Пальцы были последними, и Эже продолжил работать над туловищем. В
конце концов, работа была закончена, и чужестранец снова занял свое место
на плечах у Эвана.
- Я собираюсь встать, - сообщил тот своему сегментному другу. Это
потребовало небольших усилий, поскольку его новый костюм был жестким.
Призма обеспечивала его новыми доспехами. Они были кремово-белыми и
легкими, как соединение графита. Он интересовался, были ли они такими
прочными, какими они казались.
- Фропории, действительно, твердые, - заверил его Эже. - Именно так
они и защищаются, упаковывая тех, кто мог бы съесть их. Вынутые из воды,
они умирают. Мы сделали тебе новый внешний каркас из множества маленьких
каркасов.
"Ходячее кладбище", подумал Эван. Неприятная мысль, но он не
собирался отказаться от своих новых доспехов из-за скорби по погибшим
микроорганизмам. Кроме того, прудик казался таким же полным жизни теперь,
каким он был, когда он сначала лег в него.
Не то, чтобы он сомневался в Эже, но он хотел увидеть только на что
был способен его новый костюм. Он нашел камень, который весил добрых пять
кило и с некоторой тревогой уронил его на свою правую ногу. Тот отскочил,
едва поцарапав гладкую белую поверхность. Хорошее начало. Он взял камень
во второй раз, поднял его над головой и бросил его на большой палец своей
ноги изо всех сил. Он вздрогнул чисто мысленно. Еще раз камень безвредно
отскочил прочь. Из чего бы ни состояло белое вещество, оно очень мало
поддавалось. Он посмотрел вниз на свою неповрежденную ногу, интересуясь
какие еще сюрпризы его членистоногий друг держал про запас. Возможно, даже
что-то вроде "рупора", что могло бы точно указать местонахождение
радиомаяка Офемерт? Он потрогал свои новые солнцезащитные очки и
усмехнулся.
Снова в безопасности, внутри своего костюма, Эван почувствовал себя
более похожим на свое прежнее самоуверенное "я", хотя нынешний скафандр и
был выращен в чужом пруду диатомовой фауной вместо того, чтобы сойти со
сборочного конвейера одной из фабрик Самстэда.
- Здесь есть опасные живые существа, которые могут проникать через
оболочку фропории, - проинформировал его Эже, - но они не широко
распространены. Я сожалею о том, что пришлось оставить твою голову
открытой, но ты являешься мягким объектом, и, я полагаю, тебе необходим
постоянный прием газа, чтобы поддерживать жизнь.
- Мне нужно дышать, если ты это имеешь в виду. - Он постучал по своей
бронированной груди. - Это вполне подойдет, спасибо.
Он согнул свою левую руку, наслаждаясь свободной игрой своих пальцев
там, где Эже размягчил суставы. Уничтожив его первоначальный костюм,
Призма заботливо обеспечила его новым. Лучшим же приобретением после
темно-коричневых солнцезащитных очков, которые Эже сотворил для него, были
его новые чистые белые "ботинки". Теперь он мог преспокойно шагать через
кучи острых, как бритвы, силикатных осколков и похожие на мечи поросли.
Неожиданно некая часть его тела, расположенная повыше ног испытала
резкую боль, предупреждая еще об одной области, с которой ему все же
придется справляться. Он объяснил это Эже, который задумчиво слушал. В
конце концов, ему было знакомо понятие отходов, даже если от имели гораздо
более твердый состав, чем у чисто органических форм жизни.
Временно отсоединившись от мозга своего спутника, он произвел
необходимые изменения в панцире. Эван испытал оба способа и успокоился,
когда обнаружил, что они работали так же гладко, как и остальной его
костюм. И еще раз он поразился башне из ярких золотистых кристаллов,
которые вытекли из земли через несколько минут после того, как он
закончил.
Терпеливые организмы, жившие в почве Призмы, набросились на
неожиданное "золотое дно" мочи, чтобы использовать ценные соли,
содержавшиеся там. Хрупкая кристаллическая структура, которая поднялась за
время пиршества, была результатом этого.
Он поднялся и позволил Эже подключиться.
- Итак, пойдем искать твою деревню и посмотрим, что эти ваши
"ораторы" могут сделать.
- Это не деревня, если я правильно понимаю этот термин, - строго
ответил Эже, хотя он сделал жест на запад. Эван отправился в указанном
направлении, уверенно шагая через сверкавший лес. - Это ассоциация
свободно специализированных особей. Ассоциатива.
- Ладно, в таком случае, Ассоциатива. - Пока он шел, Эван искал на
земле в лесу что-нибудь, что было бы лучшим оружием, чем его кварцевый
посох. - Скажи мне кое-что. Ты совершенно независим. Вы получаете свою
энергию прямо от солнца, поэтому нет необходимости сотрудничать на охоте.
