Филипп ФАРМЕР
ПЛОТЬ


ПРОЛОГ
Оживленные толпы стекались к Белому Дому. Отовсюду неслись смех, рев
мужчин, пронзительные выкрики женщин. Недоставало лишь звонких ребячьих
голосов: дети остались дома под присмотром старших, но еще не достигших
зрелости, братьев и сестер. Им не подобало видеть то, что произойдет
вечером. Да и не понять детям смысла этой церемонии, одной из самых
священных среди устраиваемых в честь Великой Седой Матери.
К тому же им было бы и небезопасно присутствовать здесь. Несколькими
столетиями ранее (а сейчас шел по старому стилю 2860 год), когда только
начинали проводить подобные торжества, детям разрешалось бывать на них, но
было много случаев, когда толпа, безумствуя, разрывала их на части.
Сегодняшний вечер таил немало опасностей и для взрослых. Бывали
нередкими случаи, когда калечили и убивали женщин. Мужчины тоже
становились жертвами длинных женских ногтей и острых зубов. Одержимые с
корнем отрывали то, что делало мужчин мужчинами, и, исступленно крича,
носились по улицам, высоко подняв или держа в зубах свои трофеи, а после
возлагали их на алтарь Великой Седой Матери в Храме Матери-Земли.
На следующей неделе, в пятницу, во время молений, одетые во все белое
Глашатаи Матери, жрецы и жрицы, упрекнут оставшихся в живых в том, что они
слишком далеко заходят в своем рвении. Однако суровыми словами все и
ограничится. Разве можно всерьез наказывать тех, кто столь искренне
одержим Богиней? Разве жрецы не ожидали этого? Разве не бывает так каждую
ночь, когда рождается Герой-Солнце, Король-Олень? Глашатаи прекрасно
понимали, что нужно просто успокоить народ, чтобы он мог вернуться к своим
повседневным делам. Народ должен слушать, молиться и забывать. И
дожидаться следующего праздника.
Да и жертвам не на что жаловаться. Их торжественно похоронят в
святилище, над ними произнесут молитвы и принесут в жертву оленя. Души
убитых напьются крови и, трижды прославленные, будут пребывать в вечном
блаженстве.
Багровое солнце скользнуло за горизонт, шелестя черными холодными
крыльями. Пришла ночь. Толпа немного притихла, когда вдоль Пенсильванской
авеню начали выстраиваться представители великих братств. Между главами
братств Лося и Изюбря разгорелся ожесточенный спор, кому возглавить
процессию. Ведь оба гордо носят рога, как и сам Герой-Солнце!
Раскрасневшийся Джон-Ячменное Зерно, затянутый в традиционное зеленое
облачение, попытался уладить спор. Как обычно, он так хватил за ночь, что
ему было все равно, что и как говорить. Несколько бессвязных фраз еще
больше распалили спорщиков. Они тоже были изрядно пьяны и дошли до того,
что схватились за ножи, не заботясь о последствиях.
Одно из отделений Почетной Стражи оставило свой пост, чтобы
прекратить ссору. С крыльца Белого Дома сошли несколько девушек, сверкая
остроконечными шлемами в свете факелов. У них были блестящие светлые
одежды и длинные, до талии, волосы. В одной руке у каждой был лук, в
другой - по стреле. В отличие от других девственниц города Вашингтон, у
них была обнажена только одна грудь левая. Одежда скрывала другую, вернее
ее отсутствие. По традиции, лучницы Белого Дома добровольно разрешали
удалить одну грудь, ради удобства при стрельбе. Они сделают свой выбор
после того, как сегодня ночью Герой-Солнце оплодотворит их божественным
семенем. И мужья-избранники будут гордиться тем, что их жены - бывшие
почетные Стражницы с одной грудью.
Командир девушек без обиняков осведомилась о причине спора. Выслушав
спорщиков, она заметила:
- Впервые все так скверно подготовлено. Видимо, нам нужен новый
Джон-Ячменное Зерно.
Острием стрелы она указала на главу братства Лося:
- Ты возглавишь процессию. Твои братья удостоены чести нести
Героя-Солнце.
Старейшина братства Изюбра запротестовал - то ли из смелости, то ли
по глупости:
- Я всю прошлую ночь пропьянствовал с Ячменным Зерном, и он лично
обещал мне, что этой чести удостоятся Изюбри. Я требую объяснения, почему
вместо нас избраны Лоси?
Командир бесстрастно взглянула на него и наложила стрелу на тетиву.
Однако она была достаточно искушена в политике, чтобы стрелять в кого-либо
из могучего братства Изюбря.
- В эту ночь Джона Ячменное Зерно воодушевляло, видно, что-то другое,
а не дух Великой Богини. То, что Лоси будут сопровождать Героя-Солнце по
пути в Капитолий, было решено недавно. Как зовут Героя-Солнце? Стэгг. И
притом только лося. Самца изюбря всегда звали просто быком.
