Так рассуждал про себя Тарзан в те считанные секунды, когда к нему приближался тигр. Тарзан не сводил глаз с длинного прекрасного тела, замершего для прыжка. Неожиданно прямо над тигром раздался звук, отвлекший его внимание от Тарзана.
Зверь замер.
Теперь и Тарзан услышал над собой треск сучьев и разглядел крупное животное, нечто вроде большой гориллы, уставившееся на него.
Из листвы соседних деревьев высунулись еще две морды, а на тропу откуда ни возьмись выскочили несколько таких же косматых и свирепых животных. Тарзан отметил про себя, что у этих существ очень много схожего как с гориллой, так и с человеком.
Тарзан перевел взгляд на тигра и увидел, что тот как будто заколебался, решая, что предпринять – броситься ли на Тарзана или же схватиться с гориллами.
В следующий миг хищник сделал свой выбор. Издав свирепый рык, он двинулся на Тарзана. В ту же секунду одна из горилл молниеносно ухватилась за кожаную петлю, державшую Тарзана, и стала тянуть вверх. Но зверь уже прыгнул. На взмывшее ввысь тело хищника обрушились десятки увесистых дубин. Рассевшиеся по веткам гориллы вкладывали всю свою могучую силу в удары, стараясь попасть в голову. Упав на землю, тигр уже не вставал.
Расправившись с неприятелем, гориллы спустили Тарзана вниз и освободили от пут. Две гориллы схватили его за руки, а третья сжала горло Тарзана, занося другой рукой смертоносную дубину над его головой.
Из пасти гориллы, что стояла перед Тарзаном, неожиданно вырвались гортанные звуки, от которых Тарзан опешил точно так же, как если бы вдруг заговорил саблезубый тигр.
– – Ка-года? – услышал Тарзан.
В родных джунглях Тарзана так говорили, когда предлагали сдаться.
Это слово, сказанное гориллой, живущей в чужом мире, шло из лексики великих обезьян, язык которых, по мнению Тарзана, отличался чрезвычайной простотой. С помощью этого языка общались между собой в джунглях великие обезьяны, низшие обезьяны, гориллы, гиббоны и прочие особи.
То, что горилла знала этот язык здесь, на Пеллюсидаре, могло означать только одно: наличие контактов с внешней Землей или же одинаковость законов эволюции для всех.
Однако Тарзан рассудил иначе. Он подумал, что услышанное слово явно свидетельствует о некоей связи с племенем обезьян, язык которых он знал с младенчества, поскольку воспитывали и наставляли его великие обезьяны.
– – Ка-года? – повторил самец.
– – Ка-года, – ответил Тарзан. Услышав ответ на своем языке, горилла с удивлением наклонила голову на бок.
– – Кто ты такой? – раздался следующий вопрос.
– – Я – Тарзан, искусный воин и великий охотник.
– – Что привело тебя в страну Мва-лота?
– – Я пришел как друг, – объяснил Тарзан. – Я не враждую с твоим народом.
Гориллообразное существо опустило дубину. С деревьев стали сползать другие ему подобные.
– – Откуда тебе известен язык саготов? – изумился самец.
– – Это наречие моего народа, – пояснил Тарзан. – Меня ему научила Кала вместе с другими обезьянами из племени обезьян Керчак.
– – Впервые слышим о племени Керчак, – насторожился самец.
– – Да врет он все, – вмешался второй. – Давайте кончать его, он из гилаков, не иначе.
– – Успеется, – сказал третий. – Предлагаю отвести его к Мва-лоту, чтобы в обряде убийства могло принять участие все племя.
– – Так и сделаем, – произнесла подошедшая горилла, – отведем его к себе, а там будем веселиться.
Тарзан прекрасно все понял, хотя в речи горилл преобладали гортанные звуки и не соблюдались никакие правила синтаксиса.
Участь пленника была решена. Теперь саготы сосредоточили внимание на тигре, который успел очнуться и отползал назад, сердито стуча по земле хвостом.
Трое горилл связали Тарзану руки за спиной и накинулись на тигра, нанося ему сокрушительные удары дубинами по голове. Добив зверя, они принялись руками раздирать его на куски. Тарзан пристально изучал своих недругов. По сравнению с гориллами из земных джунглей, эти были более стройными и не такими тяжелыми. Руки и ноги имели большее сходство с человеческими, чем у земных сородичей, однако тело, сплошь заросшее густыми волосами, подчеркивало животную сущность. Их лица явственно выражали свирепость, но, в отличие от горилл, эти человекообразные отличались живостью ума.
На них полностью отсутствовала какая-либо одежда, – ни лоскутка. Насытившись свежатиной, обезьянолюди двинулись в ту же сторону, куда направлялся и Тарзан, угодивший затем в ловушку.
Один из саготов занялся силком и аккуратно присыпал петлю листьями, готовя ее к встрече с очередным гостем.
Хотя саготы и напоминали зверей, все их движения отличались выверенностью и точностью. Скорее всего, они находились в самом начале своей эволюции. Несомненно. это были уже люди, имели человеческий разум, но внешний облик и лицо оставались пока еще обезьяньими.