Зачем беспокоиться из-за ассоциации? Мне кажется, что тебе не нужен никто,
кроме тебя самого. Зачем жить вместе с другими такими же? Просто для
компании?
- Есть много причин, предпочитать стадность одиночеству. Наверняка,
как независимый организм, ты сам должен признавать некоторые из них. В
жизни есть большее, чем собирание пищи. Например, есть общие опасности, с
которыми можно скорее можно справиться на кооперативной, чем на
индивидуальной основе.
Итак, даже такое на вид неразрушимое живое существо, как Эже,
чувствовало, что ему угрожали невидимые и все еще неизведанные опасности
леса. Это была достаточно отрезвлявшая мысль для такого хрупкого создания,
как человек, чтобы хорошенько подумать над ней. Возможно, Призма была
домом для созданий, даже более смертоносных, чем разбрызгиватели кислоты и
ультразвуковые генераторы. Процесс эволюции приспособления на Призме
проходил не более гладко или вежливо, чем в любом другом мире, несмотря на
ее отклонение в мир кремния.
Он посмотрел вниз на пузырчатую траву, хрустевшую под его ногами.
Здесь даже простейшие, низшие формы жизни выставляли напоказ защитную
оболочку. Где организмы, подобные Эже приспособились к такой окружающей
среде? Были ли ему подобные на высшей ступени в цепи питания? Но фотофоры
стояли вне цепи питания, независимые от нее. И все же он опасался
нападения. Это расстраивало Эвана, неприятно было думать о больших, более
сильных тварях, живущих за счет такого разумного да и симпатичного живого
существа, как Эже. Но разве на Земле не было такой эпохи, несколько эр
тому назад, когда человек сам был вынужден довольствоваться положением
некоего звена в середине цепи питания? Это дало ему много пищи для
размышления, пока он нес своего вновь обретенного друга через лес чудес и
сюрпризов.
Весь мир раздражал его чувства. Везде, куда он ни смотрел, были
твердые, неподатливые формы. Они могли быть красивыми и экзотическими, но
ни в одной из них не было нежности. Даже кремниевые волокна, которые
имитировали внешний вид ветвей с листьями и стебли растений были грубыми
на ощупь и мигом распороли бы обнаженную кожу, едва коснувшись ее. Он
снова подумал о червях-сиарузи, о том, как легко они пронзили его плоть и
более чем когда-либо был благодарен, за те доспехи, которыми обеспечил его
Эже.

9
Они выбрали место, где провести ночь, и Эван задремал, когда его
разбудило тихое жужжание в правом ухе. Кружившиеся драгоценности
проносились над головой, хотя и не в таком изобилии, как несколькими
ночами раньше.
Жужжание донеслось снова. Он сел и посмотрел в темноту, все
предостережения Эже сразу же вспомнились ему.
- Там что-то выдвигается, - мысленно сказал он своему другу.
- Я знаю. - Ответ был медлительным и сонным, как будто бы Эже не мог
встряхнуться и проснуться. Если хорошенько подумать, он никогда не
обсуждал вопрос сна с маленьким чужеземцем.
Он не намеревался делать это и теперь. Он был слишком занят, пытаясь
вглядеться в окружавшую темноту. Лунный свет добавлял жуткие тени к уже
тревожному силуэту леса. Другие ночные звуки заполнили воздух. Они были
недостаточно громкими, чтобы заглушить то постоянное, монотонное жужжание.
- Я ничего не вижу.
- Я тоже, - прошептал Эже.
"Почему его голос звучал так устало? - удивился Эван. - Разве он не
ехал весь день на человеческих плечах?"
Фигура отделилась от деревьев и пошла к ним. Она была немного больше
собаки и приняла форму гладкого полушария, передвигавшегося на четырех
коротких и толстых бурых ногах. Пара блестящих красных глаз смотрела на
мир прямо из-под переднего края стеклянного лба. Имелось еще по два глаза
на каждой стороне и пара обращенных назад, но сначала он не заметил их.
Оно двигалось с тяжеловесной осторожностью, не демонстрируя ничего по
части клыков или когтей и выглядело как угодно, но не угрожающе.
Эже увидел его и впал в панику.
- Это баск! Мне придется отсоединиться. Беги, Эван, и не оглядывайся!
Я постараюсь найти тебя позже.
- Эй, обожди минуту! - закричал Эван, но Эже уже вытащил усики связи
из его уха и упал на землю.
