Духота стала нестерпимой. Приятели, заняв места в машине, поехали по направлению к Лондону. Предсказания Лесли оправдались: когда они проезжали Эпсом, разразилась сильная гроза. С неба хлынули потоки дождя, молнии прошивали потемневшее небо, от сильных раскатов грома закладывало уши…
Бурное море народа стало быстро таять; края толпы вытягивались длинными, извилистыми лентами: это разбегались во все стороны пешеходы, направляясь к станциям железной дороги. Надо было быть очень искусным шофером для того, чтобы успешно лавировать среди всего этого скопления людей, машин и экипажей.
Стендертон пересел на место рядом с шофером, хотя до этого ехал в крытом салоне автомобиля. От его острого взгляда не ускользнуло то, как испуганно вздрогнул шофер от очередной вспышки молнии, и как побледнело его лицо. Густые тучи заволокли небо, и землю окутал мрак. Горизонт был покрыт зловещими свинцовыми тучами и пеленой дождя. Такой грозы в Англии давно не видывали…
Гилберт не смотрел ни на небо, ни на землю, сплошь залитую водой. Все его внимание было устремлено на нервные руки шофера, вцепившиеся в рулевое колесо.
Неожиданно перед машиной вспыхнул огненный столб и раздался наиболее сильный из всех громовых раскатов, звучавших до сих пор.
Шофер инстинктивно отпрянул назад; лицо его перекосилось от страха, дрожащие руки выпустили рулевое колесо, а нога соскользнула с педали.
— О Боже! — пробормотал он. — Это ужасно… Я не могу ехать дальше, сэр…
Гилберт в ту же секунду взял на себя управление. Его тонкая рука уверенно легла на руль, а изящно обутая нога нажала на педаль.
— Скорей, освободите место, — бросил он шоферу, и тот, еще не совсем придя в себя, освободил ему место за рулем.
Стендертон был очень искусным автомобилистом, но и ему пришлось напрячь все свое внимание, применить весь свой опыт для того, чтобы вывести машину из хаоса, царившего на дороге.
Дождь продолжал заливать землю, и казалось, что гроза повлечет за собой наводнение. Колеса машины скользили и буксовали на размытой почве, но человек за рулем не терял самообладания: съехав с дороги, он успешно пробился вперед и снова выехал на шоссе. Дорога была усеяна спешащими пешеходами; машина снова замедлила ход, а затем вдруг резко остановилась.
— Что случилось? — раздался голос Лесли Франкфорта.
Он опустил боковое стекло и высунулся прямо под холодный небесный душ.
— На дороге стоит старик, — ответил Гилберт. — Вы ничего не будете иметь против, если я его посажу в машину? Я потом объясню вам, почему это сделал…
И он указал на две жалкие фигуры, стоявшие у края дороги. Фигуры принадлежали худому старику и девушке. Лесли не мог из-за дождя разглядеть их лиц. Они повернулись спиной к дороге, пытаясь вдвоем укрыться под одним тонким плащом.
Гилберт выкрикнул какое-то слово; услышав голос, старик повернулся. Это красивое одухотворенное лицо с тонкими чертами было лицом художника. Пряди седых волос спадали на воротник. Под плащом он держал какой-то предмет, который, казалось, ему необходимо было защитить от дождя в большей степени, чем себя.
Девушке, сопровождавшей его, было не больше семнадцати лет. Ее большие глаза были внимательно устремлены на людей в автомобиле, окликнувших ее деда. Старик, по-видимому, колебался и не знал, следует ли ему принять приглашение Стендертона, но после того, как тот вторично пригласил его сесть в автомобиль, он решился и, перенеся девушку через залитую потоками воды дорогу, приблизился к машине.
Лесли распахнул дверцу и сказал:
— Садитесь. Я вижу, вы основательно промокли…
Новые пассажиры вошли в машину. Они были в ужасном состоянии: оба промокли до нитки, по лицам и по одежде их струились ручьи, будто этих людей только что вытащили из воды.
— Снимите плащ, — скомандовал Лесли. — У меня найдется сухой носовой платок, хотя, конечно, вам больше пригодилась бы купальная простыня.
Девушка улыбнулась.
— Право, вы очень любезны, — сказала она. — Но мы испортим вашу машину…
— Ничего страшного, — ответил Лесли. — К тому же это и не моя машина. Во всяком случае, мистер Стендертон, пересев к нам, привел бы ее в еще более ужасное состояние.
Лесли мысленно спрашивал себя, чего ради Гилберт вздумал пригласить именно этих людей занять место в машине.
Старик мягко улыбнулся, и первые же произнесенные им слова рассеяли недоумение Лесли.
— Мистер Стендертон всегда очень внимателен ко мне, — негромко произнес он.
Голос его был мягок и мелодичен, а говорил он так, как говорят люди образованные.