Когда сагот двигался по тропе, то шел он, как человек, напоминая Тарзану его соплеменников. И в то же время он, без сомнения, больше полагался на свои органы обоняния, чем на зрение – под стать любому животному.
Саготы с Тарзаном отправились в путь и пройдя несколько миль, остановились возле упавшего на тропу большого дерева, рядом с которым зияла яма. Кто-то из саготов дубиной постучал по стволу условным сигналом: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук. Подождал секунду-другую и снова повторил позывные. Потом еще раз, после чего саготы, все как один, прильнули ушами к земле.
Откуда-то из леса донесся ответный сигнал: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук.
Саготы удовлетворенно вздохнули, полезли на деревья и расселись на ветках, словно дожидаясь чего-то. Двое саготов схватили Тарзана и затащили его на дерево, поскольку с завязанными руками ему это было не под силу.
Тарзан, не проронивший за весь путь ни единого слова, обратился к саготу с просьбой:
– – Развяжи мне руки, я ведь не враг.
– – Тар-гуш, – позвал сагот, – гилак просит, чтобы его развязали.
Огромный самец по имени Тар-гуш, более светлой окраски и, если это слово вообще уместно, более изящный, чем остальные, впился в Тарзана взглядом. Тар-гуш глядел на пленника, ни разу не моргнув, и Тарзану почудилось, что он слышит, как со скрипом ворочаются мысли в этой косматой голове. Казалось, сагот заколебался. Наконец он произнес:
– – Развязать.
– – С какой такой стати? – возразил ему второй самец. В голосе его слышались грозные нотки.
– – Потому что Тар-гуш сказал «развязать»! – вмешался третий сагот.
– – Пусть не мнит себя Мва-лотом. Только король может приказать «развязать», тогда мы и подчинимся.
– – Да, я не Мва-лот. Я Тар-гуш. И я велю развязать его. Или ты оглох, Тор-яд?
– – Вот придет скоро Мва-лот и скажет свое слово. Ты мне не указ.
В ответ Тар-гуш молниеносно тигриной хваткой вцепился в горло Тор-яду. Безо всякого предупреждения или колебания. В тот же миг Тарзан осознал все различие между Тар-гушем и обезьянами, которых Тарзан так хорошо знал. Но умственные способности и реакции Тар-гуша были такими же. Поваленный Тар-гушем, Тор-яд свалился в близлежащие кусты. Безоружные, они боролись на земле, время от времени издавая глухое рычание. Тар-гуш острыми клыками, отсюда и его прозвище, вцепился в тело Тор-яда, который, извиваясь по-змеиному, вырвался и отполз в сторону. Тар-гуш вскочил, схватился длинными руками за ногу обидчика, перевернул его на спину и уселся сверху, переводя дыхание.
– – Ка-года? – сказал он, отдышавшись.
– – Ка-года! – выдавил из себя Тор-яд. Тогда Тар-гуш поднялся на ноги и отошел в сторону.
Затем с обезьяньим проворством вскарабкался на дерево, откуда приказал:
– – Развяжите руки гилаку!
Грозным взглядом обведя окружающих, он не обнаружил никого, кто бы захотел разделить участь Тор-яда.
– – А если он вздумает убежать, убейте! – добавил он. Пленнику развязали руки. Тарзан прикинул, что саготы не дадут ему воспользоваться ножом, а лук и стелы лежали на тропе. Саготы видели их, но не обращали никакого внимания, видимо, не знакомые с этим оружием.
Тор-яд отошел в сторону и взобрался на дерево, держась подальше от саготов. Вдруг Тарзан заслышал звуки шагов. Саготы оживились.
– – Идут! – воскликнул Тар-гуш.
– – Это Мва-лот, – объявил другой сагот и стрельнул глазами на Тор-яда.
До Тарзана наконец дошло значение условного стука, и все же он не понимал, зачем понадобилось вызывать соплеменников.
Вскоре прибыли новые саготы. Тарзан без труда определил в толпе короля Мва-лота. Во главе подошедших следовал большой самец. Тело его покрывала седая шерсть, волосы на лице отличались голубоватым оттенком.
Завидя своих, саготы спустились с деревьев, забрав с собой Тарзана.
Король поднял руку.
– – Мва-лот явился, – провозгласил он, – со своими людьми.
– – Я – Тар-гуш. – Сагот сделал шаг вперед.
– – А это что такое? – спросил Мва-лот, кивая на Тарзана.
– – Это гилак. Мы обнаружили его в ловушке, – пояснил Тар-гуш.
– – И для этого требовалось нас вызывать? – угрожающе спросил Мва-лот. – Его следовало доставить в стойбище. Он ведь в состоянии передвигаться.
– – Мы дали сигнал не только из-за этого мяса. – Тар-гуш указал на Тарзана. – На тропе, откуда мы пришли, рядом с ловушкой лежит большое животное, задранное тигром.
– – Здорово! Мы можем съесть его и позже.
– – И потанцевать, – подхватил один из стражей Тарзана. – Давненько мы не танцевали, Мва-лот, даже не упомнить, когда мы в последний раз веселились.
