говорит тот. На дом посмотрел. Пошел лег в гамак. – Топайте отсюда. Не действуйте на нервы.
– Пошли, – говорит Ластер. – Наделал ты делов. Пошли, пока мис Квентина на тебя там жалуется.
Идем к забору, смотрим в просветы цветов. Ластер ищет в траве.
– Вот в этом кармане лежала, – говорит он. Флажок полощется, и солнце косо на широкий луг.
– Сейчас пройдет кто-нибудь здесь, – говорит Ластер. – Да не те – те игроки прошли уже. Ну-ка, помоги искать.
Идем вдоль забора.
– Кончай выть, – говорит Ластер. – Раз не идут, не заставишь же их силой! Обождать надо минуту. Глянь-ка. Вон показались.
Я иду вдоль забора к калитке, где с сумками проходят школьницы.
– Эй, Бенджи! – говорит Ластер. – Назад!
«Ну, что толку торчать там, глядеть на дорогу», сказал Ти-Пи. «Мис Кэдди далеко теперь от нас. Вышла замуж и уехала. Что толку держаться за калитку там и плакать? Она же не услышит».
«Чего ему надо?» сказала мама. «Поразвлекай его, Ти-Пи, пусть замолчит».
«Да он к воротам хочет, глядеть на дорогу», сказал Ти-Пи.
«Вот этого как раз нельзя», сказала мама. «На дворе дождь. Неужели ты не можешь поиграть с ним, чтобы он замолчал? Прекрати, Бенджамин».
«Не замолчит он ни за что», сказал Ти-Пи. «Он думает, если стоять у калитки, то мис Кэдди вернется».
«Вздор какой», сказала мама.
Мне слышно, как они разговаривают. Я вышел за дверь, и их уже не слышно, и я иду к калитке, где с сумками проходят школьницы. Быстро проходят, смотрят на меня, повернув лица. Я сказать хочу, но они уходят, я иду забором и хочу сказать, а они все быстрей. Вот бегом уже, а забор кончился, мне дальше некуда идти, я держусь за забор, смотрю вслед и хочу выговорить.
– Бенджи! – говорит Ти-Пи. – Ты зачем из дома убегаешь? Захотел, чтоб Дилси выпорола?
– Что толку тебе выть там и мычать через забор, – говорит Ти-Пи. – Детишек только напугал. Видишь, на ту сторону от тебя перебежали.
«Как это он открыл калитку?» сказал папа. «Неужели ты, Джейсон, не запер на щеколду за собой, когда входил?»
«Конечно, запер», сказал Джейсон. "Что я, дурак? Или, по-вашему, я хотел, чтобы такое стряслось? В нашей семье и без того веселые дела. Я так и знал – добром не кончится. Теперь-то вы уж, я думаю, отошлете его в Джексон.4 Если только миссис Берджес его раньше не пристрелит…"
«Замолчи ты», сказал папа.
«Я так и знал все время», сказал Джейсон.
Я тронул калитку – не заперта, и я держусь за нее, смотрю в сумерки, не плачу. Школьницы проходят сумерками, и я хочу, чтоб все на место. Я не плачу.
– Вон он.
Остановились.
– Ему за ворота не выйти. И потом – он смирный. Пошли!
– Боюсь. Я боюсь. Пойду лучше той стороной.
– Да ему за ворота не выйти.
Я не плачу.
– Тоже еще зайчишка-трусишка. Пошли!
Идут сумерками. Я не плачу, держусь за калитку. Подходят небыстро.
– Я боюсь.
– Он не тронет. Я каждый день тут прохожу. Он только вдоль забора бегает.
Подошли. Открыл калитку, и они остановились, повернулись. Я хочу сказать, поймал ее, хочу сказать, но закричала, а я сказать хочу, выговорить, и яркие пятна перестали, и я хочу отсюда вон. Сорвать с лица хочу, но яркие опять поплыли. Плывут на гору и к обрыву, и я хочу заплакать. Вдохнул, а выдохнуть, заплакать не могу и не хочу с обрыва падать – падаю – в вихрь ярких пятен.