Лесли улыбнулся: он привык к тому, что у Гилберта бывали самые разные, в том числе и весьма экстравагантные знакомые. Теперь вот выяснилось, что он водит дружбу и со странствующими музыкантами. О том, что новые его спутники были музыкантами, он догадался потому, что из-под плаща, наброшенного на плечи старика, выглядывал гриф скрипки.
— Значит, вы знакомы с ним?
— О да, — закивал головой старик.
Он вытащил из-под полы свой инструмент, и Лесли увидел, что это была очень старая скрипка. Старик быстро осмотрел ее, а затем, убедившись, что скрипка в сохранности, со вздохом облегчения осторожно положил на колени.
— Надеюсь, скрипка не пострадала? — спросил Лесли.
— Нет, сэр, — ответил старик. — Я боялся, что этот день дурно кончится…
Он помолчал минуту.
— Моя внучка также играет, причем, неплохо… Мы не любим большого скопления народа, но зато в этом случае удается выручить больше денег, а наше положение, — добавил он, улыбаясь, — не позволяет нам отказываться от заработка.
Гроза утихла; автомобиль теперь ехал по дороге, чуть смоченной дождем, и Гилберт передал управление машиной своему шоферу.
— Мне, право, очень жаль… — начал было шофер.
— Ей Богу, не стоит об этом говорить, — улыбнулся Гилберт. — Нечего стыдиться того, что боишься грозы. В свое время я также боялся грозы, но потом мне удалось пересилить свой страх. Существуют пороки и похуже, — добавил он вполголоса.
Шофер пробормотал несколько благодарственных слов, затем отворил дверцу автомобиля, и Гилберт присоединился к сидевшим в салоне пассажирам. Он пожал руку старику и приветливо улыбнулся девушке.
— Я сразу узнал вас, — сказал он. — Это мистер Спрингс, — представил он старика. — Он мой давний друг. Если вам приходилось обедать в Сент-Джонс-Вудс, то вы, должно быть, слышали во время обеда его скрипку. Не так ли, мистер Спрингс? — обратился он к старику. — Вы тогда играли…
Он оборвал фразу, а старик мягко улыбнулся и утвердительно кивнул.
— Во всяком случае, — продолжал Гилберт, — было бы бесчеловечно с моей стороны допустить, чтобы вы вместе с внучкой захлебнулись в потоках воды на дороге. Не говоря уж о том, что вас могла поразить молния…
— Разве такая опасность существует? — изумленно переспросил Лесли.
Гилберт нахмурился.
— Я заметил, когда мы ехали, как в одного беднягу ударила молния, — сказал он. — Вокруг него тут же собралась большая толпа, и поэтому я не остановил машину и не позаботился о нем. Это было ужасное зрелище…
Он выглянул в окно и добавил:
— Нас настигнет еще одна гроза, уже в Лондоне, но в городе она не производит такого жуткого впечатления, как в сельской местности. Высокие дома и крыши, заслоняющие небо, действуют на нервных людей успокаивающе…
В Белхеме они попрощались со стариком и его внучкой, а затем продолжали свой путь. Оставшись наедине со своим другом, Лесли изумленно поглядел на него.
— Вы удивительный субъект, — сказал Лесли. — Удивительный и загадочный… Еще сегодня утром вы представлялись человеком с расстроенными нервами, настоящей развалиной…
— Разве я так говорил?
— Не совсем так, — ответил Лесли. — Но я именно таким образом истолковал ваши слова. А затем, во время этой ужасной грозы, которая и на меня нагнала страху, вы вдруг спокойно взяли на себя управление автомобилем, а в довершение всего оказались еще и спасителем этого старика…
Гилберт на мгновение задумался, а затем усмехнулся.
— Существует масса самых разных проявлений нервного состояния, — сказал он. — Поэтому не удивительно, что мое нервное состояние несколько отличается от нервного состояния моего шофера. А что касается старика, то он играет в моей жизни весьма важную роль, хотя сам и не ведает об этом…
Голос Гилберта звучал торжественно. Он вздохнул и продолжил, поймав на себе любопытный и недоумевающий взгляд своего друга.
— Не знаю, что именно заставило вас прийти к выводу, что я — нервный человек, — пожал он плечами. — Кроме того, ваше определение меня как «развалины» довольно оскорбительно, принимая во внимание, что я на этой неделе должен был жениться…
— Возможно, что именно это и является причиной вашей нервозности, — задумчиво возразил Лесли. — Я знаю многих людей, сильно нервничавших в ожидании этого события. Взять, например, Типпи Джонсона: он попросту сбежал.
Гилберт грустно улыбнулся.
— Я предпринял нечто иное, но это иное равносильно бегству, — сказал он. — Я попросил отсрочить свадьбу.
— Но почему? — недоуменно осведомился Лесли. — Я собирался спросить об этом у вас еще сегодня утром, но затем забыл. Миссис Каткарт сказала мне, что вы хотите отложить свадьбу на неопределенный срок.