- Да, все так, - согласился глава Изюбрей, побледнев при виде стрелы.
- Мне не нужно было слушать Джона. Но по традиции очередь была наша. В
прошлом году была очередь Львов, а в позапрошлом - Баранов. Следующими
должны были быть мы.
- Так бы и случилось, если бы не это.
И она указала в направлении Пенсильванской авеню.
В шести кварталах от Белого Дома проспект упирался в гигантское
здание бейсбольного стадиона. Но еще выше подымалась в небо сверкающая
игла корабля, который Земля не видела семьсот шестьдесят лет. Всего лишь
месяц назад, в конце ноября, он с грохотом и пламенем опустился с неба и
приземлился в центре игрового поля.
- Ты права, - кивнул глава Изюбрей. - Никогда прежде Герой-Солнце не
спускался к нам с небес, как посланник самой Великой Седой Матери. Она,
разумеется, сама дала понять, какое из братств удостоится высокой чести,
дав ему имя Стэгг.
Как только Изюбрь со своими людьми отошел от ступеней Белого Дома, из
Капитолия донесся крик, хорошо слышный за шесть кварталов, разделяющих два
священных места. Толпа, будто парализованная, притихла, мужчины
побледнели, глаза женщин загорелись нетерпеливым предвкушением. Некоторые
упали на землю, корчась и издавая стоны. Вновь раздался вопль, и всем
стало ясно, что это кричат молодые девушки, сбегая вниз по ступеням
Конгресса.
Это были жрицы, недавние выпускницы семинарии в Вассаре. На них
колыхались высокие конические шляпы с узкими полями, распущенные волосы
свисали до бедер, груди были обнажены, как и у других девственниц. Лишь
через пять лет служения смогут они прикрыть груди, как подобает матронам.
Не им этой ночью предназначалось семя Героя-Солнце, их участие сводилось к
прологу торжества. Белые переливающиеся юбки в виде колокола чуть
приоткрывали множество нижних юбок. Некоторые из жриц опоясались живыми
светящимися гремучими змеями, у остальных гремучие змеи обвивали шеи и
плечи. В руках они держали трехметровые плети из змеиной кожи.
Зазвучала барабанная дробь, пропели фанфары, зазвенели цимбалы,
пронзительно взвизгнули флейты.
Дико крича и безумно вращая глазами, молодые жрицы побежали по
Пенсильванской авеню, расчищая путь кнутами. Вот они уже у решетки,
окружающей двор Белого Дома. Последовала короткая притворная схватка.
Почетная стража только делала вид, что противится вторжению. Однако
схватка эта была далеко не безобидной, так как и лучницы, и молодые жрицы
имели заслуженную репутацию норовистых сучек. Они таскали друг друга за
волосы, царапали и выкручивали обнаженные груди. Жрицы постарше, время от
времени, ударами своих плеток по голым спинам остужали пыл не в меру
разошедшихся. От ударов девушки с визгом отскакивали в разные стороны и
продолжали схватку уже с меньшим рвением.
Многие жрицы вытаскивали из-за пояса маленькие золотые серпы и
угрожающе размахивали ими, что также было частью ритуала. Внезапно, с
преднамеренно обставленной торжественностью, в дверях Белого Дома
показался Джон-Ячменное Зерно. В руке он держал полупустую бутылку виски.
Не было сомнения в том, куда девалось ее содержимое. Пошатываясь, Джон
наощупь нашел свиток, висевший на шнурке вокруг шеи, вложил его в рот и
пронзительно свистнул.
Сейчас же ему ответил вопль собравшихся на улице Лосей. Многие из них
прорвались через стражу и стали взбираться на крыльцо. Вся одежда Лосей -
миниатюрные, торчащие в разные стороны рога, накидки, пояса, с которых
свешивались оленьи хвосты, штаны в виде двух вздувшихся фаллосов - была
изготовлена из оленьих шкур. Даже их походка, вприпрыжку на кончиках
пальцев, напоминала бег оленей. Они угрожающе размахивали руками в сторону
жриц; те, как бы испугавшись, отпрянули в сторону, открыв перед Лосями
проход в Белый Дом.
Здесь, внутри огромного вестибюля, Джон-Ячменное Зерно еще раз
свистнул и начал выстраивать их в соответствии с положением в братстве, а
затем нетвердой походкой стал подниматься по широкой лестнице на второй
этаж.
Однако он опростоволосился, потеряв равновесие и упав вниз, прямо на
руки следовавшего за ним главы Лосей. Тот поймал его и отпихнул в сторону.
При обычных обстоятельствах он бы не отважился так бесцеремонно обходиться
со Спикером Дома, но то, что Джон совсем потерял форму, придало ему
смелости.