Баск продолжал неуклюже двигаться по направлению к ним на леденящей
скорости, возбужденно жужжа. Эван был убежден, что он мог обогнать его,
прыгая на одной ноге, тем более на двух здоровых ногах. Он пристально
смотрел на баска и напрасно искал на нем какой-то признак наступательного
вооружения. Если это был разбрызгиватель кислоты, то выдающийся
орган-шприц был полностью скрыт от взглядов. В любом случае, Эже уверил
его, что его костюм должен быть способен противостоять действию всех,
кроме самых сильных кислот.
Он потянулся вниз, чтобы попытаться удержать своего друга, в первый
раз чувствуя себя неловко и одиноко во время отсоединения. Но Эже,
казалось, интересовался только бегством.
Возможно, приближавшееся животное существо превосходило по массе его,
но не Эвана, который был в несколько раз больше его по размерам.
- Эй, что-то не так? Оно не выглядит очень уж гроз...
Шар света, который заполнил место их стоянки был столь же
ослепительным, как и неожиданным. Это походило на то, как если бы кто-то
запустил дюжину осветительных магниевых ракет под самими ух ногами. Эван,
снявший свои солнцезащитные очки на ночь, был временно ослеплен. Эффект
был увеличен отражающими поверхностями лесной поросли.
Он покачнулся назад, потирая свои обожженные вспышкой глаза обеими
руками, пока он не натолкнулся на твердую глыбу большого кондарита. Тот,
стоя позади него, немедленно начал вибрировать, и Эван отпрянул от него.
Посредством вибрации кондарит мог генерировать довольно много тепла. Это
была защитная реакция, предназначенная для отпугивания любителей объедать
молодые побеги, чья проводимость была бы выведена из равновесия внутренним
теплом. Трудно грызть что-нибудь, если оно жжет тебе рот.
Постепенно избыток крошечных звезд начал пропадать с задней стороны
его век. И именно в тот момент, когда он снова был в состоянии видеть,
вспышка света повторилась. Но на этот раз он успел отвернуться от баска.
Прикрыв глаза одной рукой, он искал свой рюкзак, пока опять не надел
солнцезащитные очки. Они должны дать некоторую защиту.
Он был в состоянии рассчитать время и таким образом предсказать,
когда баск вновь собирался вспыхнуть, поскольку его импульсы появлялись с
равномерными промежутками. Животное направилось к нему, но когда он
отступил назад, оно вновь обратило свое внимание на Эже. К потрясению и
удивлению Эвана, вместо того, чтобы бежать, хотя он заявил о своем
намерении сделать это, маленький инопланетянин стоял неподвижно там, где
приземлился, спрыгнув с плеч Эвана.
- Эже, беги! Почему ты не бежишь? Идиот! - обругал он себя. - Ты же
не подключен! - Недостаток движения у его товарища было полной тайной.
Особенно поскольку стало вполне очевидно, что баск направлялся прямо
к нему. Приблизившись, он начал медленно подниматься на своих четырех
ногах. Они, казалось, вытягивались, как гидравлические опоры, вместо того,
чтобы развертываться или раскручиваться. Каждую пару минут он генерировал
еще одну ослепительную вспышку света, его полусферическое тело действовало
как огромная всенаправленная линза.
Не нужно было быть биологом, чтобы разгадать намерения хищника. Он
собирался подниматься до тех пор, пока не окажется достаточно высоко над
землей, чтобы подпрыгнуть над телом Эже и затем упасть вниз, полностью
накрыв его. Эван на хотел и мысленно представлять себе его всасывающие,
разрывающие ротовые части, которые, должно быть, были спрятаны под
стеклянной головой, - массивные жвалы, которые разорвут Эже на куски.
Все же его друг не двигался. Логика быстро протянула связь между
неподвижностью Эже и периодическими вспышками света. Световой волны особой
длины было достаточно, чтобы парализовать его товарища, проникнув через
силикатную оптику, чтобы вызвать онемение мозга. Эван слышал о животных,
которые могли парализовать, используя звук, но он впервые столкнулся с
хищником, который применял свет, чтобы парализовать свою жертву.
Баск занял положение непосредственно над оцепеневшим Эже, и начал
снижаться. Как и его походка, снижение этого стеклянного купола было
медленным, очень медленным. Вспышки света причиняли боль, но оптика и мозг
Эвана были не так чувствительны к длине их волны, как обитатели этого
мира. И двигался он быстро.
Чувствуя себя неловко, как человек, ненароком сунувший под
гидравлический пресс, он протиснулся вперед, между ног баска, схватил Эже
за две из его десяти ног и вытащил его наружу. Баск не сделал попытки
помешать этим дерзким усилиям, хотя, насколько Эван знал, он мог бы
издавать крики возмущения на частотах за пределами его слышимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36