию мозгов. Но ведь то же самое могло произойти с
каждым из присутствующих. Такие случаи известны. Специалисты службы
безопасности знают, чего в наши дни добиваются промыванием мозгов. вдруг,
чего доброго, и сам Нунн подвергся промыванию мозгов. С тем же успехом и
он, сам того не подозревая, стал агентом Голдвассера. Что, если вся его
кампания против Голдвассера - результат постгипнотического внушения и про-
диктована самим Голдвассером? В самом деле, даже догадка, что он,
вероятно, исполняет приказы Голдвассера (хотя сам Голдвассер отдыхает со
всеми удобствами на полу), может быть, не что иное, как нужная Голдвассеру
реакция.
Как только покончили с гимном, Нунн удалился к себе в кабинет и там
долгое время вдумчиво созерцал любимую клюшку для гольфа. Ввязался он в
крупную игру, а в крупной игре надо все время быть начеку да ждать
благоприятного случая. он вздремнул, чтобы восстановить ясность ума, и,
когда репетиция уже кончилась, проснулся вполне освеженный, услышав, как
директор тяжело плюхнулся в кресло у себя в кабинете, смежном с кабинетом
Нунна. когда Нунн зашел к директору, тот выглядел поразительно старым и
усталым; Нунн убил чуть ли не час, пытаясь развлечь Чиддингфолда подробным
пересказом историй болезни всех бегунов, павших мертвыми во время
марафонского бега.

26
В конце концов Мак-Интош в глубине души признал, что схема этического
поведения у "самаритянина-2" неудовлетворительна, он не желает бросаться
за борт ради спасения мешка с песком и в итоге тонет вместе с эти мешком.
Мак-Интош разработал "самаритянина-3" - этот не только не жертвовал собой
ради менее сложного организма, но и удерживал плот на плаву, спихивая
менее сложный организм за борт.
- смотрите-ка! - воззвал он к Голдвассеру, потрясенный делом своих
рук: оба они наблюдали, как "самаритянин-3" безжалостно сталкивает в воду
сперва мешок с песком, а затем овцу. - ужасное зрелище, Голдвассер,
величественное и ужасное. В нем заключены весь драматизм и вся
грандиозность человеческой борьбы за существование. А ведь тот же самый
"самаритянин-3", сталкиваясь с человеком в лице синсона, без колебаний
бросается в воду. Наверно, здесь можно провести аналогию с интуитивным
представлением человека о божестве. Без сомнения, перед нами упрощенная,
но в общих чертах точная модель поведения этического и в то же время
оптимального.
Голдвассер вздохнул. Если и было что-нибудь более противное его
натуре, чем вера в умственное превосходство макинтоша, то это была лишь
уверенность в своем умственном превосходстве над Мак-Интошем.
- попробуйте усадить на одном плоту двух "самаритян-3", - посоветовал
он мрачно.
Мак-Интош усадил на одном плоту двух "самаритян-3", и в результате
ему опять пришлось занять оборонительную позицию. Поначалу, когда оба
"самаритянина-3" дружно бултыхались в воду, он пытался доказать, что все
идет в полном соответствии со здравым смыслом и естественной
справедливостью.
- В их решимости погибнуть вдвоем есть какое-то благородство,
напоминающее высшую этику романтической трагедии. у меня из головы не
выходят ромео и джульетта.
Голдвассер нервно потирал подбородок и упорно избегал встречаться
взглядом с Мак-Интошем, чем здорово поколебал весомость его аргументов.
Мак-Интош ввел в механизм "самаритян" мелкое конструктивное новшество, и
теперь, вместо того чтобы самим кидаться за борт, они скидывали друг
друга. Он пригласил Голдвассера полюбоваться, как два этических автомата,
схватившись не на жизнь, а на смерть, топят друг друга в воде.
- Вот, - сказал Мак-Интош, - перед нами вся ничтожность и весь
трагизм человеческого бытия; его неумолимая логика заставляет людей
бороться за жизнь с себе подобными, пусть даже эта борьба грозит истребить
весь род человеческий.
- похоже на первую мировую войну, - вставил Голдвассер.
- именно.
- или на обезьянью ловушку.
- на обезьянью ловушку?
- на бутылку с бананом внутри. Обезьяна просовывает руку и хватает
банан, но тогда уже не может вытащить кулак из бутылки. Движимая
неумолимым инстинктом, который запрещает ей отдавать пищу, обезьяна
остается прикованной к бутылке и дохнет с голоду.
Мак-Интош позволил себе обидеться на сравнение. Время от времени он
разрешал себе обижаться, когда ему казалось, что в своей разгромной
критике Голдвассер переходит допустимую грань: он верил, будто в небольших
дозах его обида Голдвассеру на пользу. Он перестал с ним разговаривать и
по обычным каналам провел анонимное предложение - назначить Голдвассера
председателем комитета по эксплуатации нового корпуса.