«Гляди сюда, олух!» говорит Ластер. «Вон подходят. Кончай голосить, подбери слюни».
Они подошли к флажку. Вытащил, ударили, назад вставил флажок.
– Мистер! – сказал Ластер.
Тот обернулся.
– Что? – говорит.
– Вы не купите мячик для гольфа? – говорит Ластер.
– Покажи-ка, – говорит тот. Подошел, и Ластер подал ему мяч через забор.
– Ты где взял? – говорит тот.
– Да нашел, – говорит Ластер.
– Что нашел – понятно, – говорит тот. – Только где нашел? У игроков в сумке?
– Он во дворе у нас валялся, – говорит Ластер. – Я за четверть доллара продам.
– Чужой мяч – продавать? – говорит тот.
– Я его нашел, – говорит Ластер.
– Валяй находи снова, – говорит тот. Положил в карман, уходит.
– Мне на билет нужно, – говорит Ластер.
– Вот как? – говорит тот. Пошел на гладкое. – В сторонку, Кэдди, – сказал. Ударил.
– Тебя не разберешь, – говорит Ластер. – Нету их – воешь, пришли – тоже воешь. А заткнуться ты не мог бы? Думаешь, приятно тебя слушать целый день? И дурман свой уронил. На! – Поднял, отдал мне цветок. – Уже измусолил, хоть новый иди срывай. – Мы стоим у забора, смотрим на них.
– С этим белым каши не сваришь, – говорит Ластер. – Видал, как мячик мой забрал? – Уходят. Мы идем вдоль забора. Дошли до огорода, дальше нам некуда идти. Я держусь за забор, смотрю в просветы цветов. Ушли.
– Ну, чего ты голосишь? – говорит Ластер. – Кончай. Вот мне так есть с чего реветь, а тебе не с чего. На! Зачем роняешь свою травку? Сейчас еще о ней завоешь. – Отдал мне цветок. – Куда поперся?
На траве наши тени. Идут к деревьям впереди нас. Моя дошла первая. Потом и мы дошли, и теней больше нет. В бутылке там цветок. Я свой цветок – туда тоже.
– Взрослый дылда, – говорит Ластер. – С травками в бутылочке играешься. Вот помрет мис Кэлайн – знаешь, куда тебя денут? Мистер Джейсон сказал, отвезут тебя куда положено, в Джексон. Сиди себе там с другими психами, держись хоть весь день за решетки и слюни пускай. Весело тебе будет.
Ластер ударил рукой по цветам, упали из бутылки.
– Вот так тебя в Джексоне, попробуешь только завыть там.
Я хочу поднять цветы. Ластер поднял, и цветы ушли. Я заплакал.
– Давай, – говорит Ластер, – реви! Беда только, что нет причины. Ладно, сейчас тебе будет причина. Кэдди! – шепотом. – Кэдди! Ну, реви же, Кэдди!
– Ластер! – сказала из кухни Дилси. Цветы вернулись.
– Тихо! – говорит Ластер. – Вот тебе твои травки. Смотри! Опять все в точности как было. Кончай!
– Ла-астер! – говорит Дилси.
– Да, мэм, – говорит Ластер. – Сейчас идем! А все из-за тебя. Вставай же. – Дернул меня за руку, я встал. Мы пошли из деревьев. Теней наших нет.
– Тихо! – говорит Ластер. – Все соседи смотрят. Тихо!
– Веди его сюда, – говорит Дилси. Сошла со ступенек.
– Что ты еще ему сделал? – говорит она.
– Я ничего ему не сделал, – говорит Ластер. – Он так просто, ни с чего.
– Нет уж, – говорит Дилси. – Что-нибудь да сделал. Где вы с ним ходили?
– Да там, под деревьями, – говорит Ластер.
– До злобы довели Квентину, – говорит Дилси. – Зачем ты его водишь туда, где она? Ведь знаешь, она не любит этого.
– Занята она больно, – говорит Ластер. – Небось Бенджи ей дядя, не мне.
– Ты, парень, брось нахальничать! – говорит Дилси.
– Я его не трогал, – говорит Ластер. – Он игрался, а потом вдруг взял и заревел.