Саготы, возглавляемые Тар-гушем, отправились по тропе к готовой добыче. Они бросали на Тарзана подозрительные взгляды и по всему чувствовалось, что им не по душе его присутствие.
И хотя становилось ясно, что саготы отличаются от керчаков, Тарзан чувствовал себя с ними как дома несмотря даже на то, что являлся пленником.
Неподалеку от Тарзана шел Мва-лот с подошедшим к нему Тор-ядом. Они неслышно переговаривались, время от времени поглядывая на Тар-гуша, который шел впереди. К концу разговора Мва-лот рассвирепел. Саготы глядели на своего короля, видя, что тот вне себя от ярости. И лишь Тар-гуш, который ничего не заметил, спокойно шел впереди. Мва-лот вихрем вдруг сорвался с места и, подняв тяжелую дубину, безо всякого предупреждения бросился на Тар-гуша, намереваясь проломить тому череп.
Жизнь научила Тарзана многому, и, самое главное, мгновенной реакции. Он полностью отдавал себе отчет в том, что в создавшейся ситуации друзей у него быть не может, но также понимал и то, что ни один из саготов не решится окриком предупредить Тар-гуша об опасности.
И прежде чем его успели остановить, Тарзан с криком: «Криг-а, Тар-гуш» метнулся в сторону и в прыжке сокрушительным ударом свалил с ног Тор-яда.
Услышав предупреждающий выкрик «криг-а», что на языке великих обезьян означало «берегись», Тар-гуш стремительно обернулся и увидел мчавшегося на него Мва-лота, занесшего над головой дубину. Но тут произошло нечто, от чего Тар-гуш опешил. Он увидел, что гилак напал на Мва-лота, схватив его сзади за шею. Затем рванулся к Тар-гушу, волоча короля за собой, и встал спиной к дереву, рядом с Тар-гушем.
Саготы моментально вскинули дубины и двинулись на дерзких смутьянов.
– – Сразимся, Тар-гуш? – выкрикнул Тарзан.
– – Они убьют нас, – ответил тот. – Не будь ты гилаком, мы смогли бы убежать по деревьям, но ведь ты этого не умеешь. Придется оставаться и встретить бой.
– – Если из-за меня, то не придется. Тарзан пройдет всюду.
– – Тогда пошли, – сказал Тар-гуш, взметнув вверх дубину и размахивая ею перед мордами противников.
Они рванули по тропе. Тар-гуш в мгновение ока вскарабкался на дерево и с удивлением отметил, что безволосый гилак не отстает от него ни на шаг.
Воины из племени Мва-лота бросились вдогонку, но вскоре отстали и прекратили преследование.
Удостоверившись в том, что погоня прекратилась, беглецы остановились. Сагот произнес:
– – Я – Тар-гуш!
– – А я – Тарзан, – назвался человек из племени обезьян.
– – Почему ты решил предупредить меня? – спросил сагот.
– – Я же говорил тебе, что пришел к вам с дружескими намерениями, и когда заметил, что Мва-лот собрался тебя прикончить, я и выкрикнул, ведь ты – единственный, кто потребовал развязать мне руки.
– – Зачем ты пришел в страну саготов? – спросил Тар-гуш.
– – Я охотился.
– – А теперь куда собираешься?
– – Вернусь к своим, – ответил Тарзан.
– – Где же они?
Тарзан заколебался. Он и сам точно не знал. Посмотрел на солнце, но оно было скрыто кронами деревьев. Огляделся вокруг – всюду листва. Ничто – ни солнце, ни листва, ни деревья не могли подсказать ему путь к кораблю. Это были не родные, чужие солнце, листва и деревья. Не его родные джунгли.
Владыка джунглей растерялся.
V
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГРИДЛИ
Джейсон Гридли, укрывшийся на дереве, оказался очевидцем леденящего зрелища охоты жутких кошек. Он видел обезумевших животных, которых кромсали тигры.
То был Пеллюсидар с его гигантскими хищниками, столь не похожими на земных зверей.
Гридли вернулся мысленно к себе. Что же дальше? Он не сомневался в том, что рано или поздно сюда явится человек Пеллюсидара, но что сулит ему эта встреча? Гридли стал прикидывать, как ему добраться до корабля.
Не увидев вокруг никого из группы, Гридли несколько раз крикнул, но никакого ответа не получил. Правда, он делал скидку на то, что голос его не столь уж зычный, чтобы расслышать издалека. Гридли в глубине души надеялся, что товарищам все же удалось избежать кровавой бойни, однако продолжал тревожиться за ван Хорста.
Настало время подумать и о своей дальнейшей судьбе. Пора уходить отсюда и пробираться к кораблю. В любой миг могли вернуться звери, схоронившиеся в лесной чаще. Гридли посмотрел на солнце и пожалел, что на Пеллюсидаре нет ночей. В ночной темноте ему было бы легче уйти отсюда незамеченным.
Затем Гридли стал соображать, сколько же времени прошло с того момента, как поисковая группа покинула корабль. Однако здесь, на Пеллюсидаре, определить время не представлялось возможным. Лишь безмерная усталость и сонливость указывали на то, что поиск длится уже долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55