Назначение это кочевало взад-вперед по административным маршрутам и,
хоть не сразу, достигло Голдвассера. Прослышав о нем, он тотчас же
поспешил в лабораторию Мак-Интоша поделиться новостью.
В отделе этики переполох был еще более страшный, чем обычно.
Голдвассер еще на дворе услышал шум, словно бушевала запертая в ванной
толпа футбольных болельщиков. Распахнув дверь, Голдвассер понял, в чем
дело. Испытательный резервуар со всех сторон окружали орущие зрители. Тут
были не только сотрудники отдела, но и институтский садовник, и кое-кто из
уборщиц, и многие секретарши, и юные лаборанты из других отделов. Пока
Голдвассер расталкивал их локтями, пытаясь пробиться и посмотреть, отчего
они так орут, ему пришло в голову, что многие из тех, кто отпихивает его с
такой безличной грубостью, вообще не имеют никакого отношения к институту.
- что здесь творится? - спросил он молодого человека, по фамилии
скелет, младшего техника его же отдела.
- А, здорово, - отозвался скелет. - это все "самаритяне-4".
- задай ему перцу, малыш! - крикнул рядом с Голдвассером какой-то
потасканный коротышка. - не жалей его, малыш! чего же ты ждешь, парень?
- навались! - взревел за спиной Голдвассера некто в расстегнутой
серой шинели с болтающимся ремнем. - задави его! растопчи!
Когда Голдвассер протолкался к резервуару, толпа уже затихла, точно
убаюканная. В воде ходуном ходил, то появляясь, то исчезая, один из
испытательных плотов, а на нем восседал робот "самаритянин-4".
Внезапно Голдвассер различил в воде возле плота барахтающийся
предмет. На поверхности ненадолго появились два диска вариометров, и в
течение какой-то секунды бессмысленно таращились на толпу. это был другой
"самаритянин-4".
- какого дьявола? - шепотом осведомился Голдвассер у видавшего виды
коротышки.
- ему каюк, - ответил кокротышка. - судья должен прекратить бой.
Но как раз в этот миг "самаритянин", что был за бортом, вскарабкался
на плот и ухватил своего собрата за опорную пластину. Толпа взвыла. хозяин
плота принялся лупить новоявленного пассажира по дискам. каждый удар
сопровождался треском или звоном, и с каждым новым ударом толпа ярилась
все пуще.
- полюбуйтесь! - рыкнул человек в шинели. - научный подход к борьбе!
где-то прозвучал гонг, лаборант на портале перегнулся с багром в
руках и рознял этические автоматы. Подплывшие на яликах рабочие
отбуксировали их в противоположные концы резервуара и принялись орудовать
отвертками и гаечными ключами. Голдвассер заметил, что у одного атомата из
батареи течет кислота.
- ставлю шесть против четырех за мальца в синем углу! - крикнул
какой-то человек на другом краю резервуара и мелом вывел предложенное
соотношение на доске. - три против одного, что нокаута не будет! ну же,
решайтесь, джентльмены. где ваш азарт?
Голдвассер увидел, что Мак-Интош ставит два фунта на фаворита.
- Может, это и не по правилам, - сказал Мак-Интош, - чтоб устроитель
боя держал пари насчет результатов этого боя. Но, по-моему, в таком
этическом конфликте, как нынешний, это вполне возможно. Понимаете? я
думаю, перед нами характерная этическая ситуация с ее ничтожеством и
трагизмом. Надеюсь, я устранил возражения, которые выдвигались против
прежних систем?
- послушайте, Мак-Интош, - сказал Голдвассер. - меня назначили
председателем комитета по эксплуатации нового корпуса этики.
- поздравляю, - ответил Мак-Интош.
- Да нет же, это ведь не моя идея.
- Все равно чертовски приятное назначение.
- послушайте, я не хочу перебегать вам дорогу.
- уверяю вас, меня оно радует.
- Вы серьезно?
- конечно. Вы же знаете, что я не желаю этим заниматься.
- Да. Ну и я тоже не желаю. То есть я хочу сказать, что у меня и без
того дел по горло.
- тем не менее вас, вероятно, гнетет какой-то долг, не правда ли,
Голдвассер?
- Меня?
- Мне представляется, что элементарный самоанализ напомнит вам о
существовании какого-то обязательства.
раздался гонг, извещающий новый раунд. Голдвассер стал хмуро
пробираться к выходу, раздвигая незнакомые плечи и тыча локтями в чужие
животы, и со всего размаху наступил на чью-то ногу в парусиновой туфле.
- очень здорово, - мужественно хмыкнул обладатель ноги и сжал руку
Голдвассера. это был Нунн, ставивший пятерку фунтов за автомат в красном
углу. Он задумчиво проводил Голдвассера взглядом, ломая себе голову, кто
же мог назначить его главой такого тонкого в политическом отношении
инструмента, как комитет по эксплуатации нового корпуса этики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22