– Значит, ты его могилки разорял, – говорит Дилси.
– Не трогал я их, – говорит Ластер.
– Ты мне, сынок, не лги, – говорит Дилси. Мы взошли по ступенькам в кухню. Дилси открыла дверцу плиты, поставила около стул, я сел. Замолчал.
«Зачем вам было ее будоражить?» сказала Дилси. «Зачем ты с ним туда ходила?»
«Он сидел тихонько и на огонь смотрел», сказала Кэдди. «А мама приучала его отзываться на новое имя. Мы вовсе не хотели, чтоб она расплакалась».
«Да уж хотели не хотели», сказала Дилси. «Тут с ним возись, там-с ней. Не пускай его к плите, ладно? Не трогайте тут ничего без меня».
– И не стыдно тебе дразнить его? – говорит Дилси. Принесла торт на стол.
– Я не дразнил, – говорит Ластер. – Он играл своими травками в бутылке, вдруг взял и заревел. Вы сами слыхали.
– Скажешь, ты цветов его не трогал, – говорит Дилси.
– Не трогал, – говорит Ластер. – На что мне его травки. Я свою монету искал.
– Потерял-таки ее, – говорит Дилси. Зажгла свечки на торте. Одни свечки тонкие. Другие толстые, кусочками куцыми. – Говорила я тебе, спрячь. А теперь, значит, хочешь, чтоб я другую выпросила для тебя у Фрони.
– Хоть Бенджи, хоть разбенджи, а на артистов я пойду, – говорит Ластер. – Мало днем, так, может, еще ночью с ним возись.
– На то ты к нему приставлен, – говорит Дилси. – Заруби себе это на носу, внучек.
– Да я и так, – говорит Ластер. – Что он захочет, все делаю. Правда, Бендя?
– Вот так-то бы, – говорит Дилси. – А не доводить его, чтоб ревел на весь дом, досаждал мис Кэлайн. Давайте лучше ешьте торт, пока Джейсон не пришел. Сейчас привяжется, даром что я этот торт купила на собственные деньги. Попробуй спеки здесь, когда он каждому яичку счет ведет. Не смей дразнить его тут без меня, если хочешь пойти на артистов.
Ушла Дилси.
– Слабо тебе свечки задуть, – говорит Ластер. – А смотри, как я их. – Нагнулся, надул щеки. Свечки ушли. Я заплакал. – Кончай, – говорит Ластер. – Вон смотри, какой в плите огонь. Я пока торт нарежу.
Слышно часы, и Кэдди за спиной моей, и крышу слышно. «Льет и льет», сказала Кэдди. «Ненавижу дождь. Ненавижу все на свете». Голова ее легла мне на колени. Кэдди плачет, обняла меня руками, и я заплакал. Потом опять смотрю в огонь, опять поплыли плавно яркие. Слышно часы, и крышу, и Кэдди.
Ем кусок торта. Ластера рука пришла, взяла еще кусок. Слышно, как он ест. Смотрю в огонь. Длинная железка из-за плеча у меня протянулась к дверце, и огонь ушел. Я заплакал.
– Ну, чего завыл? – говорит Ластер. – Глянь-ка. – Огонь опять на месте. Я молчу. – Сидел бы себе, на огонь глядя, и молчал бы, как мэмми велела, так нет, – говорит Ластер. – И не стыдно тебе. На. Вот тебе еще кусок.
– Ты что ему тут сделал? – говорит Дилси. – Зачем ты его обижаешь?
– Да я же стараюсь, чтоб он замолчал и не досаждал мис Кэлайн, – говорит Ластер. – Он опять ни с чего заревел.
– Знаю я это твое ни с чего, – говорит Дилси. – Вот приедет Верш, он тебя поучит палкой, чтоб не озоровал. Ты с утра сегодня палки просишь. Водил его к ручью?
– Нет, мэм, – говорит Ластер. – Мы весь день со двора никуда, как было велено.
Рука его пришла за новым куском. Дилси по руке ударила.
– Протяни опять попробуй, – говорит Дилси. – Я ее вот этим резаком оттяпаю. Он, верно, ни куска еще не съел.