Несмотря на то, что Гилберт не выражал желания продолжать разговор на эту тему, словоохотливый Лесли стал увещевать друга:
— Примите дар, ниспосланный богами! Вы ведь служите в министерстве иностранных дел, вам предстоит блестящая карьера, ваша невеста — очаровательная и красивая девушка, вы богаты…
— В последнем, кажется, убежден весь Лондон, — резко заметил Гилберт. — Между тем, кроме моего жалованья, у меня нет ничего. Этот автомобиль, — продолжал он, поймав вопросительный взгляд Лесли, — хоть и принадлежит мне, но является подарком моего дяди, и я не уверен, что он не выразит желания получить его обратно, прежде чем я успею продать его. К счастью, Эдит совершенно равнодушна к роскоши. Зато я уверен: три четверти всего внимания, уделяемого мне другими, основаны на легендах о моем богатстве. Люди воображают, что я являюсь наследником моего дяди…
— А вы разве им не являетесь? — удивился Лесли.
Гилберт покачал головой.
— Мой почтенный дядя недавно изволил выразить желание, чтобы все его состояние перешло в руки общества, столь внимательного к нуждам животных, — к собачьему питомнику в Беттерси.
Добродушное лицо Лесли вытянулось:
— И вы рассказали об этом миссис Каткарт?
— Мисс Каткарт? — переспросил изумленный Гилберт. — Нет. Я полагал, что это излишне. Ведь, — добавил он, улыбаясь, — Эдит выходит за меня замуж не ради денег — она не нуждается в средствах. Так же, как и я женюсь на ней вне зависимости от ее имущественного положения.
Остаток пути приятели проехали молча, а на углу Сент-Джеймс-стрит они распрощались.
Гилберт подъехал к маленькому меблированному особняку, который он снял для себя год тому назад, внеся оплату вперед. В те времена его виды на будущее были более радужными, чем сейчас.
Гилберт Стендертон принадлежал к одному из тех своеобразных семейств, которые состоят преимущественно из кузенов и племянников. Его дядя принял на себя заботы о мальчике. Благодаря дядиным связям, Гилберту удалось поступить на службу в министерство иностранных дел. Более того, дядя собирался сделать его своим наследником, а так как он был из числа людей, никогда не скрывающих своих намерений, то он постарался распространить весть о блестящем будущем Гилберта по всему островному королевству.
Примерно за месяц до того времени, с которого начинается это повествование, дядюшка поразил родственников кратким извещением об изменении своей последней воли; Гилберту, например, он завещал теперь всего лишь тысячу фунтов; правда такая же сумма выделялась и каждому из всех прочих племянников.
Гилберт отнесся к этому сообщению довольно равнодушно. Единственное, что несколько смутило его — это мысль, что, быть может, он чем-либо обидел своего вспыльчивого дядюшку, но он слишком уважал этого старика, чтобы изменить свое отношение к нему из-за сообщения о том, что он лишается наследства.
Глава 3.
ГИЛБЕРТ НЕОЖИДАННО ИСЧЕЗАЕТ
Гроза разразилась над Лондоном как раз в то время, когда Гилберт переодевался в вечерний костюм. За окном ежеминутно вспыхивали зловещим светом молнии и дом дрожал от громовых раскатов.
Настроение Гилберта как нельзя более соответствовало разгулу стихии — внутри у него также разразилась гроза, потрясшая до основания все его жизненные устои. Однако ничто в его внешнем облике не свидетельствовало о переживаемых им мучениях. Он брился, и лицо его отражалось в зеркале, напоминая застывшую, словно высеченную из камня, маску.
Затем он послал своего слугу за такси. Гроза уже прошла над Лондоном, и когда он вышел на улицу, вымытую дождем, до его слуха донеслись лишь отдаленные глухие раскаты грома. По небу мчались разрозненные клочья туч, словно пытаясь догнать основные силы, уже ушедшие за город.
У дома № 274 на Портленд-Сквер он остановил машину и нерешительно вышел… Перед ним стояла весьма неприятная задача, в равной мере неприятная также и его будущей теще. Ему хотелось как можно скорее развеять подозрение, закравшееся в душу после намеков Лесли.
В гостиной Гилберт оказался единственным гостем. Он взглянул на часы.
— По-видимому, я пришел несколько рано, Кол? — спросил он слугу.
— Пожалуй, — ответил слуга. — Но я доложу мисс Каткарт о вашем приходе.
Гилберт согласно кивнул головой, затем подошел к окну и задумчиво стал глядеть на мокрый асфальт улицы. В течение пяти минут он стоял у окна, погруженный в свои безрадостные мысли. Услышав скрип двери, он быстро обернулся и поздоровался с вошедшей в комнату девушкой.
Эдит Каткарт была одной из красивейших женщин Лондона, хотя слово «женщина» звучало слишком солидно применительно к такой юной девушке, лишь недавно закончившей среднюю школу.
Ее глубокие серые глаза, обладавшие большой притягательной силой, в то же время удерживали на почтительном расстоянии ее поклонников, склонных к излишней настойчивости в процессе ухаживания.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3