Шатаясь, Джон-Ячменное Зерно привалился к перилам, затем перегнулся
через них и упал головой вниз на мраморный пол приемной. Шея его торчала
под необычным углом к туловищу, он не шевелился. К нему быстро подскочила
молоденькая жрица, заглянула в остекленевшие глаза, прощупала пульс, а
затем вытащила золотой серп.
Тотчас же по ее голым плечам и груди хлестнула плеть, оставляя за
собой кровавый след.
- Что ты затеваешь? - закричала пожилая жрица.
Молодая жрица раболепно приникла к земле, отвернув голову в сторону,
но не смея поднять руки, чтобы защититься от плети.
- Я хотела воспользоваться своим правом, - захныкала дева. - Великий
Джон-Ячменное Зерно мертв. Я - воплощение Великой Седой Матери, я хотела
пожать урожай.
- Я бы тебя не остановила, - сказала старшая жрица. - Оскопить его -
твое право, если бы не одно обстоятельство: он умер случайно, а не во
время Ритуала Посева. Ты знаешь это.
- Да простит меня Колумбия! - пролепетала жрица. - Я не могла
удержаться. Сегодняшняя ночь - наступление зрелости Сына, коронование
Рогатого Короля, лишение девственности девушек...
Суровое лицо пожилой жрицы расплылось в улыбке.
- Да простит тебя Колумбия! В воздухе впрямь что-то такое, что лишает
нас рассудка. Это божественное присутствие Великой Седой Матери в образе
Виргинии, невесты Героя-Солнце и Великого Стэгга. Я ощущаю ее присутствие.
Она с нами...
В этот момент раздался рев на втором этаже. Обе женщины взглянули
вверх. Вниз по ступеням спускалась толпа Лосей, водрузив на свои плечи
Героя-Солнце.
На Герое-Солнце не было никакой одежды. Он был великолепно сложен и,
несомненно, очень высок. Выпуклые надбровные дуги, длинный прямой нос и
массивный подбородок сделали бы честь любому чемпиону-тяжеловесу. Но в
этот момент все, что можно было бы назвать такими словами как "красивый"
или "уродливый", исчезло с его лица. Его можно было бы определить как
"одержимое". Именно такое слово употребил бы любой из жителей города
Вашингтон, столицы народа Ди-Си [Ди-Си - Д.С., почтовый индекс,
составленный из инициалов названия "Д.С."; так в современных США
называется округ Колумбия, куда входит г.Вашингтон с прилегающей
территорией; он не входит ни в один из 50 штатов]. Его длинные
огненно-золотистые волосы спадали на широкие плечи. Из волнистой копны
волос прямо надо лбом возвышалась пара рогов. И это были не искусственные
рога, которые одевали себе на головы мужчины из братства Лося, они были
живыми, имплантированными в череп Героя-Солнце.
Рога возвышались на 30 см над головой, а между наружными концами их
было добрых полметра. Они были покрыты бледной лоснящейся кожей,
пронизанной синими жилками кровеносных сосудов. У основания каждого рога
пульсировала мощная артерия в такт с сердцебиением Героя-Солнце. Очевидно,
их пересадили на голову совсем недавно. У основания рогов еще была
запекшаяся кровь.
Лицо человека с рогами резко выделялось среди лиц жителей Ди-Си. И
лица Лосей, и лица жриц - все они отличались друг от друга, но имели нечто
общее, что говорило об их принадлежности своей эпохе и что можно было бы
назвать оленьим выражением. Треугольные контуры, большие темные глаза,
высокие скулы, маленький, но мясистый рот, тонкая шея - все эти отдельные
черты свидетельствовали о том, что они сформированы своим своеобразным
временем. На всех лежал отпечаток сходства с животным - основой
материального благополучия людей, живших в это время. От зоркого
наблюдателя не ускользнуло бы, что, восседавший на плечах людей-оленей,
человек с лицом, лишенным печати интеллекта, принадлежит более ранней
эпохе. Как знаток портретов разных времен мог бы отличить друг от друга
лица античной эпохи, и Возрождения, или мог бы определить что: "Этот
человек жил в начале индустриальной эры", так он сказал бы сейчас: "Этот
человек родился, когда Земля кишела людьми. Есть что-то от насекомых в
выражении его лица. Хотя имеется и небольшое отличие. Оно отражает
неповторимость того времени - когда людям удавалось сохранять
индивидуальность в человеческом муравейнике".
И вот толпа вынесла человека с рогами на гигантское крыльцо Белого
Дома. Появление его вызвало взрыв криков в толпе на улице. Снова загремели
барабаны, пронзительно взвыли флейты. Будто трубы Гавриила в судный день
зазвенели горны. Жрицы на крыльце размахивали своими серпами прямо перед
носом мужчин, изображавших оленей, но поранить их могли разве что
случайно. Лоси, стоявшие поближе, легонько подталкивали жриц, и те,
качаясь, падали на спину, да так и оставались лежать, задрав ноги кверху,
вопя и извиваясь.
1 2 3 4