– Еще как съел, – говорит Ластер. – Я себе один, ему два. Пускай сам скажет.
– Попробуй только взять еще, – говорит Дилси. – Протяни только руку.
«Так, так», сказала Дилси. «Теперь, верно, мой черед расплакаться. Надо же и мне похлюпать над бедным Мори».
«Его Бенджи теперь зовут», сказала Кэдди.
«А зачем?» сказала Дилси. «Что, старое, родимое его имя сносилось уже, не годится?»
«Бенджамин – это из Библии»5, сказала Кэдди. «Оно ему лучше подходит, чем Мори».
«А чем оно лучше?» сказала Дилси.
«Мама сказала, что лучше».
«Придумали тоже», сказала Дилси. «Новое имя ему не поможет. А старое не навредит. Имена менять – счастья не будет. Дилси я родилась, и так оно и останется Дилси, когда меня давно уж позабудут все».
«Как же оно останется, когда тебя позабудут, а, Дилси?» сказала Кэдди.
«Оно, голубка, в Книге останется»6, сказала Дилси. «Там записано».
«А ты же не умеешь читать», сказала Кэдди.
«Мне читать не надо будет», сказала Дилси. "За меня прочтут. Мне – только отозваться: «Здесь я».
Из-за плеча к дверце опять длинная железка, и огонь ушел. Я заплакал.
Дилси с Ластером дерутся.
– Ну нет, попался! – говорит Дилси. – Ну уж нет, я видела! – Вытащила Ластера из угла, трясет его. – Так вот оно какое – твое ни с чего! Погоди, приедет твой отец. Была б я помоложе, я б тебе уши с корнем оторвала. Вот запру в погреб на весь вечер, будет тебе вместо артистов. Увидишь, запру.
– Ой, мэмми! – говорит Ластер. – Ой, мэмми!
Я тяну руку туда, где был огонь.
– Не пускай его! – сказала Дилси. – Пальцы сожжет!
Моя рука отдернулась, я в рот ее. Дилси схватила меня. Когда нет моего голоса, мне и сейчас часы слышно. Дилси повернулась к Ластеру, хлоп его по голове. Мой голос опять громко и опять.
– Соду подай! – говорит Дилси. Вынула мне руку изо рта. Голос мой громко. Дилси сыплет соду на руку мне.
– Там на гвозде в кладовке тряпка, оторви полосу, – говорит она. – Тш-ш-ш. А то мама опять заболеет от твоего плача. Гляди-ка лучше на огонь. Дилси руку полечит, рука в минуту перестанет. Смотри, огонь какой! – Открыла дверцу плиты. Я смотрю в огонь, но рука не перестает, и я тоже. Руке в рот хочется, но Дилси держит.
Обвязала руку тряпкой. Мама говорит:
– Ну, что тут опять с ним? И болеть не дадут мне спокойно. Двое взрослых негров не могут за ним присмотреть, я должна вставать с постели и спускаться к нему успокаивать.
– Уже все прошло, – говорит Дилси. – Он сейчас замолчит. Просто обжег немного руку.
– Двое взрослых негров не могут погулять с ним, чтобы он не орал в доме, – говорит мама. – Вы знаете, что я больна, и нарочно его заставляете плакать. – Подошла ко мне, стоит. – Прекрати, – говорит. – Сию минуту прекрати. Ты что, потчевала его этим?
– В этом торте Джейсоновой муки нету, – говорит Дилси. – Я его на свои в лавке купила. Именины Бенджи справила.
– Ты его отравить захотела этим лавочным дешевым тортом, – говорит мама. – Не иначе. Будет ли у меня когда-нибудь хоть минута покоя?
– Вы идите обратно к себе наверх, – говорит Дилси. – Рука сейчас пройдет, он перестанет. Идемте, ляжете.
– Уйти и оставить его вам здесь на растерзание? – говорит мама. – Разве можно спокойно там лежать, когда он здесь орет? Бенджамин! Сию минуту прекрати.
– А куда с ним денешься? – говорит Дилси. – Раньше хоть на луг, бывало, уведешь, пока не весь был проданный. Не держать же его во дворе у всех соседей на виду, когда он плачет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39